Бабий бунт

Часть первая.
На кухне

Сидят две бабы, охая, на кухне, у плиты,
Глаза у них промокшие до самой синевы.
Свекровь кусает губы, невестка слезы льет:
Вот рубль на все расходы, семья ж обеда ждет.

Не выдержала старая и тихо говорит:
- Кольцо вот обручальное мы можем заложить,
Сережки внучки Машеньки мы отдадим в залог,
Тогда неделю целую мы можем печь пирог.

- Ты что городишь, матушка? Ведь им же нет цены,
Они ж не воля случая, а труд твоей семьи.
Копили, экономили мы все, чтоб их купить.
Нельзя, моя хорошая, добро так изводить.
Сходи ты к тетке Марье, займи немного в долг,
Ведь мы семья рабочая, и Марья нас поймет.
Мы ей отплатим тем же и долг сполна вернем,
Как только в доме деньги появятся трудом.

- Сходить схожу я к Марье, но будет ли в том прок,
Она сама, наверное, подачки сына ждет.
Что у нее за пенсия, не лучше нас живет,
На бога лишь надеется, что скоро заберет.   

- Тогда сходи к Лукерье, на первом что живет.
Она помимо пенсии квартиру всем сдает.
Быть может, из заначки, на гроб что собрала,
Даст, может быть, немножко, пока не умерла.

- Нам этих денег мало, все внуки без штанов,
Пойду-ка я, пожалуй, и обойду всех вдов.
Они хоть не замужние, но деньги у них есть:
Им помогают хахали, без денег к ним не лезь.

- Ты что, рехнулась, старая? Ведь это же позор,
Хоть деньги там немалые, но вам скажу в укор:
Они в постели мятые, и запах их таков,
Что лишь позорят, матушка, и нас с тобой, и вдов.

- Тогда не знаю, милая, где денег нам занять.
Муж без работы мается, и ты больна опять.
И у твоих родителей – шаром хоть покати.
Пойду стоять на паперти, о Господи, прости.

- Ты что, рехнулась, матушка, совсем с ума сошла?
Просить у церкви милости, сама где дать должна.
Сиди и не выдумывай, бог поможет нам,
Коль все наши правители давно вошли во срам.
Мы, что, с тобой убогие, ни рук, ни ног у нас.
Не может быть, чтоб выхода Господь нам не припас.
На все такие случаи есть и про нас запас,
Ведь все мы божьи люди, он думает о нас.

- Скажи тогда, родимая, как дальше будем жить?
Квартплата непомерная, все цены лезут ввысь,
Мы все поизносились, на люди выйти стыд.
У нас с тобой, невестушка, не тот товарный вид.
Сейчас пройдусь по дворику, в канавы загляну,
С десятка два, быть может, бутылок наберу.
Потом их сдам приемщику, стоит что на углу.
На эти деньги скромные детей хоть накормлю.
Потом зайду к подруженьке, она-то при деньгах:
Мужик ее в начальстве, и вся сама в делах.
Вдвоем живут, не нищие, машина, дача есть.
Она мне не откажет, ведь надо ж честь беречь.
Да много ли нам надо-то – до пенсии дожить,
А там, глядишь, и муж твой устроится служить.
Твоя болезнь излечится, лекарства я найду,
Пройдусь по всем знакомым, и отведем беду.

- Зря, мать, ты беспокоишься, я на ноги встаю,
Спасибо за заботу  к нам, за любовь твою,
Но мы все люди взрослые и выход мы найдем.
Семью свою от напасти мы как-нибудь спасем.
Не мы одни такие, весь дом наш так живет,
Все в нем полуголодные, народ лишь хлеб жует.
А то, что в супермаркетах, то это не для нас,
Для тех, моя родимая, кто душит нищий класс.
До нас уж нашей власти  давно и дела нет,
Она нам вместо хлеба все время шлет привет.
У ней одна забота, как собственность прибрать
И все наши карманы почище обобрать.
Смотри, какие дачи настроили кругом.
Такие, мама, деньги не наживешь трудом.
Купцы и то, бывало, скромней себя вели,
Там каждая копейка лишь с потом до зари.
Я где-то ведь читала: умно себя вели.
Чтоб дело не стояло, купцы честь берегли.
Не в страх, а лишь за совесть расходы все несли,
Остались чтоб в сознании народа и земли.
Чтоб сирых и убогих не оставлять одних,
А взять под покровительство здоровых и крутых,
Бескровным всем приюты, голодным дать еды,
Чтоб все вокруг родное могло жить и расти.
А нам взамен корзину, в которой больше слез,
Другого, уверяю, ты, мать, там не найдешь.
Выдумывают всякие законы, подлецы,
Чтоб вся страна великая завяла как цветы.

