Кассад. Глава 2

***Нью-Йорк, 8 авеню***


Воскресенье. Четвертое октября. Шесть часов вечера. Дождь...
Справа, покачиваясь на волнах ручья на асфальте, словно пароход, проследовала терракотовая башня - здание газеты «Таймс». Светящиеся буквы на аналоговом табло складывались в заголовки, а потом уплывали мимо, становясь просто яркими пятнами.

В салоне такси было темно и тихо, светились огни приборов. Защелкал сигнал поворота. Такси свернуло и остановилось перед  на углу Таймс Сквер и Восьмой Авеню. Я поправила ворот плаща, выудила из кармана несколько купюр, протянула водителю и вышла под проливной дождь. Волосы мгновенно намокли, и за ворот просочилась ледяная струйка. Такси, чихнув старым двигателем, как простуженный морж, медленно ворочаясь, отчалило дальше, оставляя за собой шлейф синеватого дыма. Масло в камере сгорания, недолго осталось...

Я проводила его глазами, сунула руки в карманы и посмотрела на фасад старого здания прошлого века постройки. Здесь над дверью на первом этаже сияла неоновыми огнями вывеска «Кавентри». Старая, двустворчатая «вестерновская» дверь скрипнула пружинами за моей спиной. Почесав голову, я двинулась к столику чуть в стороне от барной стойке. Тусклая лампа, как в фильмах про мафию, освещала лишь столешницу, оставляя стулья в полумраке. Повесив плащ на рогатую вешалку, я выщелкнула сигарету и, задержав взгляд на гравировке зажигалки, утопила кончик «Марльборо» в тусклом пламени. Склонив голову, я перевела взгляд на пустующий бар. Куда, интересно, подевался Витор? Опять старикан возится в своем погребе.
Я выпустила в потолок длинную струю дыма. Люблю это место: едва ли не единственное в моей жизни, в котором можно было спокойно отдохнуть и подумать, а то и просто напиться, ни на чем не зацикливаясь. Оно стало мне домом – и в прямом, и в переносном смысле. Здесь, на втором этаже, ютилась моя квартирка. Если быть совсем уж честным, «Кавентри» - один из лучших пабов в Нью-Йорке, из тех, которые кто-либо вообщезапоминате. Старомодный, простой, без изящества. Многие просто проходят мимо. Однажды один задумчивый посетитель заметил, что этот бар похож на сумерки. В его тени можно напиться или остаться трезвым, он скроет тебя от окружающего мира. Молодняк приходит, чтобы надраться перед походом в клуб, старики - посидеть, ворча о прошлых временах. Здесь уютно, не то что в позолоченных городах-монстрах, полных поддельных мраморных полов, как делали в Пирмане в конце всьмидсятых. Полная херня. Этот бар был построен для людей, и такие несущественные детали не имели значения.
Наиболее важными людьми здесь были Марта и Витор Энгельсы, они управляли этим местом. И делали свою работу чертовски хорошо.
Они были здесь всю жизнь.
Марта… По правде говоря, она здесь родилась. Японски бомбардировщик, рухнувший на углу перед Таймс-Сквером, перекрыл дорогу карете скорой помощи, и бар, как одно из немногих уцелевших строений, стал импровизированным роддомом.
Двадцать лет спустя Марта встретила Витора, стоявшего за барной стойкой в одном из ныне уже покойных баров. Еще через пару лет они поженились, и в 74-м Витор стал управляющим. Они были счастливой парой. Не до безумия, но, по сути... И крайне влюбленной. Их брак прожил больше сорока лет. Любовь к друг другу, связанная баром, который растил и лелеял ее, позволяя процветать…
Когда Марта умерла, на похороны пришли все завсегдатаи бара. Таким она была человеком.
Некоторые удивлялись, что Витор оставался таким же жизнерадостным, как и прежде. Не ушел в себя от горя. Но он помнил. «Я люблю тебя» - говорила ему Марта - «Я всегда буду с тобой, я останусь, чтобы приглядывать за этим местом».
…Я всегда буду приглядывать за тобой и этим местом. Я останусь…
Может, так и вышло.

