За густой пеленой небесного тумана

Сидя на мягкой облачной перине, она ни о чём не думала. Если такое, конечно, возможно... Обычно человек непроизвольно о чём-то думает, если только в этот момент жизни он не спит или не разговаривает с кем-то. А её мысли в данную минуту были примерно следующими: «Чудесный день!.. Так ярко светит солнце. Как здорово таким тёплым утром сидеть на перине, болтая ногами, и ничего не боясь». Так что, можно сказать, она не думала ни о чём важном. Хотя, смотря что считать важным...
Белёсые прямые волосы с нежностью обхватывали худые плечики девочки-подростка. Волосы отрасли чуть ниже пояса, но совсем не мешались и не лезли в глаза. Ведь откуда за облаками взяться ветру? Девочка чувствовала, как прохладные волны воздуха огибают её худые ножки, но совсем не достают до кистей рук, покоящихся на прохладном мягком облаке. Это тёплое облако служило барьером между их миром и миром бедных маленьких людишек.
 — Аврора, южная часть Энниган-стрит требует срочного полива!
 — Ну мааам, я ещё ни разу не пробовала сама, у меня не получится! — девушка вскочила на ноги и сжала кулачки от негодования.
 — Всё бывает в первый раз. А ну марш в уборную!
Ступни ног наполовину тонули в облаке при каждом шаге, но девочка шла уверенно, не боясь провалиться. Ведь даже самое хрупкое облако способно выдержать человека весом менее одного грамма.
Белоснежные неустойчивые стены уборной начали колыхаться ещё до того, как Аврора смогла их разглядеть. Зажмурив глаза, она всеми силами пыталась вспомнить наиболее важные части конспекта, записанного на уроке ПР (погодной регулировки) и столько раз ею прочитанного с целью закрепить в своём чердаке памяти каждое слово, каждую запятую материала.
В тёмном прохладном помещении уборной подобно призраками медленно и плавно летали маленькие пушистые облачка, а в углу были аккуратно сложены блестящие, ледяные на ощупь дождевые клинки. Сердце Авроры больно колотилось о рёбра, а руки почти незаметно тряслись. Она была уверенна, что даже сейчас отец наблюдает за ней из-за угла, и если что-то пойдёт не так, он обязательно выбежит и поможет ей привести всё в норму. Но в таком случае, она разочарует и его, и мать, что будет особенно позорно, так как она всегда подавала большие надежды на уроках ПР. Но ведь то была сплошная теория...
Даже такая элементарная процедура, как поимка одного из облачком представляла трудность для новичков. Только-только протянешь руку, как все они разметаются в разные стороны, подобно пугливым рыбкам в аквариуме. Благо, Аврора всегда отличалась быстротой и ловкостью, так что первая ступень не заняла у неё много времени. Осторожно подкравшись к одному из облаков, она резко набросилась на него всем своей мизерной тяжестью тела, а затем просунула руку прямо сквозь воздушную массу, как в огромных пушистый браслет.
Слегка отдышавшись и успокоившись, девушка схватила дождевой клинок и сломя голову помчалась на площадку, предназначенную для улицы Энниган. «Земля» здесь была особенно рыхлой и неустойчивой, так что Аврора из-за всех сил старалась удержаться на ногах и не сорваться вниз. Даже с такой высоты она могла разглядеть иссушенную июльским солнцем траву, изнемогающих от жары собак и кошек и измождённые лица людей, с тоской выглядывающих из окон на ближайшую речушку, дымящуюся, как суп на плите.
Последующие шаги во многом зависят от точности и следования инструкции. Лишь небольшое отклонение от плана может привести к наводнению или даже к буре.
Сначала это маленькое безобидное облачко нужно превратить в огромную, посиневшую от гнева тучу. Для этого её нужно раздуть, примерно так же, как люди раздувают костёр. Аврора набрала полные лёгкие воздуха и принялась за дело, аккуратно держа облако руками за края, чтобы оно не улетело в неизвестном направлении. С каждым выдохом оно становилось всё больше, тяжелее, темнее. Девушке даже казалось, будто она слышит, как в этом плотном комке небесной паутины с волшебным звоном зарождаются капли живительного дождя, прозрачные и блестящие, как драгоценные камни в диадеме королевы. Чем больше становилась туча, тем тяжелее было её удержать подле себя. Очень важно вовремя остановиться, ведь с каждой минутой облако увеличивалось всё быстрее, а если раздуть его до слишком больших размеров, можно наслать на город катастрофу.