- Не нас одних, родимая, беда коснулась враз.
Почти ведь вся Россия в беде сейчас у нас.
Но никому нет дела, что вымираем мы,
Повсюду гибнет дело, а вместе с ним и мы.
Пройдет немного времени, невестушка моя,
С таким порядком смело всем звать нам гробаря.
Смотри, как похудела внученька моя,
И эти два пострела – Кощея смерть одна.
Так долго не протянем, всему же есть конец.
Когда же власть родимая прозреет, наконец –
Детей мне очень жалко своих и прочих всех.
У них отняли детство, любовь к стране и смех.
Чтобы поправить дело, на власть пора нажать,
Сначала можно словом, потом и бунтовать,
А если не получится, то власть у них отнять.
Нельзя же в самом деле кошмар сей допускать.
Коль управлять не можешь, зачем хомут надел?
От этого, наверное, в стране и беспредел.
Не может быть такого, что все в России есть,
А жизнь всегда поганая, и бед не перечесть?
Что думаешь, голубушка, быть может, не права?
Тогда какого черта в проблемах вся страна?
Ведь люди, словно мухи, гибнут на ходу,
За правдой обращаются в чужую нам страну.
Там люди, словно люди, а мы как твари здесь,
Которых надо мучить, чтоб в гроб быстрей завлечь.
Нет сил моих, терпения на все это смотреть,
Сижу с тобой и думаю: скорей бы помереть.

- Ну, мать, договорилась ты: то власть надо менять,
Теперь же без причины могилу ей копать.
Про нас уже забыла, мы вроде бы сродни.
Коль выживать, то вместе, к погосту не спеши.
Ведь в нас большая сила и нету ей цены –
Не прутик мы, а веник – попробуй-ка сломи.
Мы просто выжидаем, когда нас власть поймет,
А при другом исходе сама пусть хвост прижмет.
Такое ей устроим – коленки задрожат…
Мы хотя и бабы, не боевой отряд,
Но если нас обидят, пойдем на власть стеной.
Не выдержит нас, матушка, и их ОМОН лихой.
Да разве против бабы поднимется рука?
Она для той же власти – мать, друг, сестра, жена.
Ее ведь не обидишь, ей сила не страшна,
Ведь в ней любовь от бога для всех заключена.

- Все это разговоры, а нам детей кормить,
Конечно, надо бабам порядок наводить,
Иначе, что за прок от нашей болтовни,
Похоже все на склоку, она мне не сродни.
Поеду я в деревню, там весь мой род живет,
Быть может, чем помогут, мой сват давно зовет.
Картошки и капустки с морковкой привезу.
А там нам бог поможет и отведет беду.

- Пожалуй, это выход, ты, мать, всегда права.
В деревне люди чище, как бы одна семья.
Там не дадут в обиду взаправду, и в намек,
А я тебе в дорогу налью на посошок.


Часть вторая.
В деревне

А деревня как деревня, только с признаком другим:
Здесь не сеют и не пашут, с петухом на всех одним.
Заросло все здесь травой, можно скрыться с головой.
Шума нет в деревне той, вся в обнимку с нищетой.
Люди все в домах сидят, с горя на печах лежат,
Свежий воздух стал не мил, он давно им всем постыл.
Без работы каждый дом, встало все вокруг столбом.
Все затихло, все сломалось, веры в жизнь уж не осталось.
Каждый думает о том, как им жить в хозяйстве том?
Куда семьи подевались, старики лишь здесь остались.
Вся надежда – огород, но без сил и тот помрет,
Его надо же вскопать, обнавозить, поливать…
Ну, а сил у стариков – наносить бы в избу дров,
Чтоб тепло в доме хранить, суп с горохом наварить.
Жизнь не та в деревне стала, чем когда-то привлекала.
Все живут с мечтой о том, как продать свой старый дом,
Чтоб уехать к сыновьям, дочерям и кумовьям,
Чтоб последние годочки всласть пожить у своей дочки.
Но, по слухам же селян, там их тоже ждет обман –
Их сыночки, внучки, дочки – все давно дошли до точки,
Коль кому и повезло, нелегко им все равно:
От получки до получки, хоть совсем не белоручки,
Сводят все концы с концом, вспоминают сельский дом,
Проклинают день и час, когда бес попутал нас.

В эту самую деревню, что зачахла на корню,
Прикатила тетка Дарья, чтоб спасти свою семью.
Хоть надежды маловато, что ее здесь все поймут,
Но ее лишь волновало: внуки ведь с подарком ждут.
«Буду с миром говорить, объяснять всем, как ей жить.
Как детей своих и внуков от беды огородить», -
Так решила тетка Дарья без стыда и без рыданья.
Люди ж наши все поймут, а в положение войдут…

Сват собрал своих селян, объяснил все и сказал:
- Хоть мы вовсе не купцы, но понять одно должны:
Нет для нас людей чужих, они все среди своих.
Наше дело им помочь, все обиды только прочь.
Коль беда пришла в наш дом, то не прячься за углом.
Может с каждым так случиться – все в беду оборотится.
Кто ж поможет вам тогда, коль не сельская родня.
Свои люди, и потом – стыдно, если не поймем.

Разговор был всем понятен, хоть и не совсем приятен.
Как могло случиться так, что в стране такой бардак:
Трудовой люд без работы, дети многие сироты,
Власть давно народ не слышит, а народ на ладан дышит?
Вышла тут вперед Анюта и сказала очень круто:
- Здесь полвека прожила, слез немало пролила,
Но такого, что случилось, не видала никогда –
Город к нам пришел с бедой, полный, знать, у них застой.
Дарье, слов нет, мы поможем, но другое ведь тревожит:
Сколько же таких семей так живут среди людей?
Нам их  всех не прокормить, нам своих бы ублажить.
Меры здесь нужны другие, чтоб село нам возродить.
Раньше я была дворянкой, все ушло теперь насмарку,
Нет коров, дворы все сгнили, и поля все запустили.
Так хозяин не живет, даже срам власть не берет.
Но и ждать нам надоело, слишком круто закипело.
Посмотрите: кто средь нас? Бабы здесь ударный класс.
Значит, наша то забота, чтоб село было с работой,
Чтоб здесь все восстановить и начать нормально жить.
Всем понятно, почему в эту сторону клоню?

