Запорожец за дунаем

               

Выйдешь на берег Керченского пролива, глянешь вдаль, скользя взглядом по водной голубой дали, и видна земля такая же, как и вокруг Керчи, только называется она не Крымом, а краем Краснодарским. Правда, для керчан она звучит иначе – «кубанская» земля, по реке «Кубань» названная. Жители Крыма говорят на русском языке. Люди, живущие на той стороне, речью своей отличаются, говорят на суржике, смеси русского с малороссийским. И те, и другие называют себя русскими, хотя власти Киева хотели бы, чтобы те и другие назывались украинцами, и пытаются, искажая  историческую правду, доказать это. Их доказательства смехотворны. Но на Украине многих сторонников находят. Попытаюсь я, по возможности сил своих, разобраться в этом.
Там, где воды Днепра через пороги перекатывались, последние скрылись под толщей воды при постройке на Днепре плотины, на острове «Хортица» до июня 1775 года крепость казацкая стояла. Много крови попортила она турецкому султану, крымскому хану да ясновельможным панам из Речи Посполитой, как прежде Польшу называли. Хорошо знали и в Бахчисарае, и в Варшаве сечевиков запорожских. Да, оставила «добрую» память Сечь Запорожская! Война России с Турцией закончилась победой русского оружия. И казаки славно бились в той войне. Крым российской территорией стал. Степи обширные причерноморские, да и азовские тоже, Новою Россиею стали называться.
             Запорожская сечь, гнездо вольное, привыкшее разбоем жить, вроде бы не у дел оказалось. «Непорядок это, – решил светлейший князь Таврический Григорий Потемкин, сам в казаки записанный под кличкой «Нечесы», – нарыв в своем теле держать!» План коварный задумал светлейший. Казаки, в войне Крымской усердие и храбрость проявившие, подлости не ожидали. Мирно спали, водкою упившись, когда на рассвете русский генерал П.А. Текелли, серб по национальности, без боя занял Запорожскую сечь. Случилось это 5 июня 1775 года. Кошевой атаман Петр Кальнишевский был арестован и направлен в Москву, а оттуда в Соловецкий монастырь. С ним были арестованы  войсковой писарь Иван Глоба и войсковой судья Павел Головатый. Судить их было не за что, против России они ничего преступного не совершили. Это была просто расправа за свободолюбие. Остались казаки без старшины своей Что делать? Головы трещат после похмелья, сообразить не могут, что и к чему? Часть запорожцев с атаманом Антоном Головатым согласилась служить России и была  направлена в Новую Россию. Получили они название «причерноморских казаков» и стали селиться по берегам Кубани, от черкесов да адыгейцев землю русскую охраняя. А часть казаков отказалась от этого предложения. Обида терзала сердца казачьи, вот они и решили служить турецкому султану. Но, как уйти, не вызвав подозрения у русских? Они стали обращаться к генералу Текелли с просьбой отпустить «ватагу» их на заработки, ибо телом они отощали. Генерал плохо разбирался в казацкой вольнице и давал такие разрешения, не единожды. Много ватаг ушло. Опустела земля запорожская, не осталось на ней казаков служилых. Турецкий султан, не желая ссориться с Россией из-за каких-то там казаков, разрешил тем селиться в устье Дуная. Но там уже немало было расселившихся донских казаков, ушедших в Турцию после разгрома восстания Булавина на Дону во времена Петра Великого. Казаков донских  называли «некрасовцами», а запорожцев, поселившихся за Дунаем, стали называть «буткальскими казаками». Не ужились донские казаки с запорожскими. Чтобы не возникла между ними резня, вынужден был султан отселить запорожцев вверх по Дунаю, в Буджак. Казаки верой и правдой  служили турецкому султану, подавляя антитурецкие выступления  православных болгар и греков. Злую память о себе оставили. Так, кошевой атаман Мороз устроил на острове Хиос резню греков православных. Правда, и сам там сгинул. Время шло, казаки к Буджаку привыкли, называли себя иногда «задунайскими». Так что Гулак-Артемовский не из пустого места оперу свою выдумал – «Запорожец за Дунаем». И образы Карася и Одарки из народа взяты, их придумывать не было нужды.
Тихая майская ночь 1828 года опустилась над Буджаком, но не тихо в куренях казацких. Сборы идут. Все ценное в узлы вяжется. Оружие чистится, подгоняется, как это всегда перед походом делается. Вот и луна серебристая над вершинами деревьев показалась. Тут и ударил набат. Бесшумно ручейки тел человеческих потекли на «майдан». В центре площади атаман кошевой с булавой в руках стоит. Бочку из под водки выкатили, взобрался на нее атаман, с речью к казакам обратился. Говорил о войне между русскими  и турками. «На чьей стороне биться будем?» – в конце речи спросил. «На русской!» – хором ответили казаки. Помолились перед образом Николая Чудотворца и стали в лодки садиться. Десяток минут прошло только, а Буджак опустел.
Загорался восток зарею алой. Золотились края облаков, а по Дунаю вниз сорок больших ладей, да пятьдесят малых неслись, равномерно поднимались и опускались весла в синие воды реки. Впереди на большой ладье, обитой красным сукном, коврами устланной, с двенадцатью гребцами, сам атаман Осип Гладкий сидел. Здесь же весело два бунчука, да знамя казацкое малиновое развевалось. На лодке и казна сечевая и грамоты Сечи находились. Через три дня Осип Иванович Гладкий вручал в Измаиле императору российскому Николаю Павловичу булаву свою и грамоты, прося от имени всех казаков прощения. «Бог вас прощает! Отчизна прощает вас! И я вас прощаю!» – сказал император.
Уже в ночь с 16 на 17 мая казаки показали службу верную на деле. Гладкий получил звание полковника, а казаки стали именоваться «азовскими». Пришло время пасть Кавказу. На отвоеванных землях по Тереку и Кубани расселились казаки. Потом «азовские» да «черноморские» казаки слились вместе и стали называться «кубанскими»
Плакало лето кроваво-красными закатами. О чем оно казаков предупреждало?..
Ну, а с Керчью-то как?  Не задержалась ли часть казаков на Крымской земле, на той самой узенькой полоске ее, что по Кучук-Кайнайжирскому мирному договору к России на веки вечные отошла?
Хочется крикнуть: «Хватит, господа!  Без вас  все решено, и карты ваши биты. Историю с собой не унесешь туда, где все молчат, между собою – квиты.