Аврора почувствовала сильное головокружение, как обычно бывает после надутия воздушного шарика. Чтобы не упасть, она всем телом навалилась на тучу, после чего вниз сорвалась крупная дождевая капля. Аврора до смерти испугалась, так как ей показалось, что капля была вовсе не каплей, а целым ведром влаги, которое вот-вот обрушится на землю и разнесёт чей-то дом в клочья. Так что для безопасности опекаемого города необходимо не трогать подготовленную тучу, так как вода, в ней накопившаяся, может иногда обрушиться на землю ещё до вызова грозы.
Сжав в руке ледяной клинок, обжигающий, словно ручка вскипевшего чайника, Аврора вдруг в нерешительности застыла. Ей в голову пришла неожиданная мысль. Кто они, эти облака? То, по чему мы ходим, то, что мы кладём под голову перед тем как погрузиться в колодец волшебных небесных снов, то, что всегда рядом и что беспрекословно исполняет наши приказания, если только им не мешает сильный ветер: «Оставаться на месте несколько недель», «Обогнуть улицы города в поиске самого засушливого района». А потом мы берём и безжалостно протыкаем их клинками? Но раз они нас слушают, помогают нам, двигаются — они живые, такие же как и мы, как и те люди, внизу! Чем мы лучше их? И чем они заслужили такую жестокость с нашей стороны?
Девушке вдруг стало так мерзко от всего этого, что захотелось бросить всё, спрыгнуть вниз и стать обычным человеком. На глаза навернулись слёзы. С другой стороны, ведь именно мы дарим земле живительную влагу, мы продлеваем им жизнь... Разве это не есть благо? Благо, полученное благодаря смертям миллионов невинных существ-облаков.
Такая знакомая Авроре процедура представилась ей совсем в новом свете. Жертвоприношение. Жестокое и насильственное. И этот дождь и снег на самом деле — их кровь...
Аврора содрогнулась от такой ужасной мысли и тщётно попыталась прогнать её из головы. Она провела дрожащей рукой по пушистой и тёплой, как шесть барашка, тучке и сквозь слёзы прошептала, моля Бога о том, чтобы её отец этого не увидел:
 — Прости меня...
Ей показалось, что облако, колыхающееся у неё в руках, прошептало в ответ:
 — Ничего, ничего... Я знаю. Просто сделай это.
А может быть, это был всего лишь небольшой порыв июльского ветра под ногами или шум дальнего поезда. Аврора, зажмурившись, со всей силой опустила клинок, и тут же отдёрнула руку, слегка оттолкнув облако от себя. Туча совсем посинела, заискрилась миллионом электрических паутинных нитей и заворчала голосом великана.
Сама девушка не понимала, как такие мысли могли её посетить. Но одно она знала точно — она не хочет и не может этим заниматься.
На самом деле, для заоблачных людей существует всего лишь две возможные реализации в жизни — либо погодник, либо лекарь (тот, кто ночью опускается в город, никем не замеченный, и, словно волшебник из сна, помогает тому или иному отчаявшемуся человеку найти своё утешение, известен также как целитель душ).

 — Погодник — самая перспективная и наиболее оплачиваемая профессия, к тому же, все в твоей семье выбрали именно её! Если честно, я никак не ожидала от тебя такого... — мать взволнованно наматывала круги по просторной комнате. — К тому же, ты всегда говорила, что не понимаешь, как работать лекарем, и ни за что им не станешь. Ты же боишься даже в глаза посмотреть обычному человеку! Помнишь тот случай в больнице?
 — Как не помнить? — проворчала Аврора, лежащая на мягком, всепоглощающем облачном диване, как в сугробе снега, откуда едва-едва можно было расслышать мамины слова.
А случай был такой. Два года назад дядя Авроры так устал от её непрерывных уговоров, что всё-таки согласился взять девочку с собой в больницу к одной тяжело заболевшей и совсем отчаявшейся выздороветь женщины. Но как только Аврора взглянула в глаза женщины, полные слёз, усталости и в то же время ненависти и отвращения ко всему, что движется, живёт и обладает тем, что она потеряла, девочке показалось, будто кто-то разрубил острым ножом весь её светлый детский мир, в котором она доселе жила. Она выбежала из палаты не потому, что боялась, а потому, что то, что она видела не могло ужиться в мозгу со всеми теми детскими представлениями о жизни, которые она не могла так просто отвергнуть. Проще было просто забыть всё увиденное.
