Другое Солнце. Часть 1. Точка 9

Точка 1: http://www.proza.ru/2013/08/07/230
Точка 2: http://www.proza.ru/2013/08/09/287
Точка 3: http://www.proza.ru/2013/08/10/322
Точка 4: http://www.proza.ru/2013/08/10/1901
Точка 5: http://www.proza.ru/2013/08/11/12
Точка 6: http://www.proza.ru/2013/08/11/54
Точка 7: http://www.proza.ru/2013/08/11/127
Точка 8: http://www.proza.ru/2013/08/11/153


9. Смена дислокации. Исходная Точка: Запад, Парк Вечного Одиночества.



«Здесь очень пусто» — вот что первым делом приходило в голову.

Черные деревья были высажены аккуратными правильными рядами и тянулись до самой Стены. Весь Парк отлично просматривался, но я не увидела никого. Ни Ловчих, ни доктора, ни даже этих самых мучеников. А деревья при ближайшем рассмотрении казались вполне обычными, только словно покрытыми сажей, или чем-то похожим.

— Будь начеку. Свободный проход означает, что тут как раз главная ловушка и засада, — Валерьянка огляделся по сторонам. — Смотри! Вон, видишь — на скамейке??

Да, — недалеко от нас, среди деревьев и правда стояла скамья. А на скамье сидел…

— Ну конечно же. Кто бы сомневался, — пробурчал Валерьянка, закуривая.
— Добрый вечер, Марика. Добрый вечер, господин эмиссар.

Доктор приветливо кивнул.

— Рад вас видеть. Как поживаете?
— Что теперь, Хантер? — спросил Валерьянка. — Ведь твой ход.
— Да, да, — Хантер озабоченно покачал головой, — Мой ход… Тц… Вот незадача. У меня, вы знаете, почти иссякла фантазия. Я устал. Вы не устали, Марика? Хотя я вижу, вижу в вас это новое, точнее… Раньше-то оно тоже было, но такое маленькое, ти-ихонькое… А теперь вон какое! Вы очень повзрослели, надо вам сказать. Посерьёзнели. Посуровели даже. Взгляд… Совсем не той испуганной девочки, которая пыталась сбежать из больницы, которая бежала, сбивая ножки в кровь, падая… Которая не поверила в то, что Ли, которого я поймал, настоящий… Маленькая, но смелая, как мышка, загнанная в угол. Знаете, такая мышь до последнего бросается на кота. Камикадзе. Вот и вы такой были… Бросались на меня, а я… Смотрел на вас и любовался, — доктор печально улыбнулся. — Я знал, что однажды всё закончится, и каждое мгновение, проведённое с вами, ценил, как величайшее сокровище мира. Знаете, когда дети вырастают… Ты смотришь на них и думаешь: батюшки, да ведь только вот-вот же была такой крошкой, хлопала глазками удивлённо, слушала мои байки, спала тихим, невинным сном… Храбрилась, спорила, и в споре была ещё прекрасней. Смущалась… Ах, как смущалась! За такое смущение и целого мира не жаль. И вот смотришь и видишь: выросла. Повзрослела. Стала другой. В движениях и словах, в глазах появилась уверенность. Говорит не смущаясь и не сомневаясь, как прежде. Рассказывает о достижениях не с радостью и восторгом, а спокойно, зная собственные силы, трезво оценивая собственные умения… Взрослая. И грустно. Грустно становится оттого, что знаешь: такой, как раньше, она уже никогда не будет. Детки вырастают… Вот и у меня сын вырос. Ну, наша-то братия взрослеет несколько иначе, чем люди, но по сути не так уж велика эта разница. Был такой милый мальчик, такой смышлёный, рассудительный, любознательный… Любо-дорого посмотреть. А стал… Словно чужой. Со мной почти и не разговаривает, всё время в своих мыслях, проблемами не делится, помощь не принимает. Да… Наверное, любой родитель в глубине души хотел бы, чтобы дети его никогда не взрослели. Оставались маленькими. Славными. Милыми… Но увы. Вот и вы, Марика, выросли. Ну ладно, что-то я совсем… Надоел вам, наверное, своими стариковскими жалобами, да? Вы уж меня простите. Постарайтесь понять. Хоть чуточку. Что вам стоит…

Он тяжело вздохнул. А мне на секунду и впрямь показалось, что на скамейке сидит одинокий, в сущности, никому не нужный, некрасивый старик. И мне стало его жаль.

Но в следующий момент что-то крепко ударило меня по затылку — это Валерьянка отвесил мне затрещину.

— Даже и не думай. Он только этого и ждёт. Он — манипулятор. И только. Он всегда таким был. Он играет. И до того, и сейчас, и потом будет играть. Такова его натура. Не забывай, он всё-таки Дьявол.

Морок спал. Валерьянка был прав, конечно. Расслабляться нельзя.

— А-а, вот оно как, — скучливо проскрипел доктор, — Значит, манипулятор, да? Дьявол, значит? Ладно, хорошо. Если вы не хотели просто поговорить со стариком, если вам, как обычно, нужны кровь, пот и слёзы, — что ж, пусть будет так. Пусть будет Дьявол. Пусть будет игра. Сыграем?

Он щёлкнул пальцами, и в одно мгновение Парк заполонили Ловчие. Словно соткавшись из воздуха, они были теперь повсюду.

