Мистический многосерийный телефильм Скверна

Волею слепой случайности молодой учитель физкультуры попадает в странное полицейское подразделение, занимающееся расследованием странных дел. И, что самое странное, методы, какими производят расследования, тоже более чем необычны...

Хряков Артем Анатольевич
Москва. Ул. Шарикоподшипниковская 18. кВ. 112
Tema03@yandex.ru
(8)920.161.92.73   
(8)905.571.73.90


Синопсис телевизионного художественного фильма
«СКВЕРНА»
(Рабочее название)

- Вошел! - Лица в тесном пространстве, набитом аппаратурой, приникают к одному из светящихся мониторов.
Помещение банка. Рабочий день - клерки манипулируют, совершая операции, мигают экраны компьютеров, деловая суета, телефоны, будни.
В это время наш герой, назовем его Дима, школьный учитель физкультуры, дожидается трамвая на остановке вместе с группой учеников - они едут болеть за Диму, на районные соревнования по карате (Дима ведет в школе секцию).
В помещение банка заходит ничем не примечательный гражданин, скорее, господин, - лысый, брюхастый. Очки, приличный костюм. Машина, которую он припарковал на стоянке перед банком - «Мерседес», не из навороченных, но и не стыдно за него деловому человеку. Мягко улыбаясь, оглядывается - видно, что он здесь в первый раз. Подошедшему менеджеру объясняет, что нужно совершить операцию со значительной суммой. Да, вложить. Нет, не перевести, наличность. Его отправляют к старшему кассиру.
Старый «рафик», с мятыми боками, припаркованный в переулке, недалеко от банка. Внутренности набиты следящей аппаратурой. На одном из мониторов - «Толстяк» подходит к окошечку оператора, наклоняется. Паренек в свитере, обычной наружности, шепчет возбужденно, - Ну, ты, Сергеич, гений! Как же ты его выследил, неужто по программе просчитал? Сергеич отвечает, что это просчитать невозможно, любой вычислительный центр крякнет.
Дима сажает учеников в подошедший трамвай, влезает сам.
Толстяк, все так же приветливо улыбаясь, подойдя к окошку, неловко открывает кейс, достает десантный «калашников», долго возится, откидывая приклад. Его вид настолько несовместим с действиями, да и сами действия настолько нелепы, что кассир глядит заворожено. «Толстяк» неловко направляет на него дуло, говорит ласково: - Давай, голубчик, доставай.
Дети облепили Диму в трамвае. Он им что-то увлеченно рассказывает, они слушают, раскрыв рты. Видно, что дети его очень любят.
Бухгалтер, справившись с шоком, жмет кнопку под столом. Сигнал опасности поступает в офис охраны банка, одновременно - в отделение районного «ОМОНа», где объявляется тревога. Лучезарный толстяк говорит, мол, тревогу объявил? Правильно, твои обязанности. В операционный зал банка вбегают три охранника, оглядываются, действуют четко, по отработанной схеме: один перекрывает двери, другой прикрывает бригадира. Сам бригадир охраны, опытный мужик, вынув громадный пистолет, быстро и бесшумно приближается к «Толстяку», приставляет дуло к его затылку.
Дети вместе с Димой на пересадке ждут другого трамвая.
В «рафике» констатируют хладнокровно: тревогу объявили. Сергеич включает секундомер, велит заводить мотор.
«Толстяк», не обращая внимания на приставленное к голове дуло, говорит кассиру - Я ведь пальну! - Кассир, застыв, глядит на бригадира охраны. Тот переводит взгляд с затылка «Толстяка» на «калашников» в пухлых, не приспособленных к оружию руках. Бригадир медленно протягивает руку вперед и... снимает «калашников» с предохранителя. Кассир ошалело шепчет - ты что, Петя?.. - но взгляд его упирается в глаза бригадира. Тот вместе с «Толстяком» смотрит на кассира в упор, с тем же выражением, пистолет целится туда же, куда и «калашников». - Здесь не выдают деньги, вы подошли не к тому окну... я компьютер... операции... Толстяк в мертвой тишине зала (все присутствующие застыли, так как их на мушку помповых ружей взяли их же охранники) пуляет в компьютер. Бригадир делает дуплет. Компьютер взрывается. «Толстяк» говорит - ну? Ничего не соображающий кассир дрожащими руками вынимает портмоне, кладет на стол. Толстяк заворожено глядит на бумажник. В зал врывается ОМОН в касках и противогазах, первым делом взрывают дымовую шашку. Кричат - всем на пол, быстро! Руки чтоб видели!