Аврора содрогнулась от мысли, что теперь всё оставшееся время она потратит на то, чтобы впитывать всё отчаяние и боль людей в себя, как губка, и в конце концов стать такой же одинокой, покинутой и жалкой, как они.
К тому же, как она может знать, что надо говорить? Конечно, есть такие элементарные препараты в закупоренных пробирках, как «Хорошее настроение», «Уверенность в себе», «Умение нравиться людям». Но что они на самом деле значат для человека? Ведб вот уже много столетий они перестали верить в волшебство, для них это просто склянки с блестящей жидкостью.
Авроре хотелось быстрее сбежать и забыться, но это было не в её силах, ведь до первого самостоятельного спуска на землю осталось всего несколько часов.

 — Так... Здесь у нас средства от боли, здесь лекарства для повышения самооценки... А впрочем, ты сама всё знаешь. И, да, здесь разные сладости, для детей. Можешь сама поесть, если проголодаешься, — мама протянула Авроре небольшую корзину, свитую из лёгких белых волокон.
Аврора поправила воздушное парадное платье и пригладила волосы, зная, что через несколько минут они всё равно разметутся в разные стороны.
 — Маам... — девушка слегка затянула с вопросом, который больше всего её волновал. — Как я пойму, куда лететь?.. И к кому?
 — Просто садись на площадку ожидания и слушай свой внутренний голос. Он всё подскажет. И ещё... Ты ведь помнишь, как спускаться? Каждый глубокий выдох опускает на два метра вниз, ни в коем случае не торопись, если не хочешь сломать все кости! И не задерживайся надолго, не расстраивайся, если не получиться. Просто по возможности быстрее возвращайся. Ну, с Богом! — и мама с неохотой отпустила своё дитя.
Аврора уселась на краю ожидальной площадки, схатившись за ручку корзинки как за последний прутик, связывавший её с привычным и дорогим местом. Рядом сидело несколько людей, но никто из них не разговаривал между собой, даже не двигался. Все сидели, плотно сомкнув веки.
«Слушают внутренний голос», — догадалась Аврора. Ей следовало бы сделать тоже самое, но она попросту не хотела его слышать. Кто знает, что ей предстоит? И с кем она встретится? Аврора болтала ногами и вглядывалась в огни ночного города, не решаясь даже моргнуть.
Лекари являются ночью и не оставляют после себя следов, чтобы для людей они были лишь сновидениями. Поэтому у каждого второго облачного жителя превосходный слух, зрение, а у некоторых профессионалов даже развилась способность к эхолокации.
Внезапный резкий неприятный звук пронзил слух Авроры. Что-то отдалённо напоминающее звон цепей привидения. Девушка страшно перепугалась, но вместо того чтобы вскочить на ноги и умчаться в дом, она резко спрыгнула и начала медленно маневрировать в воздухе.
Чем ближе она приближалась к месту назначения, тем с большей силой потоки яростного ливня толкали её прямо к земле, не смотря на все старания спускаться медленно и аккуратно, как ей постоянно твердила мама.
Это был небольшой частный дом, ничем не отличавшийся от всех остальных домов в южной части Энниган-стрит. Узкие окна в потрёпанных рамах, уютная, но давно нечищенная веранда, несколько одиноких клёнов, заботливо прикрывавших своими роскошными ветвями крышу дома. Свет в окнах был совсем тусклый, поэтому Аврора очень долго привыкала к полумраку.
И только после того как девушка опустилась прямо перед верандой, она заметила мужчину, сидящего на мокрой скамье. Поначалу он не шевелился, и Аврора решила, что он заснул, но потом юноша поднял голову и без малейших признаков удивления начал разглядывать девушку.
 — Извините... Я думала, вы уже заснули. Ведь сейчас где-то три часа ночи, — осторожна начала разговор Аврора и на всякий случай вежливо поклонилась.
 — Уже три часа? — мужчина взглянул на наручные часы и, по видимому удовлетворившись тем, что увидел, поднялся со скамьи. — Хочешь чаю?
