Твой гром посреди моего ясного неба

(Перевод главы из романа в стихопрозе "O teu relampago na minha paz" авторства Луиша Мигела Рапозу.Пунктуационные, синтаксические и стилевые особенности оригинала сохранены.)

« Я всего лишь мечтатель,
Но ты всего лишь мечта»
 Нейл  Янг

3.

Я заперт внутри волны, волны, которая накрывает меня
Море волнуется раз, море волнуется два,
И с каждым разом оно отдаляет меня от мечты
Всплыть на поверхность
Я мог бы закричать, разрывая лёгкие, но никто бы не услышал
Поэтому я пытаюсь успокоиться, находясь в эпицентре волнения,
Постепенно подчиняюсь неукротимости моря
И кажется, будто весь мир - в этом моменте, когда ты- в море
Да, весь мир сосредоточен в море
Однажды мой папа сказал мне мягко, пытаясь объяснить,
«Сынок, жизнь зародилась в море»
Его голос был мягким, но уверенным и твёрдым

Ещё папа помогал мне
Изучать мои первые книги
В них тоже писали о том, что жизнь зарождалась в море
И я всё не мог понять его тайны
Когда ты в море, что бы ты ни делал- всё без толку
Бесполезно бороться, и теряет смысл
Всё то, что в теории могло бы его иметь

Я по-прежнему пытаюсь успокоиться
Всё равно ведь ничего не поможет
Во всём этом такая же безысходность, 
Как в объятьях моей мёртвой матери
Безысходности в этих объятьях больше,
Чем в любом похоронном бюро
Больше, чем в моём желании увидеть её
Всё, что я могу или мог бы сделать- всё это в руках моей мёртвой матери
Свет колет мне глаза, всё лицо исцарапано
Я ищу укрытия от копьев, которые в меня то и дело летят,
Глаза слезятся и молят о помощи
И всё равно безысходности в моей груди и слезах моих
Меньше, чем в мёртвых объятьях моей матери
Меньше, чем в том расстоянии, которое кажется огромным
Но в тех слезах, которые я сдерживаю,
В них, мама, больше безысходности

Я потерял равновесие и упал с доски
Но не думай, что я зол из-за этого,
Я многому научился за время моих занятий
И могу справиться почти с любой волной
И почти всегда могу удержаться на доске

Вчера мне даже удалось доехать на одной симпатичной волне почти до самого берега. я врезался в песок, секунд 15 провёл в полёте и приземлился. выл волком от боли. другие сёрферы мне аплодировали. теперь мы хорошо ладим, не то что в первый день. в первый день я  устал падать с доски и обозлился на весь мир, почувствовал себя самым безнадёжным человеком на земле. наверное, это выглядело смешно… а может, нет? пожалуй, если бы это правда выглядело смешно, я бы сам первее всех засмеялся и может быть даже лопнул бы от смеха, люблю посмеяться над собой. потом собрал бы то, что от меня осталось и уныло поплёлся бы вдоль берега... 
нет, это было что-то другое, но что именно- я не знаю. карла знает. карла, которая как мне всегда казалось, знает всё и обо всём. карла успокаивала меня, карла пыталась меня научить. – «ставь на доску сразу обе ноги». папа тоже меня многому учил, например тому, как пережить отказ и другие сложные моменты в жизни. больше того, он даже научил меня бороться с ними силой мысли, а также, когда это не срабатывало, не всегда ведь всё должно получаться, он призывал учиться на своих ошибках и закалять характер. да, отец многому меня научил. в какой-то степени я всё ещё продолжаю учиться. смысл некоторых вещей, о которых он мне говорил, доходит до меня только сейчас, они теперь влезают туда, куда раньше никак не помещались. жизненный опыт подогнал их под нужный размер.
