Грязный талант

Павел Иванов
© “ГРЯЗНЫЙ” ТАЛАНТ

За последний месяц это была уже их третья квартира. Кто-то из тех, кому он здорово насолил, настойчиво охотились за ним и за его семьей.  Он ожидал, что когда-нибудь, рано или поздно, это начнется, что ему придется скрываться, но психологически был не готов к этому. Надо было уже давно бросить то, чем он занимался, но денег постоянно не хватало, и он не мог позволить себе отказаться от этого вида заработка, дававшего ему возмож-ность более или менее сносно содержать жену и троих детей.
В квартире, которая была у них до этого, они вообще провели лишь не-сколько часов. Днем въехали, а вечером раздался телефонный звонок, и про-куренный мужской голос прошептал с придыханием;
- Ну, здравствуй, баснописец! Что, думал, мы тебя не вычислим?  Жди гостей… Привет гаденышам!
И мерзко хохотнув, не дожидаясь ответа, обладатель прокуренного го-лоса повесил трубку.  Под гаденышами голос имел в виду его детей.
Когда он, стараясь не дышать, слушал этот голос по телефону, с силой, до боли вдавливая в ухо трубку вспотевшей  ладонью, чтобы она не дрожала, потому что ощущал на себе тревожные взгляды жены и детей, первое, что пришло ему в голову, это не чувство страха, к нему он уже привык, а ощуще-ние того, что обладатель этого голоса не чистит  по утрам зубы и предпочи-тает курить самые дешевые вонючие сигареты отечественного производства. Его аж слегка затошнило, и он еще почти минуту после того, как на том кон-це провода бросили трубку, продолжал  прижимать свою и слушать короткие гудки, дожидаясь, пока пройдет этот внезапно накатившийся приступ тошно-ты.
- Что, опять? – Спросила жена.
Он только кивнул головой, не стал ничего объяснять, все и так было понятно. Они  срочно собрались, благо немногочисленные вещи были еще не распакованы. Он тащил оба тяжелых чемодана, жена несла на руках уснув-шего маленького, а двое детей постарше, мальчик и девочка, привычно уце-пились за подол ее платья.
Заказывать такси по телефону он побоялся. Из дома вышли через чер-ный ход. На углу улицы он остановил частника и велел ему отвезти их на вокзал. В данный момент, по его мнению, это было единственное безопасное для них место. Ночь провели в зале ожидания. Он даже глаз ни  разу не со-мкнул, внимательно вглядываясь в людскую суету и пытаясь вычислить, кто из этих людей может быть его врагом.  А с утра бросился на поиски нового пристанища. В гостиницу соваться было опасно, это все равно, что дать объ-явление в теленовостях с сообщением о том, где они скрываются.
К вечеру ему удалось снять эту квартиру, на самой окраине города, и в ней они живут уже вторую неделю. Пока все спокойно, никаких звонков. Са-ми они тоже никому не звонили, а детям вообще строго-настрого запретили подходить к телефонному аппарату. При той распространенности телефонов с определителем номера можно было очень просто выдать свое убежище.
В том, что его продолжают настойчиво искать и, рано или поздно, но обязательно найдут, он не сомневался. Но хотелось  как можно дольше про-длить отпущенную ему его преследователями передышку. Пока они его по-теряли. Надолго ли?
Все немного успокоились, жена повеселела, а он сам даже поправился на целый килограмм. Жизнь постепенно входила в привычную колею. На улицу он не выходил вообще и детей не выпускал. За продуктами ходила же-на. Но деньги, полученные им за последнюю работу, стремительно таяли, и надо было думать о будущем.
