Некоторые особенности квашения капусты в ВМФ

 
       Осеннее  прибалтийское утро.
       Легкий бриз со стороны моря,  первые лучи солнца  на востоке,  остатки исчезающего тумана.
       - Шире шаг! -  следуя  сбоку, сипло бубнит  строевой старшина Жора Юркин,  и мы ускоряем движение.
       Нас двадцать человек из находящегося на переподготовке в атомном учебном центре Палдиски  экипажа, мы заступаем в суточный камбузный наряд во главе с лейтенантом  Амелиным   и  проникнуты важностью мероприятия.
       Спустя  десять минут, оставив позади  жилую часть центра, строй приближается к   матросскому  камбузу  и, гремя  ботинками, мы заходим внутрь.
       Там  необычная в это время суток тишина,  матово отсвечивающий, чисто вымытый  бетон пола  и ряды длинных столов с лавками, исчезающие в легком полумраке.
       -  Стой, -  командует Жора, - разобраться по двое,- после чего Амелин удовлетворенно хмыкает и  уходит в  дальний  конец зала.
       Мы переминаемся с ноги на ногу, зеваем и почесываемся.
       Спустя несколько минут в зале ослепительно вспыхивает свет, перед  шеренгой,  в сопровождении лейтенанта,   появляется  высокий как каланча пожилой   мичман (начальник камбуза)  и хмуро нас разглядывает. 
       - Значится  так, - обращаясь к Амелину, гудит он с высоты своего роста.   
       - Десять бойцов  в варочный цех, трех в хлеборезку, пять в посудомойку,  а пару,  которые посмышленее,  со мною.
       -  Выполнять, - в свою очередь бросает лейтенант  старшине, и тот быстро распределяет всех по объектам.
       Мы с Витькой Допиро  попадаем в число «которые посмышленее»  и  довольно  ухмыляемся.
       -  Ну а теперь с вами, - подходят к нам мичман с офицером, когда  все разведены по работам.  -  Кто знает, как  квасить капусту?
       Как ее есть, мы знаем (на флоте это непременный атрибут питания),  но со вторым сложнее, и мы неопределенно пожимаем плечами.
       - Что, таки никто не знает? - грозно вопрошает Амелин.
       - Не, - вертим мы башками. - Откуда?
       - Ничего, лейтенант -  невозмутимо заявляет  мичман, - научим. Ты пока располагайся в моем кабинете, а остальные за мной, -  и направляется в лабиринты камбуза.   
       В варочном, окутанном паром  цехе, уже вовсю кипит работа  (коки  заступают на час раньше),  в подсобках слышен стук ножей и  звяк посуды.
       По дороге начальник дает несколько ценных указаний, типа «летать мухой!» и «не спи, замерзнешь!», а потом мы входим в одну из подсобок.
       Там оглушительно воет какой-то агрегат, в одну часть которого двое  из наряда швыряют из   огромного чана с водой упругие вилки капусты, а из другой   она вылетает нашинкованной  в цинковые носилки.  Здесь же,  в соседнем чане, еще двое,  в резиновых фартуках, моют из шланга гору оранжевой моркови.
       -  Это  исходный продукт! -  перекрывая шум, басит мичман, после чего, прихватив по овощу,  мы следуем    дальше. 
       Еще через десяток метров  он отворяет глухую, с внутренним запором   дверь, и мы выходим  с тыльной части здания.
       За ним что-то вроде длинной улицы, с  высящимися по сторонам крышами подземных складов с хранилищами. 
       - Это ж надо, сколько жратвы, -   переглядываемся мы с Витькой, и я вслух читаю кем-то крупно  намалеванное  на стене одного  «Вася. ДМБ  1971 ».
       - М-да, - чешет затылок Витька. - Хорошо этому Васе. Уже год припухает на гражданке. А нам еще корячиться как медным котелкам.
       По  выложенной кирпичом  дорожке  мы  топаем вслед за  мичманом и вскоре оказываемся на обширной заасфальтированной  площадке, в центре которой  сереют   пять каменных фундаментов,  четыре из которых закрыты  сверху  деревянными лючинами*
       - Сашка, принимай пополнение!  -  рявкает начальник и останавливается у открытого.
       Мы делаем то же самое и, вытянув шеи, с интересом пялимся вниз.
       Перед  глазами  гладко зацементированная квадратная яма, размером   метра  4 на 4,  и  примерно на такой же глубине  в ней, сопя, ворочает вилами белые пласты капусты голый по пояс, усатый  крепыш в наколках. 