В «рафике», глядя на происходящее в экране, ворчат - идиоты, как всегда...  Сергеич говорит - а вообще-то молодцы, быстро приехали, три сорок.
В трамвае к Диме и компании детей с двух сторон подходят контролеры, молодые мордатые мужики, просят предъявить. Дети достают кто проездной, кто справку из школы. Дима бледнеет.
«Толстяк» оглядывается, затем протягивает через окошечко руку, хватает мышь от компьютера, лежащую рядом с бумажником, сует ее за пазуху. Затем хватает двухметрового бригадира и, подняв его, как куклу, кидает в кучу вооруженных милиционеров. Затем «Толстяк» устремляется по внутренней лестнице наверх. Омоновцы бегут за ним, стреляют, не попадают.
В трамвае к Диме грубо пристают здоровенные контролеры, требуя штраф. Тушуясь, Дима пытается объясниться - я учитель, везу детей... Контролеры хамят.
Толстяк, достигнув верхнего этажа, бежит по коридору, прыская в стороны, как заяц, увертываясь от пуль. Распахивает украшенную дверь, минует приемную с тремя секретаршами, врывается в кабинет директора банка, где идет заседание правления. Пробежав по столу, вокруг которого сидят изумившиеся банкиры, по директорскому столу, по самому директору, Толстяк своим телом выбивает громадное окно...
В «рафике» Сергеич, глядя в монитор, говорит с непонятным выражением - о как!
Толстяк вместе с обломками рамы и осколками стекла рушится с четвертого этажа на крышу «Мерседеса». Сползает, запрыгивает внутрь, газует, рвет по переулку. Милицейская машина, взревев, устремляется за «Мерседесом». За милицией устремляется невзрачный «рафик». Причем видно, что мотор и ходовая у него явно не родные, а замечательные.
Контролеры высаживают Диму, дети, естественно, за ними. Они, как могут, защищают своего учителя, но помогает это мало. Раздраженные неудачным днем контролеры требуют всего, водя красными ручищами.
Погоня в лучших традициях. «Толстяк» в «Мерседесе» показывает Шумахера, упорная милицейская машина не отстает. Встречные машины съезжают, сталкиваются. Сергеич в «рафике» командует вызвать «скорую» и пожарных. Погоня приближается к остановке, где контролеры намерены сорвать на Диме всю свою социальную злость.
Дети, исчерпав все аргументы, предлагают любимому учителю вырубить зарвавшихся хамов. Чё, каратист, чё ли? - усмехается самый здоровенный, оглядывая щуплую Димину фигуру. - У Дмитрия Александровича черный пояс, он вас моментально всех... - Но тут чужая милицейская машина, работающая на «перехват», разворачивается на улице рядом с остановкой, преграждая путь приближающемуся «Мерседесу». Дима, заметив неладное, кричит, отталкивая детей в сторону.
Толстяк за рулем, поняв, что проезда нет, зажмуривается. Жмет на газ. Вагоновожатый проезжающего мимо трамвая врубает аварийный тормоз. Трамвай (Дело как раз на повороте, где рельсы делают вираж) со страшным скрежетом кренится. Одновременно «Мерседес» на скорости врезается в столб, что поддерживает высоковольтный трамвайный провод. Столб кренится, трос разрывается и падает на Диму, который стоит на трамвайных путях. Тело Димы бьется в конвульсиях, от него идет дым, куртка загорается. Полупустой трамвай опрокидывается на покореженный «Мерседес».
Подъехавшие менты разгоняют народ, помогают выбраться пострадавшим из трамвая. Подъехавшая на «рафике» команда Сергеича, не обращая ни на что внимания, устремляется к покореженному «Мерседесу». Вытаскивают «Толстяка». Он в шоке. На него надевают наручники. Вокруг плач, суета, толкотня. - ...Слава богу, детей не задавило. - Паренек-то всех оттолкнул, да сам не увернулся. - Кто-то из милиции, пощупав пульс Димы, говорит - готов. Накрывает дымящуюся фигуру с изуродованным, обоженным лицом своим плащом. Дети рыдают. «Толстяка» тянут в разные стороны милиционеры и люди из «рафика». Сергеич ругается с милицейским начальством, показывая документы. Менты, держащие «Толстяка», смотрят на него с ужасом и брезгливостью - он обмочился. Нет, вернее, «Толстяк» ссыт, как конь, исторгая на свои ботинки невероятное количество жидкости. Сопли и слезы текут по обрюзгшему, измазанному лицу, из-за пазухи торчит хвост компьютерной «мыши». Подъезжает «скорая», пожарная.