- А чего тут не понять: власть пора давно менять.
Бабам взять все в оборот, а мужик пусть хвост прижмет.
Что у нас мозги тупые, мужики только крутые?
Если бабы всем селом станут все тем хомутом,
Что потянет воз забот, село тут же оживет.
В нашей бабе столько силы, не рвались бы только жилы,
Все осилит и поймет, чего ради льется пот.
Ведь она детей рожает, потому-то все и знает.

- Не в мозгах тут видно дело, - тут Анюта аж вскипела, -
И не в бабах, мужиках, в тех, кто сникли на глазах.
Продают нас, вот в чем дело, и, похоже, очень смело –
Оптом, в розницу и штучно, блудных баб еще и кучно.
Все ушло сейчас в товар, чтобы был у тех навар,
Кто при власти, у руля, кто допущен туда зря.
Совесть там, скажу я вам, ценят только по чинам.
Если чин у вас высок, то и совести с клочок.
Мы для власти капитал, прибыль чтобы ей давал,
Потому на нас и жмут, крепче чтобы был хомут.
Против этих беспорядков сила только есть одна –
Наша с вами солидарность, в бабе что заключена.
Ведь не зря матриархат в свое время был принят,
Бабы всем руководили, мужики смирные были.
Все там было по закону, безо всякого урону,
И хозяйство расцветало, и детей баба рожала.
Но я вовсе о другом, стену лбом не прошибем.
Надо сделать так, чтоб мужик слегка обмяк
И неважно где: во власти, у станка или со снастью.
Пусть живут навеселе, но без нас по всей стране.

- Ишь, чего ты умудрила, - ей Прасковья возразила, -
С мужиком тут все понятно, бабе только не приятно,
Как ей быть без мужика, ласки ж требует она.
Так мы долго не протянем, забастуем и отстанем.
Смысл, однако, в этом есть, если нашу роль учесть.
С мужиками блудить можно, но рожать нам невозможно.
Обязательства нам взять, строго всем их выполнять,
Чтоб детей лет этак пять бабам больше не рожать.
Представляете, что будет? Вся Россия забастует:
рук рабочих нигде нет, набору в армию – привет,
Вся промышленность стоит, село также мирно спит,
И за всем этим кошмаром баба русская стоит.

В спор вступила Степанида и всех тут же убедила:
- В этом, бабы, есть резон, нам начать лишь перезвон,
Всем пройтись по деревням и по тем же городам,
Обсудить, как мы живем, что мы пьем и что жуем.
Дальше жить так невозможно, все давно уж ненадежно.
Власть решения не найдет, ибо для себя живет.
Мы же с вами, бабы, сила, что себя не осрамила
Нив военные года, так и мирного труда.
Кто-то должен ведь начать, чтоб село с колен поднять,
Чтоб в России нашей сила появилась бы опять.
Потому, я так считаю, баб не стоит осуждать,
Что они вдруг все решили власть достойно наказать.
Люди все идут от бога, он один отец для нас,
Завещал он нам и право жить счастливо всем из нас.
Потому, кто разрушает эти ценности подчас,
народ вправе по закону упразднить их в тот же час.
Нас же власть считает слабым и не полом, а дерьмом,
Потому готова жарить нас над медленным огнем.
Нет бы взять ей под защиту нищих, слабых и сирот.
А она во зло народу строит все наоборот.   

- Ты скажи мне, Степанида? -  Софья вдруг сестру спросила. -
Как нам съезд такой собрать? Всю Россию объезжать,
Чтобы баб спокойно было всех на это убеждать?
Если так, то наше дело сотню лет нам поднимать.   

- Здесь проблем особых нет, существует интернет.
По нему мы связь наладим, по уму дела расставим.
Комитет свой создадим, место встречи учредим,
И тогда со всех концов соберем туда гонцов.
Съезд открыто проведем, здесь маевки ни при чем,
Коли наше дело право, драться нам к плечу плечом,
Все равно свое у власти непременно отберем,
А пока давайте Дарью мы в дорогу соберем.
Выносите все, что есть, не то плесень может съесть,
Не жалейте для друзей, жадность губит ведь людей.
Поскребите по амбарам, по сусекам, закромам,
И, конечно, чтобы даром, не вводите нас во срам.
Все потом добро в машину, с верхом чтобы загрузить.
Потому как точно знаю, с домом будет все делить.
Там таких семей, как Дарья, целый улей из людей,
Потому, селяне, с богом и для нищих не жалей!
А тебя прошу я, Дарья, помнить наш здесь разговор.
Передай, что только бабы уберут из дома сор.
Пусть последуют примеру баб из русского села,
А тебе самой в дорогу, чтоб ни пуха, ни пера.

