Тайна лесного озера

Глава первая.
Встреча

Был зимний вечер. Никита вышел на кухню и посмотрел в окно. Тяжелые хлопья белого снега медленно кружились над землей, застилая все вокруг белым покрывалом. Свежий снежный покров на его глазах скрывал грязь, скопившуюся вокруг дома за несколько дней. Деревья в пушистой белой одежке выглядели загадочно красиво и согревали душу. Никита любил такие вечера, когда неожиданно  его захлестывали воспоминания о грустных и счастливых днях  жизни. За прожитые  полвека многое было в его судьбе. И если отдельные события его бытия на этой грешной земле  волновали и  приятно тревожили, то о других он старался забыть и не вспоминать вовсе. Он пытался не думать о своем разрыве со второй женой, но мысли упрямо лезли и не давали покоя. По существу он так и не понял, что произошло между ними. Понимал  только одно: на данный момент он остался один. Жена, даже не попрощавшись, хлопнула дверью и уехала в Москву.
Последнее время между ними действительно что-то не клеилось. Отношения были больше приятельскими, чем супружескими. Они даже спали в разных постелях, а их интимную близость в последний раз он не мог вспомнить. Да и нужна ли эта близость ему при таких отношениях?
Было около семи часов вечера, когда в его дверь неожиданно позвонили. В этот вечер Никита никого не ждал, да и друзей-то у него было не так много, чтобы кто-то из них без звонка мог его навестить в такой час. По обыкновению они больше  встречались  по выходным, когда можно было посидеть за накрытым столом, обсудить проблемы, накопившиеся за неделю, поговорить о планах  и, конечно, о женщинах.
- Кто бы это мог быть? – проворчал Никита и пошел открывать дверь.
На пороге стояла женщина лет сорока, в домашнем халате, на который была надета короткая, светло-синего цвета куртка,  в домашних тапочках на босу ногу. В глаза сразу бросалась великолепно сделанная прическа, обрамлявшая  лицо женщины, и  ярко накрашенные губы. Несмотря на свой далеко не юношеский возраст, выглядела она великолепно. Это было создание утонченное, до невозможности прелестное и совершенно ему незнакомое.
Никита был несколько обескуражен появлением у своего порога необыкновенной красавицы. Сердце его неожиданно дрогнуло, и он еле выдавил из себя:
- Слушаю вас…
- Я ваша соседка, живу этажом ниже. К вам можно пройти?
Никита жил в этом доме уже более десяти лет, но женщины этой в своем доме он ни разу не встречал. Были, правда, случаи, когда по какой-либо небрежности кто-то из его домочадцев заливал нижнюю квартиру, но выяснять отношения по этому поводу приходилось ему с каким-то мужчиной, но не с женщиной. Скандалов между ними не было, и все кончалось миром.
- Смею вас заверить, что в этот раз с сантехникой у меня все в полном порядке. Можете убедиться сами. Проходите, пожалуйста, - неуверенно отреагировал на слова женщины Никита.
- Да вы не волнуйтесь, у нас тоже все в порядке. Я совсем не по этому делу, - успокоила Никиту гостья.
- Тогда милости просим, проходите лучше на кухню, здесь уютней.
Женщина, не раздеваясь, прошла к указанному ей месту и присела на стул, пристально осматривая незнакомую для нее обстановку. 
- Кофе выпьете? – спросил  Никита.
- Можно, - согласилась неведомая ему пока соседка.
Никита быстро приготовил кофе, поставил на стол сахарницу и кое-что из выпечки, купленной в соседнем магазине, и сам присел за стол рядом со своей гостьей.
- Не подумайте обо мне чего-нибудь плохого, но я часто наблюдаю за вами из своего окна. Вы почему-то все время один, без супруги, что большая редкость для красивого мужчины. Я ведь тоже все время провожу одна, взаперти. Дочек своих вырастила и стала никому не нужна. Даже собственному мужу. Я и в магазин за продуктами не хожу, все приносит он. Мое место в нашем доме только у плиты. Мужу я даже в постели уже не нужна, обходится молодыми, которых у него навалом, - тихо, чуть ли не шепотом пожаловалась Никите женщина.
- Давайте сначала познакомимся, - прервал ее на полуслове Никита. - Никитой меня зовут, а вас?
- Олеся, - робко улыбнулась соседка, и легкий румянец покрыл ее лицо.
- Чем же вы занимаетесь одна в своем доме?
- Готовлю обед, плету макраме, читаю книги, газеты, убираю квартиру. Дел в доме хватает, скучать некогда. Иногда музыку слушаю.
- В домашнем плену, значит.  Но ведь так и с ума сойти можно, моя дорогая. Это же каторга, а не жизнь. Да и молодая ты еще совсем.  К тому же безумно красива. Может, муж тебя от кавалеров скрывает. Они ведь разные бывают, могут и увести из-под носа. Такие женщины на дороге не валяются, - неловко пошутил Никита. 
- В молодости я действительно была красавицей. От женихов отбоя не было. Муж по пятам за мной ходил, никого близко ко мне не подпускал. Боялся потерять. Я тогда в Доме моды работала. Всегда у всех на виду, нарядная и совсем еще молодая. Чем-то он тогда меня взял, и я вышла за него замуж. Родила  дочек-погодок, после чего все и началось…
- Обидел чем-нибудь?
- Да нет,  просто он устроился на работу в район, а меня одну оставил с двумя малютками. Пока были живы отец с матерью, я все это как-то сносила. Но после их смерти помогать мне стало некому. Вот тогда-то я и взбунтовалась. Написала мужу: или живем семьей, или разводимся. Взял он тогда нас к себе. Там я даже поработала немножко в комсомоле, а потом его снова перевели в город. Но на селе мне было лучше: все же люди кругом, а здесь пустота…
- Знаю я твоего мужа. В местной СЭС работает, вроде начальник он там. Как пастух среди баб молодых. Он же видный у тебя мужик, с положением. Бабы таких любят.
- Да я знаю все про это, пусть тешится, но я-то здесь причем. Мне ведь иногда не только ласка нужна, но и уважение, которое давно покинуло  мой дом, - грустно произнесла Олеся и рукой смахнула покатившуюся по щеке слезу. - Я ведь зачем к вам пришла. Одиноко мне одной. С кем-то хочется поговорить, душу излить. Кроме двух бабок-соседок, которые впроголодь живут, в этом доме никого нет. Я их подкармливаю иногда, и на душе легче становится. Все же какое-то доброе дело делаю. А тебя я приметила давно. Мне показалось, что ты очень одинок, Никита. Вот и подумала: может, составлю тебе компанию, наверное, у нас есть о чем поговорить, душу излить, а может, чем и полезны будем друг другу. Как ты на это смотришь?
- Нормально смотрю. Иметь в друзьях такую красавицу одно удовольствие. Ты, Олеся, просто цены своей не знаешь, а надо бы…
- Что ты имеешь в виду?
- А то и имею, что равных тебе по красоте твоей и открытости души днем с огнем не найти. Если бы дома не сидела, то сама убедилась бы в этом.
- Я это знаю. Я ведь иногда выхожу на улицу, то воздухом подышать, то с бабами посудачить. Ни один ведь мужик мимо не пройдет, чтобы меня с ног до головы не осмотреть. Но я как-то равнодушна к этому. Я мужа своего люблю, хотя мне это и дорого дается. Все же надежду питаю, что одумается, ведь уже больше двадцати лет вместе живем.
- Одумается, Олеся, непременно одумается. Таких женщин не бросают, они сами уходят. Но у тебя такого желания я пока не вижу. Привязана ты к нему всем: потомством, деньгами, жильем, положением домашней хозяйки. Тебе даже уйти сейчас от него некуда. Да и профессию ты свою уже потеряла. Этим твой муж и пользуется.
- Не только этим, Никита. Старею я. Для кого-то это незаметно, а я чувствую это каждой клеточкой своего тела. У меня и волосы стали вылезать, морщинки появляются, да и формы уже не те, что были двадцать лет назад. Посмотри, как я постепенно лысею.
Олеся нагнула голову поближе к Никите и рукой поломала свою великолепную прическу. Никаких залысин Никита не заметил, наоборот – волосы ее были густыми и шелковистыми.
- Выдумываешь ты все, дорогая моя. Мне бы такую шевелюру, я бы счастлив был до безумия. Не возводи напраслину на себя, Олеся. Лучше возьми себя в руки, а я чем могу - помогу.
- Можно я к тебе заходить иногда буду? Нравишься ты мне как мужик. Здесь у тебя все прочно, надежно. А мой уж десять лет ремонт в квартире сделать не может. У него только работа – охота, охота – работа, а до нас и дела нет никакого.
- Я всегда рад видеть тебя в своем доме, притягиваешь ты к себе меня чем-то. Здесь ты всегда можешь скрыться от непогоды жизни и получить поддержку. В этом  можешь быть полностью уверена.
- Спасибо, Никита, пожалуй, я этим воспользуюсь. Не переживай, часто надоедать не буду, я понятливая.
- А где дочки-то твои, голубушка  моя?
- Старшая в Питере у бабушки, матери отца. Учится она там на юриста. А младшая со мной, оканчивает школу в этом году.
- Вот дела. Сколько лет в этом доме живу, а кроме мужа твоего никого из твоей семьи не знаю. Не представляю даже, как выглядят твои дети. Ненормальность  какая-то, - проворчал Никита.
- Меня ты точно мог не видеть. Я ведь с апреля месяца, как только начинает таять снег, уезжаю в деревню. Мужу так хочется. Приезжаю сюда в конце ноября, когда уже снег выпадет, и живу всего три-четыре месяца. А в деревне за огородом ухаживаю, цветы развожу, гостей, бывает, принимаю…
- В ссылку, значит, тебя  муж отсылает, от людей прячет, - возмутился Никита.
- Почему в ссылку? Просто чтобы глаза не мозолила. Не до меня ему, значит, теперь. Есть моложе и стройнее, у кого ноги от ушей растут. А у меня из того же места,   что и у всех. И размеры у меня не те, как бы ему хотелось.
- Ты что несешь, Олеся? Посмотри на себя! Тобой любоваться  можно, и все у тебя на месте и по размерам. Это я тебе как мужик говорю. Допрыгается твой муж, потеряет тебя, непременно потеряет. Голову свою даю на отсечение, что потеряет. Просто не знает, какое сокровище с ним рядом. Жалеть будет, только поздно.
- Уж не ты ли меня в жены возьмешь, Никита?
- Может, я, может, другой, но пропадать такая женщина не должна. Время покажет, кто из нас прав.
- Я же мужа своего люблю, как же это может произойти?
- Время, дорогая моя, умело может завязать  узлы человеческих отношений. Ты в этом мире не исключение, тем более с такими данными. Пройдет время, и ты на все происходящее будешь смотреть другими глазами и удивляться: разве это могло быть?
- Мне почему-то кажется, что в этой жизни я обречена на то, что имею. Иногда даже боюсь, что все это я могу потерять, и с кем тогда останусь?
- Мужа своего, может, ты и любишь, но боишься другого. Боишься остаться у разбитого корыта. Ведь у тебя в этой семье ничего своего нет. Даже денег на хлеб. Боишься, что он тебя бросит, а тебе даже укрыться от непогоды жизни негде будет. Насколько я понимаю, ты сейчас на полном иждивении у мужа находишься, и денег своих у тебя нет. Но так, уважаемая Олеся, жить нельзя. Я это понимаю, как обычное домашнее рабство, а хозяйство твое домашнее – крепостное холопство. Не обижайся на меня за эти слова, но я так думаю, - заключил Никита.
- Да не чувствую я себя в рабстве. Много книг прочитала, стихи учу, газеты просматриваю, интересуюсь всем, что вокруг происходит. Особенно люблю стихи Осадова - за живое берут.
- Не слышал я о таком. Может, что-нибудь прочитаешь?
Олеся  мило улыбнулась, слегка задумалась, а потом тихо, почти про себя начала читать стихотворение неизвестного Никите поэта. Читала она долго, но все это время Никита слушал ее внимательно и не перебивал. Читала она о каком-то лешем в лесу, про девушку, которую тот полюбил, про то, как она вернулась к нему из-за его ласки и доброты. Стихотворение Никите понравилось, и он не удержался и выложил Олесе свою тайну: он ведь тоже начал писать стихи, но скрывал это от окружающих.
- А можно их послушать, - без всякой надежды попросила она Никиту.
- Можно, конечно, - согласился Никита и достал несколько своих  стихотворений, которые ему больше всего нравились.
Читал он плохо. Ему казалось, что его стихотворения при чтении теряют смысл, который он в них вложил первоначально, и они стали грубыми, непричесанными, не трогающими душу слушателя. Хотя каждому своему творению Никита непременно придавал определенный смысл, касающийся политики, любви, женщин или природы. Те, кому все же удалось их послушать, не ругали за них Никиту, а поддерживали  его начинание и советовали опубликовать. Олеся слушала  стихи внимательно, не проронив до конца чтения ни  слова. Потом она задумалась и почти уверенно произнесла:
- Хорошие стихи, мне понравились. Если их опубликовать, Никита, то у тебя будет столько поклонниц, спрятаться будет некуда. У тебя же талант, его нельзя губить.
- Ты это серьезно?
- Вполне. Я немножко разбираюсь в стихах. В твоих - шарм, смелость, точность. В некоторых есть шершавость, но она поправима. Просто над ними надо работать. Похоже, что ты этого не делаешь. А зря.
- Все дело в том, моя хорошая, что я не поэт и не писатель. Просто иногда занять себя нечем, вот и увлекся писаниной. Не мое это дело, Олеся. Я ученый, пишу научные книги, статьи. Это мое, а стихи – обычное баловство скучающего мужика.
- Из тебя может выйти хороший поэт, Никита. Стихи твои надо обязательно опубликовать, и чем быстрее, тем лучше. А когда они выйдут, и я тебе потребуюсь. Столько молодых баб будет  вокруг тебя, глаза разбегутся. Они же, стихи я имею в виду, полны необыкновенной экспрессии, глубины. Это берет за живое. Здесь есть над чем задуматься.
- Не морочь мне голову, Олеся. Тоже мне поэта нашла. Лучше скажи, откуда у тебя синяк под левым виском? Не муж ли приложился?
- Нет, не муж. Случайно о косяк ударилась. Долго не проходит, - спокойно ответила Олеся. Никита ей не поверил. Иногда он сам слышал, как со стороны находившейся под ним комнаты  слышны были звуки, похожие на семейный скандал. Хоть это и было нечасто, но было. Олеся могла выяснять отношения только с мужем. Чем они заканчивались, предположить  было нетрудно.
- А почему кофе так плохо пьешь? Сорт не тот?   
- Да  я его не очень люблю.  Больше чай пью, он полезнее.
- А может, чего-нибудь покрепче? У меня есть… - предложил Никита.
- И покрепче можно, не откажусь, - согласилась Олеся.
Никита сходил в большую комнату, нашел там бутылку коньяка, прихватил рюмки и поставил их на кухонный стол. Вместо закуски он раскрыл коробку шоколадных конфет, оставшуюся после гостей. Первую стопку они выпили за знакомство, которое оказалось для обоих приятным, потом за благополучие каждого из них, а под конец за любовь. Что каждый  имел при этом в виду, оставалось только догадываться. Но оба уже ясно осознавали, что эта их встреча не последняя и принесла им огромное удовольствие.
Попивая коньяк, они внимательно разглядывали друг друга, не стесняясь делать комплименты, за которыми чувствовались доброта и признательность.
- А ты красивый, Никита. Бабы вокруг тебя, наверное, так и вьются. Проходу точно тебе не дают. Верно я говорю? -  уже чуть во хмелю рассуждала Олеся.
- Ошибаешься, моя дорогая. Я однолюб, по мелочам не размениваюсь. Но уж если чувствую к себе внимание, и оно обоюдно, то наверняка я здесь не промахнусь. Только таких случаев в моей жизни было мало. Я больше привык наблюдать со стороны за любовным объектом, так надежнее – по морде никто не съездит.
- Дурачок. Значит, твоя жизнь была периодом неиспользованных возможностей. Но для тебя не все еще потеряно. От тебя энергией настоящего мужика веет. И, как мне кажется, ты порядочный человек, а это в наше время большая редкость.
- Хватит меня хвалить, ты же меня совсем не знаешь, а уже судишь. Может, я вампир какой, до женской крови охочий, или еще хуже…
- Не пудри мне мозги, дорогой. Я за тобой уже несколько лет наблюдаю. Ничего подобного не замечала. Да и местные бабы про тебя молчат,  - значит,  сказать нечего. А посудачить они любят и случая не упустят.
- Я с местными бабами не общаюсь. Ты первая, с кем я беседую в этом доме и даже пью коньяк. И мне это приятно, даже очень.
- Спасибо, что меня так мило принял. Я тоже не жалею об этом вечере. Хотелось бы, чтобы он был не последним.