словом, папа меня заранее подготовил к тому, с чем, как он думал, мне предстоит столкнуться в жизни. я много времени потратил на то, чтобы осознать смысл этой «подготовки», но теперь я знаю, что все люди, которые помогали мне приспособиться к изменениям как в себе, так и в целом мире, стали нитями моей судьбы, сматывающими в клубок моё глубокое отчаянье. мой отец разглядел всё лучшее во мне и рассказал, как использовать мои сильные стороны в жизни.
каким-то образом, по закону подлости, по щучьему веленью (не по моему хотенью!), по иронии судьбы на мою долю выпало то единственное, к чему папа меня не подготовил. да к этому и нельзя подготовить. стоит ли говорить тебе что это, а точнее, кто это? карла, к ней не подготовишься. да, вот и ответ, что уж там скрывать. мне тридцать шесть лет, я переборол все свои страхи. ну, «все»  это я, пожалуй, преувеличил… скажем, я преодолел большинство из них. но проблема в том, что внезапно у тебя может появиться какой-то новый, ранее неведомый страх. сейчас я боюсь, что карла появится в моей жизни и боюсь, что она исчезнет из неё. мог ли я раньше представить себе подобное? если бы мой папа сейчас посмотрел на меня так, как в былые времена, до того как внезапно нагрянувшее одиночество отдалило его от себя прежнего и стёрло из памяти все наши с ним разговоры, может тогда бы он заметил, что я похож на него. во-первых, потому что во мне течёт его кровь, а во-вторых, потому что я всегда сильно хотел быть на него похожим. один поэт писал-  берегись изменений, строй дом из камня. я никогда не понимал поэзию,  стихи мне объясняли отец и глаза моей матери.

Да, главным образом глаза моей мамы- водовороты дикого ручья
Над ручьём кружили бабочки, его водой смачивали горло птицы
Заглянув поглубже можно было разглядеть рыб, а иногда и лягушек
Всё в них было- и волна, и волнение,  прямо как в музыке!

Как могло и лягушкам,
И рыбам, и птицам
И бабочкам, водоворотам, музыке
Найтись место в глазах моей мамы?
Поверь, в её глазах умещалась целая вселенная

Ореховые строгие миндалевидные глаза моей мамы
Объясняли мне суть стихов лучше, чем её же слова,
Которые не всегда были понятными,
Они вытряхивали всю пыль из плаща поэзии
Эти глаза теперь закрыты, но я продолжаю их видеть
И я вижу, что они по-прежнему волнующи.

Наконец я всплыл на поверхность. наконец волна отпустила меня на волю. когда я в первый раз встал на доску и тут же с неё упал, на пляж пришла карла. я видел небо и видел карлу. нет, неба я не видел, клянусь, мне даже не важно было, есть ли на небе солнце или нет. мои глаза отказывались смотреть на всё то, что не было карлой. вот карла улыбается, карла идёт мне на встречу, я подхожу к карле, чьё сердце отказывалось любить. она спросила меня: «всё хорошо?». - «да, всё хорошо».  я видел небо, видел карлу, солнце стояло низко. я только тогда его заметил, отвлёкся на такую крошечную деталь как солнце, и тут же снова потерял к нему интерес. карла улыбнулась. она и до этого улыбалась, просто сейчас её улыбка стала шире и была обращена ко мне. я улыбнулся ей в ответ, захлёбываясь в морской воде и в своей тоске. я осознал, да, я отчётливо увидел, как моя тоска успела выплыть наружу и нырнуть в мою улыбку, прежде чем я адресовал её карле. едва ли моя улыбка дошла до неё, потому что карла… потому что сейчас мне кажется, что все улыбки, которые я ей посылал, пролетали мимо карлы. чуть выше я сказал, что её улыбка стала шире, потому что в принципе карла улыбается всегда.  я иногда думаю, что карлу сделали на заводе - механизм её непрерывной улыбки работает как часы. из-за этого около рта у неё образовались морщинки в форме скобок (они сломили во мне всё то, что пыталось противостоять карле; я беру это предложение в скобки, чтобы ты смог представить, как выглядят эти самые морщинки), хотя ей только чуть больше тридцати, тридцать два, если быть точным, нам мужчинам ведь не свойственно скрывать возраст - свой или чужой. да, такова была цена, которую карла вынуждена была заплатить за право вечно улыбаться. нет, что за чушь, цена я сказал? улыбке в принципе нет цены, а улыбке карлы нет цены и подавно, а насчёт мужчин - тоже чушь, некоторые из них по части скрывания возраста ещё более изобретательны, чем женщины.