Часть третья.
Во дворе

Во дворе, где жила Дарья, как всегда одна компания –
Бабы со всех этажей, жизнь кого всего трудней.
Языки они чесали, кости власти обмывали,
Не забыв ее послать в те места, что не сказать.
Разговор один и тот же: жить им стало очень сложно,
Крыши все везде текут, лифт поломан там и тут,
Мусора вокруг горой – не вывозят, как ни ной,
А в подъезды не входи – крысы здесь кругом одни.
Все дороги у домов только лишь для тракторов,
Людям здесь уж не пройти, только рытвины одни.
Замостили их давно – лет, наверное, сто.
И с тех пор о них забыли, словно вовсе не мостили.
Ну, а детские площадки, если есть, то в беспорядке –
Все сломалось, все сгнило, словно кладбище одно.
Детям негде погулять, только ноги лишь ломать.
А в подвалах – черте что, нет хозяина давно.
Судят бабы и рядят меж собою, не молчат,
Нервы их напряжены, возмущения полны,
Все хотят понять одно: где их деньги за жилье?
Коль услуг власти не видно, за нее им всем обидно.
Рассуждали бы так долго, если б к дому, где сидят.
Не подъехала бы Дарья с возом для своих внучат.
Все вниманье обратили: ну, в селе и навалили
Всех продуктов лет на пять, если все пересчитать.
Дарья к бабам обратилась, а толпа аж удивилась,
Что добро не только детям, членам всей ее семьи,
Но и всем ее соседям, кто к нужде обречены,
Всем больным и старикам, спит кто плохо по ночам.
Разгрузили все продукты, растащили по домам,
А потом, собравшись вместе, Дарье дали по мозгам.
Ведь никто из них не думал, что они давно уж хлам,
А села подарки дурам лишь напомнили их срам.

Дарья же тихонько села, посмотрела на людей,
Улыбнулась и сказала, чтоб дошло до их ушей:
- Это ж вам от всей души бабы сельские нашли.
Все, что только у них было, сердце ваше чтоб не ныло.
А вы с криком, матюгам, для вас это точно срам.
А еще скажу я новость, поручили что в селе:
Бабам всей России нашей вместе надо быть всегда
И отстаивать права, конституция что дала.

Приняли они решение – бабий съезд в стране созвать,
Чтобы все свои проблемы им легко было решать.
Но при этом уговор, кто нарушит, тем позор:
Чтобы к стенке власть прижать – бабам перестать рожать.

- Это что же тогда будет, - вдруг задумались жильцы, -
Мы ж тогда на вымирание всей страной обречены.
Встанут школы, роддома, все сойдут тогда с ума
И семей бездетных будет средь людей, похоже, тьма.
Но, пожалуй, это выход, ибо смысл его в одном:
Показать – народ повыше всякой власти кверху дном.
И тогда у власти нашей все пойдет наоборот:
Процветать начнет страна, нищета дойдет до дна.
А сейчас что происходит у того, кто  у руля:
Произвол власти не держат в узде разума всегда.
Ведь судьба и только случай их поставили наверх.
А умом своим кичиться, скажем прямо, - божий грех.
Власть совсем уже забыла, что творит только народ,
А она нам, по закону, лишь условия создает.
Не нужны нам их пеленки, их забота-канитель.
Лучше нам вернуть свободу, уважение людей.
Ты, Лукерья, увлеклась, в философию вдалась.
Сейчас вопрос же о другом: мы идем другим путем.
Надо так вопрос решить, чтоб себя не осрамить.
Ведь выходит, что в селе умных баб, что рой в улье.
Нам нельзя быть в стороне, бабы не поймут  в селе.
Подберем сейчас людей, что умней своих мужей,
Создадим свой комитет, чтоб держал за все ответ,
План работы свой составим, чтобы все в пределах правил.
Нам же нужен общий сбор на  наш бабий разговор.
Город надо весь собрать, чтобы все умом понять.
Речь кому-то подготовить, место знать, где сбор устроить.
Ну, а там толпа сама доведет все до ума.

- Ты, Татьяна, не права, у толпы же нет ума.
Ею надо управлять, чтоб беды не накликать.
Нужен нам здесь свой дозор, не посеять чтоб позор.
Она может так устроить, дело наше все расстроить.
Надо всем иметь в виду – власть не спит и не в бреду,
Бабий сбор для них позор, словно пойман уже вор,
Нам навстречу не пойдут, провокаторов пришлют,
Потому всем надо знать, как толпой нам управлять.
Дело наше того стоит, чтоб мужей сюда пристроить,
Пусть послужат в жизни раз, коли любят они нас.
Мы ж за их дела бастуем и собою все рискуем,
Бог ведь знает, что у нас будет в этот трудный час.

- Хватит, Марья, нас пугать, сопли  по ветру пускать,
Если надо, в смертный бой встанем все одной стеной.
Мы ж чужого не берем, мы свое только возьмем,
Что положено судьбой и законом нам с тобой.
И кого нам здесь бояться, мы ж хозяева земли,
Нам не стоит унижаться, даже если мы бедны.
Пусть боятся больше нас, все же мы рабочий класс.
Да и план у нас здесь мирный во спасение всех нас.
Я что думаю про нас – ведь без бабы б мир угас,
Все ведь держится на ней, словно нет ее сильней.
Почему ж тогда у нас мир построен против нас,
Против жен и матерей, дочерей, кто всех родней?
В чем-то здесь несправедливость и постылая немилость.
Мы хотим лишь своего, богом что нам всем дано.
Ну, а по его завету – это счастье, жизнь, любовь,
Вот что требует защиты и давно впиталось в кровь.