Он понимал, что вот-вот наступит тот день, когда ему придется поки-нуть свое убежище и позвонить тому, кто вовлек его когда-то во все это, ку-пив однажды его уникальную способность создавать на бумаге из несвязан-ных между собой фактов и фактиков  компромат такой силы, что при опуб-ликовании последнего человеку, против которого этот разоблачительный компромат был направлен, оставалось лишь тихо и навсегда сойти со “сце-ны”, освободив свое место тем, кому он мешал. Причем всю информацию он умудрялся подать так, что пострадавшему обращаться в суд или требовать опровержения было бесполезно.  Скорее всего, именно такая подача матери-ала и являлась его главным козырем.
Способность эта открылась у него совершенно случайно. Он работал рядовым корреспондентом в небольшой газетенке, звезд с неба никогда не хватал, довольствовался скромным окладом и мизерными гонорарами.  Под-рабатывал иногда на местной студии телевидения, в политике не разбирался и поэтому на соответствующие темы  ничего не писал, впрочем, как не писал и на экономические. Его сферой деятельности была в основном культура. Там событие, здесь событие, репортажик о концерте, рассказик о выставке, ин-тервьюшка с заезжей столичной поп-звездой и прочее.
Но вот однажды редактор сунул ему письмо от читателя из глубинки и поручил отреагировать, разрешив даже съездить в командировку на пару дней. Он взгляну на адрес и чертыхнулся про себя. Богом забытый уголок! Но ничего не поделаешь, пришлось ехать.
Прибыв на место, он встретился и выслушал сначала одну конфликту-ющую сторону, потом другую. И все бы ничего, конфликт выеденного яйца не стоил, подумаешь, руководитель местного масштаба немного перегибает палку. Дело привычное… В таких медвежьих уголках, куда годами никто из вышестоящего руководства не заглядывает, местное начальство всегда чув-ствует себя эдакими царьками. Но так ему не понравился этот царек, так он себя хамски во время встречи с приезжим корреспондентом вел, что он разо-злился по-настоящему, продлил себе командировку, застрял на целых два дня дольше, чем планировал, насобирал фактов и по возвращению выдал такую статью, что царька этого, несмотря на малый тираж газетки, скинули с “тро-на” на следующий же день после выхода номера.   
Редактор на планерке с удивлением отметил его материал, выписал ему премию, и… понеслось, поехало.
Он забросил малобюджетную “культуру”, перешел в солидное издание, занялся исключительно бичеванием недостатков и очень быстро стал попу-лярным. Его читали, ему звонили, ему поручали и его просили,  но, как это часто случается, однажды он решил, что ему все можно и попытался прыг-нуть выше дозволенного уровня, тронул не того, из касты “неприкасаемых”.  Его вызвали, очень вежливо предложили по собственному, и он превратился в свободного художника, а точнее, в обыкновенного безработного, потому что больше его никуда не брали. Он попробовал было бороться, но из этого ровным счетом ничего не вышло. Видно тот, кого он тронул, имел действи-тельно очень влиятельных друзей.
К тому времени, когда в огромной стране начались перемены, о нем все прочно забыли. А он и не пытался напомнить, потому что и сам забыл о себе, о том, каким он когда-то был.
С поразительным упорством рождались дети, требуя и себе кусочек хлеба, желательно с маслом и ломтиком колбасы. Борьба за выживание, за возможность где-то что-то подзаработать, сделали свое дело. Постепенно распродалось все, что было нажито в лучшие времена, проели даже пишущую машинку, последнюю вещь, которая связывала его с прошлым. 
Он попробовал пить с горя, но ничего не вышло, слишком сильно, не-адекватно полученному удовольствию, страдал с похмелья. Несколько раз уходила и вновь возвращалась жена. Все-таки любовь, которая когда-то свела их вместе, оказалась сильнее быта.  Последнее место его работы было не-большое ателье видеопроката, в котором он работал ночным сторожем. Вот уж насмотрелся зарубежных ужастиков во время дежурств!
