Поцелуй Наполеона

Опубликован в альманахе "Братина" (Москва) и газете "Республика" (Минск)

© ПОЦЕЛУЙ НАПОЛЕОНА

Лауреат Международного литературного конкурса малой прозы "Белая скрижаль".
...   
Васька не Васька, а за полтишок мужику перевалило. По нашей, по современной моде, когда за небольшое отклонение от общепринятых норм в своем поведении человек может загребать приличные гроши в роли какого-нибудь сенса или нетрадиционного лекаря, не живи Васька в сельской местности, быть бы ему нашим доморощенным миллионером, а может быть даже и народным депутатом самого высокого уровня. Последнее ближе к истине, потому что очень уж он был на язык богатый! Ой, какой и богатый! Но об этом чуть позже…
Жил Васька со своими односельчанами в деревеньке под названием Новая Жуковка. Когда-то она была просто Жуковкой и дворов в ней было под сто. Но после одного известного исторического события стала она называться Новой и дворов в ней осталось  не более пятнадцати. Понимающий человек сразу же сообразит, что это такая была глубинка, что глубже нырнуть никак нельзя. И если верить народной поговорке, что рыба ищет где глубже, а человек где лучше, так все население Новой Жуковки можно смело отнести к рыбам, принявшим в поисках лучшей доли человеческое обличье.
Самого Ваську нельзя было отнести к их числу, потому что он стоял особняком ото всех. В Новую Жуковку он был когда-то сослан с центральной колхозной усадьбы распоряжением председателя, а это, согласитесь, уже не такая глубинка. На центральную усадьбу и областная пресса нередко заезживала в виде специального корреспондента. Она то, эта самая пресса,  и подвела Ваську под выселение. Но об этом опять же немного позже…
Кстати, сам Васька считал себя политическим ссыльным.
Гиблое это был место, Новая Жуковка, для народного таланта! Ну что такое пятнадцать дворов посреди кофейной гущи под названием грязь, которая не подсыхала даже в самое теплое лето? Куры и те дохли! Негде было развернуться широкой натуре. И поэтому все местные способности в основном шли на изготовление самогонных аппаратов. Их делали из любых подручных средств, постоянно пере¬делывали, модернизировали, придумывали разные усовершенствования. Изгалялись кто как мог. А потом один перед другим хвастались и проверяли, у кого конечный продукт крепче получился. В деревне раз-вернулось самое настоящее соревнование между дворами по производству самого усовершенствованного самогонного аппарата. Причем самое активное участие в нем принимали все, независимо от возраста, пола, образования и вероисповедания. А главным организатором, идейным руководителем и вдохновителем этого необычного соревнования, достойного книги рекордов Гиннеса, а также основным дегустатором конечного продукта был как раз Васька. Он ходил по дворам и давал аппарату и его продукции конечную оценку. Оценка эта зависела от количества граненых стаканов, которое он мог выпить в один прием от начала и до момента падения.
Почему считали за лучшее, чтоб дегустацией занимался именно Васька? Да потому что свято верили в его объективность. Он пил всегда до конца, пока не падал. Вот местный участковый тоже частенько прикатывал на своем казенном мотоцикле для инспекционной дегустации в деревню. Но ему и его оценке веры было куда меньше. Хоть и представитель власти. Разве можно верить человеку в таком деле, если он находиться “при исполнении”? Это самое “при исполнении” как запрещенный допинг у спортсменов. Участковый никогда до упаду не пил, всегда оставлял запас, чтобы хватило сил и права покачать. А Васька никогда не был “при исполнении”. Он вообще ничего не исполнял, никаких обязанностей. С самого переезда в Новую Жуковку на постоянное место жительства. Но в списках колхозников колхоза, к которому относилась деревня, продолжал числиться. И деньги ему даже какие-то, зная его скандальный характер, начисляли. Чтобы, не дай Бог, не помчался он выяснять отношения и качать права на центральную колхозную усадьбу, а там случайно на глаза районному, а тем паче областному начальству не попался. Потому что был он, как уж упоминалось, очень богатым на язык и языка этого колхозное начальство очень опасалось.