Бабий замысел хоть точен, где-то все же он порочен,
Перестанем мы рожать – богу будет не понять,
И плодиться, размножаться он заставит нас опять,
Потому как бабье дело помогает мир создать.
Нам бы только не сорваться, взятый срок перетерпеть,
А потом мы все и скопом массу выдадим детей.
Нам ведь только взять свое – право в доме на житье,
Чтоб достойным оно было, за детей душа не ныла.

Перебила Софью Нина, стыдно ей пред бабам было,
Потому как ее дочь провела уж брачну ночь,
И по всем ее повадкам приведет все это к схваткам.
Правда, срок был еще мал, но ведь это же скандал.
- Ну, а мне что, бабы, делать? Дочь рожать ведь собралась
И аборт не будет делать, хоть сто съездов собирать.
У нее на это дело вся душа уж прикипела.
И хотите если знать, ей семью пора создать.
И таких, как моя дочь, нам не счесть за целу ночь.
Что же бабий съезд решит, он рожать нам запретит?
Но тогда в семье скандал. Муж за тем ее и брал,
Чтоб жена его рожала, а не слезы утирала.

- Ты не пудри нам  мозги, съезд еще ведь впереди.
Дату бабам он назначит, от нее все будет значить.
Только ты пойми одно, здесь ведь вовсе не кино,
Мы хотим Россию строить, жизнь всю нашу перестроить.
Если слюни распускать, зря все это начинать.
Мы же все идем на то, в землю чтоб зарыть дерьмо,
Чтоб не только дочь рожала, но дитя и воспитала
И не в грязи, в нищете, а в достойной чтоб стране.
Ради этого терпи, солидарность прояви.
Если этого не будет, люди тут же нас осудят,
Скажут, что слаб бабий пол, позадрали все подол.
И тогда стране опять жить во мраке и страдать.
А твоя дочь пусть рожает, ей никто и не мешает.
Но потом, чтоб каждый знал: слово дал, так чтоб сдержал.
Мы такое дело с вами миром все хотим решить,
Потому поблажек, Нина, можешь ты не получить.
Смысл-то дела ведь в единстве, солидарности у баб
И в масштабе нашей силы, не вводи ты нас во срам.
Нам не прутиком махать, а метлой все выметать.
Чтоб дорога, что построим, привела бы нас во храм.
А теперь давайте к делу, но без шума приступать,
Нам же город надо целый к цели нашей привлекать
И следить, чтоб наше дело не переросло в бардак,
Чтобы бабы всей России были как один кулак.

Часть четвертая.
Городской сход

 Потрудились бабы с потом, и в погожий для них день
Горожанки большим скопом удивили всех людей,
Собрались, чтоб, не таясь, опозорить саму власть,
Чтоб спокойно обсудить, как им, бабам, дальше жить.
Ведь вопрос-то непростой, коль кругом один застой:
В спячке власть, элита спит, в дремоте народ скорбит.
И вопросов очень много, тех, что унесли покой,
И, конечно, где ж дорога, к счастью что вела порой?
Накопился воз проблем, что мешает жить им всем,
Потому-то бабий сбор никаких не вызвал ссор.
Все прекрасно понимали, за что ради стеной встали,
Ибо власть расшевелить разве тем, что не родить.
Это вовсе не угроза, просто жизнь сложилась так,
Что семьей жить невозможно, в одиночку ж кое-как.
Потому на бабий слет бабский весь пришел народ,
Всех проблема волновала, равнодушных было мало.
Всем хотелось точно знать, в чем виновна наша власть,
Если бабы все решили перестать совсем рожать,
Ведь ее-то божье дело – помогать семью создать.
А теперь всем скопом смело против бога восставать.
Значит, здесь причины круты, потому и люди люты.
Знать, достал их беспредел, где чиновник обнаглел,
Позабыл, что есть народ, что он тоже ест и пьет,
Но пока, по бабьим меркам, у него в плену живет,
И живет-то… Оттого обнаглела власть давно,
Бюрократов стало столько, говорить об этом горько,
Повязали по рукам тех, кто мал и даже стар,
Про себя давно считая, что народ не тот товар.
Власть на съезд не пригласили, основания у баб были:
Толку что с ней говорить, ей проблем всех не решить,
Все равно будет твердить: денег нет, чтоб всем служить,
Лучше мы уж для себя с вас копейки до рубля.
Да и были основания власть оставить без внимания –
С первых дней она всерьез довела народ до слез,
Усложняя каждый день положение людей,
О себе не забывая, лишь народ свой обирая.

