21. голос народа. современный прогресс

21. «ГОЛОС НАРОДА». «Современный прогресс»

Всё лето Ася работала в социально - аналитическом  отделе  малотиражной газеты «Голос народа». Она хваталась за все задания, за которые никто не брался, а летом, таких, было не так уж и мало, так, как основной штат редакции  в это время восстанавливал свои силы где-нибудь на солнечном побережье в кругу своей семьи.
Именно журналистский азарт, а также плюс к этому – рвение овладеть профессией, помогало Асе отвлечься от сердечной трагедии. Она старалась не думать о Тарасе, а сосредоточиться только  на темах, над которыми усердно и глубоко  работала. И у неё получалось, если не сказать больше.
Как то Аристарх Николаевич Орлов, отправил её в командировку на село, исследовать тему агро-городков. Он в тот Понедельник зашёл в корреспондентский кабинет и предложил:
- Ну, что, Ася? Вас заждалось «звёздное село».
- Что, и, правда, так называется – «Звёздное»?
- Да, нет. – Засмеялся редактор, - хотя, как знать, как знать… А вдруг Вы его прославите своим материалом?
- Очень буду стараться.
- Так вперёд, не тратя время на раздумья. Итак, едете на два дня, дорога – не в счёт отведённого времени, ночуете на диванчике в сельском совете, - я уже договорился с председателем. Но, а к выходным – жду «журналистскую бомбу».
- Партия сказала надо – комсомол ответил есть! – Ася даже засмеялась.
- Откуда же Вы знаете такие лозунги, если, небось, и года комсомолкой не были то?
- Да мне даже к пионерам не хватило года. Вечным октябрёнком останусь. Но «бомбу» раздобуду.

Автобус отправлялся в пять утра с автовокзала. Асе предстоял долгий путь. Который лежал в глубь Витебщины, где-то ближе к границе с Россией. Село называлось «Старое русло», а хозяйство «Прогресс».
Ася дважды пересаживалась на станциях, одна в Полоцке, вторая вообще в неизвестном для неё посёлке «Озёрное». От «Озёрного» Ася ехала в рейсовом – одна: «Вот она – сельская романтика: автобус, который едет двадцать пять километров в час по пыльной дороге, и, кажется, что вот-вот развалится. Все окна в нём открыты и потому, дорожные клубы пыли здесь вперемешку с выхлопными газами, тебя трясёт будто в тракторе и этот сумасшедший гул, напоминающий пикирующий самолёт, медленно и уверенно тебя сводит с ума… Но самое главное, что и на этот, если можно его назвать транспорт, нужно молиться…» - думала Ася.  Уже через час пути, который ей показался  целой вечностью, автобус остановился возле небольшого заасфальтированного прямоугольника, судя по всему, эта тряпица асфальта называлась местной остановкой и водитель выгнулся в салон, чтобы громко объявить:
- Девушка! Это конечная – «Старое русло»!
Ася взяла свою сумку, вышла на воздух и с восторгом подумала: «Вот! Вот это и есть – тот самый кусочек Рая, тот самый глоток счастья – глоток свежего, чистого, деревенского воздуха. Вечер…. Солнце оранжевым цветом разукрашивает небо… Птицы репетируют оркестром. Но, а мне, как всегда, в самый не подходящий момент, нужно искать председателя сельского совета. Интересно? А телефон здесь ловил сигнал?.. Я так и думала –  с трудом… Хотя, так и знала, что толку от этого «с трудом» мало, потому как дозвониться не представляется возможным».
Некоторое время Ася настойчиво нажимала кнопку «вызов», но этот навязчивый женский голос и самая презренная в эту минуту фраза: «Перезвоните позже» заставила очень скоро Асю отказаться от бесполезной идеи. Она смирилась с обстоятельствами: «Ну вот, телефон, как бы есть, но и в то же время, его, как будто бы и нет. Только – времени ради, ради того, чтобы я знала который час, чтобы  могла смотреть и ориентироваться не по солнцу, а по электронным цифрам… И то, хорошо…» - С такими мыслями Ася отправилась в самостоятельный поиск. Спасало практикантку только то, что она выросла в деревне и была неплохо осведомлена, как протекает тут жизнь. Но даже это ей не помешало удивиться «мёртвой тишине»:
- Куда все подевались? – Спросила вслух Ася.