Авторитетов для Васьки не существовало. Причем говорить он на все темы умудрялся исключительно матерными словами. Не матерными в его разговоре были только местоимения да соединительные союзы. Мат у него был заковыристый, разносторонний, в большинстве своем придуманный им же самим. Можно сказать - высокохудожественный. Он просто импровизировал этими матерными словами во время разговора, как импровизирует опытный музыкант-джазист. Да и вообще его с полной ответственностью можно было назвать матерным импровизатором. Говорить он мог, как уже упоминалось, на любые темы. Черт его знает, откуда он набрался всего, но упомяни при нем Гегеля, Васька и глазом не моргнет, скажет, что Гегеля не уважает, а вот с Фейербахом недавно чекушку в сельповском буфете раздавил. И что Кант, по его мнению, со своим категорическим аперитивом даже на колхозного председателя не тянет.
Однажды журналист с областной газеты, приехавший делать материал о колхозе, Васька тогда еще не был сослан в Новую Жуковку, случайно услышав его “соловьиные” матерные трели, восхищенно воскликнул: - “Да этому самородку цены нет! Его же можно записывать на магнитофон и продавать кассеты с записью за валюту иностранцам!” Оказывается, как он потом рассказал, наш мат пользуется за границей огромной популярностью. Ну, к примеру так же, как их эстрада у нас. Тот журналист и байку на эту тему рассказал…
“…Иду, - говорит, - однажды, по заграничному морскому порту. Шум, гам, работа вокруг кипит, краны подъемные, гудки пароходные, речь иностранная на всех языках и… И что-то до боли знакомое над всем этим чужим витает… Но что, никак понять не могу. И вот прохожу мимо небольшого морского судна, на борт которого бригада грузчиков партию мешков вручную грузит. И обращаю внимание на то, как работа  них слаженно кипит, спориться. Аж завидно стало! Вот бы и у нас все так работали! Здоровые все, черти, загорелые, веселые, смеются, подшучивают друг над другом по своему… Что за секрет такой, думаю, почему у нас все мрачные всегда на работе?.. И как раз возле них ну прямо облако этого родного, знакомого чувствуется… И тут я увидел, точнее услышал, откуда этот родное прет. В сторонке стоит магнитофон и на полную мощность выдает наш родной мат, записанный на пленку и приправленный бодрящей музыкой. И так он этим грузчикам нравиться, так он на них ободряюще действует, что они, наверное, по три суточные нормы выдают. Так вот он в чем, секрет этот! Жалко, что действует он не у нас, а за границей. Но я вам скажу, что тот мат, который их магнитофон выдавал, ни  какое сравнение не идет с этим, что я сейчас услышал. – И журналист показывает на Ваську. – Если бы тем грузчикам этот продать, они бы и по пять норм в день выдавали бы, я уверен…”
Вот после этой-то журналистской байки Ваську и сослали в срочном порядке с центральной усадьбы в Новую Жуковку, подальше от греха. Потому что некие местные предприимчивые энтузиасты тут же попытались организовать совместное предприятие по записи и  реализации Васькиного устного творчества за свободно-конвертируемую валюту. Ну, а дальше история о том, как Васька стал сепаратором и как его Наполеон поцеловал.
Один из соседей, головастый, надо сказать, мужик приспособил каким-то одному ему ведомым образом под самогонный аппарат колхозный трактор, что ржавел без запчастей третий год в поле. Ну и пригласил Ваську продегустировать конечный продукт, и дать оценку рационализаторской мысли. Привел он Ваську к себе во двор, а сам пошел в погреб за продуктом.