— Я полагаю, что вскоре сюда прибудут и остальные члены, мм, группировки, не так ли? — доктор усмехнулся, — Что ж, как добропорядочный хозяин, я обязан оказать им радушный приём. Но сначала… Сначала я позабочусь о том, чтобы вы, мои гости, не скучали до их прихода. Ну как, идёт? Ловчие не дадут вам заскучать, они у меня вообще молодцы. Эй вы! — все Ловчие, как по команде, обернулись к доктору. Тот зевнул, прикрыв рот ладонью. — Взять их.
— Беги к Стене. Я их задержу, — Валерьянка был само спокойствие. Зато я нервничала:
— Обычно в фильмах так говорят те, кому недолго осталось!
— Мы не в фильме, Рика. Бегом к Стене, я сказал!

Легко сказать — «бегом».

Ловчие взяли нас в кольцо. Чего они ждали? Команды растерзать нас? Или это было для пущего эффекта?

Но Валерьянка ждать не стал. В его пальцах появились фигурки-оригами. Он что-то зашептал — фигурки вылетали из его рук, вращаясь вокруг него, словно по невидимым орбитам. Он свёл руки в молитвенном жесте и вдруг резко выбросил ладони вперёд.

Тотчас же оригами, подчиняясь его команде, атаковали Ловчих. Я хотела было посмотреть на это зрелище, но Валерьянка гневно окрикнул меня:

— Бегом, я сказал!!

И я подчинилась.

Оригами внесли в кольцо Ловчих сумятицу, и стройные ряды слуг доктора распались. Дорога к Стене оказалась свободной.

— А-ха-ха, как замечательно! — доктор захлопал в ладоши. — Умница, эмиссар! Очень неплохо для новичка!

Видимо, Ловчие приходили в себя. Атаки Валерьянкиных оригами их, видимо, больше не беспокоили. Дух недобро улыбнулся, после чего извлёк из карманов две полоски бумаги и снова шепнул заклятье. Полоски засветились и в один миг превратились в угрожающего вида клинки.

— У ты, какой страшный! — смеясь, проговорил доктор. — Ну, что вы стоите? Взять его, я сказал.

Однако оказалось, что Валерьянка уже провёл атаку. Несколько Ловчих упали на землю с отрубленными ногами.

— Какая скорость! Браво, браво! — восхищённый доктор снова зааплодировал.

Ловчие тоже призвали клинки, но в скорости с Валерьянкой тягаться они не могли, поэтому, слившись воедино, они, словно гигантская черная волна, ощетинившаяся лезвиями, накинулись на Духа. Тела смешались в кучу, невозможно было разобрать, где кто. Валерьянки не было видно.

Я бежала к Стене. Мне хотелось всё бросить и кинуться к Валерьянке, но я говорила себе, что, добравшись до Стены, я смогу всё это остановить.

А Стена была всё ближе. Я думала, что услышу её голос, — но она молчала. Позади меня не смолкали звуки битвы, то и дело я слышала смех довольный доктора, и внутри меня всё сжималось.

Внезапно прямо передо мной выросли несколько Ловчих. От неожиданности я вскрикнула, но моё тело, кажется, уже знало решение этой проблемы.

И словно со стороны я наблюдала за тем, как мои руки касались поочерёдно каждого из них, и как он сразу же покрывался зеркальной плёнкой, падая на землю неподвижной куклой. Эту преграду я преодолела играючи.

Но я чувствовала: Ловчие сзади. Мельком оглянувшись, я увидела чёрную волну, которая со страшной скоростью неслась вслед за мной. Я не знала, что они сделали с Валерьянкой, но предпочитала об этом не думать. В конце концов, он же Дух, он сможет за себя постоять…

Чёрная волна казалась совершенно однородной массой. Она сметала всё на своём пути, подбираясь ко мне всё ближе и ближе. Никогда ещё я не бегала так быстро. На какой-то момент мне показалось, что всё кончено. Чёрные щупальца почти касались моих ног.

Однако в самый последний момент… Случилось странное. По ощущениям, я словно влетела на полном ходу в какое-то… Желе. Словно сам воздух сгустился до гелеобразного состояния. Я поняла, что двигаюсь очень медленно, и в то же время, оглянувшись назад, увидела, что чёрная волна вдруг резко остановилась и застыла, точно парализованная.

Прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, сверкала зеркальная поверхность Стены.

Время остановилось.

Мир замер.

Стало очень тихо, ужасно тихо, до звона в ушах. Спустя секунду я поняла: это не звон, это Стена! Это её голос!

Мне не было больше страшно. Мне больше никак не было. Форма под названием «Марика Джалиева» окончательно перестала существовать.

«Значит, ты хочешь со мной поговорить, да?»


…


— Вадька! Сейчас!

Пространство сжалось, и группа оказалась в Парке Вечного Одиночества.

И тут, готовые к любому сражению, они с изумлением смотрели на безжизненно лежащих Ловчих, на столь же безжизненного Валерьянку, на серьёзного, какого-то нахохлившегося на своей скамейке доктора, на зеркальную волну, застывшую в стоп-кадре почти у самой Стены, и на саму Стену, на фоне которой едва-едва была видна крохотная фигурка такого знакомого им человека.

