Запись 35

      Из департамента Формирования и Образования пришли уточненные временные данные: конец близок.
На объекте особенного прогресса не намечается, хотя вырощенная конструкция и впечатляет размерами, до фундаментов ещё очень далеко.
На лицо сращивание практикантов с акцепторами, что входит в 95% норму. Активность куратора – 5%, что не является нормой. Интересно, с какой целью он шифруется?

Комментарий: Чего-чего? Кем я недовольный? Так чего быть довольным? Некоторые прохлаждаются. Кофеи пьют, а ты горбатишься, как проклятущий. Развлекаются тама, суки, а ты паши здеся за всех. Королевишна приедет, всем люлей навешает. А то придумала себе забаву – охота на куратора.
             Бабби – она такая славная. Ответственная. Я с ней каждый раз на охоту летаю. Патруль и все такое. Она сказала, что у меня уже круто получается.
             Эти дети – безалаберные. Ночь отбастяются, а потом целый день вялые, как отварные судаки. Какая охота? Что за бред. Если уже я от куратора сбежал, так из них любой ноги сделать может.


План похищения кустриц

      Что бы прошло «как по маслу», выражение непонятое никем, а объяснять Луш не собирался, перед началом операции ашур поговорил с Валорой.
-Деточка, - пропел он Валоре, - было бы неплохо немного поддержать команду.
-???
-Теплый взгляд и доброе слово поддержали бы нашего спортсмена и твоего пажа. У него нынче ответственная встреча с големами, а парень совсем расклеился из-за твоей свадьбы.
    Валора удивилась. Не свадьба, а лишь репетиция. И с чего она должна кого-то подбадривать. Все в мандраже, зачем кому-то особое внимание?  Это не по-королевски.
    Луш подавил желание вцепиться в лицо и спокойно объяснил, что когда вместо дела некто думает о благополучии дамы сердца, возможно всё. Чревато нюансами, так сказать.
    Валора тяжело вздохнула:
-Честное слово, я хочу быть к нему добрее и не получается. Почему?
-Потому же, почему ашуры не держат кошек. То есть держат, но только самые большие оригиналы. Остальные предпочитают собак. Одни корни и разные пути развития. Много неприятных мыслей о привратностях судьбы.
-Ты хочешь сказать, что люди произошли от орков? Ерунда. Научно доказано, что мы произошли от обезьян. И, кстати, я тоже не знаю больших любителей приматов. И орки – не домашние любимцы. Они же раса!
-И очень древняя, в отличие от людей и ашуров. Мы – молодежь, остальные древность. Старые, как этот мир. И если уж заговорили о межвидовых отношениях, обратила внимание, что грымзлы не питают особых симпатий к ограм? Один корень! И во имя этого корня, будь так любезна, поддержи парня. 
    Почти королева скорчила гримасу, так что Луш так и не понял, как она поступит.
    Валора поступила по-королевски. Сказала-таки пару нежных слов Контросу  Тот просветлел, повеселел, ущипнул гномиху Айме, отчего та шутливо отмахнулась: «Да брось. Молод ещё», приобнял чертовку Зарю, та аж замерла и глаза закатила в любовном томлении. И чуть ли не с ходу собрался совершать подвиги. Едва успели остановить. Все делать только по согласованному и утвержденному плану!
     У заговорщиков был час-полтора на согласование плана похищения кустриц. Минут сорок спорили до хрипоты о чем-то, что никто так и не запомнил. Только нарисовался конструктивный разговор, как Луша срочно призвали к Валоре.
-Что ещё? – прошипел раздраженный ашур.
-Мне нечего одеть, – просто ответила почти невеста.
    Они, а так же леди Тирс стояли перед завернутым в кисею манекеном. Автор платья -  супер-пупер модист с командой распинался уже битых десять минут и никак не мог решиться предъявить будущей королеве  творенье. Робел, а ведь это был очень модный Кутюрье. Он шил исключительно для высшего света, задавая общий вектор развития и направление модных тенденций на следующий сезон. Как понял Луш, именно из-за его грёз, навеянных третьего дня образом Валоры с развевающимися волосами, весь сыр бор и разгорелся.
-Прекрасная королева, словно заморская роза, – верещал гений иглы и ткани, с любовью косясь на свой шедевр. Наконец решился и эффектно скинул кисею:
 – Воплощенный изыск в игре света и тени.
      Корсет заканчивался тремя оттопыренными лепестками,  к которым крепилась юбка в стиле Маниткуша, то есть многорядная прозрачная бахрома с пол. Ворот так же состоял из закрученных лепестков с… стеклярусный обвес достал, но в целом с этим бороться можно.
-Тогда уж лилия, – дипломатично поправил Луш, воротя нос от изыска. Многовато швейных нелепиц  сегодня на него свалилось. Хотя…
-Нижние лепестки укорачиваем вдвое. Паутину сверху – долой. Я бы хотел по голубому вместо страз что-то матовое и красное. У вас есть плетеные кружева? Только глянец? Ладно, пусть глянец. И низ разбавить  красными прядями. Даже не прядями, а искрами. Это возможно?       