например, дарио. мой коллега по работе и бывший друг, дарио всегда набавлял себе лишних три-четыре года. потом перестал. но где-то три-четыре года он всячески игнорировал свой день рождения: проходил мимо, никого не замечал, не останавливался. не подходил к телефону. пока наконец не достиг своего желанного возраста. хотя ты незнаком с дарио, как впрочем и он с тобой, этот эпизод отлично подходит для первого знакомства с ним. не торопись узнать его получше, с ним надо быть осторожным, ведь дарио- это ходячий сюрприз, тот ещё подонок. но позволь мне ещё немного рассказать тебе о моём теперь уже только коллеге дарио. где-то три недели назад ему стукнуло тридцать четыре и ночью он устроил вечеринку, затмившую своим блеском и луну, и звёзды. шампанское лилось рекой, в роскошный бассейн под конец праздника запрыгнули почти полностью обнажённые девушки. это был, как говорится, убойный праздник. я два дня от него отходил. на вечеринку я привёл карлу, но выглядело это так, как будто карла меня привела - её улыбка освещала и затмевала даже блеск этой вечеринки. я весь день рождения бегал за этой улыбкой. и нашёл её в губах дарио. да, неожиданно я увидел улыбку карлы, нанизанную на пухлые губы дарио. тот ещё подонок. дарио, ага, мой друг, мой коллега по работе, пока я его обнимал всадил мне нож в спину. целый набор блестящих наточенных ножей. конечно, мне это не понравилось. кому вообще такое может понравится?  в конце концов, даже карле не понравилось. «целоваться с дарио всё равно что целоваться с собакой»- сказала она мне. думаю, это правда. хотя нет, к чёрту эти разговоры. можно подумать, мне не плевать, был ли этот поцелуй похож на поцелуй с собакой или с казановой. тем более даже собаки знают толк в дружбе. нет, дарио не выдерживает сравнения с собакой. его никак не получится назвать «лучшим другом человека», как впрочем и того дворового пса, который по ночам втихаря писает в нашем подъезде, а с утра, как ни в чём ни бывало, бегает и ласкается со всеми, кто проходит мимо. нет, дарио скорее можно сравнить с клещом на спине собаки. с паразитом, который чем сильнее его стряхиваешь, тем он крепче на тебе держится.  но с того дня он перестал для меня существовать.  хотя это пока не должно тебя интересовать. самое интересное -  это карла, улыбка карлы. даже когда её лицо ничего не выражает, ну или точнее, когда она напускает на себя строгий вид, что впрочем случается редко, видно, что уголки её рта вот-вот снова расплывутся в улыбке. однажды я ей сказал «твои морщинки похожи на засахарившийся мёд». даю тебе время, чтобы ты представил всё это и насладился её улыбкой. это неизбежно. ты видишь эту улыбку, когда она ещё только собирается появиться, как видишь солнце, которое ещё не вышло из-за облаков. не важно, сколько их на небе: одно, два, двенадцать или даже больше, они способны заслонить солнце лишь на время, но луч неизбежно просочится и осветит своим сиянием всю землю и всё море. и как облака не властны над солнцем, так и грусть не властна над улыбкой карлы. поэтому в те моменты, когда карла серьёзна, я начинаю закрывать глаза, уже готовясь к солнечной вспышке. но нет, воображение не способно воспроизвести её улыбку. к улыбке карлы нельзя быть готовым, как нельзя быть готовым и к самой карле. поэтому папа не виноват. и вот когда она в конце концов появляется - вроде бы закономерная, предсказуемая- я всё равно каждый раз вздрагиваю от неожиданности. в этом плане, солнцу ещё далеко до неё. даже если досконально изучишь все улыбки мира, только зря потратишь время. подумать только, ещё месяц назад я не знал карлы. в какой-то степени, моё знакомство с ней продолжается, я пытаюсь разобраться в