— Вот и всё, — доктор тяжело вздохнул, — вот и всё… А вы поздновато. Другу-то вашему одному пришлось за вас отдуваться. Что же вы так, а? Не по-товарищески как-то.
— Что… Что ты с ним сделал? — Ли опустился на землю рядом с павшим Пастырем.
— Да ничего я с ним не делал. Просто выдохся ваш… Валерьянка. И всех дел. Ну, а вы чего хотели? Ловчих было… Много, в общем. А он один. Ну и всё. Сделал, что смог, а потом кончился. Да вы не бойтесь, Миша. Он придёт в себя… Через какое-то время.

Доктор щёлкнул пальцами, и все Ловчие пропали.

— Вот и всё… — повторил он. — А жалко. Знаете, что сейчас случилось?
— Резонанс?
— Оно конечно. Но дело не в этом. Для чего, по-вашему, нужен этот самый резонанс?
— Чтобы пройти на ту сторону?
— Да, в общих чертах, но не только. Посмотрите на Стену. Это интересно.

Они посмотрели… Казалось бы, ничего не изменилось…

И тут Роберт сказал:

— Они движутся. Зеркальные пластины движутся. А раньше были неподвижны.
— Совершенно верно, Роберт, — кивнул доктор, — совершенно верно. Движутся. А значит, мне уже нет смысла травить вас Ловчими, да и вообще… Программа Стены запущена. Если бы я смог уговорить Марику остаться в Аду, или смог бы её нормализовать, или… Словом, если бы я смог не допустить того, чтобы она дошла до Стены и запустила программу, для вас всё было бы кончено. Без этой девочки никто из вас, или из тех, кто будет после вас, не смог бы выбраться из Ада никак иначе, кроме как традиционным путём, то есть пройдя круги мучений. А теперь всё равно. Вынужден признать собственное поражение… Ладно, что поделать. Поражения тоже нужно уметь признавать. Так вот… А, программа. У этой самой программы было несколько стадий. Первая активировалась тогда, когда Марика отказалась от своей человеческой сути и впустила в себя Сущность Стены. Стена существовала, она пробудилась, но пока что оставалась незримой для всех. Вторая стадия активировалась, когда Марика умерла и попала в Ад. Стена стала видимой для пробуждённых, хотя пробуждённых не было, и тут свою роль сыграл один ваш знакомый, Миша…
— Учитель?..
— Точно. Благодаря ему, а за ним и вам, пробуждение стало возможным. Это как… Капля йода в стакане воды. Всего одна капля, но скоро вся вода окрасится в оранжевый… Ну а сейчас — третья активация, третья стадия. Стена ожила, пластины пришли в движение.
— А зачем это нужно?
— Для того, чтобы… — доктор запнулся. — А вот не скажу. Пусть хоть немного тайны останется. Может, это и мне на руку сыграет…
— Если верить слухам… — начал было Роберт, но доктор его прервал:
— Ну пожалуйста. Она всё равно вам всё расскажет. Погоди немного. Играй по правилам.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился человек-компьютер.
— Ну что? — Ли оглядел друзей. — Идём туда?
— Да, пожалуй, стоит подойти поближе, — кивнул доктор. Пробуждённые переглянулись.
— А вам-то зачем?
— Ну как же? Мне интересно. Пусть даже мне и известна… Часть информации.
— Неважно, ребята. Просто идём к ней. Илья, помоги мне поднять Валеру, — Ли подхватил Валерьянку под руку, Пророк взялся с другой стороны.
— Идём.

И они пошли туда, к тому самому месту, в которое так давно мечтали попасть.


…


Я смотрела на крохотные фигурки людей, едва заметные внизу. Они приближались ко мне.

Я знала: они разные. Есть те, кого я могу подпустить к себе. Есть те, кто не может пока подойти ближе. Есть тот, которому не нужно подходить, хотя он и не подошёл бы, даже если бы был в сознании. И есть тот, другой, который может подойти ко мне, но которому никогда и ни при каких обстоятельствах не уйти на ту сторону.

Они стояли, они ждали. Они боялись. Они думали: а вдруг ничего не получится? А вдруг я не пущу их дальше?

Я улыбалась. Я так давно их ждала, всю свою жизнь. И вот, наконец дождалась.

Но они не пройдут через Дверь. Они — и только они, по праву Первых — пройдут через Коридор, пройдут все вместе, — кроме тех, кто запятнал себя кровью страждущих.

Они стояли, словно в нерешительности, не зная, что делать дальше.

И тогда я спустилась к ним, вниз и вышла им навстречу.


…


— Смотрите! — Санька застыл в изумлении.

А там, куда он указывал, поверхность Стены вдруг вспучилась, словно кто-то или что-то шло с той стороны, пытаясь пройти сквозь Стену, как через резиновую плёнку. Замерев, они наблюдали, как фигура человека, казавшаяся отлитой из текучей зеркальной материи, отделяется от Стены. Существо ступило на землю. Оно двигалось медленно, словно перетекало само в себя.

— Ну просто «Терминатор-2»… — пробормотал Костя.

Переливающаяся фигура остановилась. И тогда будто бы спали зеркальные покровы, и уже на них глядела Рика, такая же, какой они давно привыкли её видеть.

Она улыбнулась. А они неожиданно поняли: пусть даже она и выглядела как Рика, но…

— Да вы не волнуйтесь, — доктор вздохнул, — это временно. Скоро она снова… Станет собой. Хотя, правильнее было бы сказать «снова примет привычную вам форму», потому что человек по имени Марика Джалиева уже почти перестал существовать. Всё, что удерживает её от полного превращения в Стену — её память. Она ведь многое забыла, помните? В то же время она многое помнит, из настоящей жизни, из того настоящего, что она провела вместе с вами. Ну вот. Когда вспомнит то, что забыла, тогда и… Возможно, попрощаетесь. А пока что не переживайте…

Тем временем Рика подошла к Косте и указала на него пальцем. Потом на Ёкодзуна и на Пророка. Покачала головой.