Потом у отечественных издателей пошла мода пиратским способом штамповать книги по самым известным фильмам, и тут он получил возмож-ность подхалтурить. Доллар за страницу, а в книге должно было быть тако-вых как минимум пятьсот. Естественно, что его фамилия на титульном листе не фигурировала. Но он и так рад был до безумия этим шальным приработ-кам, тут уж не до амбиций.  Теперь он, вместо того, чтобы во время дежурств смотреть ужастики, ночами долбил по клавиатуре взятой напрокат печатной машинки, “творя” востребованное бульварное чтиво.
В этом-то ателье его и вычислили. Однажды, во время очередного ноч-ного дежурства за ним приехали на шикарной иномарке четверо безликих молодых людей, одетых в одинаковые строгие деловые костюмы. Поначалу он испугался, думал, будут грабить. Но потом понял, что видеоателье, кото-рое он сторожит,  на таких машинах грабить не приезжают.   
Обратились к нему вежливо, по имени-отчеству, но с той настойчивой твердостью, которая сразу дает понять, что делать надо так, как тебя просят. А попросили его сесть в машину, пообещав за объектом присмотреть, пока он будет отсутствовать.  Один остался вместо него сторожить, а трое поехали с ним.
Ехали довольно долго, а когда он вышел из машины, то понял, что находится за городом. Широкая темная аллея вела к небольшому двухэтаж-ному особняку.
Внутри его поразила в первую очередь не роскошь, а то чувство вкуса, с которой эта роскошь была в интерьере использована. Явление довольно редкое для тех дней.
Все с той же настойчивой вежливостью и предупредительностью мо-лодые люди провели его в, как он догадался, рабочий кабинет хозяина особ-няка, усадили в до неприличия мягкое кресло и, попросив немного подо-ждать, оставили одного.
Он огляделся и вдруг почувствовал себя в своих потертых, застиранных добела старых джинсах и давно просившихся на заслуженный отдых стоптанных кроссовках чужеродным элементом среди всей этой роскоши.
Рядом с креслом стоял небольшой изящный столик, на котором уютно расположилась бутылка импортного коньяка незнакомой ему марки, старин-ная бронзовая пепельница, не менее старинная хрустальная ваза с фруктовым набором и пачка “Марльборо”. Он инстинктивно потянулся к сигаретам, но тут же отдернул руку.
- Курите, курите, - неожиданно раздался у него за спиной, заставив его вздрогнуть, тихий вежливый мужской голос, опять назвав его по имени-отчеству. – Может быть кофе?
За последние года он напрочь отвык от того, чтобы его звали по имени-отчеству, да еще так часто, и это немного резало слух и напрягало. Голос по-казался ему настолько знакомым, что внезапная догадка молнией полыхнула у него в голове, заставив тело сжаться, словно перед ударом. Переборов охватившую его скованность, он взял из пачки сигарету и, повернувшись к вошедшему, увидел именно того, кого и ожидал увидеть.
Хозяин особняка был в объемном длинном махровом халате, прятав-шем под своими складками округлое, незнакомое с физическими нагрузками холеное тело, имел неторопливые мягкие движения, благородную седину, очки в тонкой золотой оправе и… неожиданно твердый, как говорят, сталь-ной взгляд маленьких серых глаз.
- Надеюсь, вы меня узнали? – Хозяин особняка  осторожно опустился в кресло напротив. – Что, постарел? Ничего не поделаешь, в моем возрасте каждый год уже можно считать за два. - Его взгляд скользнул по старым джинсам гостя. - А вам идет этот молодежный стиль.
Это был тот самый человек недозволенного уровня, на которого он ко-гда-то замахнулся. Кажется… его фамилия была Самсонов… Да, точно, Сам-сонов.
- А я часто вспоминал о вас… - Самсонов сделал едва заметное движе-ние рукой.
Рядом со столиком, словно джин из бутылки, возник один из безликих молодых людей. Он наполнил на две трети рюмки коньяком и замер, ожидая дальнейших указаний хозяина.
- Оставь нас, - распорядился Самсонов.