Неожиданно раздается крик - Пацан! Пацан под трамваем! Тут все замечают, что из-под трамвая раздается детский крик боли, плач. - Он там, придавило, но жив, жив! Врачи, хлопотавшие над Димой, оборачиваются. - Не подходите! Не трогайте ничего! Аварийку, срочно! Димины ученики кричат - это Маринка, наша Филимонова Маринка! - Не соваться! Одно движение, и трамвай ее придавит окончательно! Маринка плачет громче, боль накрывает ее, из-под трамвая уже раздается вопль... Люди застыли, не зная, что делать.
Труп Димы зашевелился. Он сел, откинул плащ, посмотрел бессмысленно. Затем встал, обогнул, незамеченный, трамвай, подошел к останкам «Мерседеса». Тут его увидели, но ничего не успели - Дима уперся, глубоко вздохнул, и медленным движением поставил трамвай на колеса. Все ахнули. Сергеич, обернувшись от милицейской машины, взглянул без всякого выражения на Диму. Тот поднял Маринку, сделал два шага, передал её врачам, рухнул. Над ним захлопотали. Сергеич говорит тихо пареньку в свитере, Игорьку, - узнай, в какую больницу повезли. Но Игорек не успевает ответить - «Толстяк», разорвав наручники и разбросав милиционеров, рванул по улице. Сергеич заорал - не стрелять! - и вместе с милиционерами и своими ребятами бросился в погоню. Она была недолгой - «Толстяк», добежав до уличной торговки гамбургерами, оттолкнул несчастную и стал жрать сосиски, горстями вынимая их из лотка с горячей водой. Первый добежавший до него молоденький мент в бронежилете, испуганно оглянувшись, долбает по башке «Толстяка» резиновой дубинкой. «Толстяк» оседает, падает. Из его рта торчат сосиски.
Через несколько дней в палату, где лежит пришедший в себя Дима, заходит незнакомая медсестра. - О, какие успехи, как мы быстро поправляемся! Ну-ка, больной, на процедуры. Не слышавший ни о каких процедурах больной покорно дает себя свести во двор (кабинет в другом корпусе), где его ловко запихивают в знакомый нам «рафик». Игорек, соратник Сергеича, вместе с «сестрой», пугающей Диму своим лицом (Он никак не может понять, прекрасное лицо или страшное), привозят Диму в свой замаскированный центр - с виду простой обанкротившийся заводик в рабочем районе. Сергеич проводит с ним концептуальный разговор, намекает на то, что помощь Димы им была бы очень желанна. Дима в начале просит объяснить, что с ним произошло. - Это ты мне объясни, что произошло, пожимает плечами Сергеич - тебя убило током, а ты встал и перевернул трамвай, объясни, пожалуйста! Не можешь? И я не могу. Тем не менее рассказывает предысторию, показывает видеозаписи «налета» «Толстяка» на банк и его допросов. Зрелище угнетающее - все время жрущий человек, плача, говорит, что не знает, как это с ним произошло. Просто захотелось ограбить банк, жутко захотелось, внезапно. Заглянул в ближайшую помойку, случайно нашел там автомат... (Ага, случайно, - улыбается Сергеич), ...и пошел грабить. Но товарищи, господа, мне это совсем не нужно было делать! Я глава администрации подмосковного района, у меня трое детей, внук, достаточно денег, в Москву приехал по делам на один день... Сергеич комментирует запись - все верно, уважаемый человек, мирный, кроме хозяйственных вольностей, никакого криминала. - А почему он все время ест? - Метаболическая реакция, обмен веществ нарушен, потратил катастрофическое для себя количество калорий. - Это пройдет? - На зоне пройдет. - Как на зоне, неужели его посадят, ведь вы знаете, что он ни в чем не виноват? - Мы знаем, - отвечает спокойно Сергеич, но милиции и прокуратуре ничего не докажешь. Есть состав преступления, надо отвечать. - Но даже мне понятно, после того, как вы мне рассказали, что он никакой не грабитель! Его же зомбировали, превратили в зомби, да? - Ну да, зомби, - усмехается встрявший в