 — Разумеется! — не колебаясь, согласилась Аврора, хотя понятия не имела, что представляет из себя чай, и была уверенна, что не сможет его пить. Заоблачный народ вообще ничего не есть и не пьёт, а всю энергию берёт из лучей солнца.
Внутри дома было, как ни странно, очень опрятно и уютно. Все вещи были аккуратно разложены по полочкам, одна стена была почти полностью завешана фотографиями, но Аврора не сумела нормально разглядеть ни одну из них при тусклом свете настольной лампы. Не успела она полностью осмотреться, как на плите уже закипел чайник.
Мужчина по-хозяйски усадил девушку за стол и вручил горячую чашку сомнительного напитка, а сам сел рядом, на старый диван.
Аврора осторожно отодвинула от себя чашку, так и не решившись попробовать.
 — Вы здесь один живёте? — поинтересовалась она.
 — Да, один. Пока что. А ты откуда взялась? У меня вроде бы калитка была закрыта.
 — А я спустилась сюда с облаков. У меня работа такая.
 — М-м, ясно, — мужчина понимающе покачал головой. Авроре очень хотелось верить, что он принял её слова в серьёз, но это было слишком мало вероятно.
Вдруг юноша соскочил в дивана, будто сам диван внезапно спихнул его со своего сидения.
 — Чёрт! Да ты же прозрачная! Чёрт, я же совсем свихнулся...
 — Что, простите? — Аврора тоже вскочила и испуганно затеребила прядь мокрых волос.
 — Я вижу сквозь тебя свой чайник!
 — О Боже! — Аврора вскрикнула от восторга, взглянув на собственную руку. Кожа на запястье теперь напоминала сильно запотевшее стекло. — Я никогда этого не замечала, никогда! Может, я только на земле такая прозрачная...
Мужчина рассмеялся, но не насмешливо и не нервно-истерически, а очень искренне и по-доброму. В этот момент Авроре показалось, что перед ней сидит не мужчина, а совсем ещё молодой парень.
 — Знаете, я очень волновалась перед сегодняшним днём, а всё оказалось не так страшно, как я думала, — смущённо призналась девушка. Собеседник понимающе кивнул и налил себе ещё одну чашку чая.
 — А у меня ещё ни разу не было такого прикольного сна, — признался он.
 — Да, да, конечно, сон... — Авроре печально разглядывала нетронутую чашку чая.
 — Почему ты не пьёшь? Предпочитаешь кофе?
 — Да нет, просто мы вообще ничего не пьём. Я боюсь, вдруг что случится.
 — И живёте вы на облаках, так?
 — Угу. Мы кочевой народ. Нас постоянно уносит куда-нибудь ветром вместе с облаками.
 — Вы что ли эти, как их там... ангелы?
 — Ну нет! — фыркнула Аврора. — Какие там ангелы. У нас даже крыльев нет. А ангелы живут горааздо выше, мы их видим иногда.
 — Да ну? — юноша слушал с большим интересом, подперев голову рукой.
 — Лично я видела пока только один раз, на закате. Они пролетали прямо рядом с огромным красным солнечным диском. И хотя издалека они кажутся совсем маленькими, я их сразу узнала.
 — А может, это были просто птицы?
 — Неужели ты думаешь, я не могу отличить птиц от ангелов?
Юноша опять рассмеялся, и Аврора почувствовала, что ей ещё ни разу не было ни с кем так приятно общаться.
 — А ещё мы следим каждый день за погодой. Кстати, этот огромный ливень тоже я устроила, наверное, всё-таки переборщила с раздуванием облака.
 — Ахах, ну осторожней надо быть. Если честно, все по-моему были страшно рады этому ливню, и пока что никто не жаловался. Главное, чтобы он не продолжался слишком долго.
 — Я всё равно решила, что не буду погодником. Поэтому так страшно боялась этой ночи, чтобы спуститься к земле. Ведь теперь мне придётся работать лекарем.
 — Зачем вам работать лекарями, если у нас на земле, как ты говоришь, и так полным полно врачей.
 — Мы не такие врачи, которые лечат там простуду или грипп или что-то в этом роде... Мы прилетаем к тем, кому действительно плохо и пытаемся вернуть им способность радоваться жизни. Кстати, по тебе не скажешь, что тебе очень плохо.
 — А с чего ты взяла, что мне плохо? Наверное, у вас там произошёл какой-нибудь сбой.