- Это от тебя, Олеся, зависит. Я всегда рад тебя видеть. Может, ты мне ответишь на один вопрос, который все время вертится у меня на языке.
- Спрашивай.
- Как называется твоя деревня и где находится?
- Сухоруково, а находится она в двадцати пяти километрах от города. До центральной усадьбы автобус ходит, а от нее до деревни километра три.
- А речка там есть? Я хоть и плохой, но рыбак, люблю посидеть с удочкой на зорьке, природой полюбоваться.
- Нет, речки там нет. Но есть озеро, оно в лесу находится. Правда, дороги туда практически нет, одни тропинки заросшие. Но люди туда ходят, воду берут.
- Плохо, что водоемов нет рядом, а то бы я там дом купил. Тогда бы чаще встречались, уху бы варили, грибы сушили, да мало ли чего можно в деревне делать, тем более что рядом такая красавица.
- Кстати, Никита, если тебе действительно нужен дом в деревне, то наш сосед продает. Дом приличный, но дорого просит. Цена не по меркам нашей деревни. С ним нужно торговаться. Если хочешь, то я с ним  переговорю, может, сбросит немножко.
- Поговори, может, и куплю, если недорого, - подчеркнул Никита.
- А что ты собираешься делать в этом доме? – спросила его Олеся.
- Стихи и романы писать. Сама же сказала, что во мне талант кроется. Разве можно упустить такой случай, да с такой рекомендацией. Преступно будет заживо зарыть талант в землю.
- Шутишь все, я ведь на полном серьезе тебе это сказала.
- Шучу, конечно, но писать стихи буду, что-то меня привлекает в этом процессе. Скорее всего, свобода выражения собственной мысли. Никто на тебя не давит, не советует, не контролирует, в душу не лезет.
- Пройдет время, Никита, и ты вспомнишь мои слова пророческие, если ты всерьез займешься этим  делом.
- Ладно, бог с ними, с этими стихами. Лучше скажи, чем муж твой занимается в деревне?
- Охотник он, ни одного сезона не пропускает. И сейчас он тоже на охоте, а то бы я не сидела с тобой здесь, и не пили бы мы коньяк.
- Все ясно. Рабыня временно получила волю. И когда кончится эта свобода?
- Послезавтра, к вечеру.
- Скажи, Олеся, а как к тебе относятся  твои дочки? Ты с ними дружишь?
- Мне кажется, что они отца больше любят.
- Почему?
- Он им деньги дает, а у меня их нет, - с болью произнесла Олеся.
- Как так может быть, ты же им мать…
- В наше время материнство ценности не имеет, все решают деньги. Разве я не права?   
- Да, но мать остается матерью на все времена, какими бы они не были суровыми и жестокими, - попытался возразить Никита.
- Так-то оно так, но жизненные ценности сейчас совершенно другие. За деньги родную мать продадут, да и не только ее…
- Ну, тогда тебе совсем невмоготу, наверное, в своем доме. Это ведь так ужасно.
- Не трави мне душу, сосед. Я и пришла к тебе потому, что дома мне тошно. Там я ни мать, ни жена, а домработница без содержания. И так порой себя жалко и горько.
Никита не нашелся сразу, что ответить расстроенной женщине, из глаз которой тихо лились слезы, оставляя на щеках черные дорожки размазавшейся туши. Он нашел в шкафу носовой платок, повернул лицо Олеси к себе и осторожно стал вытирать эти дорожки с ее щек. После этого она слегка успокоилась, глубоко вздохнула и, посмотрев Никите прямо в глаза, застенчиво спросила:
- Ну, такой я тебе нравлюсь, или уже передумал иметь со мной дело?
Неожиданно для себя Никита взял лицо Олеси в свои руки, притянул к себе и поцеловал в губы. Потом отпустил ее голову, отстранился, ожидая  реакции на свой поступок. Он был уверен, что Олеся возмутится, но то, что последовало за этим, его ошеломило. Олеся аккуратно вытерла рукой следы слез со своего лица и без всякого возмущения произнесла:
- Поступок настоящего мужчины. Честно говоря, я этого не ожидала. Оказывается, что  в тебе, кроме таланта, есть еще и мужество. Я обожаю таких мужчин. К тому же ты мне сделал приятное. Меня давно никто не целовал. Мне кажется, что у тебя нет недостатков, Никита, - уже спокойно произнесла Олеся.
- Ты не обиделась на меня, Олеся? Прости, все получилось случайно. Я не хотел тебя обидеть.
- Я могла бы догадаться, что все этим и кончится. Твои извинения ни к чему. Я же сказала, что мне было приятно. Ты даже не представляешь, как мне уютно в твоем доме. Я долго буду помнить об этом.   
Олеся сама притянула голову Никиты к своим губам, крепко прижалась к нему и поцеловала. Потом быстро отпрянула, словно испугавшись,  и пошла к выходу. Мужчина остановил ее и усадил на место. Потом заговорил, глядя  прямо в глаза:
- Ты в судьбу веришь, Олеся?
- Верю. Верю и в то, что для нас это была неслучайная встреча. Судьбой так предрешено. Во всяком случае у нас появилась надежда  на возможность перемен. Вот только каких? Неизвестно…
- В нашем положении могут возникнуть трудности с непредсказуемыми последствиями. И тем не менее я начинаю влюбляться в тебя, Олеся. Не знаю только приятно ли тебе это слышать?
- Не забивай себе голову пустяками, Никита. Вся наша жизнь основана на любви. Без нее даже роскошная жизнь не имеет смысла. Я уже много лет живу без любви, а для женщины это смерть. Я благодарна даже за те несколько часов, которые провела с тобой, и когда, наконец, сама почувствовала, что я женщина.
Олеся поднялась со своего места, подошла к Никите и крепко поцеловала его в губы. Никита долго не выпускал из своих объятий Олесю, пока она сама не отстранилась от  него со словами:
- Мне пора, мой дорогой. Надеюсь, что мы скоро встретимся.
Не оглядываясь, женщина прошла в коридор и тихо закрыла за собой  дверь.
После ее ухода Никита долго не мог прийти в себя. Все произошедшее представлялось ему как сон. К нему, потерявшему веру в женщин, пришло неожиданно чувство, которое перевернуло весь его внутренний мир и его личные мысли относительно слабого пола. Он хорошо представлял, что в этом, казалось бы, милом и нежном существе всегда таится обман, коварство, множество тайн, неверность. В данном случае Никита этого не заметил или не хотел замечать. Он ясно осознавал, что Олеся, вместо жертвенной любви, нежности, тепла и ласки получила равнодушие, домашний плен, потеряла уважение к себе. По его мнению, редкая женщина выдержит, когда ее не любит самый близкий человек, не ревнует, не целует, даже дома не ночует. Ей еще обиднее, когда от нее даже не скрывают, что у нее есть молодые соперницы, у которых ноги растут от ушей, и все у них по размерам.
Нежное чувство вдруг пробудилось у Никиты к Олесе, и он глубоко сожалел, что она так рано ушла от него. Обычно женщинам легко дать понять о своих желаниях, не высказывая их  вслух. С Олесей у него этого не было. Была лишь боль за незаслуженно обиженную женщину. Никита хорошо понимал, что у нее с каждым годом остается все меньше и меньше шансов на любовь, по всей вероятности, она ищет выход из своего унизительного положения. Ему было искренне жаль Олесю, но как помочь ей, он просто не знал. Встретил бы он ее  двадцать лет  назад, тогда бы ее точно никому не отдал. Но и сейчас он пытался все же задать себе  коварный вопрос: не поздновато ли ему снова играть  в любовь, когда и у него, и у нее выросли дети, но от других мужей и жен.
Но был и другой вопрос: не будет ли он потом корить себя и проклинать, что погубил свою любовь, которая так неожиданно, случайно начинает растекаться по его телу, постепенно покоряя  сердце и душу, жалеть, что совершил очередную глупость, и сам,  своими  руками  задушил  счастье. А то, что Олеся непонятным ему образом уже привязала его к себе, он осознал всем своим существом.
Несмотря на противоречивые чувства, бродившие в его голове, Никита чувствовал какой-то новый прилив энергии в своем теле, хорошо осознавал, что он кому-то еще нужен, что рядом есть женщина, которая может привнести в его жизнь тепло и ласку, а возможно, и долгожданную любовь. Надеясь на это, Никита улыбнулся про себя загадочно и с отличным настроением пошел спать, хорошо понимая: все, что начинает связывать его с этой женщиной, у него еще  впереди.       

Глава вторая.
Визит друга
После первой встречи Никита не видел Олесю дней десять. Он уже начал подумывать, что ничего между ними не было. Просто у женщины  плохое настроение, и она решила поразвлечься, а заодно и проверить, что за дурак живет над нею. Возможно, она просто раскаялась в своем поступке и повторять его больше не хочет. «Может, я  чем-нибудь все же обидел ее, и Олеся обиделась на меня, стала мудрее и благоразумнее, решила больше не совершать необдуманных поступков и не напоминать больше о себе?» - рассуждал про себя Никита. Но все его размышления рассыпались в прах, как только вспоминал он ее лицо, ее личную драму в семье, манеру себя вести, а точнее, все то, что притягивало его к ней и привязывало морским узлом. Он никак не мог поверить, что она забыла о нем, и он для нее обычная игрушка для развлечений, а знакомство с ним – одна из обыденных историй. 
Думая так, Никита глубоко ошибался. Олеся не только не забыла о нем, она искала случай и повод, чтобы навестить его снова. Сделать ей это было непросто: днем рядом  постоянно была дочь, вечером приходил муж, да и работы в самом доме всегда было невпроворот. Выделить для себя в таких условиях минуту или час, было нелегко.
Однако в один из вечеров она позвонила в его дверь, а когда Никита открыл, осторожно вошла в его дом.
- Извини, раньше прийти не могла. Возможности не было, ты же знаешь, что я не одна живу. Не хочу допускать ошибок. Да и сейчас я на пару минут: увидеть тебя, поблагодарить за все хорошее и угостить домашней кулинарией, - нежно улыбнулась Олеся.
Она прошла на кухню, поставила на стол пакет, который принесла с собой, и стала выкладывать из него какие-то баночки, кулечки и что-то, завернутое в фольгу.
- Здесь соленья с собственного огорода и запеченное мясо лося. Муж на охоте добыл. Я просто подумала, что тебе будет приятно попробовать то, что я приготовила сама. Я ведь не только хороший модельер, но и хозяйка неплохая. Попробуй, мой дорогой, это от моего любящего тебя сердца, - тихо произнесла Олеся.
- Мне как-то неловко все это принимать, я вроде в достатке живу, у меня все есть. Можешь мне поверить, - смущенно произнес Никита.
- Верю, конечно. Но это от меня, от всей души, с любовью, - упрашивала его Олеся.
- Если так, то огромное спасибо. Я непременно все это попробую и оценю с пристрастием: я ведь тоже кулинар доморощенный, без всяких там теорий и практик, - пошутил Никита.
- Я ведь к тебе всего только на минутку, обстоятельства так складываются. Но как только появится возможность, я тут же приду. Я начинаю влюбляться в тебя, Никита, а это для нас опасное чувство. Больше всего я боюсь навредить тебе. Мой муж крутой мужик, все может предпринять.
- Не пугай меня, Олеся, я тоже никогда хилым не был, умею и знаю, как за себя постоять. О себе только побеспокойся, не делай глупостей, которые могут принести тебе боль. Мне страшно за тебя, боюсь только, как бы он не сделал чего-нибудь с тобой.
- Я не глупая женщина, Никита, стараюсь ошибок не допускать. К тому же не боюсь ничего, чувствуя, что ты где-то рядом.
Олеся еще что-то хотела сказать, но в этот момент в дверь снова позвонили.
- Кого же  еще черт несет? – произнес со злостью Никита и пошел открывать, а Олесе сказал: - Не беспокойся, это кто-нибудь из моих друзей. Ты их не знаешь, и они тебя тоже. Надеюсь, что мы скоро увидимся в другой обстановке?
- Увидимся непременно, я не заставлю тебя долго ждать, - тихо произнесла Олеся, как-то неловко поцеловала Никиту в щеку и направилась к двери.
Открыв дверь, Никита увидел  своего старого приятеля Александра Григорьевича, с которым давненько не виделся. Выпустив Олесю из своей квартиры, он поздоровался с ним и пригласил в дом. Раздеваясь в прихожей, Александр Григорьевич не замедлил съязвить:
- Красивых девок принимаешь, господин ученый. Шалишь, значит, потихоньку, молодость вспоминаешь. Не поздновато ли, Никита?
- В самый раз, Александр Григорьевич. Песок из меня пока не сыплется, да и одинок я. Но то, о чем ты подумал, к утехам отношения не имеет. Это просто моя соседка, у нас с ней  хорошие дружеские отношения и ничего больше, - возразил гостю Никита.
- Ну-ну, - засомневался Александр Григорьевич, пройдя на кухню и увидев там целую гору продуктов домашнего приготовления. – Может, подскажешь, где бы мне такую соседку найти. Красивую, как твоя, необязательно, но хлебосольную желательно, а то с бюджетом у меня туговато, а тут дармовщинка да еще какая. Не  возражаешь, если пробу сниму?
- Снимай, только лучше все по тарелкам разложи, мы же культурные люди. А я пока чай приготовлю. Голодный, наверное. До пенсии-то еще далеко?
- Да поиздержался я, Никита, немножко, но до подачки дотяну как-нибудь. Не в первой, - грустно заметил Александр Григорьевич.
- Садись за стол и наваливайся на все, - приказал гостю Никита.         
Ели они Олесины кушанья с отменным аппетитом, то и дело похваливая хозяйку.
- Питание у тебя, Никита, как по спецзаказу,  все вкусно и добротно приготовлено. Мясо только жестковато, - проворчал гость.
- Потому и жестковато, что дикого зверя, а не домашнего бычка. Ешь, пока дают, Александр Григорьевич, по нашему времени  это -  деликатес. Все остальное надо только с умом приготовить. Здесь же все свое, домашнее. Но, как я полагаю, у тебя и этого нет.
- А откуда ему взяться, Никита, я же в столовой питаюсь. Ни дач, ни огородов у меня нет, да и не по силам они мне. Семь десятков ведь скоро.
- Пенсия-то у тебя какая, Григорьич?
- Курам на смех, еле свожу концы с концами. Если бы ни сын, не сидел бы я сейчас с тобой здесь, - проворчал гость.
- Зачем пожаловал-то, дела какие появились? – сменил тему разговора Никита.
- Здравствуйте, я ваша тетя, -  удивился вопросу Никиты Александр Григорьевич. – Ты же мне обещал программу по моему институту подготовить. За нею  я и приехал.
- Я уж и забыл про это. Уже больше месяца как готова, даже в типографском варианте.
Никита вышел в другую комнату, взял с полки небольшую книгу в темно-коричневом переплете, вернулся на кухню и передал ее Александру Григорьевичу. Тот взял, повертел в руках, ознакомился с оглавлением и восторженно проговорил:
- Ну ты, парень, даешь. Это же научный труд. И если в ней все, что мы обсуждали, то цены, наверное, ей нет. Сколько экземпляров-то отпечатали?
- Немного, всего пятьдесят.
- Маловато, - согласился Григорьич.
- На большее денег не хватило. Да и зачем тебе больше. Власти она не нужна, а тех, кто интересуется этой проблемой, на пальцах можно сосчитать. Ты же знаешь, какая у нас власть – действующая вне общества и лишенная всякого социального облика кучка физических лиц разнообразного происхождения, объединенная чинопроизводством и коррупцией. Такой власти наши научные разработки нанесут  только вред, они их и на дух переносить не будут. В своем кругу доводите эти идеи до ума, может быть, когда-нибудь они и потребуются. Только не сейчас, - с чувством произнес Никита.
- Да черт с ней, с этой властью. Ты лучше расскажи, откуда красавица эта в доме твоем появилась?  Баба – кровь с молоком, уж не любовница ли твоя, Никита?
- Извращенно мыслишь, уважаемый Александр Григорьевич. Нет, не любовница. Да и я на любовника не похож. Пятый десяток разменял. Слюни по каждой юбке распускать уже поздновато. А Олеся, ее так зовут, обычная крепостная баба помещика-мужа. Если тебе это что-то говорит, то лишних вопросов задавать не будешь. Просто в своем положении ищет уголок, где бы укрыться от непогоды жизни. Лично я так понимаю ее положение и поступки. Удовлетворен? - обратился с  вопросом к гостю Никита.
- Э-э, уважаемый. Я на белом свете тоже не один год живу и таких крепостных тоже немало повидал, и знаю, чем это кончается. Все, что они говорят, на быстротекущей реке написано. В их сердце обманов больше, чем звезд на небе. Наверное, и поплакалась тоже?   Так, Никита?
- Ну, было немножко. Но все по другому поводу.