Молодой человек исчез так же незаметно, как и появился.
- То, что вы когда-то пытались мне навредить, - продолжил Самсонов, мною уже давно забыто. Хотя тогда, не скрою, я был очень зол на вас. Но время все расставляет по своим местам. Я понимаю, вы это делали не по сво-ей инициативе. Тогда было просто модно развенчивать так называемые по-роки, которые сегодня срочно провозглашены добродетелями. У вас ничего не получилось, да и не могло получиться. Вы навредили только лишь себе, а значит, уже понесли заслуженное наказание.
Он слушал Самсонова, не глядя на него, пытался понять, что же, в ко-нечном счете, тот от него хочет. Если не отомстить за старое, то тогда что?
- Вы, на мой взгляд, человек очень талантливый и недооцененный.  - Самсонов слегка пригубил коньяк. – Причем ваш талант довольно редкий, поэтому я и вспомнил вас и, сейчас вы находитесь здесь благодаря именно своему редкому таланту. Попробуйте, это мой любимый коньяк… Его делают только в одном месте и в ограниченном количестве.   
- Если у меня есть то, о чем вы говорите, – он усмехнулся, - я бы не ра-ботал сейчас ночным сторожем. 
Ему давно уже не приходилось пить коньяк, и он нерасчетливо выпил содержимое рюмки одним глотком. Как пьют обычно водку.
- А дело в том, что на ваш специфический талант нужен и специфиче-ский покупатель.  - Рассмеялся Самсонов, сделав вид, что не заметил его промашки с коньяком. – Уметь так, как вы, смешать человека с грязью, смо-гут, наверное, многие. Но вот превратить в эту грязь практически любую ин-формацию о нем, да еще так все это подать, что юридически нельзя и при-драться к чему-либо, дано уже немногим. Вы из этого числа избранных. Но не во всякий временной исторический период подобный талант является хо-довым товаром.
Он внимательно следил, как Самсонов уже сам наливает ему коньяк в пустую рюмку, старался уловить во взгляде, в движениях, в тоне голоса нотки снисходительности, насмешку или еще что-то нечто подобное, но тот, по-хоже, говорил на полном серьезе.
- А что, наступило время для реализации этого залежалого товара?
Он вдруг поймал себя на том, что совершенно спокоен, что его вообще не волнуют события давних лет, связанные с сидящим напротив него челове-ком. Его больше поразило то, что он сам стал чем-то похож на Самсонова. Стал, может быть не до такой степени, но циником. Раньше он за собой этого не замечал.
“Наверное, - подумал он про себя, - не было подходящих условий… Или коньяк подействовал таким странным образом”
- Да, я хочу купить ваш талант. – Кивнул Самсонов.
- А если я не продам его вам?
- А куда вы денетесь? – Усмехнулся Самсонов. – Вы же не стихи о вы-сокой любви умеете писать, которые всегда можно куда-нибудь пристроить, а грязные пасквили, пусть и основанные на каких-то реальных фактах. Ваш талант грязный. А на такой товар покупателя трудно найти. Это я могу за свои деньги найти вам замену, а вы мне замены не найдете. Тем более, что вы не хищник по натуре.
- А вы хищник? – Вот сейчас он действительно начал ощущать действие коньяка.
- Да, я хищник и не скрываю этого. – Самсонов, не мигая, смотрел на него тяжелым взглядом своих маленьких глаз, словно прикидывал, во сколь-ко ему обойдутся услуги сидящего напротив него человека. – Я буду хорошо вам платить.
- И все же, во сколько вы меня оцениваете?- Он нарочно продемон-стрировал Самсонову свои старые  кроссовки, закинув ногу за ногу.
- Пять тысяч долларов за материал. Причем вам не надо будет искать нужную информацию, как раньше. Ее будут добывать для вас другие люди. Вам останется лишь обработать ее так, как вы это умеете делать.