- Нет никого!.. Нет никого! – Тут же ответила громко себе же. – Ну, прямо таки, как в анекдоте, только вот мне не смешно.
Ася не спеша шла куда-то вперёд – по улице, бормоча себе под нос:
– Колхоз «Прогресс», вот те рас…  А они тут – ничего такого не напутали? Может, правильнее переименовать в «Регресс»? Ведь как можно «мёртвую тишину» назвать словом «прогресс»?.. Хотя, в нашем мире, да ещё в наше такое смутное время, возможно всё»… – В ходе рассуждений Ася дошла до первого перекрёстка и на своё же счастье обнаружила, что возле одной, из целого ряда серых хат, сидел одинокий старичок: «Наконец-таки, - живая душа, пойду хоть её поспрошаю». - И с такой мыслью начинающий практикующий  журналист, взял курс правее – и отправился к седому старику.
Ася скрипнула калиткой, и по вытоптанной полоске прошла к незнакомому, но, почему-то, ей чудилось, что она идёт на встречу какому-то очень родному, и очень знакомому ей человеку.
- Здравствуйте!
- И тебе доброго здоровья.
- Я тут к вам в гости.
- Ко мне, деточка? – Оживился старик.
- И к Вам – тоже. Но вот, если честной совсем быть, то меня тут на два дня в ваш «Прогресс» направили, чтобы я выяснила, не пора ли название хозяйству поменять?
Старик улыбнулся от таких правдивых слов и тут же предложил:
- Ото ж я тебе подмогу… Сядай.
Не отказываясь от очень даже выгодного с любой точки зрения предложения, Ася шлёпнулась рядом с почтенным человеком. И у неё появилась прекрасная возможность разглядеть своего нового друга. Это был мужчина лет семидесяти пяти. На лице у него, каждая линия о чём-то говорила. Много морщин? Да. Но вот они совершенно его не портили, а даже – подчёркивали глубинность прекрасного мудрого образа, тонкость человеческой души. Под нависшими над глазницами густыми седыми бровями, каждый, даже беглым взором, увидит два чистых озера. Это, как же было возможно так праведно жить все эти годы, чтобы вода в глубоких озёрах оставалась всё это время прозрачной, и не на каплю не помутилась… А ещё –  рот интересный был у старика, губы его, правая сторона чуть приподнята вверх, видимо часто в раздумьях он прикусывал нижнюю губу с этой стороны. И ещё, что – нельзя было не заметить руки. Они изношенные трудом, но к ним так тянет прикоснуться и поцеловать, за теплоту.
«- А ведь и правда уверенные, но мягкие и тёплые у него руки» - Подумала Ася, когда пожимала её при знакомстве:
- Ася.
- Дедом Потапом –  меня зовут. А ты говоришь, что переименовать бы наше хозяйство хотелося б?..
- Так уж получается, что у него, у вашего колхоза, -  «прогресс» не на лицо.
- Это ж точно… хе-хе-хе… А, может, даже уже нечто тебе в голову пришло?
- Вы, деда Потап, не обижайтесь, но я бы его назвала с точностью да наоборот – «Регресс» с припиской – на лицо…
- Хг-г, хе-хе-хе… - Засмеялся дед. – А ты, унученька, зришь у корень… Люблю зорких. Я ж с тобою соглошуся…
- Правда, что ли?
- Ото ж.
И дед Потап, часа три с половиной рассказывал о перспективах, житии и беспросветности в неясном бытии. И всё Асе сразу же стало понятно, от чего так всё кругом в упадке и безлюдно, в таком райском уголке любимой родины. Она только сидела, держала включённый диктофон, потом поставила его на лаву, а сама делала некоторые заметки в блокноте: где-то над высказыванием оставляла птичку, а где-то напротив громких слов ставила вопросительный, а иной раз – и восклицательный знак.
