Дарья Донцова - гениальный биограф

Уже много лет на литературном небосклоне нашей страны горит звезда Дарьи Донцовой. Мнения о творчестве этой писательницы самые противоречивые: одна половина читающей России взахлеб проглатывает все новинки, другая половина удивляется, как можно интеллигентному, умеющему мыслить человеку брать в руки это «чтиво для умственно отсталых»?
            После литературного дебюта Донцовой на книжном рынке, как грибы, стали появляться произведения десятков авторов, работающих в жанре «иронического детектива». Однако ДД по-прежнему остается самой популярной.
            В чем секрет успеха писательницы? Оригинальность сюжетов? Интернет пестрит замечаниями читателей, находящих сходство сюжетных ходов в книгах Донцовой с оными в ранее изданных произведениях других авторов. Даже если обвинения в заимствовании фабул безосновательны, выдающегося в литературной канве детективов Дарьи Аркадьевны мало: женщина пытается убить падчерицу, чтобы унаследовать имущество супруга, мужчина лишает жизни жену, которая узнала его «страшную тайну» и стала шантажировать и т.п. Встречаются и более интересные цепочки событий в описываемых преступлениях - в общем и целом, не занятнее, но и не скучнее, чем в детективах других авторов.
            Изысканность стиля также не относится к числу достоинств книг Донцовой. Казалось бы, от произведений детективного жанра трудно ожидать словесного изящества, однако есть авторы, опровергающие этот стереотип. Та же Иоанна Хмелевская:
«Большая золотая муха присела отдохнуть на шершавом стволе сосны. Долго пристраивалась поудобнее, переступая ножками, наконец выбрала удобное положение и с наслаждением принялась чистить крылышки. Ей и невдомек было, что над ее головой уже нависла беда, воплотившись в тяжелых каплях смолы. Они стекали с верхушки сосны одна за другой, сливаясь и ускоряя свой бег. Вот струя живицы задержалась на миг на какой-то неровности коры, а затем всей тяжестью обрушилась прямо на золотую муху. Та не успела и шевельнуться, мгновенно накрытая липкой массой. Она и погибла мгновенно, зато сохранила навеки свою красоту и обрела бессмертие. Пройдет много-много лет и из-за золотой мухи станут убивать друг друга существа так называемого высшего разряда, которые в то время еще не успели появиться на молодой прекрасной планете Земля...» (И. Хмелевская «Золотая муха»).
«Глядя на убегающую назад пустую автостраду и не видя её, я пыталась представить, что было бы, если бы я тогда подошла к Гжегожу. Не первый раз думала я об этом. Что бы было, если… Да ничего бы не было! Ведь тогда я уже три месяца как вышла замуж, мы с мужем любили друг друга, наша взаимная верность была нерушима как скала. Гжегожу я только собиралась высказать своё восхищение в чисто моральном плане, видела в нем этакого благородного рыцаря, преследуемого злобными силами. Да, рыцаря, сражающегося с коварными и безжалостными врагами не шпагой, а силой духа. А я очень любила умственно развитых рыцарей, что вовсе не означало, что готова была тут же кидаться им в объятия. Нет, нет, никаких объятий, но кто этому поверит» (И. Хмелевская «Две головы и одна нога».)
Автор тонкими штрихами рисует красоту живой природы, дошедшей до нас сквозь историю, с юмором и воображением передает нюансы отношений.
Другой пример - Виктория Платова с ее яркими, нестандартными образами и выразительностью описаний:
«Мой город сожран морем.
  Погребен в его холодной, набитой рыбой и моллюсками пасти. Никто не спасся, даже любимая кошка дочери бургомистра, даже колокол церкви Святой Агаты. По ночам я слышу его слабый голос, доносящийся сквозь толщу вод. Или мне только кажется, что я слышу?
  Мой город сожран морем.
 Оно просочилось сквозь дюны, когда все спали, — даже любимая кошка дочери бургомистра, даже колокол церкви Святой Агаты. Не спал только ты — Лукас ван Остреа.
  Лукас Устрица.
Именно ты виноват в смерти моего города, Лукас Устрица. Будь проклят тот день, когда ты появился в нем. Ты возник из тумана в самом конце улицы, у рыбной лавки одноглазого Рогира. Как раз в тот момент, когда кухарка бургомистра, толстая Ханна, выбирала сельдь для торжественного обеда в магистрате по случаю годовщины корпорации стрелков. Сельдь не нравилась Ханне, и все три ее подбородка отчаянно тряслись. И налитые водянкой ноги тоже тряслись. И единственный глаз Рогира подрагивал — они никак не могли сойтись в цене.
  И тогда появился ты, Лукас Устрица». (В. Платова «Купель дьявола»)
            По художественным достоинствам произведения Донцовой, безусловно, проигрывают. Далеко им и до психологичности детективов Александры Марининой, и до социальной злободневности творений Полины Дашковой.