        Мастер возмущался, мол, не позволит издеваться над шедевром, но леди Тирс шикнула: «Быстро, ещё быстрей, немедленно», и кругом забегали, засуетились.
      Луш тяжело вздохнул. Время, которое он планировал провести с Пирсом Пирсингом Пятым, наследным капитаном Первого ранга, было профукано полностью. Надо срочно возвращаться к заговорщикам и вплотную заняться составлением плана похищения кустриц.
-Мы не можем отсутствовать на пиру одновременно. Сначала Кон снимет паутину, потом Шайт разберется с големами. На всё про всё у каждого по полчаса.
    План был бы традиционно гениален, если бы не одно, но существенное “но”. Во дворце строго-настрого запрещалось волшебство и чародейство. Исключение - король и десяток его личных охранников, верховный чародей и несколько рабов очень узкой специализации хозяйственного значения. Нечего и думать снять блок паутины магией, для этого борцы сопротивления принесли специальный артефакт.
– Зачарованное зеркальце, - не без гордости предъявили они девайс, до умиления похожего на обыкновенное дамское зеркальце с крышкой богато украшенной набившими оскомину стразиками. – Надо найти и поймать начало нити в прицел и аккуратненько так собрать. Дело муторное, зато верное. Основная тонкость – собирать нити ажура четко в прицел, иначе зазвенит и закидает ножами. А вы в самом деле видите нити?
    Узнав, что Контрос “в самом деле” их видел, почтительно возрадовались. Как славно, что с них  зеркало, а с гостей подвиги.
     Шайт сказал, что без магии и Контроса с големами за полчаса разобраться будет ой как трудно.  А Луш пребывал в некотором ступоре:
-Совсем нельзя колдовать? Но личину сменить можно? Нам очень нужна видимость присутствия.
-Сразу вычислят, – отрицательно мотал головой местный чароплет.
-Мне глубоко импонирует ваше пассивное участие, – заверил Луш, – но кто-то должен мелькать в зале под видом Кона, пока он снимает паутину. Так что готовьтесь к банальным парикам и гриму.
    На этой сумбурной ноте совет срочно прекратили, до репетиционного пира оставались считанные минуты. Хорошо, что секунды на Мантинкуше длинные, будто резиновые. Луш успел и с Валориной прической разобраться, и себе усы посеребрить, и поменять рабочие митенки на парадные с расшитыми обшлагами, и Контроса, не смотря на сопротивление, привести в порядок, а то не паж, а докер какой-то. Проверил состояние средств передвижения., заставив Айме и Зарю три раза повторить инструкцию отхода. Напутствовал:
-И барахла много не берите, исключительно самое необходимое.
      Перекнулся словечком с засланцами от старейшины аборигенных ашуров. Хоть у кого-то все на мази: стражи острога подкуплены, Пирс Пирсинг пятый предупрежден, корабль готов к отплытию.
-Если арестант будет выеживаться, дайте по кумполу и волоките насильно.
      Ашуры радостно заулыбались. Пожалуй, согласия у наследного капитана первого ранга вообще спрашивать не будут, сделал вывод Луш, но это была не его забота.
        Его забота –  успеть перекинуться парой фраз с тайным советником.
-Грядут большие перемены, – бравурно сообщил он, сбивая невидимую пыль с обшлагов. – Как только герцогиня станет королевой, поредеет двор основательно. Вы ещё её крутого нрава не знаете.
-Да? – рассеянно уточнил тайный советник, любуясь игрой света в шестом по счету перстне на правой руке. Вздохнул, снял. – Ничего. Переживем.
-Переживут не все. Новое руководство. Как говаривают в нашей Рогдоргобской трясине, новая метла сметает головы по новому. Не представляю, в чьих именно услугах будет нуждаться наша любимая королева. И почему она не смогла оценить в полной мере глубины вашего ума? А тут ещё Шайт очень переживает. Подумать только, невестка, жена брата, второй раз выходит замуж. Он-то расчитывал на вечное вдовство. Умеет держать лицо и принимать удар, а на самом деле рвет и мечет, рвет и мечет. Рвет всех, мечет огонь. Когда ему в прошлый раз не дали его выпустить, пришлось отстраивать две деревни заново. Третью так и оставили в руинах…. Как у вас в городе с пожарной безопасностью?
   Тайный советник королевы чуть приподнял бровь и обслуга мигом испарилась. Порывисто приблизил губы к чуткому уху Луша и, отделяя каждый слог, прошипел:
-Чего вам надо?
-Пять минут….Четыре…Три…Одной мало, это точно.
-Я подумаю, что можно сделать для деверя королевы…Полторы и не секундой больше.
    Шайт, не подозревая о своих глубоких душевных муках, но подтверждая их, остаток времени до пира мрачной грозовой тучей бороздил просторы Призрачного сада в компании второй экс-королевы. Так они многозначительно молчали, что придворный поэт начал строчить балладу, в основу которой легла древняя забытая легенда, которую он тут же на ходу придумывал. И так как древней легенде на Мантикуше взяться неоткуда (историки и рифмоплеты знали островные легенды наперечет),  эпос уходил своими затерянными корнями в мрачные глубины основания строительного герцогства, туда, где вода по поверхности струилась не вверх, а вниз, а капли взлетали в небо….  Тяжелая  слеза упала на свиток. Как же все с надрывом получалось.