- Повод здесь, мой друг, один: любая женщина для любви создана. В данный момент именно ее-то ей и не хватает. А ты мужик видный, состоятельный, холостой к тому же. Упустить такой случай обаятельной женщине – преступление. Здесь не надо плести никаких ловушек, не надо  тайных силков и сетей. Мужик сам в руки идет, его только подкормить надо.
- Ты чего, Григорьич, несешь?
- Не помню, кто сказал, но  золотые слова: опасна женщина, когда падает, а не нападает. У тебя, по-моему, тот самый случай.
- Дурак ты, Григорьич. Я не флиртую с этой женщиной, а просто люблю. Жизнь моя другой стала, интереснее, другим содержанием наполнена. Если хочешь знать, то мне с ней приятнее проводить время, чем с тобой. Не обижайся только. У нас с тобой абстрактные какие-то проблемы, толку от которых, как от козла молока. А здесь жизнь, волнение, страсть.
- Ну извини, Никита, не думал, что у тебя  так далеко зашло. Больше касаться этой темы не буду, но о моих словах все же помни.
Чтобы не разругаться, старые знакомые заварили себе кофе и, поглощая в огромном количестве пончики, купленные Никитой в магазине, на время ушли каждый в свои мысли. Допив кофе и покончив с пончиками,  Никита  неожиданно обратился к Александру Григорьевичу с вопросом:
- Скажи мне, Григорьич, ты ведь всю жизнь провел в этом городе, всю область исколесил, с местными краеведами знаком, писателями, историками, может, знаешь, где в здешних лесах находится деревня Сухоруково? Говорят, что недалеко от города, но на карте я  не нашел.
- А зачем она тебе?
- Дом хочу там купить. Места, говорят, сказочные: лесу много, грибов, ягод. Хочу в деревне поселиться, квалификацию поменять. Сам же видишь, что ученые сейчас никому не нужны, а меня на поэзию и прозу потянуло. Лучшего места, чем деревня, для этого не найти, - попытался схитрить Никита.
- Знаю  эту деревню. Она километрах в тридцати от города в северо-западном направлении. А почему в Сухоруково, Никита? В нашем краю есть места и получше, и деревни подобротнее. Могу даже подсказать, где такой дом подобрать можно по сходной цене.
- Там, говорят, озеро есть, а я рыбалкой увлекаюсь, люблю сидеть на бережку и карасиков ловить, особенно на зорьке.
- Хитришь ты, Никита. Другое тебе нужно в этой деревне. Уверен, что зазноба твоя там дом имеет. Поближе к ней примоститься хочешь. Да и с озером  ты оплошал. Нет в нем никакой рыбы. Мужики вдоль и поперек его сетями исходили, хоть бы хвост один вытащили. Но вода в этом озере особая, лечебным свойством обладает. Называется это озеро Светлым, поскольку даже на глубине дно хорошо просматривается. Сюда даже из города за  водой ездят. Годами стоит, и ничего с ней не делается. Когда проводили анализ воды, много ионов серебра в ней обнаружили, да и структура воды особая, необычная.
- Что, на самом деле лечебная?
- Охотники рассказывали, что в ней все звери и твари лечатся. Если повезет, то сказочную картину можно увидеть: рядом с берегом вместо кустов торчат из воды только оленьи головы с рогами. Зрелище  жуткое, но заснять  удалось.
- Сам, что ли, видел?
- Да нет, по рассказам. Недавно по местному телевидению рассказывали про это озеро. Если поздно спать ложишься, то мог бы и сам послушать, что говорят про него. Небылиц много ходит. Непростое это озеро, с тайнами и загадками.
- Может, поделишься тем, что знаешь, - попросил Никита.
- Место это необычное, аномальных явлений много. Его многие в нашем крае знают. Там чуть ли не каждый житель с инопланетянами контакт имел, и постоянно там что-то происходит. Люди иногда пропадают, хотя необычного в этом ничего нет. Места там болотистые, иногда непроходимые. Могли и заблудиться. Но некоторые все же возвращаются обратно, только со сдвинутыми мозгами и при полном отсутствии памяти.       
- Сочиняешь ты все, Григорьич. Не хочешь, чтоб я дом в Сухоруково покупал. Сознательно, чтобы я с Олесей не встречался, - почти с возмущением возразил гостю Никита.
- Зря мне не веришь. Съезди в эту деревню, с местными жителями пообщайся, может, мозги твои и просветлеют. Но я тебе еще больше скажу. Там почти каждая баба половой контакт с инопланетянами  имела, а одна так и вообще живет постоянно. Сама рассказывала. Это официально зафиксировано, тоже по телевизору показывали. А дети у этих баб с какими-то метками рождаются, почти все гибридные, зараженные неизвестным вирусом. У некоторых находили даже имплантаты, что-то вроде чипа. Они даже детей у беременных баб похищают.
- Ну это ты уж совсем  перегнул палку, Григорьич. Как это возможно из живота беременной женщины ребенка вытащить, чтобы та  не почувствовала? – засомневался Никита.
- Так и происходит. Ходит баба беременная на пятом-шестом месяце, на учете состоит, наблюдается постоянно, а потом ей врачи и говорят: рассосалось, голубушка, ошибочка вышла, пустая вы полностью. Был даже такой случай. Пришла одна баба к врачу с жалобой: никак не могу родить, помогите, мужа могу потерять. Осмотрел врач эту женщину и говорит: «Не рожаете потому, что матка ваша до предела изношена. Вы уж раз пятнадцать рожали. Баба в истерику – не было у меня этого, только с мужем живу, беременной не была ни разу – и в слезы. Такие вот дела, Никита.
- Врешь ты все. Быть такого не может, - возмутился Никита.
А Александр Григорьевич продолжал его доставать, доводя до белого каления.
- Вот мне чего в голову пришло, Никита. А твоя-то соседка случайно не общается с инопланетянами? Уж больно рано она в эту деревню уезжает, да и приезжает поздновато. Нормальные люди так себя не ведут. Поживут два-три месяца – и в город. А эта восемь месяцев в деревне проводит. Не кажется ли тебе это странным?
- Не  кажется. Судьба у нее такая, не привязывай ты к ней все небылицы, которые  ты только что мне поведал. Чистая эта женщина, и грязь к ней не пристанет, - твердо возразил Никита.
- Ладно, твое это дело, поступай, как знаешь. Но я об озере тебе еще не все рассказал. Будешь слушать?
- Давай, добивай до конца, - махнув рукой, согласился Никита.
- Озеро на самом деле интересное, Никита. Давно замечено, что оно постоянно меняет форму и размеры. Почему это  происходит, понять трудно. Я думаю, что под ним течет подземная река, которая и меняет его конфигурацию. Может, другие есть причины, но их пока никто не знает. Любопытно и то, что глубину этого озера никому пока измерить не удалось. Ночами оно иногда светится, и над ним замечали разноцветные шары и другие предметы необычной формы. Объяснить все эти явления  пока никто не может. Есть и другая особенность озера: земля вокруг него гуляет, идешь, как по надувному матрацу, но не проваливаешься.
- Странно все это. А почему не исследуют озеро? Это же все очень интересно!
- Кто его знает… Денег, может, не хватает, а многих просто страх одолевает. Сунешься туда, и ищи ветра в поле, немногие рисковать своей жизнью будут. Если ты такой смелый, то покупай там дом в деревне и изучай эту проблему. Будет тогда у тебя живой материал для новой книги. Читателя она точно найдет.
- Я подумаю. А что еще знаешь про это озеро? – полюбопытствовал Никита.
- Да сказки одни. Говорят, что там стоял когда-то монастырь, но потом загадочным образом исчез, как будто сквозь землю провалился. Монахи в этом монастыре больше ста лет жили; все были долгожители. Куда подевались, тоже никто не знает. До нашего времени дошли слухи, что по озеру ладья плавала, одна, без гребцов. Потом тоже куда-то исчезла, следов тоже не осталось. Вот такие дела, Никита. На твоем месте я бы там дом не покупал, как бы ты к своей Олесе ни относился. Нутром чувствую: к добру это не приведет.
- Что ты меня все пугаешь, Григорьич? Не робкого я десятка, да и не решил я пока ничего. Может, куплю там дом, может, нет – время покажет, что делать.
- Слышал еще про одно событие в этих местах, только  не знаю, когда это было. Где-то невдалеке от озера деревня была, почти на отшибе местных поселений. Люди там жили, землю обрабатывали, скот содержали. Но в одночасье они из деревни исчезли. Деревня есть, а людей нет. До сих пор понять никто не может, что в ней произошло. Но дорогу туда напрочь забыли, носа там не показывают. Такие вот  места, Никита. Что,  коленки не дрожат?
- Успокойся, не дрожат, даже, наоборот, крепнут, - успокоил гостя Никита.
- Да я так просто, к слову. Да и против твоей Олеси я совсем ничего не имею. Крутите любовь, если она у вас получится. Буду рад за вас. Особенно за тебя, Никита. Я ведь с большим уважением к тебе отношусь. Голова у тебя светлая, нужная обществу. Жаль, что ты свое дело бросаешь, в нашем крае замены тебе нет. Это я тебе от чистого сердца и с полной ответственностью заявляю. Если действительно уедешь в деревню, мне тебя не хватать будет. 
- Что ты меня провожаешь, Григорьич? Я только мыслями с тобой делюсь, а ты уже итоги подводишь. У меня и с Олесей-то нет никакой ясности, что уж говорить про деревню. Может, судьбой мне другое предписано. Жить здесь в гордом одиночестве до глубокой старости и помереть тихо и незаметно. Если хочешь знать, то я такого не хочу. Лучше уж погибнуть в этом страшном озере вместе с любимой женщиной, чем чахнуть от старости. Или я не прав?
- Дело в том, Никита, что выбирать-то нам с тобой не приходиться. За нас все давно предрешено, и выбора у нас с тобой  нет. Если уж судьба и толкает тебя на этот подвиг, то, очевидно, что все так и будет. Сделать только это все надо красиво.
- Что ты имеешь в виду? Смерть и любовь?
- Вот именно, смерть и любовь. В этом тоже есть какой-то определенный смысл, назначение, развязка, наконец. Любовь и смерть, как и вся наша жизнь, красоты требуют, дорогой мой. Но немногие на это способны.
- Ладно, хватит об этом. Лучше скажи: все, что ты наговорил тут про озеро, выдумка или реальность?
- Ты же умный человек, Никита, и великолепно знаешь, что мы не одиноки в этом мире. Столько тайн в нашей жизни, и мы о них никогда не узнаем. Нас запустили всех по одному коридору, а что за его стенами – одному богу известно. А про озеро болтают много, но сам я скептически отношусь ко всем этим слухам. Когда сам увижу, то скажу точно. Но на этом озере я не был и бывать не собираюсь. Если тебя туда тянет, то съезди сам, с людьми поговори, а потом и мне расскажешь. Буду рад послушать новые легенды и небылицы. Это все, что я могу тебе сказать.
- Будет потеплее, обязательно съезжу. Тогда и поговорим.  Чаю еще хочешь?
- Да нет, засиделись мы с тобой. Чуть даже не поругались, говорят, это к лучшему. А за книгу спасибо, долго я ее ждал. Соберу сейчас мужиков, и обсудим ее. Если появится у них интерес к этому делу, то попрошу у тебя еще несколько экземпляров. Дашь?
- Смотря сколько, на многое не рассчитывай, их и так мало.
- Мне и надо-то с десяток. Это возможно?
- Возможно, но с возвратом. Я же эту книгу для студентов готовил, а они  уже сейчас интересуются.
- Можно и с возвратом, но этот экземпляр оставлю себе. Я понял, что это мне подарок с автографом автора. Правильно, Никита?
- Правильно, есть там автограф, можешь полюбопытствовать.
- Верю, дома прочитаю. Посмотрю, как ты ко мне относишься.
- А как я к тебе должен относиться, Александр Григорьевич?  Общение с тобой доставляет мне огромное удовольствие. Советы твои всегда дельные, да и моими ты не брезгуешь. Друг другу вроде пользу приносим, в беде не бросим. Разве этого мало?
- Да я это в шутку сказал. Главное – это доверие между нами, а оно у нас есть. Так ведь, старина?
 Никита не стал ему ничего отвечать, а просто подошел к нему и обнял крепкой мужской хваткой.
- Ну и силища у тебя, Никита. С тобой на медведя можно ходить, а ты мозги свои паришь. Одно с другим не вяжется, что-то одно из них в дело не идет, пропадает даром.
- Ничего у меня не пропадает, просто ум и тело в согласии живут. Потому тебе и дельные советы даю. Чувствую, что душевно здоров.
- Да, а почему тогда с женой разбежался?
- Долгая это история, Григорьич. Не хочу ворошить проблему. Если хочешь, я тебе на эту тему стихи прочитаю, неважные, но мои.
- Читай, с удовольствием послушаю.
- Тогда слушай:
Женам всем почему-то кажется-
Любовные связи узлами завяжутся,
Муж не узнает, и бог их простит –
Такая любовь никому не вредит.

Женам скажу: с огнем не играйте,
Глаза есть у всех, вы это знайте.
Муж все заметит, и бог не простит.
Рано иль поздно интим навредит.
Никита прервал свое чтение и сказал:
- Дальше не буду, и так все ясно. Не хочу нервы свои заново копать.
- Ну тогда это на самом деле серьезно, и поступки твои обоснованны. Женщине доверять нельзя, она всегда опасна, если при этом еще  умна и хороша собой. Ее всегда можно уговорить.
Чтобы несколько успокоить разволновавшегося Никиту, Александр Григорьевич сменил тему и обратился к Никите:
- А Олеся-то твоя приятная, между прочим, баба. Когда проходила мимо меня, нежно улыбнулась и опустила глаза. Мне показалось, что она к тебе очень и очень неравнодушна. И фальши я в ней не заметил.
- Хватит меня успокаивать, Григорьич. Я хоть и виделся с ней мало, но в душу мою она запала. Разберусь я с ней. Ты вроде уходить собрался, а может, передумал?
- Нет, все. Ухожу, ухожу…
Уже на лестничной клетке он обернулся к Никите и произнес:
- Между прочим, русалки в этом озере водятся. Имей это в виду, Никита.
- Тьфу, - плюнул через себя Никита после последних слов Александра Григорьевича, а про себя подумал: «Неймется ему разбередить мою душу, так и подталкивает к пропасти, на подвиг провоцирует…
Оставшись один, он решил, что Олеся сегодня уже к нему не придет. Вспугнул ее нежданный гость. Поняв это, Никита стал думать об озере, встреча с которым теперь непременно должна  состояться.

Глава третья.
3имние вечера

После визита приятеля Олесю Никита не видел несколько дней. Встретил он ее неожиданно на улице, когда возвращался домой с работы. Сначала и не узнал. Навстречу ему шла молодая девица в легкой шубке черного цвета с капюшоном, из которого с миловидной улыбкой выглядывало лицо, показавшееся ему знакомым. Подойдя ближе, он узнал в этой женщине Олесю. Они остановились  друг против друга.
- Куда путь держим, если не секрет? - первым спросил Никита.
- В хозяйственный магазин. Стиральный порошок весь вышел, стирку не могу закончить. К завтрашнему дню на охоту мужа надо собрать. А ты с работы? Почему так рано? - в свою очередь задала вопрос Олеся.
- Тебя хочу видеть, соскучился очень.
- Сегодня не смогу, только завтра вечером.
- Хорошо, я буду ждать. Очень ждать, - подчеркнул Никита.
Они тут же разошлись и пошли каждый своим путем, хорошо осознавая, что лишние глаза и уши при их  зарождающихся отношениях могут  только навредить. И даже эта  случайная встреча уже могла быть по¬водом для ненужных и оскорбительных разговоров среди местных жителей. «Завтра, так завтра»,- подумал Никита и ускорил шаг к своему дому.
Только придя домой, Никита сообразил, почему завтра. Завтра будет пятница. Именно в этот день он частенько наблюдал, как к его дому подъезжал зеленый «уазик», в который грузились рюкзаки, кошелки с про¬дуктами и всякие необходимые на охоте вещи. Очевидно, период с пятницы на субботу был самым безопасным для Олеси временем, когда она могла чувствовать себя несколько свободной. «В прошлый раз, - вспоминал Никита, - она ведь тоже была у него в пятницу. Значит, этот день на календаре уверенно можно отметить, как день свиданий. День вообще-то не очень хороший - среди всех пятниц есть и черная. Вот чего надо поберечься». Однако черных пятниц в ближайшее время не предвиделось, и Никита успокоился, хотя хорошо осознавал, что, несмотря на глубокие и искрен¬ние чувства к Олесе, он тайком залезает в чужой огород, чтобы рвать не принадлежащие ему ягоды. Это немного смущало Никиту, но какой-то внутренний голос убеждал его в противном.
Несколько успокоившись, Никита стал готовить для себя обед.
До глубокой ночи, когда он обычно ложился спать, свободного времени было предостаточно, и он решил посвятить его стихам.