механизме её непрерывной улыбки и вообще узнать получше карлу, которая так лихо рассекала волны пока я раз за разом спотыкался о те же самые волны, падал от удара волн, от тоски, от карлы, да, я буду дальше её изучать, карлу и всё то, чего я о ней не знаю, то, почему я так тоскую и почему потом, не проходит и дня, и один её жест, одна её фраза, один её взгляд всё меняет и мне снова хорошо, как раньше, до неё, до карлы с её неожиданной улыбкой, до карлы с её морщинками около рта, похожими на «засахарившийся мёд», до карлы, которая учила меня кататься на сёрфе, «ставь на доску сразу обе ноги». карла спрашивает меня «ну как, тебе нравится?» и я ей, в панике пытаясь удержаться на качающейся доске, отвечаю «да, всё отлично, не переживай». эх, карла, пойму ли  я тебя когда-нибудь? зачем она спросила? да просто так, наверное. было ли это проявлением заботы? да нет. если бы на заводе ей дали с собой ручной тормоз, тогда она может быть и смогла бы остановить свой механизм на полном ходу ради кого-то другого. но нет, заботиться о ком-то карле не свойственно - она была задумана иначе. карла- сама внезапность, построенная на импровизации  и непредсказуемости, это энергия без вектора. забота отнимает много времени, да ещё и вызывает привыкание. моя мама опекала меня с детства, но даже когда я вырос, не прекращала этого делать. то же самое и с папой. из-за моей мамы он так сильно волновался, что до сих пор не может успокоиться. в этом плане, может и ему тоже не помешал бы ручной тормоз. что касается меня, то тут забота обросла очертаниями культа. «одевайся теплее, ешь побольше», твердит мне папа каждый божий день. типичный приступ его заботы. таким вот образом он штурмует моё спокойствие. я уважаю его в том числе и за это. в мире карлы ничто не вечно, ничто не задерживается, не останавливается, всё в движении. ещё месяц назад я ничего не знал о мире карлы. возникнув предо мной, её мир оказался для меня необъятным - он был слишком неоднороден, был выше моего понимания.
ровно месяц назад в это самое время я, кажется, был на работе. кажется, в своём кабинете. кажется, сидел. занимался самокопанием. мне нравится, когда всё разложено по полочкам. по сути, до знакомства с карлой, я был чем-то вроде книжного шкафа. мне нравилось проживать свою жизнь, копаясь в одной из своих полок в соответствии с негласным расписанием дня. в кабинете начальника агентства. на двери надпись- «начальство». такими крупными буквами, как будто речь шла о страшной эпидемии. мол, хорошенько подумай, прежде чем сообщать мне мой диагноз. но однажды уборщица сбила эту табличку, не знаю, намеренно или случайно. с того дня она торчит у меня в кабинете в ожидании, что я захочу её когда-нибудь снова повесить. всё это довольно символично – я вижу в этом знак судьбы. судьбы не этой должности, конечно, а того, кто её занимает. мой кабинет располагался на проспекте имени дона нуно алвеша перейры. часы медленно текли, а город алмада бурлил, мчался по дорогам, иногда садился на крыши домов, спускался вниз по балконам как влюблённый, который боится быть пойманным, и возвращался в кабинет. да, я сидел за своим письменным столом, в глубине комнаты, в банке. у меня был диагноз- «начальство». если моя болезнь и не была для всех очевидна, так это потому что внимание всех отвлекала отсутствующая табличка на моей двери (если конечно, мимо моей двери вообще кто-нибудь проходил). если бы я помнил, в каком ящике стола лежит эта табличка, я бы лучше её выбросил. но я никогда не мог вспомнить, ну а теперь уже поздно. на дверь повесили новую табличку, и всякие толстые задницы  стали заходить в мой кабинет и вот уже почти стёрли под ноль ножки моего