 — В смысле, сбой? Ты хочешь сказать, что сбой произошёл в моём мозгу и я теперь неисправна и никогда не смогу стать лекарем? — от такой ужасной мысли Аврора даже вскочила со стула.
 — Нет, нет, успокойся. Я хотел сказать, что, может быть, ты пока слишком чувствительна и уловила один из самых слабых сигналов. То есть, мне правда немного хреново, но это не значит, что всё очень плохо, — но именно при этих словах Аврора разглядела в глазах собеседника нечто. Нечто, представляющее собой смесь таких сложных и тяжёлых чувств, что она была не в силах разделить и разобрать каждое из них. Но ярче всего выдавалась боль и желание скрыть и не выдавать её. Авроре ещё никогда так сильно не хотелось плакать, и она очень надеялась, что при тусклом свете собеседник не заметит, как у неё задрожали губы.
 — И ещё, нам почему-то запрещают надолго задерживаться у одного человека. Наверное, чтобы побольше успеть. Так что, мне скоро будет пора.
 — Это печально, — хмыкнул юноша. — Вы ведь кочевой народ, значит, мы больше не увидимся?
 — Мы иногда возвращаемся в прошлые места, хоть и не очень часто. В конце концов, можно попробовать самой вернуться сюда, даже если мы будем далеко от этого места.
Аврора нехотя поднялась со стула, собеседник остался сидеть на месте.
 — Знаешь... Чем дольше я смотрю на тебя, тем яснее понимаю, какой я на самом деле паршивый человек.
 — Да что за бред ты говоришь! — отмахнулась Аврора. — Я тоже тебе признаюсь. Лично мне кажется, что ты — самый лучший человек из всех, с кем я общалась.
 — Ну это конечно неправда, но всё равно спасибо. Я просто хотел сказать, что твой первый день прошёл просто замечательно, и ты справилась на отлично. Ведь я собирался совершить один отвратительный поступок, самый отвратительный из всех возможных.
 — Не может быть! — полупрозрачные серые глаза Авроры округлились от ужаса.
 — Всё равно, что... наплевать самому Богу в лицо. Причём, всего несколько часов назад этот поступок не казался мне настолько страшным. И это всё ты. Будь я твоим учителем по... лекарьству, или как у вас там называется этот предмет... я бы поставил тебе пять с тремя плюсами.
 — Спасибо... — последнее, что успела прошептать Аврора перед тем, как выбежала на улицу, чтобы скрыть слёзы.
Всего в нескольких метрах от земли она ещё раз оглянулась на небольшой дом с уютной верандой. Юноша высунулся из окна, и воровато оглядываясь по сторонам, будто стыдясь даже одиноких деревьев и промокших цветов, растущих под окнами, бросил что-то в мокрую траву. Бутылёк с чем-то мелким. Таблетками.
Аврора подлетела к ближайшей ветке двухсотлетнего великана-тополя и, чувствуя себя совершенно лишённой сил, присела отдохнуть. Казалось, будто сердце кто-то проткнул ледяным клинком.
Самый отвратительный поступок из всех... Действительно, что может быть ужаснее и бессмысленнее из всего, что может успеть совершить человек за свою жизнь? К горлу подступил ком. Аврора не могла поверить, что он был на такое способен...
Но в следующую минуту в ней проснулось новое, до селе неиспытанное чувство. Чувство материнской любви и желания защищать не только того бедного юношу, который больше часа притворялся самым обычным человеком, который сжимал все свои чувства с тисках и не давал им выйти наружу, из жизни которого она не знала совершенно ничего и понятия не имела, почему он собирался решиться на такой отчаянный поступок. Но и всех остальных маленьких потерявшихся и сбившихся с верного пути людишек-детей, которые почему-то возомнили себя взрослыми, но которые, как разбросанные по шахматной доске фигуры, не способны самостоятельно подняться и превозмочь себя.
«Как они без меня? Они не справятся, они сорвутся вниз и разобьются в дребезги! — в ужасном беспокойстве думала Аврора. А потом: — Вот оно! Вот кем я всегда хотела и всегда должна была стать!» И по щекам полупрозрачной девушки с голубоватой кожей, больше напоминавшей мрамор при таинственном свете луны, только что появившейся из-за рассеявшихся туч, потекли ручьи слёз.