    Творческий процесс захватил полностью, и начало репетиции праздника поэт пропустил, рассчитывая отыграться завтра на основных торжествах декламацией свежеиспеченного опуса.
     Гости изливались сквозь парадный портал церемониальной залы широким потоком. Каждого представляли долго перечисляя титулы, после чего они поднимались на невысокий подиум к жениху и невесте, расшаркивались и их препровождали куда-то в бок под красно-синюю стеклянную арку в музыку и рокот разговоров.
    Король, по случаю репетиции одетый скорее по-домашнему, чем парадно,  Валора – красавица – глаз не отвести, чинно сидели на голубых бархатных подушках изрядно продавленного неудобного диванчика. Где они разыскали эту рухлядь? По каким хранилищам и чердакам ползали в поисках данного антиквариата? Да, хорошенький, да, с коронами и закрученными в кустрицы боковинами, но такой древний, что почти королева так и не смогла прикрыть одеянием все потертости. Неужели и в день свадьбы августейшей чете придется сидеть на этом? Под экс-королевами и то кресла приличнее. Скорее бы этот кошмар закончился.
Валора отбивала нетерпеливую негромкую дробь:
-Протокол по встрече я поняла, – негромко заверяла она короля. – Завтра потерплю до конца, а сейчас давай уже репетировать следующую часть.
-Но так не принято, милочка, – возразила первая экс-королева, – гости могут обидеться…. Ах, наш милый маршал. Знаю, знаю о болезни супруги. Такая блестящая дама. Нам завтра будет её очень не хватать. Я велела послать абрикосового варенья…. О-о. Дорогая Палбл. А сынок-то как вырос…
    И тут же негромкий комментарий второй:
-Хм, сынок. Не может первая не съязвить. Новый любовник, вот кто, – и тут же радостно, – Барон! Давненько я не видела вас на утренних чаепитиях. Буквально сегодня вспоминали, а куда это барон Снастас запропастился? Давненько никто в фонтане тритонов сачком для бабочек не ловил…
    Луш вынырнул из-за правого плеча: “Терпи, тяни время”.
     Валора чуть улыбнулась. Тянуть, так тянуть. В эту игру она умела играть. Гостям улыбнулась, словно давних и горячо любимых родственников увидела. Снисходительно потрепала парик на почтительно склоненной голове:
-Господа, я так рада, что вы почтили мою свадьбу вниманием. И как поживает ваша матушка? Усопла? Какая жалость…
    Тэк-с. Кто следующий? Старушка леди Гвионда, кажется, виконтесса Тампарида…нет, Трампарида. Бабулек  хлебом не корми, дай молодость повспоминать и советов надавать. Минут двадцать оттарахтит, не меньше.

 
Засада и рецепт прогрессивного деда.

    Треник проснулся. Не на траве, куда рухнул, а на кровати. Не удивился, так как был уверен, что ещё спит, побрел в сторону края, спотыкаясь о мягкую перину. Уронился в ткань полога и заблудился.  Поплутав некоторое время в складках балдахина с вялым “ау” и “э-эй” вперемешку, выпал наружу. 
     С четырехметровой высоты от цветка гигантской ромашки спадал богатым драпри полупрозрачный полог на огромную кровать с резной спинкой в медных нашлепках и толстенькими шишковатыми ножками.
     Треник пятился, стараясь охватить разворачивающуюся картину целиком, пока не уперся в частокол из идеально  правильных бревен. Такой же в начальной школе младший советник ваял на уроке правильной геометрии из карандашей.
    Если есть забор, значит должна быть калитка, дверца, воротца, некий проем, через который можно проскальзывать туда-сюда.
    И Треник побрел вдоль забора по терракотовой тропинке, поднимая облачка  мягкой красно-коричневой пыли.
      Скоро вошел в светлую рощу, где под каждой березкой стояли, если не гриб, так букетик полевых цветов.
       Было спокойно и умиротворенно. То, что Харон и Вареник куда-то запропастились, не  волновало ни в малейшей степени. Запропастились и запропастились. Из-за такой ерунды Треник просыпаться не собирался.    
     Березняк сменился  небольшой редкой дубравой. Раскидистые деревья были узловатыми, словно некий бестолковый, но настырный любитель макраме долго тренировался в плетении, навязывая беспорядочно узел на узел, а потом внезапно прозрел и оставил бесперспективное занятие. Бугристые и корявые ветви, бросали густую манящую тень на мягкую траву-мураву.  Идеальное место для пикников и сиесты.
      За дубравой начался и почти сразу закончился бор. Высокие мачтовые сосны смотрелись в звенящий хрусталь веселой речки.
     Карандашный частокол метров на пять заходил в воду и шел параллельно берегу.
