Воркута-1. Суперпытка. Суд. Этап. стр. 25-26

СУПЕРПЫТКА

Видя, что одиночество не действует, убрали нары и табуретки, заставив стоять перед дверным глазком, в который вертухаи, по очереди, круглосуточно наблюдали за вынужденной бессонницей ЗэКа**. Чтобы Художник не только не сел или не лёг на пол, но и не сомкнул глаз. Иначе – тут же врывались «почистить» сапоги об почки и печёнки заключённого, нарушителя «распорядка».
* – здесь: жаргонное применение старинного названия – места задержания, заключения, пыток и отбывания срока осужденным

** – здесь: произведены попытки записывать традиционное жаргонное звуковое воспроизведение «на слух» сокращения, которое обычно, официально, пишется «ЗК» (в записанном «слуховом» варианте сохранены заглавными основополагающие буквы сокращения З и К), но читается и произносится ЗэКа, ЗэКи и никто не говорит ЗеКа, ЗеКи; в русском языке много странностей и несоответствий (правда, гораздо меньше, чем в других языках); в частности умиляет и даже возмущает то, что в одних случаях, где не нужно, вместо Э пишут Е, а читают всё равно Э, например, антенна/антэнна и так далее; даже при воспроизведении и «дословном (скорее добуквенном)» переводе на русские буквы чисто иностранных слов, где буква Э явно прописана, всё равно иногда непонятно, зачем её заменяют на Е, например, слово Consensus (уж ИХнее E переводится на русский как Э), но всё равно упрямо читают и пишут через русское Е слово Консенсус и, в то же время, в других случаях, опять же не понятно по чьей прихоти, например, ИХ слово Emanuel переводят и читают правильно по оригиналу Эммануэль
 
На десятые сутки бодрствования Герман не выдержал и подписал признания, наивно надеясь на суде разоблачить «шитое белыми нитками».


СУД

Но, без суда и следствия, «Тройкой»*, был отправлен в лагерную зону Воркуты – пожизненно.


ЭТАП

На этапе, в эшелоне, который целыми месяц;ми развозил ЗэКов** по лагерям, часами и сутками стоящем на каждом полустанке, ворюги, пользуясь безнаказанностью и неразберихой, а то и прямым попустительством охранников, орудовали особенно рьяно. Грабили до нитки, порой оставляя в одних трусах, даже без куска хлеба. Поэтому оставлять про запас съестное – кусок хлеба и ржавую селёдку – было бесполезно. Проигрывалось в карты не только чьё–то имущество, но и сами жизни политЗэКов. Несмотря на частые тотальные обыски, у бандитов всегда оставались заточки и финки. При малейшем ослушании политических или даже если кто-то просто не понравился охранникам, его тут же «мочили» уголовники.