Что он мот написать при таком душевном волнении, когда из его головы не выходила Олеся, а он сам находился в тоскливом оди¬ночестве и болтался неприкаянно. Ясности у него с Оле¬сей никакой, замужняя все же женщина, и ее  к нему привя¬занность может мгновенно исчезнуть и в какой уже раз поранить его душу. Да и долго ли сможет она хранить ему верность, если  эта верность есть, конечно, при живом муже, которого, по ее словам, она все еще любит. Может, это просто легкомысленная или ветреная женщина, которая сама еще не осознает, что хочет от жизни, и лишь обычная житейская потребность в любви толкает ее на плохо обдуманные поступки. Не кроется ли в этом какая-то загадка, разгадать которую удастся с большими потерями?
Никита не зря задавал себе эти вопросы, поскольку его жизненный опыт подсказывал, что женщина - создание коварное и далеко не безопасное Она мастерски владеет искусством перевоплощения и из невинной овечки в одночасье может превратиться в зубастого волка.
Поразмыслив над этим, Никита решил не посвящать стихов Олесе, а написать о себе самом, о своих, как выразилась Олеся, неис¬пользованных возможностях. Стихотворение получилось длинным, но ему больше всего понравилось его первое четверостишие:
Жизнь я всю прожил израненный,
Ни от пуль, ни от ножей,
От любви, мне не подаренной
Той, кто лишь в мечте моей.
Является ли Олеся той женщиной, которую Никита постоянно дер¬жал в своем воображении, могло определить только время и последующие события в его жизни, которые он непременно пытался приблизить. Беспокоило и другое: не перепутал ли он в данном случае лю¬бовь с обычной человеческой страстью, которая ослепила его, и он неосознанно становится ее рабом, а любовь - это всего лишь плод его  воображения. Но если это и не любовь, а обычная человеческая страсть, то препятствовать ей так же безрассудно, как сознательно гасить желание женщины, которую пока он даже не знал. «Посмотрим, что будет завтра. Ведь и знаком-то я с Олесей всего один вечер, а уже планы какие-то строю, слюни развесил», - рассуждал про себя Никита.
Хотя он знал и другое: любовь живет без законов, ей не подв¬ластны ни меры, ни границы, она всесильна. Но есть и другие грани этого прекрасного чувства. Кроме счастья и радости в жизни, она может принести несчастье, муки, опасность, неизлечимое страдание
Размышлял об этом Никита не случайно. Ведь если следовать классику, в женщине, как в любом человеке, все должно быть прекрасно: и цвет глаз, волос, походка и другие внешние данные, чего у Олеси было в избытке. Но есть еще психологический тип женщины. К какому типу относилась Олеся, догадаться при их мимолетной встрече было делом достаточно слож¬ным, если не безнадежным. Одна его хорошая знакомая, психолог по образованию, определила порядка десяти психологических типов женщин и даже дала практический инструмент к определению этих типов, но сам Никита не совсем с этим был согласен. По его мнению, любая женщина - это гремучая смесь всех достоинств и недостатков, которые могут только быть в этом слабом, но далеко не безобидном создании. По этому поводу он написал даже однажды стихотворение, строчки из кото¬рого неожиданно всплыли у него в голове:
Должен помнить ты одно:
В душе девы каждой зло.
Как оно только проснется,
Дьявол в доме заведется.
Потому дадим совет:
Присмотрись, где в ней секрет.
Не сокрыт ли он внутри,
В душу девы загляни...

Все эти типы сидели у Никиты в голове. Существовали женщины, не требующие к себе особого отношения, много работающие, считающие супружескую жизнь как исключительно выполнение своего долга до полного самоотречения; женщины, умеющие делать дела, всегда прив-лекательные для мужчин, главное достоинство которых -  их дело¬вые связи, которые при необходимости могут быть половыми; женщины-методисты, которые всегда знают, как надо сделать, сказать, посту¬пить и щедро делятся своими знаниями, с окружающими, в основном без их просьбы. Их основной девиз - учить всех и по любому поводу. Есть тип женщин очень красивых, стройных, привлекающих всеобщее внимание. Но такие женщины больше поглощены собой, могут говорить только о себе. Они, как правило, эмоционально холодны и считают, что созданы для всеобщего восхищения и поклонения. В большинстве слу¬чаев эти женщины стареют в гордом одиночестве, никого не согрев, оставаясь до поры до времени объектом развлечений. В этой типо¬логии есть и женщины-маяки, которые хотя внешне и неприглядны, но к ним тянутся люди, обычно побитые житейскими невзгодами. Эти женщины щедро отдают свет и тепло, ничего не требуя взамен. С ними можно пускаться в самое опасное плавание, они никогда не подведут
Попадается в нашей жизни и довольно оригинальный тип женщин. В простонародье их называют  «кошка, гуляющая сама по себе». Эти женщины умны, с чувством юмора, мягкие в общении, но до предела независимы. Их можно любить или ненавидеть, но безразлично к ним относиться нельзя. Если не посягать на ее независимость, то вза¬мен можешь получить нежную привязанность, мягкость и теплоту, при условии, что примиришься с ее повадками кошачьего порядка.
Больше всего Никиту не устраивал тип женщины советской формации. Внешне они привлекательны, могут быть даже красивыми, подтя¬нутыми, строгими в выборе туалета, сдержанными в жестах и мимике. Но это - администратор,    на работе и дома у нее одно желание - доминировать везде и во всем. Она готова подмять и подчинить себе всех, кто покушается на ее авторитет. Они практически все без чувства юмора и ехидны до чрезвычайности. Приемы для достижения успеха здесь могут быть весьма сомнительного свойства.
Но есть женщины и другого качества. Иногда их называют  "не от мира сего". Как правило, это бледные, вялые создания, которые вечно лечатся от всех мыслимых болезней и советуют делать то же всем окружающим. Невыносимые зануды, подчиняющие свои действия  маг¬нитным бурям. В их слабых головках замешаны обрывки всех извест¬ных религий, и мало кто разберется, обряды какой религии они ис¬полняют в данный момент. Бояться их, однако, не стоит, они безвред¬ны и не обидчивы, и жить с ними можно.
Хуже иметь дело с психопатками: и, не дай бог, активными. Это наказание для всех, не только для мужа. Все они считают себя умны¬ми и неотразимыми в своей женской привлекательности. Если полю¬бит, то залюбит до смерти, если ненавидит, то наведет порчу. В боль¬шинстве своем они агрессивны, злопамятны и подозрительны. Эти женщины, как вампиры, выкачивают энергию из окружающих, стара¬ясь влезть в душу, чтобы потом там же и потоптаться. Себя всегда считают жертвой обстоятельств, мужа, детей. В основе их характера лежит чудовищный эгоцентризм. Фанатично такие женщины поклоняются своему кумиру, ищут пути установления с ним физического контакта. Важно знать, что активная психопатка не пропадет и без нас. Они охотно сбиваются в стаи феминисток, и в таком качестве становятся для мужчин безвредными.
Психопатки пассивные проще. В них, правда, больше методического занудства и склонности к истерикам с обвинением всех окружа¬ющих в своих мнимых бедах и несчастьях. Но истерики такой хвата¬ет не надолго. На ответные действия они, как правило, не способны.
Никита тщетно пытался определить психологический тип Олеси, но ее образ в эти схемы никак не вписывался, настолько в ней все было противоречиво. Что-то в ней было от женщины-работницы: доволь-ствоваться самым малым, чувство долга перед семьей, забота о судьбе собственного супруга, ангельский характер, все заботы берет на себя. Смущало только одно: не изменит. Но что же тогда у нее за отношения с ним, не подрывается ли здесь незыблемое чувство долга и верно¬сть своему мужу, о которой она постоянно напоминала Никите?
К деловым женщинам она тоже не подходила: домашняя хозяйка, не глупа, внешний вид не бросается в глаза, не властолюбива, больше по-корна, не обладательница полного комплекта атрибутов обеспеченной жизни. Да и в методистки она не годится - умной и красивой себя не считает, в общении мягка, не колюча, больше находится под покровите-льством мужа и не пытается поставить его под контроль.
Можно было бы ее отнести к женщинам - горным вершинам. Она красива, стройна, привлекает всеобщее внимание. Но в противовес этому типу женщин не поглощена собой, говорит больше о других, чем о себе.
А вот от женщины-маяка в ней что-то есть. К ней тянутся соседи, особенно обиженные судьбой, она не пытается перевоспитывать других, мягка в общении и не переносит конфликтов, деликатна в общении. Никита даже заметил, что она никогда не задавала ему вопросов, на которые ему не хотелось бы отвечать, и очень осторожна в оценках собы¬тий, о которых она знает. Ее меньше всего интересуют атрибуты обеспе¬ченной жизни, а больше всего ценит ум и уют, который умеет создавать вокруг себя. В ней что-то есть и от женщины-кошки, гуляющей сама по себе: грация, мягкость жестов, она умеет заставить себя полюбить, но не потерпит  оценки своих поступков. Она мудра в отношениях с людьми, ее трудно обидеть, но уж если обидишь, то считай, что ты потерял ее навсегда.
И уж совсем никакого отношения Олеся не имела к женщинам советской формации. Она хоть и была привлекательной и, несомненно, красивой, но доминировать среди окружающих и в собственной семье она не стремилась, тем более не стремилась  кого-то подмять под себя, подчинить, хранить свой авторитет. Она не разделяла людей на нужных и ненужных, карьера ее вообще не интересовала,  за живое задевали чужие беды и неприятности, она всегда готова была выразить сочувствие, к тому же была материально зависима.
Не была она и женщиной не от мира сего. Розовощекая, энергичная, она вызывала к себе доверие, привлекала своим добрым отношением к людям. И матерью она была неплохой, и женой необременительной. И это тоже привлекало Никиту.
К психопаткам она совсем не относилась. Никита даже и не пытался ставить Олесю в один ряд с женщинами, где все через край, которые живут  интригами, во лжи, мнительны и подозрительны. В ней не было само-любия, амбициозности, злословия, да и кумирам она не поклонялась. Во всех своих бедах и несчастьях винила только себя.
Оценивая все типы женщин с психологических позиций, Никита все же приходил к выводу, что Олеся принадлежит к чрезвычайно редким  женщинам, которые, как маяки, способны светиться в ночи, а в бурю указывать путь в тихую гавань. Она светится внутренним светом, и оценки окружающих для нее малозначимы и не влияют на ее поведение  Если в ней даже и есть что-то кошачье, то это больше от неустроенности ее жизни, множества незаслуженно нанесенных  обид от близких  людей, от откровенного предательства близкого человека.
«С этим надо считаться», - подумал про себя Никита, и на душе у него потеплело. Теперь он уже почти точно представлял, что  имеет дело с женщиной особого склада,  в характере которой под влиянием условий жизни и частично  наследственности, есть черты рабской зависимости от любимого человека;  если не попираются ее достоинства, она любит детей и работу, обладает покладистым характером, надежна, не¬зависима в суждениях, при необходимости иронична, верна в дружбе. Если она и совершает иногда поступки, которые могут вызвать недо¬умение, то за ними может стоять лишь ее особое восприятие ситуации Ее можно и нужно любить, но обижать нельзя. Она этого не заслуживает.  Такую женщину трудно заставить жить с человеком, к которому она потеряла интерес. Она уйдет, не устраивая сцен. ЕСЛИ ее глубоко обидят, то она может и изменить, но только с человеком, который ей ин¬тересен.
Никита всем своим существом чувствовал, что она ему нужна, ему постоянно не хватает общения с этой женщиной, и встреча с ней ему необходима, как воздух.
В пятницу Никита пришел с работы рано. Ему скорее хотелось прийти в свой дом и навести там хотя бы элементарный порядок. В последнее время он мало занимался своим бытом, поскольку больше уделял внимания написанию стихов, которые у него под влиянием чувств особенно удавались. На этот раз фронт работ был несколько иным. Ему предстояло привести в порядок ванную, которую он несколько за¬пустил, пропылесосить ковры и обязательно поменять белье на постели. Обычно он это делал в выходные дни, но на этот раз был весомый случай, и он не хотел выглядеть перед Олесей в неприглядном виде. А то, что вечером  дело дойдет до постели, Никита не сомневался. Своим внутренним чутьем, подкрепленным многолетним опытом, он безошибочно понимал, что их интимная близость могла случиться уже в первый вечер их знакомства, когда сама Олеся неуловимыми жестами и своим раскованным состоянием души давала понять Никите, что она не зря пришла к нему в этот вечер и готова на край¬ний поступок с ним, если он только этого захочет. Никита это хорошо понимал, но от подобного поступка воздерживался, поскольку видел в Олесе не объект сексуальных наслаждений, а что-то большее, связанное с его давней мечтой о женщине, которой он мог бы посвятить всю свою жизнь. В тот момент она была эталоном его мечты, а близкая связь могла все это разрушить и нанести ему еще одну неизлечимую рану.
Около восьми часов вечера в его дверь позвонили «Это Олеся», - подумал  Никита и пошел открывать дверь.
Войдя в прихожую, Олеся, не раздеваясь, повисла на шее Никиты.
 - А вот и я. Соскучился, наверное? - пролепетала она и, выпустив хозяина дома из своих объятий, стала снимать с себя знакомую уже ему куртку.  - Последнее время, Никита, я постоянно думала о наших с тобой отношениях, сроку-то которым всего ничего. Все это время задавала себе вопросы: почему так быстро я привязалась к тебе? Чем ты притягиваешь к себе? И, знаешь, я нашла ответы: Ты, Никита,  настоящий мужик, личность, ты честен по отношению к женщине. И знаешь, почему я это поняла?
- Нет, не знаю, - слукавил Никита.
- Ведь в тот первый вечер ты без особых проблем мог уложить меня в постель, и я была бы не против. Но ты не сделал этого, не воспользовался слу¬чаем, хотя мне очень хотелось этого. Ты не упал передо мной на колени и не просил меня ни о чем. А ведь редкий мужик  устоит перед соблазном, который практически у него в руках. Это поступок настоящего мужчины, Никита.
- Я не считаю себя подлецом, Олеся. К тому же я с уважением отношусь к тебе и не могу позволить унизить женщину,  к которой неравнодушен.
- Я думаю иначе, Никита. В тебе много ума и собственного достоинства. Именно это выделяет тебя из обычной посредственности. С тобой не только легко, но и надежно. Ты не замечаешь слабости в женщине, считаешь ее равной себе. Такие мужики редкость в наше время.
- Ладно, хватит об этом. Проходи лучше к столу, он накрыт на двоих, - с легкой усмешкой сказал Никита, взял Олесю под локоть и повел в кухню.
- Надо же, да ты и хозяин отменный, - удивилась Олеся красиво накрытому столу, где кроме недопитой ими бутылки коньяка при первой встрече, было много всего вкусненького.
- Нравится? - тихо спросил Олесю Никита.
- Меня так никто еще в гостях не принимал, - произнесла Олеся и прижалась  к Никите всем телом, поцеловав его в щеку.
- Ну, если все здесь в порядке, тогда прошу, моя дорогая, присаживайся к столу.
Пили они маленькими стопочками. Сначала - за обстоятельства, которые  свели их вместе, за их привязанность друг к другу, а также за то, чтобы случай судьбы не вмешался в их отношения и не нанес им зла Они оба уже точно осознавали, что разлучаться им нельзя, если только не надолго, и то в силу обстоятельств, противостоять которым они не в силах. Именно за этим столом, за разговорами в них укреплялась вера в пламенное и ласковое влечение друг к другу, зарождалась надежда  на истинную любовь, но уже не как мечту, а непоколебимую уверенность. Они почему-то чувствовали, что оставшийся земной путь рано или поздно им предстоит пройти вместе.
- Внутри все горит, а тепла твоего, 0леся, я не чувствую. Иди ко мне, пожалуйста, - нежно попросил Олесю Никита.
Олеся села Никите на колени, обняла его, и их губы слились в бесконечном поцелуе. Никита осторожно раздвинул полы ее махрового халата, в котором он видел ее в первый раз, и легко проник под него. Лифчика на Олесе не было, и рука Никиты неожиданно оказалась на крупной и крепкой ее груди, которая от его прикосновения налилась и стала твердой. Олеся же не отрывала своих губ от Никиты и не обращала внимания на то, что уже обе груди были в его руках. Он ласкал их, прикасался к ее обнаженному телу и чувствовал, что это доставляет ей огромное удовольствие, и ей очень хочется продолжения  игры.
