Пытка

    В этот день на вечер у меня было назначено свидание с одной привлекательной особой, но еще ночью у меня сильно разболелся  зуб мудрости. Не мешкая, рано утром  я отправился в стоматологическую поликлинику. После часового стояния в очереди в регистратуру, а затем еще получасового  в смотровой кабинет я оказался в  кресле хирурга.
   Врач, мужчина лет сорока пяти, невысокий, полноватый, круглолицый,  в белом халате и колпаке, проводил  сеанс одновременного удаления зубов у двух пациентов. Сначала он сделал обезболивающий укол мне, а затем подошел к дородной женщине лет пятидесяти, сидевшей в соседнем кресле. В ее бесцветных глазах застыл ужас. Когда шприц проник в ее маленький рот, раздался жалобный стон.
     Эскулап удалился в свои покои. Напряженное ожидание второй, решающей фазы операции длилось минут пять-десять.
     Меня забавляло поведение соседки. Ее лицо выражало обреченность и смирение, а по щекам текли обильные слезы.   Я не смог сдержать иронической улыбки, когда смотрел на нее.   
       Когда моя челюсть одеревенела, врач снова подошел ко мне. Щипцы вцепились в больной зуб, рывок – и зуб обломался.
    Эскулап переместился к соседнему креслу. Минут через пять женщина с набитым ватой ртом  встала с кресла. Довольная, счастливая, она бросила на меня победный взгляд и,гордо подняв голову, вышла из кабинета.
    Врач вернулся ко мне. Щипцы снова проникли мне в рот, впились в зуб, стали стремительно раскачиваться из стороны в сторону. Зуб не сдавался. Лицо эскулапа покраснело от напряжения.
  - Шире, шире рот! - закричал он на меня в гневе.
  Я максимально открыл рот и держал его в таком положении.   Эскулап продолжал работать.  При каждом движении его руки щипцы давили мне на губы.   Было нестерпимо больно.
  Через двадцать  минут челюстные  мышцы устали. Рот автоматически стал закрываться. Я хотел придержать нижнюю челюсть рукой, но эскулап гневно крикнул:
  - Уберите руку!
  Еще через пять минут из моего открытого рта начали самопроизвольно исторгаться стоны. "Когда же  кончится эта пытка?" - думал я.
   Наконец, операция была завершена. Эскулап набил мне рот ватой, и  я вышел из кабинета.
 Проходя по фойе поликлиники, я посмотрел на себя в зеркало: мои губы представляли собой сплошную рану. В таком виде я не мог предстать перед взором любимой женщины. Свидание пришлось отменить.
   Я подумал, что если бы о моих злоключениях узнала  моя бывшая соседка по креслу, у нее были бы веские основания от души посмеяться надо мной.