Все заметно оживились, всей толпой засуетились,
Когда словно вдруг взяла баба, что весь сход вела.
Оглядев толпу без края и вниманье привлекая,
Начала она с того, что для баб больней всего:
- В этот день и в этот час вся Россия поднялась:
В городах и деревнях, селах нищих, хуторах, -
В тех местах, где живут бабы, на повестке дня вопрос:
Как детей своих и внуков уберечь от лишних слез,
Как родителям помочь сына прокормить иль дочь,
Воспитать, одеть, обуть, обучить чему-нибудь?
Как создать нам поколенье верных родине сынов,
А не тех, кто на дорогах грабит даже стариков?
Нет причин у нашей власти, чтоб одни только напасти
Навалились бы все враз и на каждого из нас.
Власть от нас давно скрывает – дела своего не знает,
Или все идет в расчет – пусть народ наш перемрет.
Нет для нас нигде защиты, карты наши всегда биты,
Власть всегда у нас права, лишь на нас одна вина.
Жить так больше невозможно, потому я осторожно
Прошу каждую из вас все сказать, но без прикрас.

Поднялась на постамент баба старше средних лет,
Осмотрев толпу глазами, поведя круто плечами,
Она громко, на весь сход душу излила в народ:
- Наши беды лишь в одном: вьется власть у нас ужом,
Подмела все под себя, мол, кругом земля моя.
Ну, а мы с вами быдло, вместе жить ей с нам противно.
Между нами с ней забор, для нее народ весь вор,
Потому и управленье нам несет лишь униженье,
Его надо поломать, власть народу всю отдать,
И отдать без промедленья, не терпеть чтоб униженья.
Народ знает, что и как сделать все для наших баб.
Не унизит, не соврет, в положенье баб войдет.
Если есть другие мненья, нам давайте предложенья.
Все изучим, все учтем, сообща свой путь найдем.
Важно, чтобы голос ваш прозвучал уже сейчас,
Потому как  этот час – словно бой в последний раз.

- С этой женщиной согласна – власть устроена ужасно:
Не доходит до домов, улиц, скверов, кварталов.
Все у ней в одних руках, а народ наш в дураках, -
Прогремела вдруг вторая, с виду баба деловая. -
Все кругом против народа, словно создаем урода.
Власть от жизни вся ушла и с народом порвала
Потому во всех дворах люди наши все в слезах,
Ничего понять не могут, коли власть от них в бегах.
Власть вся наша бесконтрольна, потому живет привольно.
Пресса наша, как плейбой, и за власть стоит горой.
Мысль одна у ней сквозит – знать, когда и кто с кем спит.
Наши беды их не жгут – власть свою лишь берегут,
А законы принимают – смех один, ведь все же знают,
Что здесь принцип – грабь народ, он же полный идиот.
Слезы к носу подотрет и назавтра все пройдет.
Ну, а что с народом будет – это их уж не волнует.
Частный сектор весь зачах, весь у власти он в руках.
Развиваться не дают – всех поборами здесь жмут.
Всюду взятки, произвол, словно здесь Мамай прошел.
Потому так говорю, что сама им всем даю.
А попробуй им не дай – уничтожат, так и знай.
Подведут под протокол, акт составят, что ты вор.
И тогда свое ты дело тут же бросишь, даже смело,
Ибо штраф дадут такой, что запахнет лишь сумой.
Посмотрите на дороги – танк пройдет, а наши ноги?
Всюду мусор, всюду грязь, хоть из дома не вылазь.
Это видеть бабам стыдно и до слез почти обидно,
Как марают нашу честь, что нельзя нам не учесть.

Тут другая баба с ходу в гущу бросила народу:
- До каких нам пор терпеть унижения и плеть?
Пусть работают мозгами, а не тем, что меж ногами.
Сроку им неделю дать, а потом метлой изгнать.
Власти надо понимать: свой народ нельзя ломать.
Только с ним от силы в силу вес свой будет набирать.
Если это не понять, перемен нам долго ждать.
Она завтра же забудет, что народ ее здесь судит.

- Верно баба говорит: власть народу лишь вредит,
Потому наши проблемы – не для власти нашей темы.
Ей они до фонаря, как козлу хомут коня, -
Раздалось вдруг из толпы,  так что все  открыли рты.
Наша власть ведь плут хороший, не сидит она в калоше.
Плачет, что она бедна: нет, мол, денег ни хрена.
А на деле один срам – все гребет к своим рукам,
И гребет-то не лопатой, а ковшом, как экскаватор.
Взять реформу ЖКХ, с ней одной сойдешь с ума,
Все тарифы против нас, словно жилы рвут из нас,
Что за сукины там дети родились на этом свете,
Или матерей там нет, перед кем держать ответ?
Есть там все: и мать, и дети, совесть только на бюджете.
Деньги наши там считают, меж собой распределяют:
Вот тебе, а это мне, а остаток той толпе,
Что стоит у нас у входа, что-то просит для народа.
Потому у нас всегда вкось и вкривь идут дела.
Наш чиновник – срам один, он всегда не уязвим,
Ходит гордый, как павлин, и плюет на всех один.
От него не больше прока, чем в жару от солнцепека.
До маразма мы дошли, растеряли все мечты, даже то,
Что бог нам дал всем во славу пополам.
А из нас лишь кровь сосут, до предела к стенке жмут.
Потому всем надо знать: нет условий, чтоб рожать.
Мы не просто не рожаем, мы порядок возрождаем,
Хоть идея-то сама аморальна и срамна –
Всю страну ведет в застой, к деградации большой.
Потому у баб задача – Русь спасти, нельзя ж иначе.
Чтобы в ней мы жить могли, невзирая на чины,
Чтобы бабы в ней плодились, дети наши веселились,
Улыбались старики, семьи как грибы росли,
Чтобы жизнь у нас была и красива, и умна.
Потому сегодня  с богом посылаем  мы в Москву
Лучших женщин поселенья – честь  не уронить свою,
Показать России всей – бабы танков пострашней,
Только с ними мир – в согласье, ну и чуточку умней.
Часть пятая.
Сход в столице