Надо сказать, что у того соседа был очень злой и вредный пес по прозвищу Наполеон. Здоровенный такой, с хорошего теленка. Увидел Наполеон Ваську и сразу же словно озверел. С цепи  рвется, лает, на Ваську бросается. А Васька ой как любил по-куражиться. Ему все равно было, кто перед ним, человек или животное. Подошел он к Наполеону вплотную, только чтоб тот чуть-чуть не доставал, присел перед ним на корточки, чтобы, как говориться, лицом к морде оказаться, и давай передразнивать пса. Наполеон гав, и Васька гав! Наполеон ррр, и Васька ррр! Чем пес сильнее из себя выходит, тем больше Васька удовлетворение испытывает. У собаки уже пена из пасти шмотками летит. А Васька все нахальнее становиться, нос  носу, можно сказать, приблизился. И знай себе рычит и гавкает, чтобы еще больше пса завести. Но, наверное, не зря собаку именем великого полководца прозвали. Сработала некая извилина в собачьем мозгу. Взял Наполеон и поддался немного назад, совсем чуть-чуть, для глаза незаметно. А Васька совсем контроль над ситуацией потерял, уверенный в своей безнаказанности и в надежности цепи. Наполеон чуть назад, а Васька чуть вперед. Как только пес почувствовал, что сможет обидчика достать, так неожиданно кинулся вперед и прокусил Ваське насквозь… Чтоб вы подумали? Нет, вы совсем не про то подумали. Прокусил он Васькины нижнюю и верхнюю губы. Это значит, взял и вот таким образом поцеловал он Ваську взасос.
Тут сосед из подвала  с продукцией вовремя подоспел. Оттянул сомлевшего от такого крепкого собачьего поцелуя Ваську от Наполеона подальше, чтоб тот свой поцелуй не смог повторить. Быстренько завел мотоцикл и повез пострадавшего в район, к фельдшеру. Там Васькины губы подшили, перебинтовали всего, но от уколов в живот против бешенства Васька отказался наотрез. Дал знаками понять, что лучше один раз от бешенства помереть, чем сорок раз муки от уколов в живот терпеть и категорически по-требовал от соседа везти его обратно в деревню. Вернулись они с соседом из района, тот его домой старается доставить, а Васька ему знаками дает понять, чтоб он его опять к себе во двор вез. То есть на дегустацию, которую он не успел провести. Сосед удивляется,  как же Васька дегустировать-то будет, ведь у него все лицо забинтовано и рот зашит. А Васька ему только руками машет, давай мол вези, остальное не твоя забота.
Ну приехали,  идет Васька в дом, причем старается Наполеона по большой дуге обойти, потому что тот опять с пенной у рта цепь рвет, в его сторону бросается. В доме Васька просит знаками соседа дать ему лист бумаги и карандаш. Получив требуемое, пишет на бумаге следующее: - Я сейчас на лавку лягу, а ты мне воронку дай. Я ее в рот вставлю, а ты заливай в нее самогон, как молоко в сепаратор. А  его перерабатывать буду. И что удивительно, ни одного матерного слова на листе не написал! Лег он на лавку, сосед вставил ему в рот воронку, найдя среди бинтов дырку, и начали они дегустацию делать. Сосед в стакан наливает, а потом выливает из него Ваське в воронку. Может в воронке все дело, может и вправду добрый самогонный аппарат из трактора вышел, но только хватило на этот раз Васьки, чтоб он с лавки свалился, до смешного мало, всего на три граненных.
Признал он на следующий день при всех, когда очухался, аппарат соседа лучшим за всю историю существования Новой Жуковки. Но жители деревеньки Васькино решение не утвердили и опротестовали сами перед собой. Посчитали, что если бы не воронка, такого эффекту от самогона не было бы. А Ваську так и прозвали с той поры сепаратором. Губы у него вскоре зажили, но двор соседа с Наполеоном он теперь предпочитает лучше обходить стороной. И что удивительно, мат его после этого поцелуя Наполеона стал еще более выразительным, словно звук в музыкальном инструменте, который побывал в руках опытного настройщика.
          
Павел Иванов 


Тел:,    +375 17 226-40-93
     +375 29 77-01-654
     +375 29 998-10-52
                E-mail: Paul_Zibert@list.ru