- Привет! – Раздалось над ухом и я вздохнула, после чего подняла глаза. Моему взору предстал лысоватый мужичок за сорок, в ветровке и очках, из-за которых на меня смотрели бесцветные маленькие и цепкие глазки. Знакомый тип.
- Я Лор Розлин. – Представился он и поставил передо мной две кружки пива, - Вы не против, если я присяду?
Я кивнула. Он устроился напротив и пододвинул ко мне кружку пива. Инициатива наказуема. Тебе не говорили?
- Не слишком ли ты любезен для матерого журналиста? – спросила я, устало упирая ладонь в щеку.
- Я больше, чем обычный писатель, автор, так сказать, востребованный... – Он сделал основательный глоток.
- Ага. Видела твой фильм про экзорциста из 80-х. Гаденько. 
- Да. Нелепый человек. – Розлин кивнул, - Людям нужна встряска, чтобы заглянуть внутрь себя, сделать свой внутренний мир лучше, чтобы он мог протянуть в нашем...
- А что наш мир? Жить в типовом доме? Не иметь приличной работы в сорок?
- Вы понимаете наш мир, мисс Кассад. Вы понимаете, каков он, более чем кто-либо. Вот о чем я хотел с вами поговорить. Вот о чем я хотел бы написать. - Глаза Розлина загорелись, он подался вперед, держа руки на столе, будто сжимая дыню с концов. - История Темного Нью-Йорка.
- Нет, солнышко, ты не хочешь. Поверь мне. – Я откинулась назад, сверкнув глазами.
- Но... Но я кое-что знаю.
Я отхлебнула пива, глядя, как в его белесых глазках загорелись хищные огоньки, делая его похожим на мерзкого грызуна.
- Расскажи мне.
Он подался вперед еще немного. Не хватает дрожащего от возбуждения голоса
- Люди-рептилии. Пустая комната в Джерси, исписанная магическими формулами нового мира. Река-призрак, пересекающая пролив, по которой курсирует фрегат с эмблемой полиции. Массовые ритуальные самосожжения. Уверен, все остальное вы знаете. Мне нужно знать...
- Смерти моей хочешь. Ладно-ладно. Я расскажу тебе что-то действительно интересное.  – Я раздавила окурок о кристально чистое дно пепельницы и закурила новую сигарету, - Ну, слушай, приятель… Итак, представь: лето 99-го. Группа подростков вломилась на один складской комплекс и вскрыла некий опечатанный контейнер по заказу одного антиквара. Они не гнушатся даже воровством, кога появляется шанс урвать что-то интересное. Унесли ребята не так уж много, полагая, что воруют лишь оккультное тряпье да сувениры. Но один из них прикарманил еще кое-что.
- Оккультное? – переспросил Розлин и открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но я отмахнулась, оставив в воздухе тонкую ниточку дыма.
Да заткнись ты.
Они отнесли добычу человеку, нанявшему их. Но он их кинул, заплатив много меньше обещанного. После этого он позвонил оценщикам, чтобы узнать, что же он заполучил, а наши ловкачи разжились героином и уторчались от души. Наш же паренек весь вечер любовно поглаживал камень, инкрустированный в центре.
- Камень? В центре чего?
Когда ты говоришь, нервные клетки моего мозга совершают самоубийство, одна за другой.
-Ночью этому парнишке приснился интересный сон. Сон о том, что он плывет по реке, в которой вместо воды были тысячи демонов, черных, как сам камень, пытающихся утянуть его на дно. Утром он, конечно же, рассказал о сне своим подельникам, но они лишь отмахнулись. Один из них через считанные часы ушел домой, оставив его с подружкой одних. Он, конечно же, не смог удержаться, и показал свою находку. Тяжелый серебряный перстень с опалом, по орнаменту которого были выцарапаны  кельтские руны. Девчонка, с треском вылетевшая из Иннсмутского археологического института, начала переводить, а ее приятель пошел отлить. Первая руна была «Охраняет». Решив, что это на счастье, она, конечно же, надела кольцо. Но через час ожидания ее дружок не появился. И конечно же, зайдя в сортир, она никого не нашла.
