13. Карабасы

  Снова на Мальте.

  На Мальте все похожи на Карабасов - Барабасов. Рожи у всех совершенно бандитские, жуткие. Это, конечно, рожи с Сицилии. При этом надо согласиться, что с нравственностью у них все в порядке. Братья приглядывают за сестрами, чтобы не шалили. Впрочем, сестры у братьев, тоже похожи на Карабасов-Барабасов - одна на два глаза бровь от уха до уха, толщиной в палец, два, смотрящие по-дикому в разные стороны далеко расставленных недоверчивых глаза, одежда, чаще всего темная, а лучше черная, явно не от Версачи, а от старшей сестры, походка, как у уставшего каменотеса на пенсии и при всем при этом явное желание всем нравиться, в чем собственно и проявляется, воспетый поэтами южный темперамент.


  Представляю себе, что будет, если эдакая красотка вечерком на темной улочке станет вязаться к заезжему иностранцу с целью познакомиться. Скорее всего иностранец решит, что у него хотят отобрать деньги и прочие имеющиеся на текущий момент ценности. Решительный вид девахи только подольет масла в огонь и несчастный иностранец замирая от ужаса, бросит ей под ноги и кошелек с долларами и перстень с маленьким бриллиантом, завалявшуюся по карманам мелочь и бросится прочь от такой страшной девахи. Каково же будет его удивление, когда он уже пьяный в долг от горя и обиды приползет озираясь по сторонам в свой отель и обнаружит у портье пакет со всем своим богатством и медяками в придачу. Совершенно сбитый с толку он скорее всего решит, что сам по пьяному делу все эти вещи где-то забыл, но подсознательно по вечерам все же станет ходить по середине дороги, рискуя попасть под машину, но только бы не в лапы таких страшных и непонятных мальтийских девах.


  Сами братья этих милых сеньорит дожидаются весны, когда на небольших, отнятых у гор грядках зазеленеет чеснок и помидоры. В эту пору повалят с Севера и из России совершенно не похожие на их сестер девчонки, кто налегке, а кто и на открытых автомобилях- кабриолетах, бухающих музыкой, как дискотека. В отличие от их сестер эти чужие девчонки будут целый день валяться на грязноватом песке пляжа, стараясь повыгоднее выглядеть и через полосатую трубочку втягивать в себя лимонад из жестянки или сок из картонки с дырочкой, поглядывая через темные солнечные очки, не предложит ли кто шампанского из металлического блестящего ведерка со льдом, накрытым белой красивой крахмальной салфеткой.


  Братья же, вооружившись биноклями, доставшимися им от воевавших на последней войне отцов и дедов, станут разглядывать этих девчонок из окон своих домиков, которые окружают местный пляж, а вечером, собравшись в своем, давно насиженном кафе будут на мальтийском, довольно странном языке обсуждать с дружками увиденное днем.


  А пока что вдоль пляжа прогуливаются семьи с детьми, причем, отец этих детей чинно ступает впереди, а жена и дети семенят за ним. Случается, что и новые русские тоже прогуливаются по той же дороге. Их легко отличить от мальтийцев не только по более светлой коже, а скорее по их женам, которые напоминают новогоднюю елку в ювелирном магазине, облитую одеколоном. Эти дамы по случаю зимы одеты в дорогую мягкую кожу, поверх которой ни к месту громоздятся километры золотых цепей технического сечения, на руках золотые же кандалы и часы в камнях, уши оттянуты до плеч также дорогими украшениями, которые больше напоминают люстры в театре, и разве что стоят дороже самого этого театра.


  Новые русские скупают тут виллы у моря прямо со всей обслугой, ведут себя пока что тихо и вид, во всяком случае у мужиков такой, будто они рванули из-под расстрела. По привычке еще озираются, но ходят без охраны и мобильников. Их пока что не мочут тут, но судя по их виду, можно допустить, что они знают, что их заказали и рано или поздно, но за ними все же придут.


  Тогда во время прогулки прилетит, выпущенная из снайперской винтовки быстрая  пуля с плоским кончиком и пробьет навылет лысеющую голову Нового Русского. Слегка поковыряв в голове, пуля полетит дальше к сине-зеленому морю, очень красивому в солнечную погоду и чистому. Пролетев еще несколько сотен метров она упадет в воду и там уже успокоится. А Новый Русский даже не поймет, что его убили. Он станет заваливаться набок, а из дырок в голове фонтаном ударит кровь. Где-то недалеко в последний раз блеснет пристальный и злой глаз оптического прицела и уедет на машине. Дама, одетая в дорогую мягкую кожу и идущая рядом, услышит, как кто – то громко хлопнул в ладоши у нее под ухом, повернет голову и увидит,  что её муж, заваливается набок, пачкая ее и окружающих яркой, пенящейся кровью. Сначала она ничего не поймет, но скоро её быстрый жадный умишко сообразит, что произошло и станет она громко рыдать подвывая, но не об убитом муже, а о себе, теперь уже никому не нужной и не интересной без денег убитого мужа.