Этот старый таракан

Однажды утром, проснувшись в своей скромной постели, Григорий обнаружил на стене таракана. Животное гнедой масти сидело на виниловом цветке обоев, уставившись на Григория, и шевелило усами.

Григорий вчера долго не мог заснуть, чувствовал себя нездоровым - вероятно, в рассветных лучах почудилось.

Григорий закрыл глаза, позволил себе еще несколько минут так пролежать. Но его не покидало ощущение, что за ним наблюдают.
Открыв глаза, он обнаружил таракана, сидящего на прежнем месте.

Его гигантское, сантиметра в три, тело лоснилось в лучах солнца. Усищи шевелились, глаза вращались.  Григорию казалось, что он видит, как животное дышит, раздувая светлый живот.

От такого зрелища у Григория начиналось головокружение и тошнота. Он как мог сполз с кровати, добрался до ванной, по пути захлопывая все двери, чтобы остановить преследование.
Только Григорий наклонился над раковиной, чтобы умыться - как заметил на краю ослепительно вычищенной раковины таракана. Этот был меньше и более темного окраса. Григорий попятился, не отрываясь от таракана. Выйдя из ванной, он плотно прикрыл дверь и запер на щеколду.

Григорий, боязливо озираясь, пошел на кухню. Теперь придется мало того, что все дезинфицировать и промывать хлоркой - еще нужно позвать ужасных людей с грязными ногтями, чтобы вывести эту нечисть. Вот толстый человек с жирным лицом без церемоний входит в его дом в башмаках со свежей грязью из подвала. Скорее, надо что-то съесть, пока не начало по-настоящему тошнить.

Григорий зашел на кухню, несколько минут тщательно мыл руки, чистил ногти специальной щеточкой. Когда опасность миновала - он поставил на огонь предварительно протертую водкой кастрюлю, налил в нее воды из только что откупоренной банки, беспечно открыл холодильник и долго выбирал, чем он будет завтракать. При мысли о пасте с черри, базиликом, пармезаном и кедровыми орешками все страхи улетучились. Доставая из холодильника необходимые ингредиенты для скромного холостяцкого завтрака, Григорий краем глаза уловил какое-то движение. Он повернул голову - и тут же выронил на пол все коробочки с едой. По стене на уровне его глаз как по проспекту разгуливала пара огромных тараканов, таща за собой тонны микробов и бактерий.

Нет, это не может больше продолжаться. Григорий одел новые резиновые перчатки, ватномарлевую повязку, включил кондиционер на полную. Потом он достал из шкафчика в ванной самое едкое чистящее средство для мыться окон - и яросто набросился с распылителем на тараканов. Но эти твари даже ядерные удары переживают - что им апельсиновый аромат и свежесть весеннего утра.

Готовить в условиях такой антисанитарии - то же самое, что просто съесть пригоршню дохлых мышей из мусорки. Григорий достал из холодильника банку обезжиренного кифира, сквашенного прямо в этой банке (значит, никто не болтался в готовом продукте грязными руками), вскрыл одноразовую соломинку в индивидуальной упаковке и уселся на диване в гостиной, поджав ноги. Это была последняя комната, куда эти твари еще не добрались.
Когда Джимми и Бэн максимально приблизились к раскрытию тайны генеалогического древа Бертольда 17-го Йоркширмирпырского герцога, жившего в каком-то там непонятно-затертом столетии, а кефир уже перевалил за половину - зазвонил будильник, напоминая, что через 7 минут нужно выходить.

Григорий решительно сбросил ноги с дивана - но тут же не менее решительно закинул их обратно. По ламинату маршировали тараканы. Тут их было не меньше пяти!

- Помогите, помогите! - робко и тихо сказал Григорий. Но помощь не подоспела.
- На помощь, кто-нибудь! На человека напали! - Григорий кричал громче. Но от соседей  в ответ не прозвучало ни з вука. Что не удивительно - квартира специально отделана двумя слоями звукоизоляции, чтобы всякие стоны и разбитые чашки не мешали спать и приятно проводить время дома.