Да, конечно, завтра утром, за Асей заедет сам председатель хозяйства и повезёт показывать, то, что именуют агро-городками: так называемую визитную карточку «нового села» – только, что «родившуюся» улицу для «перспективных специалистов», где в один ряд выстроены семь девять домиков-близняшек, как принято говорить, - с удобствами: туалетом  и душем в доме и, если совсем уже повезёт, с подведённым природным газом. Но только все умалчивают, что во многих из этих домиков, очень часто меняются хозяева, а у некоторых новостройках их и вовсе нет и не было, но зато есть оправдание той ситуации, которая сложилась в виду незримых, но очень понятных причин.  Почему столь «элитное» жильё пустует? Ответ на «болезненный» регулярно звучащий вопрос всегда имеет «твёрдую форму»: бесхозяйственные новостройки мигом назовут резервом для молодых специалистов. И, конечно же, никто и не заметит, что у новых домиков зачастую уже начинаются разрушительные процессы, хотя домикам то от роду три-четыре года. Но что тут удивительного, если строились они не с соблюдением технических рекомендаций, а в сжатые сроки, правильнее сказать – по плану (как принято говорить, т.е.– по планам нынешней «пятилетки»).
Асе ещё обязательно покажут оборудованную по современным стандартам ферму, где, как в песни её детства «вкалывают роботы, а не человек», кстати, и каждый куплет этой песни начинается словами: «до чего дошёл прогресс», но в песне не поётся о том, что близ лежавшие фермы в радиусе пятнадцати или двадцати километров закрыты, и у людей не стало работы, и они побросав свои дома, рынулись с авоськами в город – в поисках утраченного. А что делать деревенскому до мозга костей крестьянину в городе? Что? Проклинать судьбу за то, что он оказался ненужным и выброшенным за борт жизни? Вот и пьют люди с горя. Они не представляют, чем им заняться, они не умеют жить в городе, а села уже больше нет.
Эти два дня в командировке не пройдут для Аси бесследно, она вернётся в столицу уставшей, но с «потаповой правдой» и напишет хороший материал, который многие назовут скандалом.
На столе у начальника социально-аналитического отдела малотиражной газеты «Голос народа» в субботу ранним утром лежал материал студентки-практикантки:
«Современный прогресс»
«Как выглядит современный прогресс? – Я бы никогда не ответила на такой противоречивый вопрос, если бы не попала в деревню на Витебщине «Старое русло» и не встретила там деда Потапа. Кто такой этот дед Потап? О-о-о! Это человек легенда: фронтовик, старожила своей колыбели – деревушки в глубине белорусской природы, а ещё он – художник реалист, от глаза, которого не скроется правда, как бы её не маскировали. Ах, да – летописцем деда так же спокойно можно назвать, ведь это тот человек, который бережно хранит историю конторы, сельского совета, школы, детского сада, местного клуба – хотя, жаль, что большинство из названных объектов уже давно закрыты за ненадобностью и находятся в полуразрушенном виде.
А ещё, у деда Потапа, уникальная память, потому,  что он может рассказать жизнь и забвение каждого местного двора, а их в «Старом русле» около ста пятидесяти. В основном – серые хаты с крышами набекрень, дворы поросшие бурьяном, колодцы сгнившие до основания. И только двадцать пять из всех домов, хотя тоже – почти все серые и убогие, но с признаками жизни,  а в их числе и хилый домишко моего главного героя – деда Потапа.
На чёрной, уже практически сгнившей лавке я просидела с дедом Потапом три чудных вечера. А вам, наверное, удивительно, - это как же я их называю чудными – те вечера, если они причинили мне столько душевной боли, которую родила во мне исповедь одного местного жителя? Но я всё равно буду настаивать, что это были удивительные часы в моей жизни.  Потому, что в моей судьбе появился дед Потап, который помог мне вспомнить, как дышит деревня, чем она живёт и, как, именно деревня, дарит удивительные моменты тишины, ощущения природы и главное – момент прозрения, момент, который сравним только с ощущением мгновения жизни.
Вы хотите услышать всё, что мне рассказал дед Потап? Пожалуйста, только вот для этого –  вам придётся самим искать забытую деревню «Старое русло» на Витебщине и моего главного героя, о котором сейчас пишу – деда Потапа, он и вам всё сам расскажет. Ведь «горькая правда» - не стирается с памяти никогда, она прочно сидит занозой в душе.