- Как не нашла? Куда он делся? – Выдохнул журналист.
- Решив, что ее приятель ее кинул, она пошла к общему другу. Поскольку ее дружок наложил лапу на всю выручку, она не могла не заметить, какой он козел, что в итоге плавно перетекло в постель. На утро она пошла в ванную, откуда ее крик и услышал новый дружок. Вбежав, он, конечно же, первым делом заметил перстень на тумбочке. Он разозлился, что она скрыла перстень от него, ведь они могли продать его и выручить еще больше. Пообещав, что отдаст кольцо ему, она убежала из ванной, и заперлась в спальне.  Парень вышиб дверь. Пусто. Разумеется, первым делом он заглянул в шкаф...
Я сделала паузу, снова отхлебнула из кружки. Журналист же напрочь забыл про выпивку, вперяясь в меня взглядом. Я продолжила:
- В общем, в этом шкафу была целая грёбаная куча демонов, цепко держащих девушку. Створки захлопнулись. Они забрали ее. Утром тот парень пошел к антиквару, который за бесценок выкупил перстень. Когда парень уходил, свет в лифте замерцал, и погас лишь не доли секунды. Лифт пришел на первый этаж пустым. Вот, собственно, и вся история. Построенная, в основном, на догадках. – Закончила я, пустив в потолок струю дыма, - Я бы продвинулась в этом деле дальше, но у меня голова другим забита. И мне просто интересно, чем эта история закончится.
Журналюга смотрел на меня непонимающе.
- Черт возьми, приятель! – Усмехнулась я, -  У тебя разжижение мозгов? Неужели надпись не заставила тебя задуматься?
- Какая н-надпись? – Проговорил он, вытащил из кармана скомканный платок и вытер им лоб и шею.
- Вот же... Перстень, да твой перстень. – Я ткнула кончиком сигареты. - Это охранный круг, защитное заклятие, понятно? Но камень - чистейшее зло. Прикоснешься - и у него есть твой запах. Он захочет тебя.
Он был в собственности Ника Саксона, когда тот умер. А он получил его от одного сумасшедшего брамина в Калькуттской тюрьме. Это место - черная дыра, мерзкое местечко. В основном, под землей, без окон, а тела свалены в кучи. Он создал этот камень, потому что хотел мести. Но потом сам ужаснулся тому, что сделал, и заключил его в эту оправу. Пока перстень в твоей собственности, он не может достать тебя, лишь малость голову поморочит. Но стоит его продать, подарить, потерять... Тогда у тебя проблемы.  – Я подмигнула, - Камень приходит за тобой. Я, разумеется, никогда не прикасалась к камню. И тебе нечему волноваться, если ты его не трогал. Так ведь? Ведь может так получиться, что погаснет свет... – Медленно закончила я, понизив голос.
Будто подтверждая мои слова, лампы под потолком закачались, и, моргнув, погасли. Всего на секунду. Когда свет загорелся, охотника за остреньким простыл и след, только дверцы бара покачиваются.
- Люблю рассказывать сказки. – Проговорила я себе под нос, улыбнувшись, и допила пиво.
- Да уж, ты это умеешь. – Рядом возник Витор, и забрал пустую кружку. – Всех клиентов так распугаешь.
- Обращайся, если что.
- К тебе тут странный человек приходил.
- Что за человек? – Я подалась вперед, уронив окурок в пепельницу.
- Просил передать вот это. Сказал, ты все поймешь. – Он положил на столик шкатулку. В ней, в углубленном кармане, я нашла заколку для галстука.
- No rest for the wicked.
- И что это значит?
- Пришло время оплачивать долги.