     Треник решил не изменять собственному исследовательскому принципу. В воду, так в воду. Он брел по песчаному мелководью  придерживаясь правила правой руки. Отчего-то  казалось, прекрати он физический контакт с забором, как тут же потеряется или младший советник, или частокол. Отклеился только когда ухнул в бочаг. И как не заметил? Под ноги же смотрел! Ушел в пучину без всплеска камнем, но и тогда не испугался. Во сне и плаваешь, как рыба, и дышишь под водою, если захочешь. Тут, поди, русалки водятся, будет кому ответить на вопрос, мучавший с пятого класса средней школы: если приготовить из русалки суп, он будет рыбный или мясной?
    Река быстро вытолкала слишком любопытного младшего советника на поверхность, где он убаюкивающе покачиваясь, медленно дрейфовал вверх по течению,  продолжая грезить, уставившись в приглушенную синь неба.
       Уперся головой в частокол. Встал. Воды оказалось по пояс.
-Исключительная прозрачность вод! – пророкотал Харон. – Самой комфортной температуры.
     Обычно Тренику нравилось общество пегаса, но в таком умиротворяющем сне отставник, привалившийся к кусту сирени и утомленно прикрывший правый глаз, был неуместен.
-Сгинь, – сказал Треник. – Это мой сон.
-Ошибаешься, дружище, – осклабился Харон. – Это наш явь. И поверь мне, не так она хороша, как кажется.
     Уникальные возможности местности по материализации идей Харон открыл случайно и не без помощи Треника.
-Эх, кровать бы мне, – громко сообщил сонный младший советник, и она тут же полезла из-под земли.  В последствии пегас доработал детали, балдахин и прочее, а тот момент понял, что если хочет полноценно отдохнуть, а не нести караул по очереди, как собирался изначально, нужно возвести стенку. Первое творение- не ахти какое, плетень, но и угрозы реальной тогда не было, так что обошлось.
    Бдительный отставник, как только достаточно отдохнул для великих дел, возвел три ряда ограждений с тремя смотровыми башнями, земляным валом и рвом.  Занялся внутренним благоустройством: кровать для Треника, для себя гамак и первосортное бырло. Вот с этим получился облом-обломов. Пойло имело запах, цвет и вкус настоящего продукта, но, увы, не имело градуса. Этот существенный недостаток Харон распробовал, испив половину чана. Разочарованию не было предела. Тогда пегас вкинул в питье крепость. Переборщил.
Взрывом разворотило местность и пострадал глаз. Оставив в покое магию, горе-самогонщик решил варить веселящее зелье естественным образом по-старинке, тем более помнил пару забойных рецептов. И все у него очень хорошо смешалось, но не бродило. Младший советник наверняка найдет выход из сложной ситуации и медлить не стоит, потому что они сейчас как бы в засаде. И оказались они в ней из-за халтуры! Не доработал Харон две первые линии обороны: ров мелковат, вал низковат, плетень хлипковата.
        Местное дикое племя опузов наткнулось на стойбище и решили захватить. Ров и вал прошли мгновенно, башни спалили, чуть дольше повозились с плетнем. Но две первые линии  помогли задержать дикое племя достаточно, чтобы Харон успел подрастить и упрочить частокол
-Так мы в засаде или в осаде? – уточнил сбитый с толку обилием информации Треник.
-Можно сказать и так, да только какая же это осада, когда у нас и нос в борще, и губа в лапше, и морда в шоколаде. Пусть сколько угодно заседают,  нас не выкуришь. Если твоя гнусная псина не сдаст.
    Укрепрайон оказался не без недостатков. В неприступном снаружи частоколе запросто можно было делать дыры изнутри, стоило подумать об отверстии, как оно тут же образовалось. И это уязвимое место Вареник нащупал, как только ему вздумалось поохотиться. То, что собака шлялась туда, Проук ему в помощь, но то, что не заращивал за собой дыры – плохо. Глаз да глаз нужен.
-Хорошо, наружу он дыры проделывает, а назад как возвращается?
     Этого Харон не знал, и не слишком желал знать, потому что первоочередная задача – разобраться с бырлом, а не с собакой.
-Может, время бродить не подошло? – неуверенно предположил младший советник, – Давно забодяжил?
     И этого Харон не знал.
    Как таковых дня и ночи здесь не было. Надо – будет день, захочешь – придет ночь. Смена суток происходила не только по желанию, но и местно пятном. Очень удобно. Ты спишь, у тебя ночь, а твой сосед в двадцати метрах спокойно читает книгу, потому что день. Харон даже устроил бырлу ускоренную смену дня и ночи. Никакой реакции.
    Треник морщил лоб, тер виски. Глубины сознания бороздила мысль, но не жалела выныривать на поверхность.
    Процесс прервал Вареник. Встреча была бравурной и помпезной. Треник смахнул набежавшую слезу умиления. То есть он решил считать слезу умилительной, но не исключено, выкатилась она из глаза благодаря дыханию пса. Если раньше воняло будто он сожрал нечно давно сдохшее и частично разложившееся, то теперь это был скорее технический аромат.
- А густо-то как! – отвернув лицо, чтоб глотнуть воздуха, а заодно подставляя ухо для изъявления собачей преданности, комментировал Треник.
      И Вареник прошелся языком от основания шеи до макушки, будто валиком гель нанесли на правую сторону.  Стал задумчив, отошел в сторонку. 
-Смотри, что сейчас будет, – голосом заправского ябеды посоветовал Харон.