— А, она говорит, что вам троим за Стену не пройти, — пояснил доктор.
— Как это??
— Почему?
— Упырей убивали? — улыбнулся доктор. Ребята сникли. — Ну вот, теперь придётся вам… Немножко у меня в гостях задержаться. Верно я говорю, Стена?

Рика кивнула.

— С ума сойти, — прошептал потрясённый Колька, — из-за упырей…
— Из-за упырей, да, — кивнул Хантер. — Но вы же не думали, что я вот так вот просто проиграю? Хе-хе, наивные. Впрочем, я-то, конечно, надеялся на грандиозную битву, в которой полегло бы несметное количество упырей, и тогда ни один из вас не смог бы и приблизиться к Стене, а то и отправился бы назад, на круги своя, ха-ха, н-да. Но вы, к моему великому сожалению, сдержались, а ваш Потусторонний друг сделал всё за вас. Так что не волнуйтесь. Спустя некоторое время у вас снова появится возможность пройти. И я, естественно, снова приложу все силы, чтобы вам помешать. Да вы не смотрите на меня так, — он пожал плечами, — я ведь не злодей, у меня просто работа такая. Как говорится, ничего личного.

Рика подошла к поверженному Валерьянке и, присев рядом, провела пальцами по его щеке. Дух не отреагировал. Она вздохнула.

— Сентиментальна, как всегда, — прокомментировал доктор.

Она посмотрела на Хантера и покачала головой. Доктор усмехнулся:

— Да знаю я, знаю. Она говорит, что мне за Стену не пройти никогда и ни при каких обстоятельствах. Напоминает, будто бы я без неё не знаю. Да и что мне там делать, в сущности… С другой стороны, при определённых условиях… Я смогу попасть туда. Хоть и ненадолго. Впрочем, это всё равно никому не интересно…

Ли подошёл к Рике. Девушка взглянула на него, казалось, с удивлением.

— Рика… — китаец заглянул ей в глаза, — Рика, где ты там? Выходи к нам, ладно? Я никуда не уйду, пока ты не выйдешь. Настоящая ты.
— Глупо с вашей стороны, Миша. Она и есть настоящая. А не та временная форма, к которой вы привыкли. Хотя и эта форма тоже временная. А постоянная — вон она, чуть сзади, горизонт загораживает.
— Вас это всё равно не касается, доктор.
— И то верно… — Хантер вздохнул. — И то верно. Не касается…

Рика улыбнулась. Потом развернулась, подошла к Стене и прильнула к ней, словно ребёнок к матери.

Все затаили дыхание.

Она вдруг вздохнула и, обернувшись, посмотрела на них.


…


Я смотрела на них и думала: интересно, что тут произошло?

Пророк, Костя и Колька стояли, пригорюнившись, чуть в сторонке; Валерьянка лежал на земле, Ирка поддерживала голову своего сенсея; остальные смотрели на меня… Как-то странно. Невесело как-то…

— Э-э… А что случилось? — спросила я как можно более легкомысленным тоном.
— Да так… — Ли вздохнул, — много чего. Эти трое, например, дальше не пойдут…
— Из-за упырей, да?
— Да. А Валерьянка просто в отключке.
— Ну правильно, против него были, наверное, все Ловчие Ада… А чего вы так поздно?
— Как только Стена… Ожила, мы сразу же переместились сюда. Но было поздновато… А ты… Ничего не помнишь?
— А? Что именно? Последнее, что я помню — чудовищную волну Ловчих, которые чуть меня не сожрали. Потом не помню, но я, очевидно, всё-таки попала к Стене.
— Совершенно верно, Марика, — доктор с улыбкой помахал мне рукой. — К Стене вы попали.
— Значит… Всё кончилось?
— Почти, — отозвался доктор. — Осталось немного. Я пока тут посижу, на скамеечке, а вы… Ну там, прощайтесь, ещё что.
— А вам-то что нужно? — спросил Ли раздражённо. — Что же вы нас никак в покое не оставите?!
— О, самое малость. Кое-что, кое-что… — загадочно улыбнулся доктор. — Вы уж простите меня, Миша, но я обязан дождаться конца. Кроме того, мне нужно будет кое-что сказать Марике напоследок…
— А, как угодно! — Ли махнул рукой. Потом повернулся к ученикам. — Ну что…

Невесело. Совсем не весело. Мы же достигли цели, почему же никто не рад?