***Нью-Йорк, 5 авеню***

Дом номер 666 на перекрестке пятой авеню и пятьдесят третьей улицы напоминал гигантскую терку, выполненную в стиле арт-модерн и отделанную золочеными хромированными панелями. Внутри каждый миллиметр этого здания был занят какой-нибудь конторой, что создавало общее ощущение муравейника. В парадной обнаружился фонтан, но общее впечатление он не исправил, скорее добавил нелепицы. Пари держу, это творение современной архитектуры  не спас бы даже Гауди.

На первом этаже, возле ночного клуба, стоит гул, но я здесь не для танцев. Я здесь для встречи с хозяином. Амбалы услужливо расступаются, завидев заколку.

Его нет в тайном казино, где роллеры потеют ради стодоллоровой банкноты. Или где клиент платит, чтобы потели другие. Полагаю, живое секс-шоу все же лучше мертвого.

В самом низу я нашла его. Ресторан  на балкончике, у арены. Меня уже ждали.

За маленьким столиком у окна расположился человек в черном, явно сшитом на заказ костюме с голубоватой фиалкой в петлице. На вид ему можно было дать сколько угодно лет — от сорока пяти до шестидесяти. Высокий лоб, волосы — черные, густые, как и остроконечные усы вкупе с квадратной бородкой, глаза - голубые льдинки. На шелковом бордовом галстуке блеснула крошечная золотая заколка в виде золотого шипованного кольца. Точная копия моей. Или моя – копия?
 
- Джет! Сколько лет, сколько зим. – Привстал собеседник мне навстречу. 
- Добрый вечер, Люций. Знаешь, у меня ведь есть телефон. Ты мог бы позвонить. На мой телефон. Короче, что ты хотел?
- Сразу к делу? Что ж, мне это нравится. Выпьешь?
- Виски, - кивнула я. Собеседник постучал ухоженным отполированным ногтем по бокалу, заказывая то же самое.
Когда официант отошел, он снова окинул меня взглядом и спросил:
- Как ты относитшься к кровавому спорту, сестренка?
- Не отношусь, - ответила я.
- Не одобряешь развлечения? - Люций заговорщически улыбнулся. - Не ожидал, что ты так брезглива.
- Ну, вид двух парней, мутузящих друг друга бейсбольными битами до желеобразного состояния, меня не очень впечатляет.
- Насилие - это символ, взывающий к жажде крови. Как в кино или по телевидению, но здесь его можно ощутить.
- Избивая актеров?
- Да! Они ничто, зомби. Уже мертвые. А ты, между прочим, безжалостный и жестокий человек.
- Никто не идеален. Может, вернемся к нашему делу? Я не очень сильна в светских беседах.
- Завидное качество - Он извлек кожаный портсигар с золотым тиснением, щелкнул застежкой и протянул мне. - Угощайся.

Я отказалась, глядя, как Люций отрезает серебряными ножничками кончик сигары.

-Тебе знакомо имя Леонард Эверстоун? - Спросил он, погрев сигару пламенем спички.

- Миллионер, гений, филантроп. – Я покопалась в памяти, но более ничего выудить не смогла.
- Именно. - Лицо Люция скрылось в голубом дыму сигары. Запах был восхитительным, и я пожалела о том, что не взяла одну.
- И зачем тебе этот Эверстоун?
Люций взмахом руки разогнал клуб дыма, блеснув серебряным перстнем с черным опалом. Тем временем официант поставил на стол напитки, помешав разговору не более, чем скользнувшая мимо тень.
- У этого парня был талант. - Он сделал глоток. - Тебе известно, что с ним стало?
Я отрицательно помотала головой. Люций продолжил:
- В восемьдесят втором его призвали в армию. О том, что случилось дальше, у меня нет подробных сведений. Но одно я знаю точно – во время авианалета весь его батальон был превращен в решето. Почти все были убиты, а Лео, получивший ранение в голову, едва выкарабкался из могилы. Впрочем, он уже не был прежним. Я не разбираюсь в медицине и поэтому не могу описать его состояние. По-моему, это называется «контузия».
Я кивнула.
- Дело дрянь.
- Согласен.
- Бывают и счастливчики.
- С Эверстоуном получилось иначе. Он вернулся невменяемым.
- Очень жаль, - заметила я, - но в чем, собственно, моя задача?