    По телу пса прошла мелкая судорога, сам он выгнулся почище кошки и резко выдохнул: “Х-хе”. Из пасти вылетела гарь и сизый дымок, оставив на безукоризненно зеленом газоне некрасивое желтое пятно.
-И так все время. Сгоняет за периметр, вернется и блюет. Резину техническую он там жрет, что-ли?
     Жалоба вернула к вопросу об опузах. Действительно ли это они, что им надо и нельзя ли вступить с ними в переговоры.
      По поводу переговоров Харон хмыкнул и пригласил за собой.
      Перед входом в хижину из пальмовых листьев предупредил:
-Не пугайся.
      Но Треник испугался. С противоположной стены на него смотрели три бородатые наличности. Лишь присмотревшись младший советник сообразил, что это маски, но как искусно сделаны. Скупая боевая раскраска не скрывала, а подчеркивала каждую морщинку, бородку, веснушку, жилку.
-И у них этого добра– завались. Понимаю, что собирали веками, да только не хочется стать очередным боевым трофеем.
      Харон, как только убедился в надежности последнего рубежа обороны, полетел в разведку, что было довольно рискованно, учитывая отсутствие регулярной смены дня и ночи, но старый вояка в тот момент этого не знал, рискнул и ему повезло у племени было что-то вроде массового камлания.
    Полюбовался ритуалом аборигенов “чувство ритма у них железное, а сами – вылитые офбиохи, только лысые, безбородые как орки, и полуголые”, побродил по стойбищу, и наткнулся на запертый сарай. То есть сами опузы прозябали в переносных временных жилищах, а тут вполне добротное здание. Конечно, стало любопытно, что внутри. Сделал подкоп на крыше и, собственно, на этом разведка закончилась.
Три внутренние стены украшали маски: представители племени, в богатых налобных украшениях из разноцветных перьев, костей и драгоценных камней, менее украшеные, но весьма искусно выделанные представители других племен и расс. В основном - офбиохи, но кроме них десяток орков, дюжина или чуть больше людей, парочка огров и, это впечатлило больше всего, пегасы.
-Один – вылитый легендарный генерал Райс. До сих пор мороз по коже.
    Харон прихватил одну маску Тренику показать и быстро свалил.
-Одна твоя, а остальные?
    Остальные приволок Вареник, поэтому они такие пострадавшие.
     Тут  Вареник появился с очередным трофеем. Треник с некоторым ужасом наблюдал, как пес выкатил  ему под ноги личину Матилулу. То есть это была другой ашур, но очень похожий. Треник сглотнул:
-Центрифуга… Нужна центрифуга..
     Харон не понял.
– Мне так троюродный дед говорил, чтобы быстро забродило, бодяж в центрифуге. Веселый. Позор семьи. Умер в психушке от белой горячки.
     Отставник задумчиво почесал левое ухо левым задним копытом. Правильно ли он понял, что если ингредиенты поместить в некую герметичную ескость, а потом раскрутить, то вечером, когда им вздумается этот вечер устроить, можно устроить пир горой?
      Емкость и ингредиенты Харон нафантазировал быстро. Продукты и вещи не появлялись здесь прямо перед глазами, а вырастали где-то из земли, так что начало уже стало забавной игрой. Центрифугу заменили  катанием по траве, и это было ещё веселей, особенно когда выскакивала “герметичная” затычка.  Часть жидкости выплескивалась на землю, а Вареник, если успевал, подхватывал пробку и затевал игру “попробуй, отбери”.  Треник смеялся до колик.
-Драгоценные капли! Чего ржешь? Гнусная собака! Отдай затычку! – негодовал Харон.
     Но не всю жидкость расплескали, осталась достаточно. Пегас попробовал и сказал, что самое оно.
-Какой продвинутый дед! Прогрессивный и мудрый.
     Для вечернего мероприятия сообразили прозрачные сумерки. Развели в дубраве костер.
-Сюда бы музыку и женщин, – мечтал Харон.
      Треник, дирижируя себе фужером с коктейлем, вернее с жидкостью по цвету и запаху похожему на коктейль, затянул песенку про жизнь и радость, которой так удачно выучился в торговой зоне дольмена.
-Ты её знаешь? – удивился Харон и похвастался, что лично знаком с автором. То есть подвозил один раз, но мог бы подвозить много чаще, и они, наверняка, стали бы друзьями, если бы музыкант не крякнул от передоза глюкамозы.
    Собственный трагический рассказ настроил Харона на лирическую волну, но так как бырло закончилось, предложил срочно изготовить новую порцию в несколько большем объеме., так сказать “в промышленном масштабе”.
     Первую бочку Треник забраковал. В ней вполне могла поселиться и жить долго и счастливо семья из десяти человек, однако катать оную да ещё с продуктами не представлялось возможным. Вторая тоже была огромной, но хотя бы поддавалась кантованию. Поиск продуктов, торжественная закладка – вот они славные минуты счастья, которые не ценишь. Они катали бочку, катали. Харон подбадривал себя воинственными выкриками вперемешку с кусками любимых песенок. Потом неожиданно зычно прокричал:
-Опустить мост! Открыть ворота!