В день, назначенный судьбой, бабы всей Руси святой
Собрались на съезд в Москве, подвести итог молве,
Что с ума людей сводила, душу с сердцем бередила,
Заставляя осознать: власть в стране совсем не мать,
Больше мачеха она, с ней болезнь в душе   одна,
Все мы пасынки у ней, отчего всего страшней
Тем, кто на Руси святой бродит лишь с одной сумой,
Кто без слез и нищеты жить не может на Руси.
Потому на этот съезд столько вылилось надежд.
Что всех баб, кого встречали, все любовно целовали,
Обнимали, руки жали, все поддержку обещали,
Чтоб не дал им бог беды, не свернуть бы им с пути,
Сердцем что все  выбирали и надежды возлагали
Лишь на здравый смысл людей и любовь к стране своей.
Тот, который должен дать, чтобы только не соврать,
Не надежду и мечту, а лишь жизнь, что по плечу.

Все прекрасно понимали, на себя что бабы взяли
Не по силам и полкам, даже армии во срам.
Здесь у баб другая сила, она всех людей крестила.
Богом она им дана, крепко им защищена.
Сила эта – бабий род, что детей стране дает,
Защищает от невзгод, продолжает божий род.
Нет на силу ту управы даже у такой державы,
Как святая наша Русь, кой до боли я горжусь.

Бабы тоже понимали, что предметом споров стали,
Кто-то, может, им и льстит, кто-то им уже вредит,
Но поскольку слово дали, все они его держали,
И держали крепко так, что не сломишь их никак.
Да другого быть не может, бог им тоже не поможет,
Если кто-нибудь из них вдруг предаст друзей своих,
Или сникнет на пути, вместе что должны пройти,
Чтобы цель свою найти, от чумы страну спасти.

Собрались в Доме советов, на что не было запретов,
Были бабы всех родов – от цыган до русских вдов.
Все они пришли на съезд отовсюду, с разных мест,
Что столичным бабам льстило и людей лишь заводило.

Дом, где бабы собрались, утонул в улыбках лиц,
Что вокруг его собрались, в зале просто не убрались.
Даж на улицах к нему места нет уж никому,
Ибо люди точно знали – их судьба в Колонном зале.
Пресса дом весь обступила, телевиденье здесь было.
Были все, кому не лень, все узнать про бабий день.
Всем хотелось быть и в зале, но туда их не пускали.
Бабам выбранный актив приступил к работе див.

Встала вдруг одна из баб, что  в активе том прораб,
Посмотрела прямо в зал, тот под взглядом ее встал.
Руки поднял с кулаком и сказал: «Не подведем!»
После этого зал сел, шорох даже присмирел.
А прораб спокойней стала, осмотревши зал, сказала:
- Собрались на бабий съезд все мы здесь из разных мест.
Всех беда сюда прислала, по рукам что нас связала,
Не дает она нам права наблюдать, что с нами стало.
Тот режим, что мы создали, нам принес одни печали.
Человек ни с чем остался, миф в итоге всем достался –
Нету творчества в стране, нищета и злость везде.
А простой наш гражданин стал и просто уязвим.
Бюрократов стало столько, на душе аж даже горько,
Но они по всей стране, словно мухи на дерьме.
Все реформы лишь обман, способ, как залезть в чужой карман,
По копейке с нас собрать, чтоб себе мешок набрать.
Правды вовсе не найдешь, мы для власти просто вошь.
Совесть у людей пропала, чести тоже вдруг не стало.
Все законы против нас, только кровь сосут из нас.
И семью мы развалили, чьей опорой бабы слыли.
Нет надежд, реальных дел, словно мир осиротел.
Среди нас живут бандиты, казнокрады и лжецы.
Мы всегда кем-то побиты, постоянно без вины.
Нет ни прав и ни свобод у людей, кто здесь живет.
Словно божье наказанье навалилось на народ.
Власти наши дел не знают, компетенцией хромают,
Наш народ давно устал и, к тому же, нищим стал,
Но зато у нашей власти есть защита от ненастий.
Беды наши им ничто, пусть, мол, дохнут всем назло.
Президент не знает дела, правит нами неумело,
А его команда в целом иль тупа, иль обнаглела.
Все воруют, людям лгут, только для себя живут.
Растащили все богатство, потому и люди мрут.
Демократия здесь чахнет, если есть, то дурно пахнет.
С солью с нас семь шкур дерут, здесь не дом, а злой приют.
Всем чиновник править стал, от него народ устал,
Нет надежды никакой, что он выживет с семьей.
Предлагают нам рожать, денег даже кучу дать,
А на деле лишь обман – все сгрести себе в карман,
Пустить деньги в оборот, баба ж наша не поймет,
Что ее опять надули – деньги, скажут, ветры сдули.
Ждать их бабам целый век, после дождичка в четверг,
Ибо все это уловки – сыр бесплатный в мышеловке.
Прежде чем дождемся их – внуков вырастим своих.
Дай, когда я вам рожу, а не в могилу угожу.
На нуле доверье к власти, что барометр тот к ненастью.
На второго, мол, дадим – сразу баб озолотим.
Денег этих нам не жалко – это ж мертвому припарка.
И любовь здесь ни при чем, задолбали всех враньем.
 Все устали от их дел, но ведь есть же и предел.
Возрастает вероятность, что власть вовсе не у дел,
Здравый смысл у ней весь стлел, ум же вовсе отупел:
Вместо дел, чтоб нас спасти, – петушиные бои.
Обстановка не из лучших, а одна в мире из худших,
Но и той нету предела, в бездну тащит она смело.
Потому прошу я вас все сказать, чтоб точно знать:
Как беды нам избежать и что делать, бабья рать?