Люций погасил сигару в пепельнице.

- Немного терпения. – Он погасил сигару в пепельнице. Итак, я оказал ему определенную помощь. У меня обширные связи. А чтобы узаконить эту помощь - добавлю, значительную, - мы подписали контракт. Подробнее я объяснить не могу, поскольку в этом соглашении были пункты, оговаривающие конфиденциальность. Его состояние казалось безнадежным. Его отправили в клинику для ветеранов. Все шло к тому, что остаток дней он проведет в больничной палате… Но у него были друзья и деньги. Агент Лео получил права поверенного. Друзья добились, чтобы его перевели в частную клинику. Там применили какой-то новомодный метод лечения, но результат был прежним. Только расходы на этот раз были оплачены из его кармана, а не из государственного…
- Ты знаешь этих друзей?
- Нет. Моя благотворительность не безгранична. Напротив, мой интерес к Леонардо касается лишь нашего соглашения. Ведь я так и не видел его с тех пор, как он ушел на фронт. Вопрос в следующем: жив он или мертв? Раз или два в год мои поверенные связывались с клиникой и получали заверенное нотариусом подтверждение того, что он все еще среди живых. Это положение оставалось неизменным до конца прошлой недели.
- Что же случилось в конце прошлой недели?
- Нечто весьма странное. Клиника находится в пригороде. Оказавшись там неподалеку по своим делам, я решил навестить старого приятеля. Мне захотелось увидеть, что сделали с человеком шестнадцать лет пребывания на больничной койке. Но в клинике сказали, что по будням приемные часы у них ограничены. Я решил настоять на своем, но появился дежурный врач и сообщил, что Лео в данный момент проходит специальную терапию, и его нельзя беспокоить до следующего понедельника.
- Похоже, они хотели, чтоб ты убрался.
- Верно. Манеры этого типа не внушали доверия. - Люций сложил руки на столе. — Я задержался до понедельника и вернулся в клинику точно в часы приема. Доктора я больше не видел, но, услышав, что мне нужен Лео, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал «нет». Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.
- А раньше они об этом не сказали?
- Ни слова. Конечно, я возмутился. Даже устроил небольшой скандал, если память мне не изменяет. Регистраторша пригрозила вызвать полицию, если я тотчас же не уйду.
- И что ты сделал?
- Я ушел. А что оставалось? Это частная клиника, и я не хотел нарываться на неприятности. Вот почему мне нужна твоя.
- То есть, ты хочешь, чтобы я отправилась в клинику?
- Совершенно верно. — Люций выразительно развел руками, словно давая понять, что ему скрывать нечего. - Во-первых, я хочу знать, жив ли Леонард Эверстоун, - это очень важно. А если жив, то где он находится. Но – маленький каприз. Я хотел бы, чтобы ты выяснила это до зимнего солнцестояния.

- Черт с тобой, давай адрес.
- «Клиника Святой Анны», она находится к востоку от города.
Я записала название в небольшой блокнот и спросила имя доктора, выпроводившего Люция.
- Менгеле. Доктор Менгеле, - ответил он.
- Лео зарегистрирован под собственным именем?
- Да.
- Пожалуй, этого достаточно. - Я убрала блокнот и поднялась - Как мне тебя найти?
- Возми мою визитку. — Люций протянул мне кусочек картона и разгладил усы кончиком указательного пальца. — Надеюсь, ты не покидаешь меня? Я полагал, мы отужинаем вместе.
- Жаль отказываться от угощения, но если я потороплюсь, то успею до закрытия клиники.
- В клинике нет приемных часов для посторонних. Тебя не пустят.
- Ты меня обижаешь.
- Прекрасно. Рад был снова увидиться, Джетти.

Не могу сказать того же.

Я вошла в кабину лифта, перевернув визитку в пальцах. Люций Ферро, адвокат. Прямо как доктор прописал.