любимого кожаного стула, который раньше безмятежно пустовал. ну а я продолжаю бездельничать. сижу. сижу себе спокойно, а день так же спокойно проходит мимо. только что мой коллега получил от меня выговор. нет, это был не дарио. нет, тот бы вместо выговора получил бы удар кулаком. нет, был бы дарио, была бы кровь. собственно, днём позже он заявился. как бы то ни было, в тот день мне не хотелось мять ему бока. или может быть у меня было как раз подходящее настроение для него, поясню - не для удара кулаком, а для выговора, и я уже предвкушал возможность на кого-нибудь наругаться. жаждали собственной ругани и я, и моё серьёзное, насколько я его помню, лицо. да, оно было не менее серьёзным, чем сам я. ожидание было тягостным, поэтому я был не в духе. а когда я не в духе, я ничего не могу делать. могу только ждать, пока это состояние пройдёт.  а то как бы что-нибудь другое не усугубило ситуацию. вообще-то мне никогда не нравилось отчитывать кого-то.  поэтому я открыл дверь, вышел в коридор: много голосов, шелест страниц; дверь была открыта всему новому, но для меня нового там ничего не было и мне было не по себе от всей этой пустоты. боже, я так хотел избавиться от хандры и дать хорошего пинка своему плохому настроению. и тут появилась карла. однажды днём, там, снаружи: черепичные крыши, белая мостовая, её машина самой последней модели, которая проезжала мимо…вдруг назвали её имя- карла. вот карла стоит в дверях, заполняя мою пустоту. вытесняя всё. в определённой степени, она вытеснила из меня даже самого меня, потому что там где есть карла, там нет места никому и ничему другому. она ударом в спину согнала с крыши городок алмада, пинками погнала вперёд спокойно проходящий мимо день. серьёзный взгляд карлы. вспышка. молния. гром. ловким движением глаз она передвинула всю мебель, переставила украшения, взяла руль правления в свои руки и неожиданно его бросила. сначала всё было так, как того хотела карла. хаос. вскоре всё перемешалось, перепуталось, изменилось снова. когда она только успела всё это натворить? все предметы, украшения, мебель, и все мысли, которые только начинали зарождаться в моей голове вмиг исчезли и осталась только карла. существует только карла. карла поёт в группе, которая играет готический рок, dark horizons, карла красуется на ютьюбе, в фейсбуке, карлу можно увидеть на рекламных брошюрах, на одной из полок магазина fnac, на  плакате, если повернуть за угол улицы, на которой я живу. карла там вот как выглядит: чёрная одежда, чёрная помада на губах, непроницаемые чёрные глаза, подведенные черным карандашом, на груди- металлическая пентаграмма, выделяющаяся на фоне тёмной одежды. на ней, кажется, рубашка, я бы даже сказал ночная рубашка, из хлопка, стянутая обручем туника. как-то раз карла в таком виде заказывала медовуху в баре «нора». да, она выглядела именно так: была вся в чёрном, одежда из хлопка, татушка на шее, повёрнутой в мою сторону, карла на сцене, карла раздаёт рекламки с изображением карлы. карла, которая была известной, ещё до того как я узнал о ней. когда она только успела стать известной? и я понял, что та карла, которая вошла в мой кабинет, была совсем другой. карла, которая стояла в моих дверях была не той карлой, которая красовалась на рекламках, на плакате, вся в чёрном. карла шла мне навстречу, я пошёл ей навстречу, её шаги, мои шаги, мои шаги по направлению к ней, мы заслонили друг другу солнце, и кажется, оно было не против - оно словно вселилось в нас самих, воплощалось в карле, во мне, в наших шагах  и светило теперь не только на небе, но и на земле. я протянул ей руку, она протянула мне свою, наши ладони слились в рукопожатии. по правилам этикета