Нина

Три раза в день тебя я вижу,
Глупец! Я счастлив должен быть!
А кто-то, верное, обижен,
Что встречи миг не смог добыть.
Три раза в день с тобою вместе:
Могу шутить, смеяться, петь...
И под смешные эти песни
В глаза красивые смотреть.          

Нина - это сказка. Мне 17. Ей 19. Пансионат "Эжени Коттон". Анапа. 1971 год.   

  Здесь нам надлежит сделать легкоатлетическое отступление.

  Мы росли в стране побед и свершений. Мы были воспитаны на лозунге "победа или смерть". Мы были готовы умереть или победить. Мы усвоили, что побеждает только тот кто много тренируется. Что только падающий с ног способен на высшие достижения. Мы тренировались в любом состоянии, в любую погоду, в любых условиях. Мы знали: если ты способен идти после тренировки, значит ты не тренировался. Мы готовились к Олимпиадам. Мы тренировались трижды в день. Мы уходили на 20-ти километровый кросс утром и возвращались с 10-ти километрового кросса вечером. Вся жизнь делилась на восстановление и тренировку. Тренировка - это цель восстановления. Тренировка -это смысл бытия. Прочь с дороги! Наши тела рассекают Вселенную. Наши ноги не устают. Наши лёгкие не знают большего счастья, чем снабжать наши ноги кислородом. Мы надеваем наушники и цепляем датчики к сердцу. Мы на бегу считаем пульс. Каждая тысяча метров - три минуты. Каждая минута - это двести ударов сердца. 12000 ударов сердца и 20 километров позади. МЫ не знаем статистики. Шопша еще жив. Он умрёт под дубами в Краснодаре через 2 года. Аланов ещё жив. Он уйдёт  через 8 лет. Нам не ведомо , что каждый 50-ый ребенок в советской сборной погибает на тренировках, да нам это и не интересно, мы сами готовы сдохнуть на тренировке. У Шопши пульс 190 ударов в минуту. А каждый километр он пробегает за 2 минуты 45 секунд. Прочь с дороги! У Аланова пульс 188 ударов в минуту, а каждый километр он пробегает за 2 минуты 46 секунд. Прочь с дороги! Юра Корченков! И у него тоже отменный пульс и отменная скорость. Темп! Наше знамя - Абебе Бикила! Он пробежал в Риме 42 километра 195 метров босиком по мощеным мостовым за 2 часа 12 минут и 6 секунд. Темп! Абебе Бикила - наш национальный герой. За две недели до олимпийского старта в Токио ему вырезали аппендицит. Все потенциальные претенденты на медали вздохнули с облегчением. Никто не верил, что он выйдет на старт. Но он был на старте. И он был на финише. Первым! Темп! Абебе Бикила -символ наших надежд. Пока я ел плов, он падал вместе с маленьким самолетом на высокогорном плато в Эфиопии. И получил 79 переломов. У него было сломано всё, что только может быть сломано у человека. Но через 6 месяцев на инвалидной коляске он вышел на старт международных соревнований по стрельбе из лука. И занял девятое место из семидесяти участников. Темп! Наша легенда - Хуберт Пярнакиви. В 59-ом году в Лос-Анжелесе при 60-ти градусной жаре он и американец Сот остались вдвоем на 10-ти километровой дистанции. Последние два круга они бежали почти час. Сот не добежал. Он упал на дорожку и был доставлен в больницу без единого грамма соли в организме. У Пярнакиви тоже не было соли. Но он продолжал бежать. Он плохо соображал, куда бежит. Случайный зритель мог подумать, что на дорожке пляшет пьяный. Он бежал практически на месте. Это была страшная пляска смерти и этот танец, зафиксированный кинопленкой, видела вся планета. Темп! Он упал, перекинувшись через финишную черту. Темп! Мы собирались превзойти Бикилу. Мы желали танца Пярнакиви. Мы смотрели на портреты Куца и не понимали, почему у него такой большой живот. Мы родились, чтобы умереть на дорожке. Темп! Каждый день - тридцать километров. Темп! Каждый день - 18000 ударов сердца. Когда над Краснодаром в апреле 70-го бушевали песчаные бури, и песок скрипел на зубах, мы обматывали головы майками, снимали кроссовки и бежали 30 километров по раскаленному битуму босиком. Ноги прилипали к битуму и на 28-ом километре кожа со ступней оставалась на дорожке. Мы оставляли кровавые отпечатки и песок засыпал следы наших ног. Музыка бега как музыка танца. Темп! Бег снился нам по ночам. Мы мечтали побить рекорд Пааво Нурми (этот невысокий финн на трех Олимпиадах подряд опережал своих высокорослых соперников на всех стайерских дистанциях). Мы мечтали превзойти Эмиля Затопека (этот почтальон из Чехословакии сумел выиграть Олимпийские забеги на 5, 10, и 42 километра). Владимир Куц казался нам воплощением нашей мечты. На Олимпиаде в Мельбурне он не позволил англичанам сидеть у себя за спиной в ожидании быстрого финиша. Со старта он вышел вперед, взвинтил темп и продвигался к финишу, совершая жёсткие ускорения на каждом круге. Никто из соперников не выдержал этой гонки. И мы выходили со старта вперед. Мы устраивались на почты и разносили телеграммы, чтобы работа и тренировка слились воедино. Мы презирали общественный транспорт. Везде, где можно было бежать, мы бежали. Темп! Через две недели на Мемориале Знаменских в сутолоке на старте Шопша проколол шиповкой ахиллово сухожилие Аланову. Словно рок свёл двух выдающихся стайеров в этом забеге. После этого старта ни тот, ни другой ни разу не поднимались на пьедестал почёта. Но пока был июль 71-го года. И Людмила Брагина ещё находилась в опале. И во всех газетах писали о её неспортивном поведении. И только через год в Мюнхене ей предстояло принести нашей сборной три мировых рекорда и золотую олимпийскую медаль. А в апреле 70-го на Краснодарском стадионе "Труд" рядом с каждым кровавым отпечатком наших ног оставались следы ее изящных шиповок "Адидас". Темп! Каждое утро я буду выходить на набережную Анапы и пробегать двадцать километров вдоль Черного моря! И пока я дожёвываю вечернюю котлету не обращая внимания на бледную девушку в очках, я не знаю, что в это же самое время в далекой Эфиопии всё падает и падает маленький серебристый лайнер с первым африканским олимпийским чемпионом на борту. Он уже выгнал весь бензин. Он всё пытается выпустить шасси... Я захлопнул книгу Багирова и сквозь увитую виноградом беседку двинулся к берегу Черного моря.

Когда плачешь, ты должен быть один. Но наша цивилизация не позволяет тебе быть одному.