Дед Потап – человек того поколения, которое любит поговорить по душам, потому, что тому поколению «всё» не безразлично, потому, что те люди не пройдут мимо человека не пожелав ему здравия, даже если таким человеком станет случайный путник. Но, кое-что я вам всё таки расскажу. Пожалуй, перескажу наш последний с дедом Потапом разговор…
Вечером, перед моим уже отъездом. Я не могла не поблагодарить своего нового друга, за наши вечерние разговоры и потому, зная, что рано утром покину, этот забытый людьми уголок моей страны, и отправлюсь знакомой дорогой в столицу, я шла к, уже ставшей дорогой моему сердцу, калитке, сделала движение, чтобы пройти во двор, послышался скрип и дед Потап радостно поднял голову:
- О, Асенька, заходи, унученька моя.
- Я пришла попрощаться… Завтра уезжаю…
Дед Потап поставил свой посох перед собой, сложил на него свои серые мозолистые руки и некоторое время смотрел в землю. А потом вдруг оживился:
- Чего ж то я, плохой ухажёр не могу достойно проводить гостя? Не встретил, как полагается, так хоть провожу должным образом. Асенька, зайди в сени, там в торбе хлеб свежий, сегодня привезли, как знали, что у меня пир званный.
- Чего ж то знали, Вы же говорили, что два раза в неделю лавка со свежим хлебом из города приезжает?
- Нет… Я говорил, что полагается ей приезжать два раза на неделе, а бывает она у нас один раз по понедельникам, а  в четверг, то до селе, я вже и не припомню, когда последний раз была, от только сегодня, как знали. Но, то не беда, унученька моя, баба Маня козьего молока принесёт, хлеб и размочить можно в молоке… Ох, то помнятся мне  те времена… Лет двадцать в глубину, так тогда на деревню триста двадцать коров было…
- Это как так – триста двадцать? Коль домов сто пятьдесят? Это Вы, дед Потап, что-то путаете.
- Да нет, унученька, кабы, что запамятовал… То ж раньше не держать корову стыдно было, грех, что ли… По две -три на двор числилося... А теперь – три козы на усю деревню и один петух… - Дый я – еще – хе-хе-хе… - Засмеялся дед Потап.
А я не смеялась. Мне было страшно слышать горькую правду, я была не готова её понимать. Но, что же можно сделать с тем, когда ты смотришь и видишь, когда ты слушаешь и слышишь, что вокруг происходит?.. Как можно унять эту боль, как можно принять эту правду сладкой?
- Унученька, принеси нам по краюхе свеженького хлеба, молочка, что у бидоне, на столе стоит, налей по кубочку («кубочком» - в той местности обозначают кружку)… Вот то ж молочка мы и выпьем за наше знакомство... А то я ж дальше буду, каждый день кого-нибудь ждать – от туда, с такого долёкого города, а он с каждым годом становится усё дальше и дальше от деревни нашей… Тяжко ждать, коли не ведаешь сколько… Дый что ж то делать еще… А то ж, глядишь и причекаю (дождусь).
- То ж лето, - внуки, правнуки приедут. – Пыталась утешить я старика, а самой – кошки скребут по сердцу.
- Куды ж приедуть, яны ж тож – в столице, у Минску. Там жизнь така, что себя не успомнишь, не тое, что стариков на другим конце света.
И мы с дедом Потапом на этом самом, как он назвал «другом конце света», сидели на трухлявой  лаве, пили козье молоко, что баба Маня принесла и закусывали свежей краюхой хлеба, который в этих краях считается деликатесом. Но мы, вместе с этим удивительным человеком, который чужую ему девчушку называл родным словом «унученька» имели уникальную возможность – любоваться вместе закатом!» - Этими словами материал заканчивался, и внизу стояла подпись:  «Ася Звёздная».

- Где эта практикантка Ася Звёздная?! – С таким вопросом, словно фурия ворвалась начальник социально-аналитического отдела малотиражной газеты «Голос народа» - Лидия Геннадьевна Строгонова.