мне следовало бы одарить её приветствием и предложить присесть, по правилам карлы мне следовало бы одарить её всем и предложить ей всё. что же, я добровольно ей подчинился. но сейчас я уже понимаю, что карле нужна была только моя телесная оболочка, и то на пару раз. я поторопился. присесть я ей всё-таки предложил. карла села, я сел напротив неё. и вот карла сидит передо мной в джинсах и шлёпанцах на босу ногу. я сижу перед ней в накрахмаленной и выглаженной белой рубашке, опрятном костюме, на шее - идеально подобранный к костюму галстук, на манжетах - запонки, которые не успею я опустить руки на стол, тут же стучат и этим жутко меня раздражают. да, ещё на карле была хлопковая рубашка. кондиционер раскочегарился, обдувая то меня, то карлу, донося до меня аромат её духов и тела. я сложил крест-накрест и ноги и руки. ещё и внутренне перекрестился. задержал дыхание. так я пытался защитить себя от карлы. но руки отказывались подчиняться и внутренний голос подстрекал к штурму. а почувствовала ли ты что-нибудь при нашей первой встрече? месяц назад. на тот момент я встречался со своей девушкой уже как восемь, нет, постой… я не уверен… наверное, девять месяцев. честно говоря, я не могу сказать, когда именно мы официально начали встречаться. одну или две недели длился конфетно-букетный период, мы ужинали в ресторане, ходили в кино, гуляли за руки по пляжу, и так, через несколько недель эти отношения стали чем-то серьёзным и важным для нас двоих. это был идеальный роман по всем законам жанра, выглаженный и накрахмаленный, как воротник той самой белоснежной рубашки, в которой я сидел тогда перед карлой. может быть, никакого поворотного момента в этой истории и не было - ничего такого кроме походов на пляж, в кино и ресторан. однажды просто сами договорились, что будем вместе, да и всё тут. по крайней мере, это единственное объяснение, которое я могу дать тому, что не могу точно вспомнить, когда же начался серьёзный этап наших отношений. я помню почти всё, что между нами было и не могу припомнить чего-то такого, что было бы особенней всего остального. вот вечер, вот пляж, мы держимся за руки на пляже, рассматриваем рисунки на песке, но в эти моменты мы были не ближе, чем тогда, когда мы ещё не встречались и чем сейчас, когда уже расстались. месяц назад я подумывал о покупке дома, где мог бы надолго обосноваться. в съёмной квартире нам с верой было тесновато. дом моего отца, к которому я всё ещё по-прежнему привязан, был хорош, но… он нам тоже не подходил. «у моего папы острый слух, он очень чутко спит», намекнул я ей, когда мы сидели с ней за столом как-то ночью. это была одна из тех ночей, когда мы просто были вместе и ничего не делали. тогда мне показалось странным, что вера не засмеялась. а теперь мне странно оттого, что я скучаю, да, скучаю по тем ночам, когда мы просто сидели вместе - я и вера, и ничего не делали, ничего не ждали друг от друга, разве что я может быть ждал, когда же вера наконец засмеётся.  но нет, она даже не улыбнулась. такой вера и была - вечно серьёзной, любящей порядок и не понимающей шуток. мы стали искать дом в лиссабоне. «мне до работы ближе, а ты до алмады тоже быстро доедешь, все пробки в лиссабон, а не из лиссабона»- говорит она мне. что же, это был разумный довод. некоторые отношения держатся на таких вот разумных доводах. она ещё что-то сказала про «качество жизни». что же, мне нечего было возразить. я думал, что под качеством жизни подразумевается твоя зарплата. я мог бы рассчитать и оценить качество жизни с помощью электронных таблиц, которыми пользуюсь на работе, чтобы рассчитать и оценить доход разных предприятий. всё так чётко, разумно, предсказуемо.