Бабы крепко выступали, власть на клочья разорвали,
Аномалию ломали, к норме жизнь всю возвращали.
Безответственность и глупость, как могли, так принижали
И по всем известным меркам круто власть они достали.
Всем казалось – здесь не сход, сама власть себя сечет
За предательство свободы, за плохие все законы,
Экономики развал, за режим, что всех достал,
За отсталость, нищету, моновласть и за войну.

Бабы все не только знали, но прекрасно понимали,
Что во власти нет овечек, чуть заблудших в кой-то вечер.
Все в ней по своим местам, где народ лишь только хлам.
С ним построже и порезче, будет все тогда на месте.
Но на этот раз обвал – власти здесь другой финал,
В кресле ей не усидеть, даже хоть в руках и плеть.
Бабы власть всю раскусили, с роду ведь не глупы были.
Ну, а в этот раз особо, коль борьба идет до гроба.
Бабы власти не уступят, и позора здесь не будет.
Женский общества протест для всех баб сегодня крест.
Они все его возьмут и по жизни пронесут,
Чтоб добиться своей цели, что мужья их не сумели.

Разобрав власть без почтенья, принимать пора решенье,
Ведь не зря же бабий сход взбаламутил весь народ,
Не за тем, чтоб красоваться, а во всем лишь разобраться
И найти такой здесь ход, чтобы счастлив был народ. 

Долго бабы совещались, все в напряге волновались.
А потом бабий прораб подвела итог для баб:
- Все мы с вами обсудили, долго думали, рядили,
Предложенья с мест учли и к решению пришли.
День сегодня не простой, бабам он дает покой –
Все перестаем рожать, а по срокам  лет на пять
Власти нашей ультиматум – год платить ей всей зарплату.
Чтоб за этот длинный срок все дела пошли бы впрок.
Если этого не будет, мужики нас не осудят,
Мы продолжим бастовать и детей им не рожать.
Но при этом есть условье: перемены все в стране
В соответствии с программой, что мы подписали все.
Первый пункт – народовластье, его за год нам поднять,
Без народа нашей власти никаких дел не решать.
Власть народа повсеместна, бюрократии нет места,
Под народный все контроль, чем с народа снимем боль.
Все природные ресурсы, чем богата наша Русь.
Под защиту государства и народу все вернуть.
Это ценности для всех, они нам несут успех.
Это божья благодать, нам ее нельзя продать.
Все, что кто-то прихватил и рубля не заплатил,
Государству чтоб вернуть – это самый верный путь.
Сделать так, чтобы богатства создавались бы трудом,
А не крепкой связью с властью, незаконным, знать, путем.
Все другие предложенья отраженье в ней нашли,
Все они идут от жизни и от чистой лишь души.
Мы решим их, без сомненья, и, я уверяю вас,
Мы достигнем соглашенья, жизнь изменится у нас.

Слух о принятом решенье прокатился по Руси,
Принят он был с одобреньем всеми нашими людьми.
Оставалось только ждать перемен, чтобы рожать.
И когда народ с почтеньем руки бабам будет жать.

Часть шестая.
Мужики

Мужики, что баб встречали, хорошо осознавали:
Бабы, в общем-то, правы – дети власти не нужны.
Для нее они балласт, лишний в каждом доме пласт,
Они тяжкое ярмо, не добро несут, а зло.
Семьям их не прокормить, да и всех не защитить.
И растим мы батраков, а не родины сынов.
Все у деток мы отняли, чем себя и наказали,
Потому вокруг садизм, выжил что патриотизм.
Кто сейчас у нас растет: то больной, то идиот,
Хулиган или бандит, наркоман иль инвалид.
Хилый, ко всему, народ – долго в мире не живет.
Среди них полно сирот, по подвалам кто снует.
Секс среди детей гуляет, что им школа позволяет,
Потому вокруг разврат, чему кто-то очень рад.
Беспризорные ребята, плюс сюда из интерната –
Это сплошь один разбой по стране нашей родной.
Потому-то бабы правы, ведь такие наши нравы
И ведут страну в застой, к поножовщине крутой,
Отчего мужик простой против власти сей срамной.
Ну, а бабы, бог простит, видят, что она творит.