- Написать мало, надо еще, чтобы напечатали.
Он закурил очередную сигарету. Сумма, которую назвал Самсонов, по-казалась ему нереальной. Пять тысяч долларов за две-три странички маши-нописного текста! В голове у него сразу же закрутилось, что в первую оче-редь им надо будет купить.
- Да, да, пять тысяч долларов. – Самсонов словно читал его мысли. – А остальное, как и где опубликовать, мои проблемы.
И он согласился. А что ему оставалось делать? Тем более, что Самсонов гарантировал ему полную конфиденциальность.
Когда он выполнил три первых заказа Самсонова, они с женой полно-стью рассчитались с долгами, он приоделся сам, обновил гардероб жены  и детей, сделал в квартире косметический ремонт и, самое главное, приобрел импортную печатную машинку.
Поначалу он не интересовался, да и не хотел, дальнейшей судьбой сво-их, по выражению Самсонова, пасквилей. Где они печатались, под чьей фа-милией?.. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон! Получил информацию, обработал, сдал заказчику, получил за это гонорар и все. Он и газет-то не по-купал, по старой привычке экономил деньги.
Но когда почувствовал себя сытым и упакованным, появился интерес. Выбрал время, засел в библиотеку и перевернул всю периодику. И обнаружил и свои творения, и их последствия, конечный результат.  Два инфаркта и одно самоубийство.
Вот тогда-то он и испугался. Не за себя, за жену и детей. Он понял, что какие бы гарантии не давал ему Самсонов, его обязательно вычислят. Решил, что выполнит еще парочку заказов, сделает запас на будущее и… надо про-давать квартиру и менять место жительства. Зарыться куда-нибудь подальше, в какой-нибудь маленький заштатный городишко бескрайней российской провинции, где его не смогут найти, даже если захотят.  Но опоздал. Его начали искать, и нашли раньше, чем он предполагал. И хотя никаких прямых угроз сразу не последовало, он понял, что это они.
В то утро вся семья сидела на кухне и завтракала. После своего визита в библиотеку он пристрастился прочитывать по утрам за завтраком все ведущие газеты. Иногда, по просьбе жены, читал вслух всякие светские сплетни. У нее на это не было времени. Еще бы, на ней висело трое детей! Вот и сейчас она умудрялась одновременно кормить маленького и воспитывать не только старших, но и мужа.
- Ты попадаешь все время ложкой мимо тарелки. – Это она ему. – А ты не лезь в чужую тарелку! – Это уже сыну.
За этим замечанием последовал подзатыльник, доставивший удоволь-ствие дочери, в чью тарелку сын залез своей ложкой.
- А я в своей тарелке все уже съел, а она все равно доедать не будет! – Хныкал сын.
- Переедать вредно! – Это опять сыну. – Ну, читай дальше, что там про мисс Вселенную? – Это уже ему.
И в это время в дверь позвонили. Что-то словно оборвалось у него внутри. Он понял, что это они.
- Кто бы это так рано мог быть? – Удивилась жена. – Открой, может это мама?
Но он-то знал, что это не ее мама.  Вышел в прихожую и осторожно посмотрел в дверной глазок. На лестничной площадке перед дверью стоял какой-то незнакомый парень в спецовке и с чемоданчиком для инструментов в руках. Больше никого не было. Он нашарил во внутреннем кармане висев-шей в прихожей куртки газовый пистолет, который недавно, втайне от жены, купил на всякий случай.
- Кто там?
- Электрик, из ЖЭСа. – Неестественно веселым голосом откликнулся парень. – Проводку надо проверить.
Он знал в лицо всех жэсовских работяг, как-никак прожил в этой квар-тире без малого четверть века. Этого парня он видел впервые.
- Зайдите во второй половине дня, сейчас хозяев нет дома, я квартирант, без их разрешения впустить не могу. – Отчаянно соврал он, чувствуя, как холодеют пальцы, сжимавшие пистолет и как бешено колотится сердце.
