Флобер был мучеником...

Только что закончил первую главу и вот не нахожу в ней ничего хорошего. Отчаиваюсь из-за этого дни и ночи. Чем больше я приобретаю опытности в своём искусстве, тем сильнее это искусство терзает меня. Воображение не развивается, а требования вкуса растут. Полагаю, немногие выстрадали из-за литературы столько, как я. Гюстав Флобер. // Для иных ты – и Муза, и чудо, для меня ты – мученье и ад. Александр Блок. // За всю неделю я только сегодня поработал немного лучше. Не дававшийся мне пять дней абзац, кажется, получился как надо. Гюстав Флобер. // Тяжёл и горек честный хлеб искусства. Борис Марьев. // Отложил всё остальное и возился над моей Бовари, мучительно страдая оттого, что работа не движется. Переписал двадцать пять страниц начисто, и это – за шесть недель! Я так долго переставлял, изменял, переделывал, что уже не понимаю, хорошо получилось или плохо. Как это руки не опустятся в изнеможении, не помешается в голове. Веду жизнь мучительную, лишённую всех радостей. Меня поддерживает только моё бешеное упорство. Гюстав Флобер. // Я создан богом мучить себя, родных и тех, которых мучить грех. Борис Пастернак. // Я люблю мою работу извращённо и неистово, как аскет власяницу, царапающую ему тело. Часто ощущаю такое опустошение, что не могу найти ни одного нужного слова. Когда выражение не даётся мне, измарав много страниц, убеждаюсь, что не написал ни единой удавшейся фразы. Тогда падаю на оттоманку и лежу отупелый, погружённый в тоску. Ненавижу себя и обвиняю за безумство, заставляющее меня гнаться за химерами. Гюстав Флобер. // Нет на свете мук сильнее муки слова. Семён Надсон. // Как я весь источён и раздражён. Нужен геркулесов темперамент, чтобы устоять при тех жестоких муках, на которые обрекает меня работа. Легче стать миллионером и жить в венецианском палаццо, полном всякими шедеврами, чем самому создать его. Гюстав Флобер. // Подходя к его комнате, Мопассан услышал грохот. Флобер стучал стулом и рычал, потому что фраза не выходила. // Я страшно зол и не знаю почему. Может быть, в этом повинен мой роман. Не идёт он, не движется, я так измучен, будто ворочал камни. Временами мне хочется плакать. Здесь нужна воля сверхчеловеческая, а я всего-навсего человек. Гюстав Флобер. // Литература – ад! Георгий Адамович. // Осуждён я на каторге чувств вертеть жернова поэм. Сергей Есенин. // Ужасная работа! Голова у меня идёт кругом от тоски, неудовлетворённости, усталости. Я просидел над рукописью битых четыре часа и не смог сложить и одной фразы. Не написал сегодня ни одной порядочной строчки, зато намарал сотню дрянных. О искусство, искусство! Какая мука! Чистое безумие обрекать себя на такие страдания, и ради чего? Гюстав Флобер. // Как паук паутину из пуза, я выматывал строки свои. Виктор Широков. // Флобер был мучеником. Он писал так медленно, что с отчаянием говорил: «Стоит самому себе набить морду за такую работу!»