Кефир закончился, Григорий сиротливо скрючился на диване, прикрылся лоскутным покрывалом. На часах уже 7:42 - это значит, Григорий безнадежно опоздал на работу. В 9:00 начнется очень важное совещание, где именно он должен был представить заказчику новую концепцию рекламной кампании колготок. И после этого его, скорее всего, уволят. А искать новую работу - это значит ходить по незнакомым офисам, браться там за грязные ручки, брать визитки из заусенчатых рук молодых секретарш, ехать в тесных лифтах с людьми, которые могут кашлянуть или, боже упаси, чехнуть. А этот кошмар с пожиманием рук! На этой работе с полгода приходилось приучать коллег к гигиене, и то, кажется, когда у него отпуск - все опять дружно начинают ковырять в носу, грызть карандаши, пить чай из его чашки и даже меняться наушниками и тапочками.

Пока Григорий предавался горестным размышлениям - телефон заиграл приятную пульсирующую мелодию. Звонил Пражский, шеф. Часы пропищали половину девятого.

Но телефон - о ужас - стоял на месте, на письменном столе, у окна. Как мастер восточных единоборств, местами левитируя, местами проявляя чудеса гуттаперчевости, по диванам, стульям и цветочной березке Григорий добрался до телефона - и восьмой звонок не стал пропущенным.

Пражский очень пространно, не жалея изысканных матерных выражений, описал Григорию свое видение ситуации. Григорий хотел сразу рассказать о своей проблеме - но после такого начала разговора пришлось сказаться страшно больным.
Пражский дал понять Григорию, что если он не парализован и обходится без аппаратов искусстенного жизнеобеспечения (что, впрочем, легко исправить) - то ему бы следовало явиться в офис в течение получаса. Иначе он за себя не ручается. В подтверждение серьезности его слов в телефоне раздались гудки.

Григорий сидел на корточках на письменном столе (иначе здесь сесть было негде, пространство было использовано максимально рационально и свободной оставалась только полоска для локтей на краю). Ноги начинали затекать. О головокружительном путешествии обратно на диван не стоило и помышлять.

Тараканы тем временем наступали. По одному, по трое, небольшими группами они наполняли комнату. Одни приближались по полу, делая вид, что просто спешат по своим делам. Другие заходили с флангов - по стене полз уже, наверное, не один десяток, а с другой стороны подкрадывался десант с подоконника. Григорию казалось, он слышит их трубы и барабаты, марш этих сотен ног. Рискуя поломать ноутбук и помять драгоценные наброски ролика для жевательной резинки, Григорий улегся на стол, принял позу эмбриона и замер в ожидании.

Что же делать? Что же будет? Может, Пражский приедет и тараканы не выдержат такой мощной волны тестостерона. Или домработница прийдет на пять часов раньше и перетопчет их своими пухлыми ногами в бахилах.

Что-то коснулось голой ступни Григория - он сразу понял, что это были крошечные, шершавые, когтистые лапки, которые сначала слегка потрогали новую текстуру, чтобы потом ринуться по ней. Григорий страшно закричал, дернулся и свалился с хлипкого стола, больно ударился боком о кресло.

Григорий лежал на полу. Раненный и разбитый. Вокруг него и по нему ползали эти насекомые, шевеля усами и почесывая рты.

Григорий плакал, вспоминал своих несчастных родителей и готовился к смерти. Как вдруг - ему пришла в голову еще одна, возможно, последняя из его блестящих идей.

Григорий лег на спину, расслабил конечности, крепко зажмурил глаза. Он представил, как ноги его становятся тонкими и членистыми. Как живот раздувается и вытягивается, а спина покрывается непробиваемой хитиновой коркой.

Мгновение спустя, очнувшись у себя в постели после беспокойного утра, Григорий обнаружил, что превратился в страшное насекомое.



Киев, 09.08.2013