Никита легким движением развязал поясок на ее халате и практи¬чески обнажил все ее тело. Кроме легких, белоснежных трусиков на Олесе не было ничего. Никита взял лицо Олеси в свои руки, поцеловал  и прикоснулся своими губами к  соску груди. Чувствовалось, что Олесе доставляет это огромное удовольствие, и она сама, как могла, помогала Никите знакомиться со своим телом. Она водила его руку по тем местам, где ей было особенно приятно. Никита беспрекословно выполнял все ее желания. Потом он снял ее со своих колен, поставил перед собой и стал любоваться ее нагим телом. Глаза его горели от восторга, от красоты ее тела, гладкого, слегка загорелого,  цвета ее кожи, от великолепия форм, которыми ее одарила  природа. И даже в свои сорок с  небольшим лет она была неуязвима во всех отношениях. Природа как бы сделала из Олеси вершину своего творения, не намекая на ее возраст. Годы  явно не коснулись ее красоты. Олеся  стояла перед ним полуобнаженная и улыбалась. Никита  чувствовал, что перед ним стоит влюбленная женщина, готовая на любой ради него, Никиты, поступок.
Никита притянул Олесю к себе и попытался снять с нее последнее, что мешало ему увидеть ее во всем ее великолепии. Однако Олеся остановила его:
-Не надо, Никита. Я сама. Лучше погаси свет, и пойдем в комнату. Пусть все думают, что дома тебя нет. Так безопаснее для нас обоих.
Никита выполнил просьбу Олеси и провел ее в комнату, где давно их ждала широкая и просторная постель.
Олеся в темноте разделась до конца и тут же нырнула под одеяло. Ей самой уже не терпелось отдаться Никите, но все же какие-то внутренние чувства сдерживали ее естественное стремление к нему. Очевидно, в этот момент она хорошо понимала, что совершает поступок, последствия которого могут повлиять на ее дальнейшую судьбу. Ведь она остро чувствовала различия в формах привязанности к мужу и Никите, но какие-то неуловимые изменения в ее сердце и душе осознанно подталкивали ее к тем страданиям, которые, возможно, возникнут в результате их тайных встреч с Никитой. Но' удержать ее это уже не могло.
Никита лег рядом о Олесей и тут же почувствовал тепло ее тела.  Она обняла его, взлохматила волосы, положив его голову на свою  грудь, нежно поглаживая его волосы, и произнесла:
- Я ведь впервые изменяю своему мужу, Никита. И, как ни странно, мне этого очень хочется. Сейчас я уже ничего не боюсь. Женщина ведь действительно создана для любви, но не пошлой, а жертвенной. Когда я смотрю на тебя, то чувствую истинную любовь к тебе, начинаю понимать, что между нами уже есть что-то общее, разорвать которое уже невозможно.
-У меня такое же чувство к тебе. Это я понял в тот момент, когда, видя перед собой красивую женщину, у меня не было желания обладать тобой, властвовать над тобой, воспользоваться твоей слабостью. У меня просто стало другим состояние моей души, и, как мне показалось,   мы  давно уже вместе. Пусть не телесно, но духовно. Мне тебя  всегда не хватало, Олеся.
Никита не стал больше философствовать на эту тему, а стал ласкать ее тело, не оставляя без внимания ни одного его кусочка. Олеся легко  поддавалась ему, помогала, как могла, и только ее вздохи и нежные стоны говорили о том, что она испытывает истинное блажен¬ство. В этот вечер,  ненасытные в любви, они никак не могли оторваться друг от друга.
Олеся неожиданно отстранилась от Никиты, приподнялась на локте  и, глядя ему прямо в глаза, спросила:
- Как женщина, я тебе нравлюсь, Никита? Может, увлеклась, в чем-то переборщила. Не кажусь ли я тебе пошлой, безнравственной шлюхой? Мне почему-то кажется, что я вышла из берегов, страсть захлестнула меня с головой, и я потеряла всякий стыд. Сегодняшний наш вечер с тобой - это первый за последние  несколько лет. Столько времени я не была с мужчиной при живом муже.
- Успокойся, моя дорогая. Ты была просто прекрасна. А что касается эмоций в интимном деле, то уверяю тебя, мне нравится твоя раскованность и несдержанность. Мне было очень хорошо с тобой.
 - Шутишь ты,  мне что-то не очень верится в это. Но я  почувствовала, что я женщина, что я еще кому-то нужна и даже готова на самопожертвование ради дорогого мне человека, каким стал  ты для меня, Никита. Я счастлива, что тебя встретила, а ты меня не оттолкнул, приласкал, посеял надежду на жизнь, которая во мне стала постепенно затухать.
- Знаешь что, хорошая моя, давай пока не будем размышлять на эту тему, а завершим наше чудное свидание  рюмочкой коньячка с шоко-ладной конфетой. Силы немножко поднаберем, а  потом начнем все сначала. Не хочется мне тебя отпускать так рано домой, да и ска¬зать нам есть  что друг другу.
- Не возражаю, только свет не зажигай. Нас с тобой здесь нет.
 - Хорошо, я так и сделаю, - согласился с ней Никита и пошел на кухню за коньяком.
Они снова выпили, уселись на постель и, нежно лаская друг дру¬га, молча смотрели на  счастливые лица и улыбались.  Никита не выдержал испытания, взял Олесину  грудь, которая мгновенно напряглась и, неистово целуя ее в лицо, вновь прижал  к постели. Ничего подобного Никита не испытывал ни с одной женщиной, с которыми прежде сталкивала его  жизнь. Олеся была на такой высоте, что не каждой  удастся ее достигнуть. Никита испытывал такое блаженство, какое можно испытывать только по божьей воле.
- Я отдала тебе все, что могла, на большее у меня нет ни сил, ни фантазии, не обижайся на меня.
-Именно сейчас, Олеся, я вдруг почувствовал, что мы едины с тобой духом и телом. Это была какая-то божья благодать, словами которую не передашь. В глубочайшей тиши¬не и безмолвии души я вдруг почувствовал, что ты единственная на свете, которая мне нужна.
- Это страшно, Никита. Я же замужняя женщина, а что будет со мной? Не получится ли так, что ты поиграешь со мной и бросишь?
 - Тебе бояться нечего. Я хоть сейчас могу забрать тебя к себе. Но такие дела так не решаются. Я все обдумаю, а потом скажу, что тебе и мне делать. Запомни одно: тебя я никому не отдам.
- Все равно мне страшно. Господь бог накажет нас за грехи, особенно меня, беспутную, - чуть не со слезами выдавила из себя Олеся.
- Бог не только карает, моя дорогая, но и грехи отпускает, если они людям зла не несут. У нас с тобой не только чувства  и мысли, но и тела наши единство душ чувствуют. За это не наказывают.
- Тебе не кажется, Никита, что мы с тобой слишком увлеклись и забыли про время. Который сейчас час?
 Никита сходил в кухню, где висели часы, вернулся к Олесе и виновато произнес:
- Третий час, моя хорошая. Тебе, наверное, пора уходить. Дочь-то твоя дома? Может, не спит, тебя ждет?
- Все может быть, но думаю, что спит. Она на дискотеке сегодня была. Ключи у нее свои есть. Часов в двенадцать она обычно уже дома.
Олеся встала с постели, нашла свои трусики на ковре, надела халат и пошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Надев свою куртку, она повернулась к Никите, обняла его за шею и почти сквозь слезы, глядя ему в глаза, тихо произнесла:
- Извини, мой дорогой, но я, наверное, больше к тебе не приду. Я очень боюсь последствий наших с тобой свиданий. Я чувствую, что привязываюсь к тебе. У меня все валится из рук, как только начинаю думать о тебе. Ты начинаешь завоевывать мое сердце, вытесняя мужа. А я ведь его любила все эти годы. Сейчас я просто не готова ни к каким решительным действиям.
 Никита смотрел на Олесю, которая, пытаясь вытереть слезы с глаз, размазывала по своему лицу тушь и губную помаду,    и не знал, что ей сказать. Вместо этого он обнял ее, поцеловал испачканное косметикой  лицо и тихо произнес:
- Время лечит, Олеся. Посмотрим, что будет дальше. Нельзя только забывать о том, что вместе с ним уходят и наши годы. Не потерять бы нам их вместе со своим счастьем. Для нас с тобой сейчас самая большая потеря – это потеря времени. Помни об этом.
Никита взял платок, сходил в ванную, чтобы намочить его, потом вернулся к Олесе и аккуратно, с большой нежностью вытер следы туши и помады с ее лица.
- Так будет лучше, любимая моя.
Потом обнял ее и поцеловал с такой нежностью, какую может дарить только любящий человек.
Олеся несколько пришла в себя, еще раз взглянула в зеркало, чмокнула Никиту в щеку и тут же скрылась за дверью.
Никита долго прислушивался ко всякому шуму, который мог исходить из квартиры Олеси, но там все было тихо и спокойно. «Значит, все хорошо», - подумал он и отправился спать  с мыслью о новой встрече со своей любимой
В следующую пятницу Олеся действительно не пришла к Никите, а появилась у него только через две недели, когда он уже всерьез стал думать, что Олеся изменила свое к нему отношение и решила не продолжать их отношения. К счастью, сама Олеся думала иначе. Просто ее семейные обстоятельства сложились так, что  ни о каком визите к Никите и речи быть не могло. В прошлую пятницу муж на охоту не поехал, а к ним в гости пожаловала ее сестра со всем своим семейством. Предупредить об этом Никиту она не смогла.
Позвонив в его дверь и войдя в квартиру, она посмотрела в глаза Никиты и, как бы извинясь, тихо произнесла:
- Не могла я прийти, гостей принимала. Извини, не по моей воле так получилось.
В этот вечер они пили чай с пончиками и опять вели разговоры о своей привязанности друг к другу, и строили планы на будущее. Говорили о деревне, в которой жила Олеся, о доме, который, возможно, купит Никита, но ни одного слова он не произнес про озеро, которое все же не выходило у него из головы.
- Как дочь-то тебя встретила прошлый раз? Не ругались?
- Нет, не ругались. Просто сказала она всего несколько слов: «Ну ты, мать, даешь…»
- А отцу она ничего не скажет о твоих ночных хождениях?
- Думаю, что нет. Зачем ей мать подводить, да и скандал ей не нужен. Все должно обойтись. В противном случае разговор этот мог бы уже состояться.
За окном было уже совсем темно, и Никита предложил:
- Может, потушим свет? Я долго тебя ждал, хочу снова попасть в твои объятия, если ты, конечно, не возражаешь?
- Гаси, так будет спокойнее, - сказала Олеся и сама направилась в комнату, которая стала для них любовным убежищем. Часа через два Никита услышал, как к дому подъехала машина. По шуму двигателя ему показалось, что это машина мужа Олеси:
- Похоже, что это машина твоего мужа. Дай бог, если ошибаюсь.
- Быть не может, он уехал в деревню с молодыми бабами развлекаться. Да и не один  уехал, а с приятелями.
- Может, забыл что?
- Нет, такого быть не может. Я сама собрала ему все, что он просил, - забеспокоилась Олеся.
- Тогда лежим тихо и только слушаем, что происходит вокруг.
И оба они замерли, прислушиваясь.   
Минут через пять  в дверь позвонили. Через минуту позвонили второй раз.
- Кто бы это мог быть, - встревожился Никита, но дверь открывать не стал. Не стал он смотреть и в глазок, боясь выдать себя своими шагами.
Олеся прижалась к нему всем телом и дрожала от страха.
- Да ты не переживай, сюда никто не войдет. Может, кому-то спички потребовались, или пришли денег занять. День-то ведь сегодня особенный – хмельной.
Но Олесю успокоить это никак не могло. Она стала поспешно одеваться и собралась было уходить.
- Раньше, чем через час, тебе отсюда уходить не стоит. Это просто неразумно. Надо выдержать время, чтобы все успокоилось. Потом я тебя провожу.
Олеся вроде согласилась с ним, положила голову ему на плечо и тихо заплакала. Никита хорошо понимал чувства Олеси и, прижимая к себе, искал выход из пикантной ситуации. Самому попадать в такие обстоятельства ему еще не приходилось. Минут через сорок он осторожно подошел  к двери и, заглянув в дверной глазок, убедился, что на лестничной клетке никого нет. Чтобы окончательно в этом убедиться, взял мусорное ведро, чтобы выбросить мусор в мусоропровод. В подъезде и на лестничной клетке никого не было. Он вернулся в квартиру, успокоил Олесю и проводил ее до двери.
- Сейчас я открою дверь и сделаю вид, что убираю лестницу, и если никого там не будет, ты выйдешь из прихожей и быстро пройдешь к себе домой. Если там все в порядке, то включи, пожалуйста, музыку, чтоб я тоже мог узнать, что у тебя все в порядке.
Никита вышел на лестницу с метелкой, а Олеся быстро прошла в свою квартиру и заперла дверь. Через некоторое время на кухне в квартире Олеси зазвучала музыка.
«Значит, все обошлось благополучно», - успокоился Никита и пошел на кухню перекусить, не зажигая в квартире свет. Надо дать  понять всем любопытным, что его в этот вечер дома не было.
Все следующие встречи Никиты и Олеси проходили без чрезвычайных ситуаций. Чувства их разгорались ярче по мере узнавания друг друга, их как будто притягивала все крепче и крепче какая-то божественная сила, которая как бы подсказывала им, что они должны сохранить свою любовь  и довести ее до совершенства.
Где-то в конце марта Олеся пришла к Никите и сообщила, что завтра муж вывозит ее в деревню, и она прощается с ним до осени.
- Про дом не забудь, я, возможно, его куплю. Как я хотел бы постоянно быть поближе к тебе, - с  волнением в сердце произнес Никита, целуя женщину на прощание.

Глава четвертая.
Озеро

Утром, посмотрев в окно, Никита действительно увидел возле подъезда машину мужа Олеси, в которую уже грузили всякую домашнюю утварь в виде тюков и доверху наполненных чем-то корзин. Около машины суети-лись в основном двое: муж Олеси и ее дочь. Самой же ее рядом не было. Появилась она несколько позже, неся в какой-то таре всевозможную рассаду. Усаживаясь на заднее сиденье машины, она как бы случайно подняла голову вверх, увидела в окне озабоченное лицо Никиты, улыбнулась и, низко опустив голову, исчезла в машине. Муж закрыл за ней дверцу, сел за руль, и машина медленно тронулась со двора. Через минуту ее не стало, а на душе Никиты остались лишь тоска и тревога за любимую женщину
Смущало Никиту в данном случае только одно: как можно увозить одинокую женщину в деревню в такое время года, когда даже в городе снегу целые сугробы, дороги еще плохо проходимы, да и дом в деревне наверняка промерз до последней дощечки, оживить который - дело довольно хлопотное.
«Что-то здесь не так, - размышлял про себя он, искренне беспокоясь за судьбу своей женщины. - Летом, возможно, в этом разберусь», - успокаивал себя Никита и стал продумывать план своей поездки в деревню, где жила Олеся, и на озеро, которое не выходило у него из головы.
С момента отъезда Олеси в деревню прошло уже больше двух меся¬цев,  когда Никита приступил к выполнению своего плана.
Время  было летнее, и на рынке появились грибы, в простонародье которые называли «колосовиками». В этот период в лесу можно было ожидать появления белых грибов, серых, боровиков и даже лисичек. Опус-кать момент появления этого особого гриба делом было распоследним. Прозевавшим этот момент приходилось ждать поздней осени, когда пойдет основной гриб. Собирать же колосовики было делом увлекательным и при¬ятным, особенно если перед этим прошел дождь, а потом наступала ясная погода
Выполняя свой замысел, Никита решил пригласить на грибную вылазку свою старую знакомую Полину, с которой у него давно сложились дру-жеские и даже близкие отношения. Полина была влюблена в него и изред-ка навещала, если ее прижимали какие-то сложные обстоятельства. По своему характеру она относилась к типу женщин, определяемых как «кошка, гуляющая сама по себе». 0на была молода, красива и знала себе цену. Никита был старше ее, но она уважала его и очень ценила.
Полина нравилась Никите. По складу характера это была незаурядная женщина. Главным ее достоинством он считал открытость и честность. Она никогда не скрывала своих любовных увлечений, куда бы они ни заходили. Она любила свободу, независимость, но тер¬петь не могла рабской привязанности ни к себе, ни к своему избраннику. Никита ценил в ней эти качества, ибо хорошо понимал, что даже горькая правда переносится намного легче, чем искусная ложь, которая все равно когда-нибудь всплывет на поверхность. Именно по этой причине Никита и не пытался даже ревновать Полину ни к кому,  если она  говорила о ком-то даже взахлеб. «Пусть бесится, пока молодая», - думал о Полине Никита с каким-то особо  нежным чувством.
Но знал он о Полине и другое: если она уж и выйдет замуж за любимого ею человека, то надежнее семьи не создать. Тем не менее Никита не стремился создавать с ней семью, поскольку ясно понимал,  что его возраст со временем может стать основным препятствием их семейному счастью и  поводом к возможным разладам. А поскольку он любил ее, то он ей этого не желал. Хотя сама Полина думала об этом иначе.
Никита позвонил Полине и попросил ее зайти к нему вечером. Полина не спрашивала зачем, поскольку хорошо знала характер Никиты: просто так он ее не пригласит. Значит, есть дело,  которое для него очень важно.