вера тоже думала, что под качеством жизни подразумевается зарплата. мы подходили друг другу. правда вера не пользуется электронными таблицами, она стоматолог, работает в лиссабоне в двух или трёх клиниках на байше и авенидаш новаш, по вторникам и субботам она на дежурстве. эти две или три клиники - очень престижные, врачи там добросовестные, ответственные, высококлассные. – «мы игроки премьер- лиги» - боже, и это сказала вера, которая настолько не смыслила в футболе, что вряд ли сама поняла, что сказала, просто услышала от какого-нибудь врача и решила сумничать, - «…не то что всякие сомнительные  франшизы» так она недвусмысленно дала мне понять, кто по её мнению божий дар, а кто яичница, кто игрок премьер- лиги, а кто рядовой футболист, кто месси, а кто потный неудачник. «не может же всё упираться в деньги. здоровье ротовой полости моих пациентов мне дороже всего». да, в этом была вся вера. вера, которая всегда думает об этике, о правилах поведения и хочет быть лучшей в своём деле.  думаешь, это делает её счастливой? она всегда была лучшей в том, чем занималась, но она никогда не была счастлива. однажды ночью, когда мы в очередной раз теснились в съёмной квартирке, она работала в экселе и позвала меня. я подошёл, вера неуверенно попросила помочь с кое-чем, при этом лицо её пылало злостью на себя, на свою беспомощность. я вот уже даже не вспомню, в чём была проблема. позже выяснилось, что она делала что-то для подруги. но если с той таблицей и были какие-то сложности, то у нас по-прежнему всё было идеально чётко: [качество жизни]= [зарплата]. вот так. можно смело закрывать эксель.
карлу не интересовали такие понятия как качество жизни. она никогда не задумывалась о подобных вещах, она жила только настоящим и вне него не существовала. но нет, здесь неуместны параллели, потому что между верой и карлой вряд ли найдётся хоть одна точка соприкосновения. карла была отдельной, обособленной ячейкой в электронной таблице, не соприкасающейся с расчётами заработков и доходов, карла не любила числа и вычисления, счета и расчёт. жизненный опыт - вот то, что было ценно для карлы. опыт бывает удачным, а бывает неудачным, и в этом нет ничего такого, любой опыт полезен, и не надо стремиться только к хорошему. она не думала о том, как бы найти гармонию, прийти к согласию с собой, обрести счастье. конечный результат вообще мало её интересовал, глаголы совершенного времени не казались ей совершенными. карле линии были ближе отрезков. карлу можно было бы сравнить с бесконечностью, если бы бесконечность была соткана из вулканической лавы. карла- это бесконечные извержения и нескончаемый блеск. месяц назад карла хотела купить себе дом, ей нужны были деньги. вначале банк ей отказал. на этом настояли и я, и дарио, хотя никто из нас двоих тогда не знал об улыбке карлы, об её непроницаемых глазах, морщинках, похожих на «засахарившийся мёд», от страха рискнуть у нас обоих подкосились колени. при виде карлы тоже. особенно при виде карлы. я объяснил ей, что для того, чтобы завершить анализ возможности выдачи кредита, мне нужны были данные, бумаги и документы, подтверждающие эти данные. карла улыбнулась, точнее она и до этого улыбалась, просто её улыбка стала шире. вначале улыбка, а документы потом. они лежали между нами. и тут я вспомнил о том, что мы отказали ей в кредите. даже вспомнил, что было за день до этого: белая мостовая, её машина самой последней модели, которая проезжала мимо… поэтому карла и сидела сейчас напротив меня, в джинсах, шлёпанцах, ей отказали в кредите и она пришла ко мне за объяснением. в конце концов дарио занялся её делом, а говорить ей о том, что банк, на который она возлагала столько надежд, снова ей отказывает, выпало мне. чёрт, бывают же трудные дни.