Циркачи

   Со стороны могло показаться, что силач ведет девочку за руку. На самом же деле, кроха в белом платьице, с пустым чемоданчиком (все, что осталось от матери), вела за руку силача.
   На одном из представлений Большой Ян упал навзничь, придавленный штангой. И минут пять лежал без сознания освистанный публикой. Когда его оттащили за кулисы, директор и не думал вызывать врача. К чему лишние расходы, если смертельный номер оказался смертельным? В тот же вечер циркачи были вытолканы взашей с бранью и угрозами за причиненный ущерб, – разочарованная публика сровняла с землей будку, над кассовым окошком которой гласила надпись: "Почувствуй себя богатым за одну монетку! Одна монетка – и море улыбок в твоем кармане!"
   Куда они шли, эти два циркача, по улицам современного города? А может им только казалось, что они путешествуют во времени? Во всяком случае, мой друг Ванька их точно видел. Проводил взглядом, когда они прошли сквозь него, сел на скамейку и сделал набросок в блокноте. И вот теперь, среди непроглядной ночи рисует картину и думает, куда бы они могли пойти? И что с ними стало? И кто они? Брат с сестрой? Скорее всего, силач был отцом девочки. Ванька писал картину маслом, задернув шторы, чтобы мотыльки не слетались на свет, создавая потолочный хоровод столь невыносимый Ванькой, впрочем как и комариный писк.
    Я же сидел на кухне за ноутбуком, пил кофе и, так сказать, интерпретировал историю Ваньки, набирая десятью пальцами миниатюру. Слепой метод набора текста – моя гордость. Я освоил его, чтобы высвободить лишнее движение переводящего взгляда с клавиатуры на дисплей, да и вообще не задумываться над расположением букв в русском и латинском шрифтах. Так вот, я, можно сказать, играл на клаве, Ванька рисовал, кофе кипел и убегал. Мобильный телефон пропел гребенщиковскую "Серебро Господа моего", и я услышал истошный крик из комнаты:
– Нет, ни за что! Ни за какие деньги! Путь катится ко всем чертям!
   Вслед за ругательствами в кухню влетел взволнованный Ванька и чуть ли не со слезами на глазах лицезрел фотоопределитель своей маленькой пассии. Гребенщиков продолжал петь по новой:

Я ранен светлой стрелой,
Меня не излечат.
Я ранен в сердце –
Чего мне желать еще?
Как будто бы ночь нежна,
Как будто бы есть еще путь,
Старый прямой путь нашей любви.

А мы все молчим,
Мы все считаем и ждем;
Мы все поем о себе,
О чем же нам петь еще?

   Тут Ванька не выдержал и снял трубку:
– Ну что еще? Что тебе, маленькая дрянь?
   Я смотрел на него без удивления, однако отметил, что лицо его приобрело довольную гримасу, складки губ из гневных закорючек выпрямлялись и уже тянулись, как стебельки к солнцу, в подобие улыбки. На другом конце беспроводной связи что-то щебетало и плакало, проваливалось в глубокие паузы, возвращалось протяжным мяуканьем и вновь щебетало.
– Хорошо, – утвердительно сказал Ванька, поставив ногу на табурет, – я прощаю тебя. Но знай! Знай наперед, что подобного предательства я не потерплю. Не потерплю! Ты не разжалобишь меня ничем! Слышишь?! Я и говорить с тобой не стану! Еще раз!.. Ты слышишь?! Еще только раз-разочек!.. – и я выкину тебя из жизни, как… как… Понятно?! Понятно тебе?!
   Тут последовала пауза, а затем вновь стали доносится вздохи вперемежку с выжитыми, как тряпка, междометиями. И Ванька наконец заключил:
– Ключ найдешь под ковриком у двери.
   Довольный собой Ванька бросил телефон на стол, развернулся и зашагал в свою комнату. Я же продолжил писать.
   Появление пассии ознаменовалось воцарившейся семейной идиллией. Я от души порадовался за друзей. И уходя, взглянул на них с недоумением, будто увидел парочку впервые. Передо мной стояли сияющие от счастья силач и кроха в белом кружевном платьишке с чемоданчиком в руках…

8 и 12 августа 2013





________________________
На странице – фото Анки Журавлевой из альбома "The Circus" (2013).
Работы фотохудожника можно посмотреть здесь http://anka-zhuravleva.com
В рассказе использован отрывок из песни Аквариума "Серебро Господа моего" (альбом "Равноденствие" 1987 г.) – Прим. автора.