     Они выкатились наружу и почти сразу вкатились, производя шум и сея разрушения, в лагерь злобных опузов, у которых по стечению обстоятельств была глубокая ночь.
      Уже никто не катили бочку, она сама громила лагерь, и преследовал её только Вареник.  Опузы пришли в себя, разобрались в ситуации и, игнорируя собаку и бочку, развернулись угрожающей, как растревоженный улей, толпой к пегасу и младшему советнику.
-Ходу! – очнулся Треник.
     Но Харон не желал расставаться с продуктом. Обещал быструю и сокрушительную победу. Сказал, что не позволит никому себя заарканить. Треник решил спасаться сам-один. Один – это лучше, чем “никого”, “все полегли” и “вечная им слава”.
    Топот трех пар ног за спиной придали необыкновенное ускорение младшему советнику. “Без паники, – говорил он себе, – сейчас я увижу дыру прямо в земле, спрыгну туда и спрячусь”.
    И все-таки был ошарашен, когда нога не почувствовала почвы под ногами, и тело резко ушло вниз. Жахнулся нижней челюстью о край и, верно, прикусил язык, потому рот наполнился землей и чем-то соленым. Подумал “люк закройся и заройся”, но недостаточно быстро, так как кто-то успел сигануть следом и теперь старательно догонял.
   Треник вывалился в небольшую земляную камеру, резво развернулся, готовясь принять бой, хотя места хватало только чтоб калачиком свернуться. Когда враг приблизился достаточно, резко выбросил вперед руку и ногу. Никуда не попал, а потерял равновесие. Сверху навалился “враг”, смазал лицо вонючим техническим гелем и счастливо тявкнул. Вот она, собачья верность!
     Младший советник расслабился и решил, что земляной мешок – глупость, если уж оказался в могиле, так она должна быть комфортной. Предположим, три на три метра, справа – топчан, слева – стол со свечами. Горящими свечами.


Похищение кустриц

    Как только Валора начала тянуть время и разговаривать с гостями, а так же слугами и всяким каждым, кто под руку подворачивался, король заскучал и согласился оставить церемонии на завтра. Поднялся  и пошел. Минуточку! А руку кто невесте подаст?
    Две экс-королевы и третья почти-экс-королева громко зашипели, дескать, подрывайся и следуй за их величеством.  Невеста насупилась, надула губки. Вот ещё! И вообще, она желала перед пиром припудрить носик. И остальные части лица. И…декольте. И… резво подскочила и последовала на все четыре стороны за маркизой Сатроиз, услужливо подсказывающей дорогу.
   Король прогудел, что раз так, пусть все ждут, когда невеста перебесится, а потом позовут его из кабинета, который спальня.
    Несколько ошарашенные экс-королевы не стали засиживаться и тоже свинтили пудрить что-нибудь.
   Настроение Шайта ухудшалось с каждой минутой, потому что не нравилась тягучая, словно кисель, многословная и нудная, как дряхлый дед процедура. Как это не походило на огровский веселый мордобой! Воспоминание о собственной свадьбе нахлынули, заставив сжаться тоской сердце, и стакан, услужливо поднесенный официантом, печально звякнул и лопнул в руке.
– Переживает, – скорбно качал головой Луш.
       Тайный советник соглашался, что деверь выглядит не лучшим образом, соболезновал и выражал надежду, что хандра и душевные страдания не помешают госканцлеру насладиться великолепным представлением, которое подданные Инчинкушского королевства сварганили хоть и на скорую руку, но приложив максимум стараний. Говорил о чем угодно, кроме дела. Выполнять просьбу Луша он не собирался. Не вписывалась она в глобальные планы по захвату власти. Вот третья почти экс-королева вписывалась. Раскланялся и отправился угождать ей, где и прокололся из-за потери бдительности вследствие расшатанных нервов.
     Прихорашиваясь в апартаментах, цедил сквозь зубы, надеясь, что она либо не разберет слов, или не сообразит, в чем дело:
-Им что? Кустрицы с поклоном прямо на причал принести? Дар-рмоеды.
     Но слух у третьей почти экс-королевы оказался отменным.
-Они хотят украсть кустрицы? Надо срочно сообщить королю.
    Тайный советник прикусил губу. Да чтоб тебя!
-Дорогая! Зачем  красть то, что и так завтра будет у них? Это всего лишь слова с надеждой на светлое будущее! Поверь, оно будет очень светлым, если все получится.
    Но третья настаивала на усилении охраны. Она приподнялась с диванчика, где лежала до этого. безмятежно уставившись в потолок. Заметалась. Грозилась проверить лично.. Она дева-воительница. Когда станет окончательной экс-королевой, займется переустройством армии и внутренней охраны.
     Тайный советник позеленел, так как бледнеть было уже невозможно.
     Не значит ли сказанное, что присмотрела третья для себя поле деятельности и даже счастлива. И ещё неизвестно, впишется ли тайный советник в её новые планы. Военные – красавчики, а тонкий изворотливый ум эта корова никогда не могла оценить по достоинству. И это после всего, что он для неё сделал? Выворачивался на изнанку, предавал, продавал – всё в пустую?