Появившись вечером в его доме, она не замедлила  съязвить:
- Выходит, Никита, лучше меня ты так никого и не нашел, если я тебе как баба потребовалась?
- Причем тут баба. Предложение у меня к тебе есть. Заманчивое,  между прочим, - подчеркнул Никита.
- Уж не жениться ли ты на мне хочешь, радость моя? - расцветая в улыбке, поинтересовалась Полина.
- Да нет, об этом я пока не думаю. Песок из меня еще не сыплется.  Вольным ветром подышать мне еще хочется. Да и ты, по-моему, встре¬тила человека, который пробудил в тебе интерес.
 - Заметил, что ли? - не смущаясь, спросила Полина.
- Конечно, заметил. Ты перестала хранить мне верность, звонить реже стала. Значит, на горизонте есть человек, который тебе интересен. Может, я не прав?
- Прав, Никита, прав. Действительно есть один мужчина, который мне сим¬патичен. Мы с ним зимой в морозы в Переславль ездили. Специально, чтобы окреститься.  Я из этой освященной воды как ошпаренная выскочила. Холодная, до ужаса. Но чув¬ствовала себя после этого изумительно: здоровее, как заново рожден¬ной.
- А зачем так далеко было ездить. Крещение и у нас проводили, даже по телевизору показывали?
- Места там святые, Никита, - Серафима Саровского. Туда многие из наших мест ездили. Всем понравилось.
- Ну и что ты получила от этого крещения? Новую любовь?
 - Вот с любовью-то пока у меня туговато. Обидела я его нечаянно, и он перестал мне звонить, а сама я этого делать не буду. Если любит, то позвонит, если нет, то пусть катится на все четыре стороны. Назло ему я с его другом, точнее, нашим общим другом закрутила. Понарошку, конечно. Он ведь женат, а с его женой я в хороших отношениях.
- Отчаянная ты, Полина. Голову всем закрутишь, а потом  сознательно отношения портишь.
- Можно подумать, что ты не знаешь, от чего. Все еще надежду питаю на твою сознательность. Может, когда-нибудь проснешься от спячки и уви¬дишь, что лучше меня никого около тебя нет. Не проспи свое счастье, Никита.
- Все я знаю и понимаю, моя дорогая. Пройдет ведь совсем немного вре¬мени, и ты увидишь меня совсем  другим. Стесняться меня будешь. Этого я боюсь.
- Ну и дурак! Я вот смотрю на тебя и давно замечаю, что ты не только не стареешь, а моложе становишься. Похоже, что я быстрей в старуху превращусь, чем из тебя песок посыплется. Может, секрет какой имеешь?
- Имею. Протиеву воду пью, она омолаживает весь организм, лечит многие болезни.
- Что это за вода, Никита?
- Это талая вода, Полина, получить которую очень непросто. Ставишь кас¬трюлю с водой в морозильник часа на четыре. Часть воды в кастрюле замерзает. Это тяжелая вода, она не пригодна для питья, и от нее избавляются. Оставшуюся воду снова ставят в холодильник, пока не за-мерзнет  2/3 количества. Не замерзшую воду сливают - это легкая вода, содержащая самые пакостные примеси. Оставшийся в кастрюле лед топят и пьют. Это вот и есть протиева вода. Пью я ее уже около года, а надо не менее трех лет, чтобы иметь желанный результат. Так-то вот, моя дорогая.
- Пей, Никитушка, пей, а я тебя подожду,  пока тебе тридцати лет не будет. Может, тогда и на меня обратишь внимание. Все же  как-никак, а шанс для меня. А то я уж  совсем нос повесила.
 -Не юродствуй, Полина, нам и так с тобой хорошо. Разве не так?
- Ладно, слюни распускать не будем. Зачем позвал-то? Проблемы какие
появились?
- Проблем особых нет. Просто хочу вывезти тебя в лес грибов насобирать. На рынке их много появилось.  Может, съездим?
- За грибами поехать, конечно, можно. Но не в грибах здесь, наверное, дело, Никита. Да и за грибами ты меня никогда не приглашал. Собирать ты их любишь один, без сопровождающих. Открывай свои карты, Никита, а то откажусь.
- Не обижайся. Грибы - это действительно только повод, чтобы ты была рядом со мной. Дело здесь в другом. Во-первых, надо посмотретъ в одной деревне дом. Купить его хочу, на лоно природы потянуло. А во-вторых, там рядом есть лесное озеро. Озеро необычное, свою тайну имеет. Вот я и захотел увидеть его вместе с тобой.
Никита не стал ждать новых возражений от Полины и рассказал ей почти все, что сам знал об этом загадочном озере. Утаил он от нее только слова, брошенные случайно Александром Григорьевичем: «…русалки в этом озере водятся...» Выслушав Никиту внимательно и немного по¬думав, Полина высказала свое мнение по этому поводу: 
- Слышать об этом озере ничего не слышала, но съездить с тобой смогу при одном условии: привези меня обратно живой, Никита. Дыма в нашей жизни без огня не бывает. Может, там что-то действительно есть, что умом нашим понять трудно. Но с тобой я готова хоть на край света. Да и одного я тебя туда не пущу. Дорог ты мне очень.
Поняв, что они договорились, Никита обнял Полину за плечи и пригласил ее к столу:
- Пошли перекусим, Полюшка. Проголодалась, наверное?
- Нет, Никита. Ты готовь ужин, а я в ванну залезу, расслабиться хочет¬ся. Да и поездка у нас не из легких, свеженькой надо выглядеть.
Никита не стал возражать Полине и пошел готовить ужин, а та залезла в ванну и очень долго не могла из нее выбраться
Выйдя из ванны, Полина выпила чашечку кофе с пирожным и спросила:
- Постель-то хоть готова, искатель приключений? Случись что со мной, заменить меня тебе будет некому, а если с тобой, то слез моих не хватит. Ехать-то когда, горе мое?
- В пять часов встанем, потихонечку соберемся и поедем, - ответил Никита и увел Полину в постель.
Ровно в пять зазвонил будильник, и Никита поднялся. Пройдя в соседнюю комнату, где находился будильник, взял его в руки и про себя удивился. Будильник давно уже  не работал, стрелка звонка была поставлена совсем на другое время, и он был выключен. Почему же он зазвонил ровно в пять, Никита понять  не мог. Не   сам же  он по себе зазвонил. В нем даже батарейка села. Все хотел заменить, но забывал, да и времени не было. А тут… Что случилось с будильником, Никита понять не мог, но какое-то внутреннее чувство ему подсказывало, что это какое-то предостережение перед поездкой на озеро. О своих догадках Полине, когда разбудил ее, Никита ни¬чего не сказал.
- Подъем, радость моя. Петухи уже пропели, пора в дорогу собираться.
- Замял ты вчера меня, Никита, чуть не до смерти. Вставать не хоче¬тся. Может, я еще подремлю?
- В машине доспишь. Вставай, приводи себя в порядок, а я завтрак приготовлю. На лоне природы выспишься, позагораешь немножко. День сегодня отменный, небо, как голубой океан, без единой тучки.
Полина нехотя встала и не спеша стала приводить себя в порядок. Поездка ее почему-то не очень привлекала, и она сознательно тянула время, раздражая тем самым Никиту.
- Садись, ешь, а я машину подгоню. Для поездки все приготовлено. Будешь уходить, запри дверь, ключи на столе, - скомандовал Никита и пошел за машиной.
Через каких-нибудь полчаса они уже были на трассе, ведущей к намеченной цели. Дорогу до центральной усадьбы он знал, а потом  покажут местные, куда ехать. Ведь деревня-то всего в трех километрах от усадьбы. Да и сам путь невелик для здешних мест, всего каких-то тридцать верст по неплохой дороге.
До деревни, которую они искали, доехали быстро. Минут через сорок  уже подъезжали к небольшому мостку через узкий ручеек, за которым на пригорке раскинулась деревушка без какой-либо сис¬темной застройки. Улицы здесь не просматривались, а дома кучками и вразброд покрывали небольшую возвышенность над ручьем, создавая вид плохо ухоженной деревни.
Переехав через мост и въехав в деревню, Никита остановил машину рядом с мужиком, несшим ведро воды из колодца. Ни¬кита обратился к прохожему:
- Как деревня-то называется, мужик?
 - Шаманка, а что?
- Как Шаманка? Нам же сказали, что это деревня Сухоруково.
 - Это она сейчас стала так называться, а раньше была Шаманкой.
- Молока-то здесь можно купить?
- Какое молоко, милок. Здесь даже кур с петухами всех повывели. Скотины здесь вообще никакой не водится, кругом одни огороды.
- Вы что же, себя уважать перестали? Как же без скотины существовать можно?
- Приспособились, на овощной диете сидим. От этого-то пока никто не
помер.
- Да обленились они, Никита. Забыли святую истину: вода без движения портится так же, как бренное тело от безделья. Посмотри, какие здесь заборы, все на дороге лежат. А дороги? Думают, что за них дядя сделает.
- Чего голос-то надрываешь, красавица? Не нравится - проезжай.  Тебя в гости никто не приглашал, езжай, куда ехала, - проворчал прохожий.
- Сюда и ехала, дом здесь хочу купить, да боюсь - передумаю.
- Это уж не Кольки ли Захарова дом купить хочешь?
- Может, и Захарова. Скажи, как нам его найти?
- Сами не найдете, если подвезете, подскажу.
- Садись, воду только в машине не расплещи, на коленях держи, - спокойно предупредил прохожего Никита.
Немного покружив по деревне, машина остановилась около дома, довольно сносного вида.
- А хозяин-то дома? - спросил Никита прохожего.
- Если трезвый, то дома. Ну, а если стакан пропустил, то у Анисьи. Она тут рядам живет, любовь втихую крутят.
На их счастье, Николай Захаров был дома. Узнав, зачем к нему пожаловали гости, он несколько оживился и пригласил их пройти в дом.
- Это не для вас Олеся просила меня цену немного снизить? - спросил Никиту хозяин.
 - Для меня. Ну и как, сговорились?
- Продам за столько, за сколько и купил, только наброшу на расходы и на переезд, если вас это устроит, - ответил хозяин.
 - Сколько? - уточнил Никита.
Хозяин назвал цену, которая Никите показалась смехотворно низкой для современного рынка недвижимости. По всей вероятности, хозяин не знал его или просто хотел быстрее отделаться от своего дома по не известной  Никите причине. Цена в этом случае не имела для него никакого значения.
 - Договорились, -  согласился было Никита, но в этот самый момент в их разговор  вмешалась Полина:
- Ты бы хоть дом лучше посмотрел, огород, да и баня здесь вроде есть. Чего уж так сходу берешь, может, он давно сгнил и года не простоит.
 - Сама посмотри. Ты в этом лучше разбираешься, в деревне все же живешь, свой дом имеешь, - попросил Полину Никита.
- Вот и посмотрю, чего кота-то в мешке покупать. Может, денег у тебя слишком много? – проворчала Полина и отправилась осматривать дом и все, что к нему примыкало. Через некоторое время она вернулась и уже добродушно произнесла:
- Дом неплохой, но ремонта требует. – А потом уже с интересом спросила хозяина: - А чей там такой великолепный сад? Не цветы – одно загляденье.
- Это соседки моей, Олеси. Она цветами увлекается. С ранней весны до поздней осени с ними возится, как с детьми малыми.
- А она что, живет здесь постоянно? – с любопытством спросила Полина.
- Да нет, она живет в городе. Это муж ее сюда как в ссылку засылает, - ответил ей хозяин.
- За что? – удивилась Полина.
- Баба она красивая, от городских мужиков прячет. Да кто его знает, по какой причине. Сам-то он ни одной юбки не пропустит. Зимой здесь такое с бабами устраивает, аж жутко становится.
- А кем мужик-то ее работает? – не отставала от хозяина Полина.
- Да он вроде главврач  городской СЭС, на охоту сюда ездит, с бабами, конечно.
- А как его зовут-то, этого охотника? – снова спросила Полина.
- Да Сашкой его кличут. Иваныч по отчеству.
- Знаю  этого ловеласа, раза два по делам приходилось встречаться. Ничем не брезгует: ни натурой, ни деньгами. Весь город от него стонет. На бойком месте сидит, не бедствует.
- А ты-то  откуда знаешь его? – с любопытством спросил Никита.
- Без его подписи, мой дорогой, ни одного дела не откроешь. Меня к нему мой начальник посылал бумаги подписывать. Первый раз не подписал, всю глазами прощупал. Во второй раз деньги ему принесла. После этого подписал. Понимаю теперь, почему бардак в СЭС процветает, а жена в ссылке находится, - с возмущением закончила Полина.
- А сейчас-то они где? – спросил хозяина Никита.
- За грибами уехали, первый слой пошел. Говорят, неплохой.
- Зовут-то тебя как? А то дело делаем, а друг друга не знаем, - обратился к хозяину Никита. – Меня Никитой зовут, ее – Полина, а вас как?
- Колей меня кличут, а отца Иваном звали, - представился хозяин.
Познакомившись с хозяином, Никита договорился с ним и о сроках  и месте оформления сделки.   Обговорив условия, Никита неожиданно спросил Николая Ивановича:
- Подскажи, как до озера доехать? Первый раз в этих краях, как бы с дороги не сбиться.
Хозяин указал гостям дорогу, и Никита с Полиной медленно двинулись к озеру, встреча с которым давно не давала ему покоя.
Дорога была хоть и ухабистая, но сносная, гравийная. Доехав до указанного места, Никита остановил машину. Направо дорога уходила вдоль леса к виднеющимся вдали перелескам, налево шла еле заметная тропинка через ухабистое поле, за которым стоял темный, в легкой дымке лес. Именно где-то в нем и находилось загадочное озеро, не дававшее Никите покоя.
- Ну что? Едем через поле или по накатанной дорожке? – спросил Никита Полину.
- Ты зачем приехал, Никита? Грибы собирать или с озером знакомиться? Если струсил, то поехали за грибами направо. Я бы посмотрела на  озеро, чтобы больше не мучаться любопытством. Может, сплетни одни, которые ломаного гроша не стоят. Да и ты успокоишься, наконец, мысли о нем из головы выбьешь. Мне кажется, что это обычное озеро, каких на нашей земле тысячи. Поехали через поле. Время быстро бежит, мы и так уж  много потеряли.
Никита не стал спорить, развернул машину и медленно поехал через ухабистое поле.
- По-моему, по таким местам на машинах вообще никто никогда  не ездит. На легковой машине здесь не проехать, только пехом. Одни кочки да канавы, да и травой  тут все заросло, - ворчал Никита, выбирая  проходимые места, чтобы добраться до намеченной цели.
- Дай-ка я поведу, мне такие дороги привычнее, - попросила Полина.
- Давай, если хочешь, только не очень быстро. Здесь не федеральная трасса, а русское поле, всегда с сюрпризом, - напомнил Никита.
Полина села за руль, осмотрелась внимательно и медленно тронулась с места. С машиной она управлялась мастерски, на это Никита обратил внимание сразу.
- Где научилась машину-то так классно водить? - осторожно поинтересовался Никита.
- Здравствуйте! Не ты ли учил меня  водить, когда первый раз соблазнил меня. Учил и извинялся за содеянное. Мне ведь тогда семнадцатый год всего шел. Успокойся только, тогда ты не первый был и даже не второй, но как мужик классный. Другого такого в моей жизни пока не было, - нисколько не смущаясь,  поделилась впечатлениями от первого знакомства  с Никитой Полина.
Никита не стал уточнять у Полины, какой он был у нее по счету в ее юные годы, но хорошо помнил то замечательное время, когда он впервые почувствовал, что такое любовь. Он до безумия был влюблен в эту юную красавицу, которая отвечала ему тем же. Никите казалось, что они не расстанутся с ней никогда. Мысли о его памятной любви неожиданно прервались, можно сказать, по техническим причинам. Полина практически уже подъехала   к краю леса, и вдруг машина заглохла. Что ни делала с нею Полина, признаков жизни автомобиль не подавал.
- Приехали, - с досадой воскликнула девушка и оперлась обоими локтями о руль.
- Не психуй, открой капот, посмотрю, что случилось, - попросил Никита Полину.
Пока мужчина копался в машине, девушка взяла ведро для грибов и прошлась по краешку леса. Не прошло и несколько минут, как раздался ее радостный крик:
- Никита, иди сюда, здесь грибов море, и одни белые. За всю свою жизнь  столько грибов не видела! Они все ровненькие, пузатенькие, чудо какое-то.
Никита понял, что своими силами в неполадке ему не разобраться. Закрыв капот, он взял ведро и пошел на голос Полины. Через какие-нибудь   полчаса ведра  были  полны грибами, и они вернулись, довольные, к своей машине.
- Что с машиной, Никита? –  поинтересовалась Полина.