Да, а Лидия Геннадьевна была представительница женского пола, который вряд ли можно назвать слабым, видя её представительницу: коренастая, плечистая, грудь шестого размера, лицо, как звезда по имени солнце, мало того, что круглое, так еще и большое, как планета, и красное, как закат. И свою планету, она любила выделить чёрными стрелками практически до самых висков и губы, малиновой помадой. Форму губ описывать нет надобности, потому, что она зависела от настроения их обладательницы. Такую женщину называют в пуще – лосицей. На ней была свободная рубаха, купленная в магазине «Богатырь» и штаны или – подштанники, нечто брючное, что выше косточки, но ниже колена. Но Ася была не из пугливых:
- Я, - студентка-практикантка.
- И где материал из хозяйства «Прогресс»?
- У Вас на столе.
- Нет! То, что у меня лежало на столе, я сейчас держу в руках, и не могу успокоиться, после прочтения! Но мне нужен материал в выходной номер.
- А это тогда что? – Недоумевала Ася Звёздная.
- И я хотела задать, представьте себе, Вам тот же самый вопрос, слово в слово. Но буду оригинальной: и начну с ответа. Эта, уважаемая, практикантка, Ваше личное творчество, это Вы решили продемонстрировать свой творческий потенциал. И – таки – да, я Вам скажу, он у Вас будьте уверенны – есть. Но мне нужен ещё и материал в номер.
- Но почему его нельзя разместить? – Всё ещё не могла понять Ася.
- Это же – живая провокация! Это – кнопка себе на стул!
- Нет! Это правда жизни, это то, что я увидела.
- И, скажите тогда, пожалуйста, чему учат Вас в Институте журналистики, если Вы умеете писать лишь примитивно, т.е., что вижу, то –  пишу.
- Вот этому и учат, писать то, что видишь да ещё и понятным языком, в придачу.
- Так! - Всё понятно – диагноз – неизлечимо туполоба! Господа коллеги, может, у вас, что завалялось, нужно срочно заткнуть дыру.
Ася стояла и чуть не плакала, а эта последняя реплика, так вообще оскорбила её творческую натуру. Но к счастью за всем происходящим безмолвно наблюдал Аристарх Николаевич, и он, чтобы привлечь внимание, застучал по столу:
- Тихо! Тихо! Что за гладиаторские бои?! Лидия Геннадьевна, не спешите поднимать панику, я сам разберусь, что пойдёт в номер, а, что нет. И чем, если вдруг образуются дыры, их латать – решаю тоже я. Дайте мне материал Аси.
- Да, господи, пожалуйста, баба с возу – кобыле легче. – И с такой репликой она передала в руки главного редактора статью Аси.
Только через час Орлов смог поставить точку в сложившейся ситуации, он подошёл к выпускающему редактору Андрею Шнипу и демонстративно заявил:
- Материал готов к печати, публиковать так, как написано, и ещё – дать материалу всю последнюю страницу.
- Вы сошли с ума, Аристарх Николаевич!? - Не смогла умолчать Строгонова. - Я не собираюсь отвечать перед контролирующими органами за неопытность практикантки!
- А Вам и не придётся.
- А если позвонят?
- Да перестаньте, это всего лишь малотиражка, а не бестселлер.
- Боюсь, что после этой «бомбы», мы вполне можем стать «бестселлером». – Не унималась Строгонова.
- Если честно, я сам просил Асю привести с командировки «журналистскую бомбу» и если вдруг она сработает, то так тому и быть. А все бочки, по поводу – «если позвонят», валите на меня –  всех переключайте на главного редактора Орлова.
  Воскресный номер со «звёздной статьёй» - «Современный прогресс» - стал натуральным прогрессом для полузабытой газетёнки, которая со взрывом «журналистской бомбы» вновь обрела  свой голос. И этот голос зазвучал. И каждый новый "номер выходного дня"  – становился очередным взрывом, который погнал не только тираж газеты, но и чиновников с хорошо нагретых мест. А телефонных звонков было на самом деле огромное количество, это если не сказать – ещё больше, чем много. Но, благо, Аристарх Николаевич обладал уникальным талантом, не только помогать новому почерку сохранить свою самобытность, но и давать отпор завистникам таланта.