            Но все-таки, у детективов ДД есть преимущества, ради которых им прощаются вышеуказанные минусы. На мой взгляд, большое значение имеет тот факт, что, несмотря на польское происхождение, Донцова – очень русский автор, и ее книги – своего рода современная народная проза.
            «Кто бы мне объяснил: отчего если вечером хорошо, то утром жутко плохо?» – такой фразой начинается «Прогноз гадостей на завтра», и русскому читателю можно больше ничего не объяснять: сразу представляется состояние, много раз воспетое в искусстве начиная от фольклора и заканчивая Егором Летовым: «С вечера застолье, поутру похмелье, перец, соль да сахар…» и командой КВН «Дети лейтенанта Шмидта»:
- Как отвратительно в России по утрам,
 Когда закончилась вчерашняя забава…
            И вот, в хорошо знакомом читателю состоянии главная героиня встречает своего «бывшего», который, «как назло, облачен в роскошную одежду, умопомрачительно пахнет дорогим парфюмом, вертит на пальце ключи от «Мерседеса» и снисходительно роняет сквозь отлично сделанные зубы:
– Ну ты и постарела, душа моя, опустилась, что же не следишь за собой?»
            Разве не обидно? До слез! Каждая читательница, даже не попадавшая в такое положение, прекрасно понимает, какие чувства испытывает героиня детектива.
            Или другая ситуация, в которой не оказывается редкая домохозяйка: «Самое ужасное в домашней работе то, что все сделанное вами за день моментально пачкается, мнется или съедается. И еще, на ниве хозяйства вы убивались в то время, когда остальные члены семьи были на службе. Никто не видел, как жена и мать носилась по квартире с пылесосом, гладила, готовила, стирала… Около шести вечера вы, переворочав гору дел и устав, как раб на плантации, решаете вознаградить себя чашечкой чая, со стоном опускаетесь в кресло, щелкаете пультом, протягиваете руку к кружке и… слышите, как в замочной скважине поворачивается ключ» (Д. Донцова «Но-шпа на троих»). Затем автор описывает, как приходят «занятые» домочадцы (работающий муж, учащиеся дети) и начинают упрекать жену и мать в том, что она весь день отдыхает дома, в то время как они трудятся в поте лица.
            Аналогичных ситуаций, в которых когда-либо оказывались русские женщины, в книгах Донцовой много. То есть, произведения писательницы повествуют об обычных людях – о среднестатистических жителях нашей страны: главные, да и второстепенные герои такие же, как читатель или его соседи, сослуживцы, родственники, друзья и недруги.
Несомненным достоинством книг Донцовой является и комизм описываемых ситуаций, часто гротескный, как в американских фильмах. Однако его делает русским авторское чувство юмора и стиль. Как ни парадоксально, но у Донцовой есть свой «фирменный» стиль – броский, емкий и узнаваемый.
В особняке главной героини книги «Домик тетушки лжи» проводятся съемки фильма. Режиссер просит членов семьи поучаствовать в массовке – сцене домашнего обеда.
– Ведите себя естественно, – посоветовал режиссер, – ну, улыбайтесь, шутите, как обычно во время приятного совместного времяпрепровождения…
«Я посмотрела на бледного Аркадия, потную Маню, красную Зайку и подавила вздох. Естественно, так естественно, только, надеюсь, Манюня и Кеша не начнут, по обыкновению, ругаться. Как правило, Аркадий с воплем: «Ты жиртрест, промсарделька», – отнимает у сестры пятый кусок торта, который та, совершенно не заботясь о фигуре, мирно тащит в рот. Впрочем, Манюня, никогда не дающая себя в обиду, мигом начинает орать: «Отвяжись, глиста в скафандре».
На этой стадии ласковой семейной беседы, как правило, вмешивается Ольга, а я стараюсь незаметно испариться, чтобы осколки от рвущихся снарядов случайно не попали в мою голову.
Но сегодня дети, желавшие прославиться на всю страну, вели себя невероятно...
– Дорогой Кешик, будь любезен, передай, пожалуйста, кусочек торта!
– С большим удовольствием, дорогая, – расплылся в улыбке брат, – тебе какой? Со взбитыми сливками или клубникой?...
– Курица удалась, – завела Ольга, – в меру зажаренная.
– Очень аппетитная, – сообщил Кеша, не переваривающий курицу ни в каком виде – ни в вареном, ни в жареном, ни в пареном, – восхитительная птица». (Д. Донцова «Домик тетушки лжи»).
            Однако сцена мирного семейного обеда вскоре портится:
– Дорогой Кешенька, будь другом, мне бы хотелось еще вон того тортика, - попросила Маруся очередной кусок – наверное, десятый по счету. И в этот момент «скатерть зашевелилась».
– Ой! – завопила Маня.
