Счастье это любить несмотря ни на что

Сидим с Наташей у неё на кухне. Вернее, я сижу, а она всё время вспархивает, исчезает, появляется, колдует у плиты, лечит внука, воспитывает соседского кота... Постепенно на столе появляются сырники, чай, лимон в сахаре, любимый мной с детства, вино, сыр. Мне кажется у неё всё образовывается само собой, видимо, и стихи так же. И разговор течёт стихийно, как весенний ручей. Наташа вспоминает моё стихотворение об отце. Говорит, там есть любовь и оно "настоящее". На какое-то мгновение проваливаюсь в детство. Выныриваю. Говорю: «Если бы вы знали, как я жила, то не поверили бы, что настоящее. Хотя… любовь не имеет никакого отношения к комфорту».
Отец пил. Причём, алкоголь входил в него, как бес, он становился абсолютно невменяем. С того возраста, что помню себя, главной задачей было выскочить с мамой из дома, как только услышали, что он пьян. Летом ещё ничего. Всю ночь можно простоять на улице или в сарае, даже в ночнушке. Но зимой надо успеть хотя бы шурхнуть в резиновые сапоги и ватник, иначе окоченеешь. Когда был сильный мороз, мама, всё-таки, стучалась к соседям. Но мне было так стыдно, что я до последнего уговаривала её потерпеть: вдруг отец скоро уснёт и мы зайдём в дом. Ещё помню, невероятно красивое зимнее небо с искрящимися звёздами. Как же яростно я смотрела в него и спрашивала – почему на улице нет ни одного огонька, почему все спят, даже собаки, ни одного звука. Ну почему мы должны бродить и мёрзнуть? Наверное, это было первое осознание Бога, первая молитва, первая вера, что Он не оставит. Точно помню, что не было безысходности. А какое блаженство зайти около пяти утра (отец уснул) в дом, там тепло, там кровать и одея... и проваливаешься. Семь утра. Будильник. Встать невозможно, но надо. Поднимаешься, идёшь, как сомнамбула, начинаешь замечать то, что вчера было уже безразлично. Битая посуда, сломанный табурет, борщ на стене, выломанная фанера в двери... Начался новый день. Я снова счастлива. Иду в школу. Мама всё уберёт. Отец проснётся и скажет, что ничего не было, что он нас любит и никогда бы пальцем не тронул. Посуда разбилась случайно, про дверь – не помнит. Он снова будет добрым, весёлым, станет разучивать со мной стихи всей школьной программы, лет на пять вперёд. И так до следующего раза, который наступит через день, два, а может, три. Ожидание мучительно, но и надежда велика.
Я всегда знала, что отец очень любит меня. Знала, что люблю его так же. И даже теперь, много лет спустя, не жалею ни об одном дне, прожитом, казалось бы в ужасе. Наверное, в наше время, какие-нибудь социальные службы изъяли бы меня из неблагополучной семьи, или вынудили бы маму развестись с опасным и аморальным человеком. Вроде и правильно. Но... я бы выросла другой! Может, так и не узнала бы, что счастье – это когда можешь любить не смотря ни на что. Чтобы почувствовать , что Господь не забыл о тебе, что Он вообще не может забыть, что ты Его драгоценность и волосы на голове твоей сочтены, вот, что бы всё это понять – надо иногда оказаться беспомощным. Но мы же всё время хотим каких то гарантий и уверенности в завтрашнем дне...
Наконец я замолкаю. Поминаем красным двух Николаев. Наташа смотрит в окно или в себя и как-то светло улыбается. Потом говорит: «Слушай, а и правда – любовь не имеет никакого отношения к комфорту».