       Неосмотрительно оброненная в будуаре фраза стала намного более сильным аргументом, чем все выкладки Луша.  Как только позволили приличия, поскакал серым козликом к начальнику охраны магического периметра, верховному волшебнику и главному дворцовому стражнику. Добился своего, и даже более того угрозами, шантажом и видом угрюмого Шайта.
     Под конец подкатил к Лушу:
– Минут через пятнадцать можно будет предаться горю. И даже не полторы, а все три минуты!
     Граф безмятежно улыбнулся и покровительственно похлопал по плечу:
-Молодец! Благодарю за дружбу.
       Луш к этому моменту умудрился надраться мягко говоря “в дымину”. И этому было разумное объяснение.
      Пиршественная зала – огромное помещение, разнообразно украшенное, но в целом представлявшее собой ту же “Разнообразную кустрицу” с более глобальными и дорогими декорациями. Вместо кабинок – вместительные хрустальные гроты и уютные пещерки из разноцветного стекла, навалом водяных стен и ширм, перерезающих зал в самых неожиданных местах так, что сквозь них просматривались искаженные и расплывающиеся фигуры веселящихся гостей, которые находились на приличном расстояние от тебя.  В центре сиротливо посверкивал огнями главный стол и сцена, расположенная чуть ниже и обрамленная всё тем же хрусталем фонтанов, зато ближе к окраинам зала веселье било через край . И не смотря на приказ короля без него не начинать, бары работали на полную катушку..
    Луш неприкаянно бродил среди гостей. Контроса отправили в хранилище чуть ли не до начала приема, и от него, как и от тайного советника известий не было. Луш уговаривал себя, что отсутствие новостей – самая хорошая новость, и всё ж5 его откровенно поколачивало.
    Подошел к Валоре – дал ценное указание тянуть время, в очередной раз, шестой или седьмой, со счета сбился, уточнил у Шайта, действительно ли он справится с големами голыми руками, получил в ответ увесистое: “Расслабься”. До этого Шайт успокаивал, мол, прихватит полуорка и они искрошат големов в капусту, а тут – расслабься. Потом внезапно все главные лгерои праздника куда-то подевались, и Луш решил, что всё совсем плохо. Тормознул первого подвернувшегося официанта с напитками и опрокинул в себя сразу три бокала, лишь после этого сообразив, что напиток лимонный. Лимонный он с детства терпеть не мог. Пошел искать мятный путем проб и ошибок. И так в этом преуспел, что увидев в зале сразу двух Контросов, списал эффект на алкоголь. Затем осенило: паж королевы с заданием справился! На сколько смог оперативно разыскал дублера о и спрятал за портьерой.
         Мрачный  Шайт почти обрадовался возможности развеять скуку в хорошей драке. Выдернул Контроса из объятий некой экзальтированной особы и уволок снова в хранилище, не смотря на его сопротивление, дескать надо бы посмотреть как там Валора. 
     Луш нырнул за портьеру выпустить двойника, но тот уже выпустил себя сам. Граф обнаружил беглеца в круговороте отплясывающих что-то вроде кадрили. Двойник Контроса выкидывал  замысловатые коленца, парик съехал на бок, из-под развевающихся одежд выглядывали перекособоченные валики-накладки. Луш с прищуром присмотрелся и  влился в толпу ликующих. 
     Музыка смолкла, с большой помпой в зал вплыли король и его невеста.  Очередной наряд  герцогини гофмаршал не одобрил. Черт знает что, никакого чувства пропорции! 
        Для восстановления настроения Луш остановил очередного официанта, и, о, радость, у того в руках оказался поднос именно с мятным ликером. Где-то в районе четвертой порции его разыскал тайный советник, поделился приятными вестями.
    Луш в благодушнейшем расположении духа отправился к товарищам в хранилище, размахивая рюмашкой в одной руке и невесть откуда взявшимся цветком в другой.   
     Тайный советник со скептицизмом глядел, как, выписывая кренделя, удалялся от него граф. Как-то засомневался в удаче предприятия, но повода переходить к запасному плану не было.
      Луш, осторожно перешагнул через одного охранника, споткнулся о другого и упал на третьего. Галантно извинился и пожелал всех хорошего отдыха.
      Потом распахнул дверь.
      Контрос и Шайт застыли в нелепых позах. Верно, выпала им минута передышки или сами взяли таймаут. 
    Возможно, Лушу и удалось бы тихонько сообщить товарищам, что у них есть три минуты магии, но оказалось двойник Контроса увязался за ним и споткнувшись о череду стражей, налетел на Луша. Так они и ввалили.
     Трое с двумя третями глиняных чудищ резво развернулись и понеслись на звук.
-Магия! – едва не протрезвел Луш. – Три минуты магии! Врежьте им!
     И они врезали.
     Отряхивая с белоснежной шубки глиняную крошку, Луш упрекал всех в нерасторопности. Он столько страха пережил, когда на него навалились эти три с двумя третями голема!
     Они стояли в двух шагах от кустриц на оранжевой полосе и не знали, что делать.
-О-о! – услышали голос сзади. - Оранжевая линия обороны! Я по ней курсовой защищал в восьмом триместре.