       Затем он втыкает   орудие труда в «исходный продукт» и карабкается наверх по  стоящей сбоку лестнице.
       -  Ну, ты давай, проинструктируй их и вперед, -  критически  осмотрев сделанное, изрекает с высоты роста  начальник, после чего величаво удаляется.
       Для начала мы знакомимся  (Саня - кок  из роты обслуживания центра),  и  следует инструктаж, что нам следует делать.
       -  Одевайте  прахаря, - кивает кок  на  две пары стоящих на  бетонной окантовке ямы резиновых сапог.- Они  для работы внизу, чистые.
       После этого он закуривает извлеченную из кармана  «приму» и  кивает  в ту сторону, откуда мы пришли.
       -  Щас  наряд начнет таскать носилки с капустой и морковью, - выдувает вверх струйку дыма.  - А вы будете принимать все внизу и разбрасывать. 
       -  Типа бери больше, кидай дальше? - интересуется Витька  и шмыгает носом. - Это мы умеем.
       - Потом я буду добавлять  ингредиенты  - продолжает  Саня,   показывая рукой   на стоящие   неподалеку   два мешка  и картонный ящик,-  а вы все перемешивать и утаптывать.
       -  А что такое ингредиенты? - не понимаем мы и переглядываемся.
       -   Перец,   лаврушка и соль -  назидательно отвечает  он. - Теперь ясно?
       -   Ну, так бы и сказал, - стаскивая с плеч рубахи, укладываем  мы их на парапет. - Лезть в яму, что ли?
      -   Давайте, -  начальственно  кивает   Саня. - Вон уже тащат   носилки.
      Внизу колотун*, пахнет свежестью и почему-то  яблоками.
      - Поберегись! - раздается из светлого пятна  над головами, мы  отходим  к  запотевшим   стенами, и сверху рушится белая лавина. 
      Вооружившись вилами (их тут двое), мы разбрасываем  ее по сторонам, хрустя подошвами сапог  и  посмеиваясь.
      За первыми носилками следуют еще  двое,  плюс одни с  морковью, после чего  Саня, подобно сеятелю, сдабривает все сверху  «ингредиентами», а мы  тщательно перемешиваем.
      - Перекур! - орет он спустя час, после чего  мы прекращаем процесс и карабкаемся вверх по лестнице.
      Там  нежарко  светит солнце, в небе тянется клин журавлей, в воздухе  плавают серебристые нити паутины.
      Мы усаживаемся  на одну из лежащих чуть в стороне  лючин,   тянем из протянутой Саней пачки по сигарете, чиркаем спичками  и с наслаждением придаемся пагубной привычке.
      -  На юг летят, -  провожая взглядом удаляющийся в сторону моря  клин, уважительно говорит  кок.
      - А мы скоро на Север, - вздыхает Витька, и нам становится грустно.
      -  Много еще до ДМБ?   
      - Мне полтора,  ему два,- кивает на меня  Допиро. - А тебе?
      -  А у меня, кореша, - растягиваются в улыбке губы, - последняя капуста.
      «Придет ноябрь, замерзнет речка, и ДМБ объявит Гречка!»  - с чувством декламирует  Саня, и мы все смеемся.
      -  Ну все, кончай перекур, - поднимается он на ноги, -  до вечера нам надо добить яму полностью.
      -  А потом? - интересуемся мы процессом.
      - Потом ее  задраят  лючинами,    и  к Новому году будет квашеная капуста.
      - Да, она у вас тут что надо, - говорим мы с Витькой.  - Даже с клюквой.
      - Клюкву будут мочить уже без меня, - следует ответ. - В бочках.
      После обеда  нас навещает Амелин, в обязанности которого входит присмотр за нарядом  и  удивляется  невиданному масштабу.   
      - Что-то из     Гулливера в стране лилипутов,  -  говорит он,  заглядывая в яму,  после чего Саня начинает громко хохотать,  хлопая себя по ляжкам руками.
      - Ты чего? - косится на него офицер.  -  Не понял.
      - Гулливером, товарищ лейтенант у нас зовут меж собой  начальника камбуза, - утирая выступившие на глазах слезы, отвечает кок.  -  Только вы ему не говорите.
      - Вот как? -  озадачено произносит лейтенант. - Интересно.
      К девяти вечера яма, как говорит Саня, «добита», с помощью  еще пятерых наших    мы  надвигаем на нее дубовые лючины,  после чего  уставший наряд следует строем в казарму.
      Для нас с Витькой день прошел не зря.
      Теперь мы знаем, как квасить капусту.