— Ли, да ты не волнуйся, — Илья похлопал расстроенного китайца по плечу. — Я всё равно хотел оставаться. Точнее, знал, что останусь, — я же Пророк.
— Почему ты? — глухо проговорил Ли.
— А ты предпочёл бы остаться сам? Понимаешь, если бы все мы ушли — кто бы остался? Тут ещё целый Ад непробуждённых, а мы просто взяли бы и ушли? Как-то эгоистично, тебе не кажется?
— Ты прав, конечно, но…
— Не беспокойся. Со мной останутся Костя и Коля. Со временем они станут новыми Пастырями. Мы наберём новую паству, пробудим спящих, инициируем тех, кто ещё не дождался. Будем учить их тому, чему учил нас ты, чему учил тебя твой Учитель. Думаю, он хотел именно этого, ты так не думаешь?
— Да… Ты прав.
— А потом, в следующий раз, сможем уйти и мы трое, или кто-нибудь один останется, чтобы снова собрать паству, чтобы снова назначать Пастырей… Глядишь, и в Аду никого не останется!
— И ничего подобного, — возразил доктор. — Я, конечно, восхищён вашей вдохновенной речью, но люди, с вашего позволения, продолжат умирать, а значит и попадать в Ад. Другое дело, что их тоже можно вывести через Стену. Но Ад пустовать не будет, вы уж меня извините. Скорее уж я поверю в то, что Стикс освободится ото льда.
— Неважно, — Пророк отмахнулся. — И потом, если я, Пророк, сказал, что в Аду никого не останется, значит…
— …значит, даже если столь фантастичное событие и произойдёт когда-нибудь, то очень и очень нескоро, — отозвался Хантер. — Так что, на вашем месте я не был бы столь оптимистичен. Тем более, я ведь тоже учусь, на собственных ошибках и на ваших тоже. А значит, с каждым разом уйти к Стене будет всё трудней и трудней. Игра есть игра, а я не привык проигрывать, знаете ли.
— Доктор, я прошу вас… — Ли страдальчески поморщился, словно от зубной боли.
— Ладно-ладно, молчу-молчу.
— Меня больше интересует другой момент. А именно: как выйти-то? — и Пророк вопросительно посмотрел на меня.

Я смутилась. И правда, я ведь понятия не имею, что мне нужно сделать, чтобы мы смогли уйти.

— Ты не знаешь, да? — тихо спросил Ли. Я отвернулась.

«Неужели я как всегда всё испорчу?»

— Ну что? Никуда без меня, да? — насмешливо спросил Хантер, но его внезапно перебил Роберт:
— Отчего же никуда, доктор. За Стену мы уйдём без вас.
— Тоже мне, остряк-самоучка, — фыркнул Хантер. — Ну и ладно, сами разбирайтесь, если такие умные. Больно мне надо тут ликбезы устраивать.
— Марика, — Роберт легонько похлопал меня по плечу, — Марика, послушай. Ты всё знаешь. Тебе всё известно. То, что ты сейчас чувствуешь — это эмоции. Страх. Сомнения. Тебе кажется, что ответ тебе не известен, но ты же знаешь, что это не так. Тебе известны все ответы. Особенно те, что касаются Стены.
— Ай да Роберт! Слышь, Начальник, а он мог бы стать неплохим Пастырем, как думаешь? Уаа, как курить охота-а!

Все мы синхронно обернулись — Валерьянка уже раскуривал трубку.

— Ну? И чего вы на меня уставились? Никогда побитого Духа не видели? — он выпустил в небо несколько дымных колечек и блаженно улыбнулся. — Наконец-то. Вообще, конечно, вам бы чуть пораньше подтянуться… С другой стороны, если бы вы подтянулись, не факт, что не было бы хуже, ибо вы по молодости и дурости наломали бы дров, попереубивали бы Ловчих, и уже никто бы за Стену не ушёл. А что, запросто. Так что это я удачно зашёл. Так, детёныш, — он сердито посмотрел на меня, — теперь ты. Ну, что ты стоишь, как Венера Милосская — красивая и безрукая, а? Действуй. Проход открыть в Стене можешь только ты. Как это сделать, тоже знаешь только ты, что бы там Хантер не выдумывал. Так что давай, работай. Эту работу никто за тебя сделать не сможет.

Стена.

Я посмотрела на неё. Стена молчала. Бесшумно двигались зеркальные пластины, отражались в зеркальной глади все те, кто успел стать мне так дорог.

Отражение…

А что в отражении увижу я, подумалось мне. Интересно. Помнишь, Ли, мы говорили тогда втроём об этом… Неужели этот день наступил, неужели мы достигли Стены? Впрочем, помнила я и слова китайца о том, что дойти до Стены — полдела… Но ведь Ключ-то мы нашли, так? Значит, осталось найти Дверь и шагнуть через порог. Только вот где он, интересно, этот самый порог? А Дверь…

Я подошла к Стене — а в отражении… Интересно, подумала я, ведь в Аду я пару раз смотрелась в зеркало. Дома, а потом ещё тогда, в больничке. И почему-то я не помню своего лица. Необычное чувство…

Я стояла у Стены, а в отражении… Не было ничего, кроме чёрного провала, коридора зеркал, точь-в-точь как тот, из моего болезненного сна, картинки из чужой, незнакомой жизни.

Коридор зеркал зиял пустотой. Вот она, та самая пустота, которая уже так долго живёт во мне, являясь ответами на все вопросы, подумала я. Вот она — я. Я не могла исчезнуть, Ли, ведь всё, что исчезало, было всего-навсего моим выдуманным телом, формой, которую я и сама до конца не помню.

Логично. Если моя сущность была сущностью Стены, то кто я, как не Стена Из Зеркал?