- Черт ее знает, только что прошел техосмотр, да и не старая она – тридцати тысяч не намотала. Думаю, что у нас пока один выход – сходить в деревню и пригнать сюда трактор. На буксире дотащим до деревни, а там разберемся.
- А что будем делать с озером? Ведь до него рукой подать. Может, пешком до него  дойдем, не зря же ехали сюда, - предложила Полина.
- А что, пошли, - согласился с ней Никита и добавил: - Времени у нас еще много, да и идти-то здесь метров триста. Пару часов нам на все хватит: пейзаж посмотрим, искупаемся, а может,  и позагораем. А я тебе   кувшинок и лилий нарву. Венок себе сплетешь, если захочешь, а потом высушишь в память о нашей поездке.
- Мне от тебя не венок нужен, Никита, а подвенечное платье с фатой. Вот уж точно ты тогда в моей душе память о себе оставишь. Вот возьму да и отдамся тебе на озере, и зачну очаровательного малыша. Что делать будешь, любитель озерных тайн?
- Это уж как судьба распорядится, голубушка. Она для нас непредсказуема. Но делать это надо с умом и по совести, без эмоций.      Дети - это не игрушка, Полина. Плохо, когда они появляются ценой порока, в ущерб твоим душе и сердцу. До этого созреть надо, дорогуша, хотя я не против детей.
 - Да, шучу я, дурачок мой. Ты мне и без детей дорог, и силой на себе я тебя никогда не женю. Запомни это, Никита. Пошли лучше на озеро.
Тропинка к озеру была еле заметна. Похоже, что с прошлого года по ней никто  не ходил. Трава  была не помята, вет¬ки кустов, встречавшихся на пути, не обломаны, по дороге тут и там попадались сгнившие грибы, которые никто не собирал, не было и му¬сора, который мог бы оставить только человек.
- Похоже, Полина, мы с тобой сегодня первопроходцы - следов челове¬ка не видно, - заметил Никита.
- Может, ты и прав. Земля только какая-то здесь странная. Под нога-ми гуляет, а следов воды не видно, как по надувному матрацу идем. Срежь палки, Никита. Ими будем дорогу прощупывать, а то, не дай бог, провалимся куда-нибудь, и вытащить нас будет некому.
Никита сломал две палки, одну из которых передал Полине.
 - Иди за мной в след и никуда не сворачивай, - приказал он ей.
- Знаю, не тупая, - согласилась  она.
Минут через тридцать между кустами показался просвет, и вс¬коре они оказались на берегу озера, встречи с которым так долго ждали.
– Красота-то какая, - изумилась увиденному Полина.
Выйдя из кустов, они сразу оказались на песчаном берегу, который извилистой лентой уходил куда-то в глубь мало проходимого леса и скрывался где-то далеко за излучиной озера. Пе¬сок был мелкий, желтовато-белый и искрился под лучами летнего солнца. Место, куда вышли Никита с Полиной, напоминало небольшой пляж длиной около пятидесяти метров, с обеих сторон которого рос тростник и огромное количество лилий и кувшинок. Вода в озере была до невозможности прозрачной, и от нее исходил приятный за¬пах. Противоположный берег был метрах в трехстах от пляжа, длину же озера определить было трудно. Невдалеке от берега стоял полу¬разрушенный шалаш, внутри которого лежала солома, очевидно, прошлогодняя.
- Кто-то здесь до нас облюбовал это место. Даже шалаш построил, но что здесь кто-то был - догадаться невозможно. Ни следов людских, ни мусора. Словно перед нами генеральную уборку провели, - заметил Никита.
 - Похоже на то, - поддержала его Полина.
А вокруг места, где они стояли, царила изумительная по кра¬соте тишина, кроме пения птиц, они ничего не слышали.
- Райское, прямо скажем, место, Полина. Специально для любви созданное, - заметил Никита.
- Кто тебе  в этом мешает, - заволновалась Полина, снимая с себя  одежду, пока не осталась нагишом
Потом, собрав волосы в пучок, она подошла к озеру, вошла в него по колено, умылась, глотнула из ладоней озерной водицы, обдала себя водой руками и, не заходя в воду, выбралась на берег:
- Вода замечательная, Никита. Теплая и очень приятная на вкус. Такой воды я нигде не встречала.
- Говорят, что она волшебная, от многих болезней лечит. Здесь у каждого жителя непременно запас этой воды имеется. Она, говорят, даже от пох¬мелья спасает и любовью заражает, - приврал немного Никита.
 - Не знаю, как она болезни лечит, но на любовь меня точно потянуло. Иди-ка ко мне, голубок мой, и докажи, что вода здесь волшебная.
Никита не стал себя уговаривать. Он затащил ее в шалаш, исцеловал всю и помял до неприличия. Полина была на высоте блаженства, которое она всегда испытывала с Никитой.
- Никита, а ведь здесь действительно райское место. Все чувства: обостряются до предела, и никак не хочется конца.  Божия благодать какая-то.
 - Есть здесь что-то божественное, словами необъяснимое, - согласился с ней Никита.
- Я бы сюда еще не один разок приехала. В другом месте такого чувства не испытать, - тихо,  с восторгом прошептала Полина.
Они еще долго лежали голыми на серебристо-белом песке, обсуж¬дали красоту чудесного места и даже прямо под солнцем немножко вздремнули. Первым очнулся от охватившей их  благодати Никита. Он встал, не тревожа Полину, и вошел с шумом в воду. Справа от него вдруг что-то зашумело, что было так необычно для этого тихого места. Никита посмотрел в сторону шума и увидел несколько здоровенных лосей, которые выходили из воды и быстро удалялись в сторону леса. Никита знал об особенностях местной воды, а потому ничему не уди¬вился. Лоси или спасались от жары, или залечивали свои раны.
Не обращая внимания на них, он вошел глубоко в воду и стал плавать вдоль и поперек озера. Вода ласкала, приятно обжигала и доставляла истинное наслаждение. Все вокруг располагало к покою, блаженству и помогало забыть все неприятности, которые тревожили  душу и сердце. Выйдя из озера, Никита прилег рядом с Полиной и сказал:
- Может, искупаешься, перегорела вся. Вода как парное молоко и лечит все болячки.
- Сейчас искупаюсь, только почему-то меня в воду не тянет. Страх какой-то в душе.
- Не переживай, я с тобой, рядом. Утонуть тебе не позволю. Да и далеко не заплывай. Окунись, а то нам пора в дорогу собираться.
Полина, не спеша, встала, отряхнула  налипший песок и медлен¬но вошла в воду. Окатив свои плечи водой, она неожиданно нырнула под воду, проплыла метров пять, и вдруг ее резкий, пронзительный вопль разбудил всю округу. Никита обернулся и увидел, что Полина старается от чего-то освободиться и что есть силы пытается плыть к берегу. Не раздумывая, он бросился ей навстречу,  несколькими взмахами рук достиг Полины, схватил ее за волосы и рывком потащил на себя. Полина тут же от чего-то освободилась, схватила Никите за талию, и они благополучно добрались до берега. Никита взял ее на руки, положил на солому в шала¬ше и стал неистово целовать ее лицо, приговаривая:
- Миленькая ты моя, что случилось? Кто тебя так напугал?
Полина потихоньку приходила в себя, обняла Никиту и, поцеловав в щеку, прошептала:
- Меня кто-то за ноги вниз тянул, хотел утопить. Это я хорошо почувс¬твовала. А какой-то голос мне внушал: "Не приходи сюда больше..." Я тебе правду говорю, Никита. Это озеро на самом деле непростое. Не связывайся с ним, оно к беде приведет.
Никита пытался ее как-то успокоить, но усилия его были тщетными. Полина ничего больше не хотела слышать и требовала от него, чтобы он быстрее увез ее отсюда.
- Извини, Никита, но в этом озере кто-то водится и даже мыслит. Не зря же в моем подсознании эти слова угрозы остались. С тобой, кстати, ничего подобного пока не произошло. Очевидно, что я была здесь лишней. Ты не подумал об этом?
- Нет,  это маловероятно. Такого просто не может быть. Тебе все это просто показалось, на солнце перегрелась. И не тащил тебя, наверное, никто. Просто ноги в водорослях запутались, - пытался объяснить случив-шееся мужчина.
- Что хочешь думай об этом, но мне хочется отсюда побыстрее убраться, пока еще что-нибудь не произошло. Красота этого места привлекает, за¬манивает, а потом наказывает. Так обычно   бывает в нашей жизни. Пошли отсюда, Никита, и как можно скорее. Мне здесь неуютно стало.
Никита не стал возражать, ибо сам всем своим нутром чув¬ствовал, что они стоят на грани чего-то загадочного, необъяснимого. Они быстро оделись и пошли прочь от этого не понятного пока Никите места. Чувство тревоги у  обоих усилилось, когда, проходя меж кустов по тропинке,  столкнулись с новым непонят¬ным им явлением. Полина проходила мимо стоящей одиноко березы, а та неожиданно наклонилась в  сторону девушки, а ее ветки попытались опле¬сти ей руку, близкую к любимому в народе дереву. Никита вовремя это заметил, крепко схватил Полину за руку и бегом потащил ее из леса. Выбравшись оттуда, они в изнеможении упали в траву и долго не могли прийти в чувство. Несколько опомнившись, Полина c трудом произнесла:
- Этого тебе тоже мало. Нечистые силы в  лесу  и озере живут. Благодари бога, Никита, что живыми мы из этого логова вылезли, все могло быть намного хуже. Кстати, а где наша машина? Ее, похоже, у нас угнали...
- Не могли ее угнать. Она же не заводилась. Утащить  могли толь¬ко на тракторе, но его следов я здесь не вижу. Не улетела же она по воздуху.
В этот момент до их слуха донесся шум работающего двигателя автомобиля и неожиданно несколько сигналов его клаксона. Поднявшись из травы, Никита увидел на другом краю поля свой автомобиль. Силы его оставили, и он невольно при¬сел на корточки, обхватив голову руками.
- Черте что происходит, Полина. Я уже сам начинаю верить, что с нами какие-то неведомые силы играют. Понять только не могу: доб¬ра или зла нам желают. Пойдем отсюда, вон стоит наша машина.
Когда они подошли к ней, двигатель  продолжал работать, но двери все были заперты.
  - Открой мне багажник, Никита, - потребовала Полина.
Не спрашивая, зачем, Никита открыл багажник, а Полина выта¬щила из него оба ведра с грибами и выбросила  в росшие рядом кусты.
- Не известно, что мы с тобой набрали в этом лесу. Может, такую па-кость, что всю оставшуюся жизнь будем мучаться. Поехали отсюда скорее, Никита, мне дурно становится.
Никите и самому хотелось быстрее покинуть это загадочное место, и они медленно стали выезжать на основную дорогу, не проронив ни слова. Первым не выдержал Никита:
 - Что ты думаешь по этому поводу, Полюшка? Может, это случайность, совпадение или чей-то навет?
- По-моему, никакого навета здесь нет. Мы столкнулись с другим миром, Никита. Смущает меня только одно: жертвой они меня почему-то выбрали, а с тебя даже пылинки не упало. Этого мне не понять.
- Да, здесь что-то не то, разобраться бы надо, - попытался рассуж-дать он.
- Выброси все это из головы. Добром это и для тебя не кончится. А я потеряю любимого человека. Ты это-то понять можешь?
 - Умом да, а душой - нет. Не зря же меня сюда все время тянуло.
- Ну, и дурак, - проворчала Полина и не проронила больше ни слова до самого конца поездки»

Глава пятая.
Деревня

С озера Никита повез Полину к себе домой. Не мог он оставить ее в таком угнетенном состоянии наедине с самой собой. На ее лице были явно выражены тревога и откровенный страх. Как ему казалось, она всю дорогу заново прокручивала все события, связанные с посещением озера, и по ее телу бегали мурашки.
 - Успокойся, моя хорошая, все уже позади, повторения не будет. Дернуло меня, дурака, взять тебя с собой, мог бы и один съездить. Так нет - с девушкой захотелось, да еще с какой?
- Не вини себя, Никита, судьба, значит, у нас с тобой такая. И, как мне кажется, не последнее было у нас свидание с  озером. За этим что-то стоит, чего своим умом нам не понять. Кто-то затеял с нами игру, цель которой не ясна. Если бы с нами захотели расправиться, то сделали бы это без особых проблем. Но этого не произошло, значит, мы еще кому-то нужны.   Но для чего? - задала вопрос себе и Никите Полина.
- Поживем, увидим, - ответил Никита, но к словам Полины при-слушался и намотал себе на ус.
- Я сегодня у тебя переночую, Никита, отойду немножко от стресса. А утром рано  пойду на работу. Тебе же советую привести свой новый дом в порядок, с людьми в деревне познакомиться, поговорить с ними. Они много чего знают, а за стаканом водки, возможно, и поделятся. Прислушайся к ним, что они скажут. В непростом мире мы живем. Кругом аномальные зоны, полтергейст, Бермудский треугольник, снежные люди, озерные чудовища, неопознанные летающие объекты. Да, чего только нет на нашей грешной земле, а мы ни одного явления объяснить не можем. Одни гипотезы и прожекты. Мы даже не знаем, кто мы, хотя и космос завоевываем, атом покоряем. А что вокруг нас творится - понятия не имеем. А, оказывается, есть мир лучше нас, сильнее нас, умнее, а возможно, и полезнее жизни человеческой.
- Философствовать ты умеешь, Полина. Уму твоему в этом не откажешь. И, похоже, задели тебя за живое эти события. Потому хочу тебя спросить: помогать будешь?
- Посмотрим на твое поведение по отношению ко мне. С ответом не то¬роплю, но долго не засиживайся на старте, можешь к финишу опоздать.
- Хорошо, я подумаю, а ты иди-ка спать. Можешь таблетку снотворного вы¬пить - уснешь как убитая, - посоветовал Никита.
- Я, мой дорогой, еще жить хочу и тебе нервы попортить. А таблетку выпью, чтобы снов плохих мне не снилось, да и тебе спокойней спалось.
Полина ушла в ванну, привела себя в порядок, незаметно нырнула в постель и заснула тревожным сном. Утром в постели Никита ее не нашел. Очевидно, она тихо встала, позавтракала и ушла на работу, не разбудив его. Она все же очень любила Никиту и хотела его взаим¬ности. Чтобы добиться этого, Полина могла вынести все.
Прошло некоторое время. Никита еще раз приехал в деревню рядом с загадочным озером, чтобы все же купить приглянувшийся дом. Оформив все дела с домом и по-людски распрощавшись с хозяи¬ном, Никита спросил его:
-А чего продал-то, чем деревня-то плоха? Может, люди нехорошие?
- Люди как люди. В наше время они везде одинаковые. Мир здесь какой-то особенный, Никита. НЛО  всяких столько, что мне иногда кажется, что не они у нас в гостях, а мы у них в плену. Порой на ум приходит, что они  управляют нами на расстоянии, влияют на психику человека, могут вызвать любую его эмоцию, внушением заставить его поступать  определенным образом. А иногда просто лишают человека  воли и чувств. На себе я этого не чувствовал, но по другим замечал: то они все счастливы в деревне, конфликты даже в семьях прекращаются, не дерутся, улыбаются, добренькими становятся. Меня все это настораживает. Я ведь парапсихологией когда-то занимался, немножко разбираюсь в таких явлениях. Но плохого здесь ничего не происходит, можешь мне поверить. Изучать все здесь  надо, а я уже стар. Слы¬шал, что ты интерес к этому проявляешь, вот и поработай на науку. Люди тебе благодарны будут. Если тебя что-то смущает, то я могу дом-то и не продавать. Олеся очень просила тебе угодить.
- Ну нет, что ты. Я доволен домом. Вопрос только к тебе еще один: об озере что-нибудь знаешь?
- Непростое озеро, прямо тебе скажу. Вода там действительно особое свойство имеет. На себе пробовал. Раны так залечивает, что следов не оставляет. А лес вокруг опасный. Ведет себя по отношению к людям недружелюбно: то они там исчезают, то ума лишаются. Почему-то в нем много деревьев-уродов - все какие-то корявые, перекошенные растут. И естественным образом. Да и тишина в нем действует угнетающе на человека. По рассказам прошлых лет, могильник в этом лесу коми¬ссары устроили. Вот лес нам за это и мстит. Там даже птицы не поют. Мертвой энергии в этом лесу много. Говорят, там есть даже деревья-людоеды, убивающие все вокруг. По моим понятиям, это зона геопатогенной активности, но к озеру это отношения не имеет. Там сваи за¬гадки. Говорят, что кто-то там водится, но вреда никому не делает.
 - А русалки? Они там водятся? - поинтересовался Никита.
 - Самому видеть не доводилось, а по слухам, что-то похожее на них есть. Сам разберись в этом, Никита. Ты же еще довольно молодой, не грех и русалок пощупатъ, роман с какой-нибудь завести. Доказать, наконец, что мы тоже не лыком шиты. Как, слабо, Никита?