разговор Игорек, еще чего. - Обычный апланадор, топтатель, игрушка на пять минут. Зомби - вещь долгоиграющая, трудно настраиваемая, поэтому ужасно дорогая. Сергеич велит Игорьку замолчать, спрашивает у Димы, отдает ли он себе отчет в том, что поднял трамвай после того, как его ударило током высокого напряжения? Дима отвечает, что не верит, хоть ему и рассказывали. Сергеич чертит на столе карандашом линию, кладет на нее спичку - сдвинь. Дима, поняв, что от него хотят, напрягается. Безрезультатно. Перед ним ставят мензурку с прозрачной жидкостью, спирт. - Да что вы, я не пью! - Это не для кайфа, чтобы энергию освободить, самый простой способ, невероятно, но помогает. Дима выпивает, спичка колеблется. Тогда Игорек, говоря, - не волнуйся, всего двадцать пять... - подносит клеммы к Диминой шее. Тот орет, ударенный током, спичка отлетает на край стола. - Вот, видишь, заявляет Сергеич. Что вижу? Что я должен видеть, вообще, кто вы такие, чем занимаетесь? - Кричит оскорбленный и захмелевший Дима. - Мы занимаемся, только пойми правильно, будущим. И от нас, а теперь немного и от тебя зависит, каким оно будет. Но перепуганный Дима не слышит голоса разума - он обвиняет их в том, что они насмотрелись американских фильмов ужасов, и поехали на ерунде, чуши какой-то собачьей. Чушь? - сердится Сергеич, ну-ка, одевайся, сейчас мы тебе покажем эту чушь! Игорек спрашивает Сергеича, неужели он хочет взять неподготовленного человека на... Сергеич обрывает разговор, они грузятся в «рафик», едут за город. По пути Дима, глядя на таинственный профиль «медсестры», шепотом спрашивает Игорька, кто она. - Это наша Варька, ты ее не задевай от греха. Ее имя Варя? - Да нет, имя у нее такое, что хрен выговоришь, она Эвваркеэ, короче Варька. - А что такое Эвваркеэ? - Ну ты про Симургов слышал когда-нибудь?
Сергеич обрывает разговор - он видит рыболовов, сидящих на льду небольшого пруда. - В чем дело, Игорек, опять не предупредили районную милицию, чтобы никого сюда не пускали? - Так это наверно, сами менты и развлекаются! - Игорек бежит по льду к рыболовам, Сергеич, волнуясь, смотрит на часы. Игорек вдохновенно врет, что на соседнем пруде у мужиков канает пёр, у каждого штук по десять подлещиков. Рыбаки начинают собираться, Игорек их торопит, но не успевает - один из рыбаков, выпучив глаза, указывает на промоину невдалеке - там что-то всплывает. Ломая тонкий лед, показывается голый мосластый мужик. Заросший, страшный, с бельмами на глазах, выплевывая воду и кашляя, он полусонно ворочается в проруби, пытаясь выбраться. Рыбаки с воплем, побросав удочки, убегают. - Слава богу, говорит у «рафика» Сергеич, - сердечников среди них не оказалось. - Дима, выпучив глаза, показывает трясущимся пальцем на мужика, - Этт-то что? - Как что, удивляется Сергеич, ты что, в детстве сказок не читал? Что видишь, то оно и есть.
Игорек, бережно поддерживая «Водяного», помогает ему дойти до «Реанемобиля», притаившегося в кустах. Голый мужик оставляет на снегу жуткие следы.
- Вы хотите сказать, что существуют водяные? - Дима истерически смеется, и непонятно, весело ему или наоборот. - Значит, все правда, ну то, что в газетах пишут, про эти наговоры, заговоры, колдунов, там, магов? Погодите, погодите, но если водяные, значит, того, и другие? Лешие там, домовые, оборотни, вурдалаки? Что вы молчите, есть вурдалаки? - Господи, детский сад, - угрюмо отвечает Сергеич, - Ты только о страшилках можешь думать? - Дима поворачивается, идет, огибая машины, на дорогу, направляется куда глаза глядят. Сергеич догоняет его, пристраивается рядом. - Спорим, он его уговорит? - обращается к Варьке Игорек, медленно выводя «рафик» на дорогу.
- Есть вещи обычные, но гораздо более страшные, для меня например, - говорит Сергеич, идя рядом с Димой. - Хотя бы то, что у нас каждый год без вести пропадает людей больше, чем погибло за всю войну в Афганистане. Исчезают, бесследно растворяются. И никто не знает куда, что с ними делают, и сколько, из них, например детей. - Детей? - Останавливается Дима.