— Видишь, да? — Валерьянка отражался таким же, каким я его видела. — Вот это — ответ на вопрос «как нам уйти на ту сторону». Точнее, как вам уйти — мне-то не обязательно. Я своё оттрубил. Моя полевая практика закончена, и я, если честно, этому рад. Устал, замотался. Вот вернусь в Центр, сдам отчёт, а потом рвану на каникулы в деревню, к Лок'Арашу(1), только меня и видели. Духам, знаешь ли, тоже нужен отдых. Ну? — он обернулся к остальным. — Что стоим? Кого ждём? Выход — вот он. Кто на ту сторону — прошу проходить.
— Постой, ты хочешь сказать, что мы пройдём через этот коридор? Через отражение Рики? — спросил Ли.
— Хочется верить, что вопрос риторический, — съязвил Валерьянка.
— А как же… Ну, а она сама-то сможет уйти?
— А и правда, — Потусторонний покосился на меня. — Детёныш, ты как думаешь, сможешь уйти?
— Запросто, — ответила я, всё ещё удивляясь себе самой.
— Ну? — Валерьянка посмотрел на Ли. — Ответ устраивает?
— Да, но… — Ли не понимал, — а если уйдёт она, как тогда потом уйдут другие?

Валерьянка тяжело вздохнул и выразительно посмотрел на меня: мол, объяснишь?

— Ли, там же… Дверь есть, — сказала я.
— Ну, так говорил Учитель, но я не вижу… Где? Какая-то из пластин? — усомнился китаец.
— Нет. Каждая из пластин — дверь, но только одна Единственная Дверь ведёт на ту сторону Стены. Если ты готов выйти, ты найдёшь Единственную Дверь и выйдешь. А сейчас я просто… Ну, скажем так, немного упрощаю ситуацию. И Ключ больше искать не нужно, никому, никогда.
— Ответ устраивает? — осведомился Валерьянка.
— Да… Вполне…
— Тогда в чём дело-то? А? Что киснешь, Начальник Камчатки?
— Да что-то… Сам не знаю… — он вымученно улыбнулся. — Вроде всё так, всё как мечтали… Но что-то… Не знаю… Просто грустно немного…
— Это эмоции, старик. Просто эмоции, — Потусторонний похлопал Ли по плечу. — Ты тоже устал, ничуть не меньше моего, а может и больше. И твои ощущения — просто… Выход всего того стресса, что ты всё это время держал в себе. Да ты не волнуйся. Выйдешь на ту сторону, и всё будет по-другому.
— Ты там был?

Валерьянка как-то загадочно улыбнулся.

— Я много где побывал, — ответил он.
— Ну что, — Ли посмотрел на Пророка и ребят, — значит, прощаемся?

Над Парком повисло молчание. Всхлипнула Ирка, моментально стерев слезу и отвернувшись. Молчала необычайно серьёзная Ёлочка. Задумчиво глядела куда-то вверх Алёна. Грустила Иман, рисуя решётки в своём блокноте. Молчали ребята.

Наконец, Пророк взял себя в руки. Улыбнулся. Протянул руку Ли:

— Ну что? Пока?
— Пока! — Ли схватил его за руку и, прижав к себе, крепко обнял друга, и похлопал по спине. — Пока, Илюха. Ещё увидимся. Вы давайте там, не затягивайте. Совершенствуйте процесс обучения, выпускайте новых пробуждённых, и к нам. Я буду ждать, мы все будем ждать, — он пожал руки Кольке и Косте. — Будьте настоящими Пастырями, такими, чтобы Илья мог вами гордиться, как я горжусь им. Да я всеми, каждым из вас горжусь…

Он улыбнулся — и они не смогли не улыбнуться в ответ.

Пророк подошёл ко мне. Посмотрел мне в глаза и «возвестил»:

— И поднялся я из бездны, и воззвал я к пределам горним, и узрел я деву, чья красота сияла светом десяти солнц. И вопросил я деву: о Светозарная! ответь, увижу ли тебя снова? озаришь ли жизнь мою ласковым своим сиянием? откроешь ли пути к чистым землям, где нет места горестям и страданиям? И отвечала мне дева: внемли, Пророк, моим словам. Ибо тому лишь откроется путь в чистые земли, кто и сам душою чист и светел…

Я сглотнула слёзы. Эти его слова-словесы, его дурашливость, почему-то в такие моменты обретала совсем иное звучание. И из белобрысого мальчишки с вечной хитринкой в глазах он будто бы и правда превращался в самого настоящего Пророка.

Ли молчал, молчали и остальные. Пророк кивнул Косте и Кольке, и они пошли за ним.

А он уже уходил по тропинкам Парка Вечного Одиночества, туда, через город, к Заводу, к родным стенам склада номер четыре.

Обернувшись в последний раз, он помахал нам рукой.

Вскоре их фигуры скрылись в холодной дымке зимнего вечера.


…


— Ну что? — деловито поинтересовался Валерьянка. — Попрощались?
— Какой-то ты бессердечный сегодня… — прошептал Ли.
— Не более, чем всегда, — ответил Потусторонний. — Просто в отличие от тебя, Ли, я помню о том, что нету места кроме здесь. Я всегда рядом с теми, кто мне дорог. А правда в том, что и ты — тоже. Но по своей пока что ещё человеческой привычке ты думаешь, что они уже далеко. Когда ты поймёшь, что ошибался, тебе станет гораздо легче. А ещё, ты перестанешь прощаться. Вообще. Потому что, как сказал Капитан, «Всех нас нет — и никто никогда никуда не вернётся. Все мы есть — и никто никогда никуда не уходит»(2). Так-то, Друг.
— Да, хорошо сказано… — задумчиво проговорил Ли.
— Дык! Ну что? Теперь-то можно уже идти?
— Да… Наверное. Вы как, ребята? Идём?
— Идём, идём…

На лицах стали появляться улыбки. И даже Ли улыбался.
И всё-таки я счастлива, подумала я.