     Дублер Контроса очнулся и пытался принять вертикальное положение. Это был тяжелый и мучительный процесс.
-И как? – живо откликнулся Луш.
-Три раза сдавал.
-Что он там бормочет? – угрюмо поинтересовался Шайт.
     Это был странным. Почему такую почти внятную речь кроме Луша никто не разобрал? Вот что значит лингвистическое образование и уникальный языковой слух! Восторгайтесь!
    Но Шайт не стал восхищаться, а по деловому сообщил, что они с Контросом срочно уходят, а Луш, раз у него с аборигенами такое взаимопонимание, заканчивает тут. .
- Три раза сдавал, значит и знает что делать. Стырите кустрицы в два счета. И за Валору не переживай. Мы с ней сами разберемся.
     Двойник Контроса, теперь мало похожий на прообраз, кое-как оторвался от пола. Но стоять ему было трудно. Его отчаянно мотало, как водоросль в бурных водах горной речки, и прямо он идти не мог. Точнее не мог иди самостоятельно вообще, но с помощью Луша, выписывая сложные кривые, перемещался в заданном направлении. При этом не замолкал ни на минуту.
     У всегда осторожного ашура отчего-то не возникло ни тени сомнения в успехе предприятия. Собеседник казался ему человеком знающим и любопытным. Он ему прямо так и сказал, когда добрались до пламенеющей полосы: «Какой занятный юноша».
   Занятный юноша налился пафосом:
-Счас я пкажу. Зпомн-н…эттт вжно. 
     Это действительно оказалось важно. Полоса отключалась только на одну минуту вместе с подставкой для кустриц. За это короткое время необходимо заменить кустрицы на что-то равное по весу.
-Инче – пш-ш.  Бум
      Чародей печально уронил голову на грудь и едва не уснул.
      Луш оного растолкал, заверил, что всё они сделают в наилучшем виде, и попросил начинать.
      Колдовал чародей довольно своеобразно, не переставая комментировать, отчего  у Луша сложилось твердое убеждение, что дело действительно пустяковое, раз уж боец магического сопротивления,  киваясь из стороны в сторону от собственных пассов, умудрялся что-то делать, хоть и  очень тягомотно
-А потом как бы  это…отталкиваясь – чародей,  растопырив пальцы, выбросил руки вперед. Не подхвати его Луш вовремя, доколдовывал бы на полу.
-Хр-р-р,  - опять едва не уснул чародей. Получил мягкий тычок,  очнулся, - Р-ршо, когда такие зацепы есcь.- широко зевнул, - Собираем  в кулак с подвр-р, - тяжелый вздох, - Том. Пст…Пст.
-Постепенно? – помогал Луш.
    Чародей отрицательно покачал головой:
-П-с-стлений, - очередной зевок, взмах рукой.
         Полоса бледнела.
-Вау-усторг, - порадовался Луш. Его от зевков товарища так же потянуло в сон.
-Вс….вс… врм…врмя - ау… - и неопределенный кивок, мол, время пошло.
        Чем уравновешивать Луш знал точно – частями големов. Их панцири из тяжелой огнеупорной и противоударной глины были увесистыми, как чугун.  Подхватил пару кусков и пошел уравновешивать.
    Кустрицы встретили радостно и возбужденно.
-Дорогуши, - сказал им Луш, - Мне нужны только две.
     Кустрица захлопали ресничками. Какая богатая мимика у одного глаза! Луш не выдержал жалобных взглядов и пообещал забрать всех. «Ого», - негромко удивился, сравнивая веса. Не смотря на размер, кустрицы оказались тяжелее доспехов. Начал метаться, подбирая куски побольше. Время тикало. Нужен был помощник.
Чародей, сладко причмокивая, свернулся калачиком на подставке. Согнал, но помощи оттуда ждать не приходилось.
- Мжно мне? Мжн мне? – раздалось снизу.
        Рядом  сучил ножками мальчик на побегушках – мелкий бесеныш для мелких поручений, каковые он исправно выполнял, так что скоро стал незаменим и незаметен. За суетой о нем как-то позабыли. Проявился, да как вовремя!
    Луш спросил, поднимет ли парнишка кустрицу. Её надо доставить к месту сбора.
         Бесеныш легко подхватил две, сказал, что знает, где это находится, и вприпрыжку побежал. Права была Заря, от слуг ничего не скроешь.
-Эй! – остановил в дверях бесеныша Луш. - В курсе, куда Шайт с Коном отправились?
      Бесеныш (почти из коридора):
-Крлю…
    Остальную часть фразы отсекла дверь.  Времени уточнять не осталось, секунды хоть и текли медленно, но заканчивались.
     Луш залихватски огляделся. Да ну его, это хранилище. Пусть взрывается и самоуничтожается! Они уже будут далеко.  И если его тупые напарники решили нарваться на высочайшую аудиенцию, их проблемы как, когда и каким образом они её закончат. Кустрицу подмышку, чародея за шиворот, - и ходу.
   Бежал и думал: «Мы это сделали. А как мы это сделали? Это невозможно». И ещё подумал о стражниках, оставшихся в опасной близости в коридоре.