СЕРГЕИЧ
Да, дружок, плачет дитё, плачет.

ДИМА
Какое дитё?

СЕРГЕИЧ
Только не улыбайся, ладно? Есть такой писатель, Достоевский Фэ, Мэ, если слышал.

ДИМА
Вы что, издеваетесь?

СЕРГЕИЧ
Не обижайся. Хороший писатель, но устаревший, наивный в плане того, какое зло описывал. Знал бы он хоть десятую того, что знаем мы с тобой...

ДИМА
Так он когда жил? До терроризма, атомных бомб и концлагерей.

СЕРГЕИЧ
Терроризм захватил, но не важно... Так вот, в романе его одном, «Братья Карамазовы», ты в курсе?..

ДИМА
Нет, вы точно надо мной смеетесь. Я, между прочим, учитель, хоть и физкультурный. И «Карамазовых»  читал два раза. С половиной.

СЕРГЕИЧ
Тебе повезло, а вот я не читал, хоть перечитывал раз двадцать... Там один герой, Митя, буйный, путаный, осужденный за убийство, которое не совершал, неожиданно понимает, что ему нужно идти на каторгу. Он, невинный, должен быть наказан.

ДИМА
Зачем?

СЕРГЕИЧ
Затем что дитё плачет.

ДИМА
(ПАУЗА)
А... Вы лечите меня, что ли?

СЕРГЕИЧ
Считай так, если тебе проще. Там, в романе, все детей любят, а на каторгу идет он один. И понимаешь, этот устаревший писатель так повернул, что Митя за Маринку Филимонову страдает, конкретно за нее.

ДИМА
За кого?

СЕРГЕИЧ
За ученицу твою, которая под трамваем оказалась.

В «рафике» наблюдающий за ними Игорек говорит - смотри, как он классно каратиста разводит! Надо же, какая у Сергеича башка, к каждому свой ключик находит, со всяким уродом на его языке разговаривает! Спорим на полтинник, что пацан поплывет?

ДИМА
(В ЯРОСТИ)
Так она же из-за вас! Из-за всей этой поганой нечисти! И у зомби этого, толстого, вы всю жизнь поломали, а там тоже дети!

СЕРГЕИЧ
Ну так и помоги. Ты, наверно, немного помочь сможешь, и немногим, а может, и вообще у тебя не получится,  но хотя бы попытайся...

ДИМА
Пошел ты... Будьте вы....

Не договорив, Дима уходит. В «рафике» Варька молча протягивает руку. Игорек кладет ей на ладонь денежную бумажку.
Вечером Диму настигает ужасное известие. Филимонова ходить не будет, операция на позвоночник прошла неудачно. Бормоча «Дитё плачет...» Дима одалживает у соседа бутылку водки, с отвращением пьет. Сидя на кухне, пытается двинуть по столу пластиковый стаканчик. Не выходит. Дима сует два пальца в розетку. Его, естественно, бьет током. Смотрит на стаканчик - тот не двигается. Тогда Дима развинчивает розетку. Из стены торчат два оголенных зловещих провода. Понимая, чем рискует, Дима, гипнотизируя стакан, тянет руки к проводам, кричит от напряжения и предстоящего ужаса. Коснуться проводов не успевает - в последний момент громадный кусок штукатурки за спиной отковыривается от стены и вместе с кухонной полкой падает на пол. Сидя в штукатурной пыли, Дима, глядя на обнажившиеся кирпичи, шепчет - Так вот как... Так оно, значит, вот так...
Звонок в дверь. На пороге стоит Варька. Усмехаясь пьяной усмешкой, Дима говорит ей - Скажи своему колдуну, что я, стало быть, согласен. - Он знает, - отвечает Варька, не двигаясь с места. - Ну, тогда что я должен делать? - Поцеловать меня. - Что, что? - Ничего особенного, просто поцеловать. - Варька переступает через порог, обнимает Диму за плечи. Дима инстинктивно отшатывается, но женские руки держат его мертвой хваткой. Непостижимое лицо приближается к нему. Варька нежно целует Диму. Он падает без сознания.