Улыбался и сидящий на скамейке доктор, грустно улыбался, и его улыбка отчего-то задела меня за живое.

— Эх, как трогательно, — он смахнул слезинку. Мне даже показалось, что это не ирония, что он и правда так думает… Но я вспомнила слова Валерьянки.

«Он манипулятор, и только…»

Тем временем Ли оглядел оставшихся и сказал:

— Мы не знаем, что ждёт нас на той стороне. Я не знаю даже, останемся ли мы вместе, или же нас раскидает по разным местам. Кто знает. Я думаю, такое возможно. В любом случае, не теряйте присутствия духа. Помните о том, кто вы. Помните о том, что, даже если нас раскидает по всем этим Чистым Землям, мы снова найдёмся, снова соберёмся все вместе. Мы покидаем Ад, мы прошли его, мы выдержали это испытание. И пусть сейчас мы уходим неполным составом, пусть наши друзья остались здесь, чтобы и дальше вести нашу линию — линию адского фронта полного и окончательного освобождения, — мы снова встретимся в будущем. Наше настоящее заканчивается сейчас, вот в этой самой минуте. Наше будущее — на той стороне коридора зеркал. И я знаю: оно у нас на всех одно, общее, наше будущее. Что ж, пора! Рика, мы идём!

Я радостно кивнула.

Ли подошёл к Стене, коснулся рукой её поверхности; я почему-то вздрогнула. Потом улыбнулся мне и шагнул в чёрный провал коридора. Тотчас же его не стало.

— Жутковато как-то… — Алёна как-то виновато улыбнулась, — но я пойду. Как же ещё.

Она зажмурилась и, шагнув в проём, пропала.

— Иман, Ёлка, идём, — Ирка решительно повела подруг за собой. Перед тем, как исчезнуть, она посмотрела на меня и сказала. — В общем… Не знаю, что будет… Мало ли. Но ты… В общем, ты молодец. Ты всё-таки смогла. Не думай, что я тебя простила! Для меня ты всё равно останешься соперницей. Я просто хотела сказать, что я тебя уважаю. Как Воина.

И, не дожидаясь моего ответа, она быстро шагнула в проём.

Скромно улыбнувшись, пропала Иман.

Чмокнув меня в щёку, исчезла Ёлочка.

Маса подошёл ко мне, поклонился и сказал:

— Спасибо.

И пропал.

— Полагаю, мне пора. Как бы там ни сложилось… Рад был нашему знакомству. С тобой приятно иметь дело, — Роберт вежливо кивнул и исчез в проёме.

Вадим просто помахал мне рукой и нырнул в проём. Кажется, для него это было исключительно привычным делом.

Олег улыбнулся:

— Ну что, по-моему неплохо провели время. Здорово, что мы были с тобой в одной команде, Рика!

И, шутливо отдав честь, он растворился в черноте коридора.

Остались Санька, Валерьянка и доктор.

— Ну что, Рика? — философ широко улыбнулся. — Я, знаешь, ужасно рад. Я тут вспоминал, как у нас с тобой всё только начиналось, как мы пытались разгадать тайну Стены, как придумывали гипотезы… Вот уж ни за что бы не поверил тогда, что тайна Стены заключается в тебе! Подумать только… — тут он посерьёзнел. — Знаешь, эти слова Ли о том, что нас может разбросать по миру, в котором мы окажемся… В общем… Как бы ни случилось, Рика, знай: я тебя найду. Обязательно. Обещаю. А как иначе, кто же будет слушать мои разглагольствования, если не ты! Рика… Я хочу попросить… Что бы ни случилось, не забывай меня, ладно?
— Да что может случиться, Сань?!
— А мало ли. Стена всё-таки. В общем… Не забудешь? Обещай. А я обещаю, что не забуду тебя, никогда!
— Обещаю, Сашка. Не волнуйся. Да и забудешь тебя, такого… — я невольно улыбнулась.
— Ура! Рика будет меня помнить! — выкрикнул он, потом вдруг густо покраснел, быстро поцеловал меня в щеку и пропал во тьме провала.
— Ты подумай, а? Философ… Решился всё-таки, — я улыбалась.
— А ты представляешь, каково некоторым мальчишкам на такое решиться? — заметил Валерьянка. — Особенно когда рядом такие, мм, фигуры как Ли. Или как я, например. А что? Ничем же не хуже.
— Да ты вообще лучший, Валерьяныч!
— Это ты сейчас так говоришь, потому что кроме нас с доктором никого не осталось, а про него ты так едва ли скажешь.
— Да-да, вечный я аутсайдер, — грустно улыбнулся Хантер. — Се ля ви.
— Ладно вам прибедняться, Хантер. Особенно при живой жене, — я показала доктору язык. Он даже прикрыл глаза от удовольствия.
— Фу-ты! — фыркнул Валерьянка. — Знаешь, Хантер, завязывал бы ты с этим образом одинокого старика. Ты же Демон, можешь быть каким угодно. И вообще, бери пример с Германа Сергеича. Он, хоть и такой же семьянин, как и ты, но, как сам говорит, «сердцем молод». И не нудит по каждому поводу. Ну, во всяком случае, старается не нудеть.
— Эх, молодёжь, — Хантер укоризненно покачал головой, — вот поживёшь с моё, тогда посмотрим, каким сам станешь. Все вы, таксээть, гордецы…
— Рика, а ты чего ждёшь? Иди за ними-то! — удивился Валерьянка.
— Минуточку, — доктор улыбнулся, — я хочу ещё кое-что сказать напоследок.
— Ну чего тебе ещё, адский старикан, а? Чего тебе от девчонки надо?
— Что надо, то надо. Не твоего ума дело, молодой нахал. Тоже мне… Марика, — доктор посмотрел мне в глаза, — вы ничего не забыли?
— Ммм… Нет?
— Ну как же? Ладно. Память девичья, я понимаю, — услышав эти слова, Валерьянка покатился со смеху, а я снова залилась краской. Доктор некоторое время непонимающе наблюдал за нашими безумствами, но потом взял себя в руки и продолжил. — Да, я понимаю. Так вот. Ваше обещание, помните? Вы мне должны услугу.