– Что случилось, мой ангел? – с самым невинным выражением на лице поинтересовался Кеша. – Ты прикусила себе язык?
Маруся побагровела, оперлась локтями о стол… Я тяжело вздохнула. Все!
– Чего толкаешься! – взвизгнула Маня…
– Душечка, – протянул Кеша, – по-моему, ты объелась, и торт ударил тебе в мозг! Кстати, в подростковом возрасте очень вредно употреблять столько жирной, сладкой пищи…
–– Ах ты гад! – заорала Маруська и швырнула в Аркадия пирожок..
Далее следует развернутое описание семейной баталии.
Идея не нова – похожая сцена есть в одной из серий фильма «Гарри – снежный человек». Однако у Донцовой собственная удачная интерпретация ситуации. Любить или не любить подобный юмор – дело вкуса и личных предпочтений конкретного читателя. Однако нельзя не согласиться, писательница прекрасно создает описания бытовых сцен, превращая банальную ситуацию, как кто-то споткнулся о кого-то и получил в лицо кусок торта, практически в театральную миниатюру комедийного жанра. Недаром те, кто читал произведения ДД, не смеются над фильмами, снятыми по этим книгам.  На экране все юмористические зарисовки выглядят примитивно, чересчур гротескно и абсурдно, сцены лишены неповторимого авторского слога. В книгах же Донцова парой фраз раскрывает характер, образ мыслей персонажей, и читателю сразу становится ясно, откуда берут начало абсурдные и смешные поступки, совершаемые героями. То есть, все логично и убедительно. В фильме зрителю дают сразу готовую картинку, без «предыстории»: показывают нелепую ситуацию, а почему она возникла, непонятно, поэтому и не смешно.
В произведениях Донцовой немало сатиры. Автор высмеивает беззастенчивых торговцев сомнительными аппаратами для коррекции фигуры и не внушающими доверие биодобавками; мужчин, принципиально не устраивающихся на работу и сидящих на шее у жены/матери/тещи; людей, вечно «играющих на публику»; некомпетентных педагогов; снобизм творческой элиты… Всему этому Донцова противопоставляет юмор. А юмор, как говорил Марк Твен, приводит в действие механизм мысли.
Когда начинаешь читать любую из книг писательницы, то с первых слов складывается впечатление, что вы с автором сидите у камина в уютных креслах после вкусного ужина и ведете приятельскую беседу. Здесь играет роль и задушевный тон повествования, взятый автором с первых слов книги, и нарочитое употребление просторечных выражений. На мой взгляд, Донцова не столько писатель, сколько замечательный рассказчик.
            Какова структура любого из творений писательницы? Главная героиня узнает о совершившемся преступлении и начинает посещать и опрашивать всех свидетелей. Главная особенность произведений Дарьи Аркадьевны: вводя каждого нового персонажа, автор уделяет минимум внимания собственно детективной составляющей – участии героя в убийстве, - но подробно рассказывает о его жизни от рождения до момента, к которому относится повествование. Перед глазами читателя проходят судьбы, уместившиеся на трех листах текста: застенчивый талантливый мальчик, мечтавший играть на фортепиано, а вместо этого отданный родителями в инженерный институт, сестры из бедствующей многодетной семьи с детства завидуют друг другу, и эта зависть в один момент прорывается преступлением, женщина, вышедшая замуж за нелюбимого и влачащая безрадостное существование… Круговороты человеческих жизней описаны по-настоящему талантливо: Донцова остро чувствует их трагизм и лиричность. Фактически, произведения ДД представляют собой не детективы, а последовательность биографий персонажей. А самая удачная книга автора, на мой взгляд, - автобиография «Записки безумной оптимистки», так как она повествует о судьбах реальных людей, что намного интереснее.
По моему мнению, Дарья Донцова с ее талантом рассказчика, чувством юмора и опытом журналистской работы могла бы стать отменным биографом: писать книги серии «Жизнь знаменитых людей». Литература знает подобные примеры. Эдуард Лимонов написал «Книгу мертвых» - воспоминания об ушедших друзьях, знакомых, среди которых присутствовали как знаменитости, так и простые люди с городских окраин. Он же является автором прекрасного произведения «Священные монстры», в котором высказывает мнение о личностях известных поэтов, художников, мыслителей... Пару лет назад на рынок поступила книга Захара Прилепина «Леонид Леонов: игра его была огромна», повествующая о непростой судьбе советского писателя. Если бы Донцова писала биографии, они не отличались бы тонким философским анализом, щемящими душу метафорами, пронзительными лирическими отступлениями, но в них была бы остроумная подача материала, точность в характеристике подлинной сути героев и событий, емкий слог и много душевности.
Долгое время на книжном рынке из книг Дарьи Донцовой были известны только детективы, позже появилась кулинарная книга и автобиография. Может быть, Дарья Аркадьевна выйдет на следующий этап творчества?