- Делать мне больше нечего! – Деланно рассердился парень. – Пусть теперь сами за мной ходят. – И пошел к лифту.
Он, сделав вдох, дождался в прихожей, не отрываясь от глазка, пока придет лифт, и парень не скроется в нем. И только потом выдохнул.
“Надо срочно уходить… Брать детей и уходить”. – Лихорадочно билось в голове.
- Что происходит? – Заставил его очнуться испуганный голос жены.
Она смотрела на его руку, в которой он по-прежнему, до белых костя-шек,  сжимал газовый пистолет. – Что это у тебя? Пистолет?
Тут же, возле нее, с горящими от любопытства глазенками, стояли дети.
- Я потом тебе все объясню. Сейчас нет времени. Срочно собери самое необходимое, нам надо уходить отсюда. – Он почти кричал шепотом. – Потом позвоним твоим родителям, пусть присмотрят за квартирой.
Жена была так напугана тем, что происходит, что больше ни о чем не спрашивала. Быстро собрала нужные вещи, детей и они, выскользнув из подъезда, с большими предосторожностями, дворами, выбрались на сосед-нюю улицу, где он поймал машину.
Так начались их скитания. Потом он рассказал жене обо всем. Перво-начальную историю о Самсонове, из-за которого его когда-то попросили уйти из газеты, она уже знала. Теперь узнала и ее продолжение. Об их новой встрече, о работе, которую тот ему предложил, и благодаря которой они мог-ли нормально жить все последнее время. И вот наступили последствия этой их совместной с Самсоновым деятельности. 
После месяца спокойной жизни в последнем убежище деньги оконча-тельно кончились. Он решил выйти на улицу и, позвонив Самсонову из теле-фона-автомата, напомнить о себе, сказать, что готов выполнить очередной заказ. Предупреждать своего работодателя, что на этом их сотрудничество закончится, он не собирался.
Телефон Самсонова долго не отвечал, потом, наконец, кто-то поднял трубку, и он с ужасом узнал в ответившем тот самый мужской голос, хрип-лый и прокуренный, вызвавший у него в последний раз во время телефонного разговора с его преследователями приступ тошноты. Он торопливо повесил трубку на рычажок и понял, что это все. Или Самсонов его продал, или Самсонова уже там нет, а может и вообще на этом свете нет, и значит, не бу-дет и денег для того, чтобы уехать подальше из этого города.
Вернувшись в квартиру, он долго думал, надеялся найти выход из со-здавшегося положения, но так ничего умного и не придумал. Оставался по-следний вариант, попросить денег у родителей жены. Они его недолюблива-ли, считали бесхарактерным интеллигентишкой, неспособным нормально со-держать семью, но вроде бы в последнее время, когда появились шальные самсоновские деньги, немного отошли и тесть даже пару раз зазывал его в гости посидеть  по-мужски за рюмкой чая. Внуков они любили, и отказать не должны.
Он объяснил жене ситуацию, и она отправилась к родителям. Вернулась к вечеру с деньгами. Решили, что завтра возьмут билеты и отправятся к его родителям, в деревню.
Дети, обрадованные сообщением о предстоящем путешествии в дерев-ню, долго не засыпали, но, наконец, успокоились. Уснула и жена. Он же не мог спать. Они спали в разных комнатах. Она с дочкой и с маленьким, а он со старшим, пятилетним. Несколько раз вставал выходить покурить на кухню. Потом забылся в тяжелой дреме, от которой очнулся внезапно, словно кто-то коротко ткнул его острой палкой в бок. Лежа с открытыми глазами, он при-слушивался к тишине. Что же его разбудило? Вроде бы все было спокойно. Коротко заплакал в соседней комнате маленький и тут же стих. Он услышал, как жена шептала ему что-то ласковое, укачивая. Проснулся старший…
- Па, я хочу писать!..