А, чёрт. Ведь и правда забыла.

— И что вы хотите?
— О, всего ничего. Когда попадёте на ту сторону, Марика… Когда встретитесь снова с вашим другом Сашей, сделайте, пожалуйста, одну вещь.
— А именно? — я насторожилась. Если дело касалось Саньки…
— Дайте ему пощёчину, — скромно попросил доктор.
— Чего-о?? Зачем это?
— Что-то ты, док, загнул, — покачал головой Валерьянка.
— Нет-нет, что вы. Всё по правилам. Не спрашивайте, Марика. Я вам всё равно не скажу — зачем? Просто сделайте. Ну… Скажем, я приревновал к нему, к его поцелую. Вот. А раз уж я могу просить вас о любой услуге, я прошу таким вот образом отомстить за меня. Подходит?
— Чушь какая-то…
— Мир — это чушь, — улыбнулся доктор. — Так сделаете?
— Ну хорошо… — в конце концов, он мог попросить что-то куда более неприятное, а то и опасное… Может быть, это простая прихоть старого чудака? Вряд ли, конечно, если помнить о том, кто такой этот старый чудак и чем он руководит… — Ладно, я согласна.
— Отлично! Всё. У меня всё. Ну, конечно, в том случае если вы, Марика, всё же решите остаться…
— Не дождётесь.
— Ха. Ну, тогда всего вам наилучшего, Марика, — доктор встал и поклонился. — Был счастлив быть с вами знакомым. До свиданья, Марика, до новых встреч.

И он медленно, не торопясь, прогулочным шагом пошёл по аллейке Парка в сторону выхода, и вскоре пропал из виду.

— Не нравится мне эта его просьба… — задумчиво проговорил Валерьянка. — Ничего хорошего я от неё не жду.
— А может, и не выполнять её? Может, он и не узнает? А?
— Нельзя. Ты пообещала, притом не человеку, а Духу.
— Он же Демон?
— Без разницы. Демоны — те же Духи. Особенно с недавних пор, когда от «Демонов» вообще одно название осталось. Так вот, ты пообещала — а значит, это что-то вроде договора. И, если ты его не выполнишь, док получит право на… В общем, ничего хорошего тебе это не сулит.
— Ну, может всё-таки не будет ничего такого из-за этой пощёчины?.. Глупость какая-то, честное слово.
— Может и не будет. Это как посмотреть. Пощёчина точно приведёт к чему-то… Новому. Неожиданному. А уж каким оно будет для тебя и остальных — этого я не знаю. Сашку на всякий случай предупреди, прежде чем по физиономии стучать. Так, чисто на всякий случай.
— Ладно…
— Ну что? Пора и тебе идти.

Он вдруг потрепал меня по волосам и улыбнулся. Наверное, это у него было такое проявление любви и дружбы.

— Береги себя, детёныш. И других береги тоже. Я не знаю, что с вами случится дальше, но мало ли как. Если что… Если что, ты меня позови. Я приду. Я за тобой буду присматривать. Ну, я же всё-таки старший. Да и Ли меня просил о тебе заботиться… И вообще…
— Спасибо тебе, Валерьянка, — я обняла Духа, прижавшись к его впалой груди.
— Эй, ну ладно тебе. А то я смущаться буду, — запротестовал он. — Или чего похуже. Я ведь тоже… К-хм… Не каменный Будда, ага.
— Я буду по тебе скучать.
— А ты не скучай, детёныш. Ладно, давай. Храни тебя Джа, как сказал бы наш любимый китаец. Привет ему от меня, когда увидишь.
— Угу!

Он помахал мне рукой.

— Давай уже, иди! Терпеть не могу всех этих прощаний.
— Не бурчи, Валерьянка! — я послала ему воздушный поцелуй. Потом повернулась к Стене, глубоко вдохнула и шагнула в черноту собственного отражения.

Дух остался один. С минуту он стоял, дымил трубкой и смотрел на Стену. Потом хмыкнул, чему-то громко рассмеялся и растаял в воздухе.

Парк Вечного Одиночества снова опустел.


(Читать дальше: Точка 10. http://www.proza.ru/2013/08/11/1618)
(1) Лок'Араш, он же старик Михалыч, он же Матвей Евдокимович Крупенин, - см. «Потусторонняя Компания»: «История деваятая. Последнее желание», «Проблема изменённого сознания в Рязанской губернии», «Клевер цветёт».
(2) Цитата из стихотворения Виктора Николаева «Вечность».