Кстати о психической саморегуляции

Несколько лет назад я обзавелся паховой грыжей, которая, как позже выяснилось, была скользящей, т.е. легко, по много раз в течение дня, вправлялась (руками) и выправлялась (сама по себе). Иногда, правда, приходилось потрудиться, чтобы ее вправить. Но, в общем-целом, болезнь--не болезнь, всего лишь какое-то неудобство.
Но вот в январе, когда я был в гостях, выяснилось, что никакие попытки не только незаметно ее вправить, но и даже уединившись в ванной, ничего не дают. Постепенно начало ухудшаться состояние. Я досрочно покинул гостеприимных хозяев и отправился к себе, надеясь чего-то добиться в домашних условиях. Увы, тоже не получилось. Как физиолог-любитель, я понимал, что надо готовиться к неотложной операции: кишечник перестал выполнять свою функцию, начиналось самоотравление организма.

Супруга вызвала скорую, и меня доставили в 3-ю минскую клиническую больницу. Дело шло уже к полуночи. "Готовьтесь к операции!", сказали мне после экспресс-быстрого оформления и осмотра, и выделили каталку в коридоре, поскольку свободных мест в палатах хирургического отделения не было. Смутно, как-то отстранённо я ощущал, что дело мое плохо. Скорее по вопросам медсестер: "Вы всегда такой зеленый?" и "Вы какой-то желтый. Боткина болели?" Меня переодели в белое, и я стал готовиться -- как я это понимал: во-первых, попытался очиститься сколько мог, а во-вторых, призвал на помощь свои самобытные (если без эвфемизмов, то самотужные) методы психологической саморегуляции.
Каталка моя находилась возле конференц-зала, где медперсонал проводит планерки, и моя 1,5-кг грыжа вызвала у них некоторый интерес.

Вообще-то, соображал я тогда не очень хорошо, совсем слабо соображал, но все-таки достаточно, чтобы понять: состояние у меня критическое, может, даже предтерминальное. И стал думать, могу ли я считать, что не зря прожил свою жизнь. Ведь мог бы и блокадный Ленинград не пережить, и на большом пороге на Енисее погибнуть (как другие делали). И, придя к выводу, что не так уж у меня была жизнь плоха, я понял, что мне нужно и можно максимально расслабиться.
К тому же меня оставили в покое, и я задремал. И проснулся с ощущением легкости в теле и радости в душе. Потрогал грыжу -- ее не было! Подошла медсестра, предложила следовать за ней в операционную.

Было уже около 23 часов. Мне предложено было не лечь, а сесть -- как я понял, чтобы сделать укол в спину, вызывающий обезболивание и обездвиженность всей нижней части тела. Анестезиолог уже приготовился. И тут я говорю хирургу:
-- Доктор, а у меня кое-что изменилось.
-- Что?" – как-то недовольно спросил доктор.
-- Да грыжа вправилась.
-- Покажите!
 Я показал.
-- Это радикально меняет дело: вам нужна плановая операция.
-- Так что, я могу идти домой?
-- В общем, да.

Потом жена мне рассказывала, и по ее словам я представил ситуацию. Она, беспокоясь обо мне, разговаривала и с врачами, меня готовящими к операции, и после общения с ними ворвалась к хирургу:
-- Какая операция?! У него же сердце вразнос идет!  Он же не выдержит операцию!
Хирург спокойно ей ответил:
-- Если ему сейчас я операцию не сделаю, тогда уж он точно умрет.

Через несколько дней определилась дата моей плановой операции: в конце мая. С ней уже никаких проблем не было.