Он дал ему горшок, сынишка пописал и тут же снова уснул. Взяв гор-шок, он, стараясь не шуметь, вышел из комнаты и вдруг увидел его… На подоконнике открытого настежь кухонного окна сидел, выделяясь темной массой на фоне ночного, уже заалевшего слегка на востоке неба, тот самый мужик, что говорил с ним по телефону. На уровне лица ярко мерцал огонек тлеющей сигареты. И тут он понял, что его разбудило. Запах! Тошнотворный запах вонючей отечественной сигареты, которую курил незваный гость.
- Что, баснописец, не спиться? – Хрипло прошептал мужик. – Думал, не найду я тебя? – И противно, по-прежнему шепотом, хохотнул, как тогда, по телефону. – Гаденыши спят? – И, опережая его, угрожающе зашептал дальше. – Будешь шуметь, я их удавлю! Подойди ближе. Не бойся, сразу убивать не буду. Было бы надо, давно бы уже организовал тебя на тот свет. Ты же не дурак, баснописец, и жить хочешь, думаю, мы с тобой договоримся. 
Не чувствуя ног, он медленно двинулся к мужику.  “Как же он нашел нас? – Думал он. – Наверное, узнал, где живут родители жены и проследил за ней, когда она шла от них! Не надо было ей к ним ходить! Принесли бы деньги на вокзал. А как он забрался сюда, в окно? Ведь девятый этаж! А, – пронзила его догадка, – рядом же проходит пожарная лестница”.
Мужик направил струю своего зловонного дыма прямо ему в лицо и его опять затошнило.
- Баснописец, если деньги есть, можем договориться, - прошептал му-жик. – Я добрый. Давай, неси деньги, если хочешь, чтоб гаденыши жили. И мы друг друга не видели! – И опять хохотнул.
Это напоминание о детях вдруг придало ему силы и решимости. Неожиданно рука, что держала до сих пор ночной горшок с писунами стар-шего сынишки, взметнулась сама вверх и выплеснула его содержимое прямо в лицо мужику. Тот издал захлебывающийся горловой звук, нелепо взмахнул руками и исчез за окном. Немного погодя он услышал глухой удар о землю. И все… Вновь наступила тишина.
“Что же это он? Упал, что ли? – Мысли в его голове двигались, словно в замедленной киносъемке. – И не закричал даже… Наверное, не мог, за-хлебнулся”.
- Ты почему не спишь? – Услышал он тихий голос жены.
- Да покурить вышел и… горшок ополоснуть.
Наступило внезапное спокойствие, руки перестали дрожать, сердце, подобно секундомеру, четко выстукивало положенное медицинскими стан-дартами количество ударов.
- Сейчас лягу.
- Окно не забудь закрыть, к утру прохладнее станет. – Жена так ничего и не заметила. – Сквозит, детей простудишь.
- Закрою…
Он действительно уснул. Уснул спокойным, здоровым сном.
Рано утром, когда они с вещами вышли из подъезда и шли вдоль дома по тротуару к ближайшей стоянке такси, он специально старался не смотреть на то место, где должен был упасть выпавший из окна мужик. Но все равно посмотрел. И ничего не увидел. Никаких следов падения человеческого тела с высоты девятого этажа. Словно все, что с ним произошло ночь, ему приснилось.
Они  уехали к его родителям. А через пару месяцев он нашел покупате-ля на свою квартиру и больше они никогда в этот город не возвращались.
За печатную машинку он больше никогда не садился. Странная вещь, стоило ему ее только увидеть, как он начинал сразу же чувствовать тот во-нючий запах отечественных сигарет. И его начинало тошнить.
Больше в своей жизни он не написал ни строчки.

Павел Иванов
Тел:,    +375 17 226-40-93
     +375 29 77-01-654
     +375 29 998-10-52
                E-mail: Paul_Zibert@list.ru