 - Когда пощупаю, то лично тебе доложу, что это за мерзость такая, -отшутился Никита и тут же добавил:  - На автобус опоздаешь, а за дом спасибо и за информацию тоже.
Они распрощались, и Николай Иванович твердой походкой зашагал от своего уже бывшего дома.
Посмотрев вслед бывшему хозяину, Никита решил осмотреть огород, который достался ему в наследство даром. За сад хозяин с него ничего не взял, решив, что в деревне без своего хозяйства нельзя - статус сразу снижается, из крестьянина человек в дачника превращается. А на земле  это не положено, она везде должна быть кормилицей. Да и труд на ней человека облагораживает, добрее его делает, независимее.
Войдя в огород, Никита тут же заметил копающуюся в грядках Олесю
- Бог в помощь, соседушка! Может, помощь моя нужна, - ласково спросил ее Никита.
Олеся встала во весь рост, поправила полу загнувшегося халата и с довольной улыбкой спросила:
- Приехал все же. А я думала, что пустые слова ты мне говорил. Знать, ошиблась. К добру это или к несчастью?
- А как сама-то думаешь?
- К любви. Никитушка, а вот чем она кончится - одному богу известно.
 - Ты одна дома или еще кто есть? - осторожно спросил Никита.
- До пятницы дома одна, а в деревне среди людей, дорогой. Сейчас все глаза на твой дом и на нас с тобой смотрят. Я даже приласкать тебя не могу. На виду мы сейчас у всех. Поздно ночью в баню мою приходи, я тебя ждать там буду. А пока делом занимайся, с людьми знакомься, о нас меньше болтай, чтоб разговоров  не было. Понял, о чем я говорю?
- Не надо меня воспитывать. Я уже переросток в этом деле и никогда тебя не подведу. Хотя расцеловать мне тебя до безумия хочется.
- Ладно, Никита,  представился и иди, решай свои дела. Мы уж и так слишком много болтаем, - осторожно произнесла Олеся и стала заниматься своим делом.
Никита и сам понимал, что с одинокой женщиной нельзя так долго глаза на виду у всех мозолить, попрощался с соседкой и пошел знако¬миться с деревней.
Селение было небольшим, и он почти уже возвращался к своему дому после  обхода, как вдруг заметил двух старичков, сидящих около одного из домов на скамеечке и садящих вовсю самосад. Он подошел к ним, поздоровался и попросил:
 - Присесть можно?
- Садись, если хороший человек. Места всем хватит, - с добродушной улыбкой процедил сквозь гнилые зубы один из них и пододвинулся, чтобы освободить место Никите.
Сев на предложенное ему место, он представился:
 - Меня Никитой зовут. Дом вот купил у вашего соседа, соседями теперь, значит, будем. А вас как зовут?
- Меня Ефимом кличут, - сказал тот, что уступил место Никите, - а его Петром. По батюшке мы оба Семеновичи. Так-то вот, мил человек.
 - В деревню, значит, потянуло, на свежий воздух, к бабам деревенским, - поинтересовался у Никиты Петр Семенович.
- К природе поближе - это точно, ну а насчет баб ты, Петр Семенович, загибаешь. Их здесь днем с огнем не найдешь. Старухи, наверное, толь¬ко одни, но это не товар, - попытался отшутиться Никита.
- Ну, это ты, милок, зря. Баб добрых здесь хоть неводом лови. Сам же с одной только что беседовал. Разве не красавица? Все при ней. А у нас таких много. Беда  другая: парней маловато, на всех не хватает, вмешался в разговор Ефим Семенович.
 - Но та, с которой я только что беседовал, ведь замужем. Она-то здесь причем?
- А тебе-то, милок, какая разница - замужняя она или свободная. Все из одного теста сделаны. Ни одна баба долго не хранит своему мужу верность. Ей всегда нужно больше. Она всегда в поиске развлечений. Поверь моему опыту, сынок, неверность женщины - это  основное свой-ство, оно у нее в крови, и ничем это из нее не вытравишь, - заключил Ефим Семенович.
О бабах Никита предпочел больше не говорить, а перешел на дру¬гую тему.
- А почему деревню-то переименовали? Вроде раньше Шаманкой называ¬лась,  - поинтересовался он у стариков.
- Долгая это история, Никита. Из седой старины это название к нам пришло. Шаманка здесь тогда миром правила, порядки другие были. Но вместе с названием нам в наследство и все пороки прежней жизни достались. Создавалось впечатление, что дьявол вошел в нашу жизнь и не отпускает. Ходит вроде под личиной благого дела, а дела все не по воле божьей. Обмана много стало, женщины легко стали поддаваться искушению, чужими помыслами жить привыкают. К тому же все дела из рук стали валиться. Вот мы миром и подумали, не шутит ли над нами ста-рая шаманка, знать о себе дает, не лучше ли нам сменить название деревни от греха подальше. На том и порешили. Сейчас немножко пос¬покойнее стало, но кое-что от этой шаманки еще бродит по нашим местам.
- Как это понимать? И доказательства есть?
- Есть! Верстах в пятнадцати отсюда две деревни пустые стоят. Сходи, посмотри, там еще действует дьявольская сила. Правда, дорогу до них трудно найти, только на тракторе добраться можно. Может, сагитируешь кого из парней, подвезут, за хороший навар, конечно. А так - ни-ни.
Разговор хоть и был любопытным, но Никита решил вернуться к нему несколько позже. Сейчас нужно было срочно обустроить свой дом.
- Спросить вас хотел, мужики. Мне веранду надо к дому пристроить, обшить ее вагонкой, покрасить. В деревне можно найти охочих до такой работы?
- Здесь проблем у тебя не будет, Никита. Найди Кельну с Акимом, они вон в том доме обычно обитают, с ними и сговоришься. Мастера отменные и дорого не возьмут. Сходи к ним, они вроде дома сейчас, - порекомендовал Никите Ефим Семенович.
Попрощавшись со старожилами и поблагодарив их за совет, Никита направился к дому братьев. Когда он вошел в их дом, оба плели корзины. Увидев новосела, Аким спросил его:
 - По делу или как?
- Давайте сначала познакомимся, - предложил Никита. - Меня Никитой зовут, - и протянул первому попавшемуся свою руку.
- Я Аким, а это мой брат Николай, - представились братья.
- Дом мне немножко переделать надо. Крыльцо убрать, а на его месте веранду поставить остекленную, чтобы вид из нее был во двор и огород. Сам дом вагонкой обить и покрасить. Вот и все дела. Могу я на вас рассчитывать? - спросил братьев Никита.
- Если в цене сговоримся, то можешь. Условия наши такие: харчи твои, бутылка после работы вечером, застолье под конец работы. Сколько и какого материала тебе нужно, мы примерно знаем. Достаем и привозим его сами. Пару литров надо мужикам на пилораме и шоферу. Все это тебе обойдется в два раза дешевле,  нежели если сам будешь делать или бри-гаду какую нанимать. За неделю все сделаем. На все уйдет у тебя примерно такая-то сумма. - И они назвали сумму...  - Вопросы есть?
- Вопросов нет. Когда начнете? - поинтересовался Никита.
- Да сейчас и начнем. Вываливай нам деньги за материал и иди готовить жратву. После обеда материалы все привезем, ну и, возможно, приступим к работе. Нас не подгоняй, мы сами знаем, что и когда делать.
- Не возражаю. Вот деньги, и больше я вас не беспокою.
- Хороший ты мужик, чувствуется, Никита. Нам на слово поверил, деньги без расписки даешь, хотя и первый раз видишь. Ты не больной случайно? - поинтересовался Николай.
- Нам же здесь жить вместе, мужики, а как это можно сделать без доверия? Да и не в деньгах счастье, хотя и они  чего-то стоят. Уважение людей  дороже денег, и с этим надо считаться, - заключил Никита.
- А ты нам нравишься, парень. Добром от тебя веет. Похоже, что мы с тобой подружимся. А сейчас можешь идти домой, мы сами все без тебя сделаем. Таков закон нашей братской жизни, - подвел итог разговорам Аким и вместе с братом стал собираться на центральную усадьбу.
Никита был доволен новым знакомством, и почему-то его теперь мало смущали все разговоры о необычности места, где он купил дом.
Мужики сдержали свое слово. В тот же вечер они завезли во двор все материалы, но приступать к работе не стали, объяснив Никите, что уже поздно, и им лучше выспаться, чтобы уже с утра начать дело. Никита не возражал, тем более что в этот вечер в бане его ждала Олеся, встреча с которой его так волновала.
Свет в доме он гасить не стал и даже дверь оставил приоткрытой, создавая видимость своего присутствия в доме. Сам же через сено¬вал спустился в огород и незаметно, кустами, проник в баню Олеси. Не успел  войти в предбанник, как горячие руки обвили его шею.
 - Радость моя, наконец-то ты со мной, - зашептала Олеся, целуя его и гладя его тело. - Терпенья моего нет, как я хочу тебя, мой ненаг¬лядный. Высохла вся без тебя. От избытка любви к тебе я все унижения снесу, лишь бы ты был со мной.
Никита несколько растерялся от такой жертвенности по отноше¬нию к себе, от страстности прекраснейшей женщины и почему-то чувст¬вовал, что именно в этот момент она необычайно нравственно прек¬расна. Он сбросил с нее халат и крепко, до боли прижал  к своему телу. В этот момент все горести и печали покинули его, и радост¬ное состояние духа охватило  целиком. Сейчас он хорошо осозна¬вал, что жить надо не мечтами, а настоящим, которого завтра уже может не быть.
Их встреча была недолгой - всего минут тридцать, но они полу¬чили такой заряд удовольствия и наслаждения, вместе с ощущением уюта и теплоты, что Олеся заметила:
- Мы начинаем выходить из берегов, Никита. Давай сейчас разойдемся по домам, а то мы столько глупостей натворим, самим потом будет не по себе. И лучше  в бане больше не встречаться, лучше в лесу или у озера. Там спокойнее.
 - Ты так думаешь?
 - Уверена.
-Тогда у озера. Дорогу туда знаешь?
- Знаю. За водой лечебной туда несколько раз ходила. Там тихо и спокойно, и никто нас не увидит. И побыть  можно дольше, чем в этой бане. Там же природа, Никита, она любви просит, людей возбуждает. На ее фоне любовь становится  украшением, она отгоняет все сомнения и подозрения и не дает поселиться черным мыслям. Там сам бог любовь опекает, на том озере он никогда не проигрывает, а дает людям счастье и добро.
- Откуда ты все это знаешь? - поинтересовался Никита.
 - Люди говорят, да и сны мне такие часто снятся, очень часто. Никита, может, у этого озера наше счастье зарыто, а мы в бане зажимаемся.
- Счастье, говоришь, зарыто. А может, что-нибудь другое, ведь любовь невозможно скрыть. Ее выдает все: неосторожное слово, непривычный взгляд, молчание, когда нужно говорить, ненависть к сопернику и даже тайные, для нас, конечно, походы в лес и на озеро. Но если ты так решила, то так и будет.
Никита не стал рассказывать Олесе о происшествии на озере, чем обернулась поездка  туда для Полины, о которой она пока ничего не знала, и о тех слухах, которые распространялись про это озеро. Ее  почему-то так же, как и его, тянуло туда, и справиться с этим чувством они уже не могли. Расходились  тихо: сначала ушел Никита, кустами пробираясь к своему дому, а затем так же  незаметно покинула баню и Олеся.
Никита еще не проснулся, а во дворе его уже стучали топоры и визжала пила. Братья сдержали свое слово и еще до петухов начали делать свое дело. За обедом Никита спросил у них про деревни, которые почему-то покинули жители.
- Любопытство замучило, или интерес какой есть? – спросили они.
- Да и то, и другое. Рядом ведь, хотелось бы знать, что за соседи здесь были.
- Долго рассказывать – дело встанет. Ты лучше найди в деревне Фому, трактористом он в хозяйстве работает, он тебе не только массу побасенок расскажет, но и свозит тебя в эти деревни. Сам он из тех мест,  лучше нас все знает.
- А где найти его?
- Фому-то? Да он на окраине деревни живет. Рядом с его домом трактор стоит, на нем и съездите. Он мужик сговорчивый, если с бутылкой придешь.
Никита не стал их больше ни о чем расспрашивать, а пошел искать Фому, у которого трактор перед домом стоит и которому горилки хочется. Нашел он его быстро. Тот дремал на крыльце с давно потухшей самокруткой. Узнав, зачем пришел к нему новый житель деревни, и увидев  в руках бутылку,  быстро встал и пригласил в дом:
- Проходи, гостем будешь. Сам-то ведь, наверное, не пьешь, от нее и лошади дохнут, а мне хоть бы что. Меня почему-то бог бережет, может, для особого дела готовит. Соображать надо. Сейчас огурчик найду, опрокину  ковшичек, и поедем. Не возражаешь?
- Отчего же, нет, конечно. А не боишься выпивши за руль, - засмущался Никита.
- Не боись, будет полный порядок, есть еще светлые денечки на этой земле, да и люди попадаются неплохие, вроде тебя. А там смотришь – и жить можно.   Правильно я говорю? – промычал Фома после последней выпитой  капли горилки.
- Правильно, - согласился Никита и пошел к трактору.
Фома сел за руль и предупредил Никиту:
- Нам ведь верст пятнадцать надо отмотать, чтобы в те деревни  попасть. Мне-то не привыкать, а ты все кишки по дороге можешь размотать. Не боишься?
- Да я тоже привычный ко всему, так что страху на меня не нагоняй, не из трусливых. Трактор только не опрокинь, а то заносит тебя куда-то, - предупредил Фому Никита.
- Э-э, милок, лучше меня никто этой машины не знает, а дороги в те деревни – тем более. Боятся  туда ходить, говорят, что следы дьявола  остались. Галлюцинации там у всех появляются, а у меня нет. В деревне, которую все покинули, кстати, мы туда не поедем, особые какие-то люди жили: одни по запаху могли найти что угодно, другие слышали все, что недоступно человеку, другие видели за несколько верст, что за муха на носу сидит, мысли чужие читали. Они могли спокойно себя в землю закопать, а потом подняться как ни в чем не бывало. Кто они такие, как в той деревне появились – никто не помнит. Все из памяти стерлось. А после них одна мертвая энергия осталась: ничто не растет, ничто не цветет, и даже мухи на лету дохнут, - сообщил странные вещи Фома.
- А почему не поедем-то туда? Боишься, что ли?
- Не в этом дело. Туда нас просто не пустят, - тихо произнес Фома.
- Почему и кто? – сильно удивился Никита.
- Да дьявольская сила это место охраняет. К этой деревне даже не подъедешь. Сплошная стена сжатого воздуха не пускает. Понять как бы дает – не суй нос куда не надо. Так-то вот, друг любезный. Очевидно, у них здесь место для себя забронировано. Сам не видел, но люди говорят, что у них здесь каждый год 30 апреля шабаш происходит. Ведьмы и бесы пир здесь устраивают с музыкой, танцами и обязательно с сексуальными развлечениями. Людей туда таскают неизвестно откуда, а баб в особенности. Может, наговор, но разговоры про этот шабаш по земле нашей ползают. Вот и скажи мне теперь, добрый молодец, правда это или злой умысел, чтобы мозги людям запудрить.
- Не знаю, что и сказать, Фома. Есть немало сект, которые эту веру проповедуют. Пытаются таким образом повлиять на сознание человеческое. Не хотят, чтобы человек был таким, какой он есть. Стремятся сделать так, чтобы люди потеряли  искру, что делает их людьми. Все делается для того, чтобы у истины была подмена. Догадываюсь только об одном: не хозяева мы на этой земле, а пришли сюда лишь для нравственного совершенствования и испытания, которого пока не выдерживаем. В людях все больше и больше чего-то дьявольского, сатанинского, чем божественного. Это и пытается править нашим миром.
- Все может быть, человек хороший. Не знаешь уже,  кому и верить. Если б ты видел, что временами в небе  над нашей деревней творится. Каких мы только конструкций летательных аппаратов не видели: и шары, и тарелки, и цилиндры, и диски всевозможные.  И все они огнями светятся разными, подворья наши освещают, словно чего-то ищут. А над озером нашим почти постоянно ночью свет видится, словно оно горит ярким пламенем. Что это такое – никто из ученых  объяснить не может. А мы к этому привыкли, внимание на эти вещи обращать перестали. Вроде как бы породнились с ними. К некоторым из наших сельчан даже в гости заходят, - продолжал рассказывать Фома.
- К тебе тоже заходили?
- Ко мне нет. У меня ни жратвы, ни выпивки не бывает. Чего им у меня делать? Это ты у девок наших поспрашивай, они много чего    тебе наплетут, обхохочешься, - рассмеялся Фома.
Пока они обсуждали непонятную для них проблему, вдали показалась деревня, в которую так стремился Никита. Подъехав к ней, Фома остановил машину и сказал Никите:
- Вот она самая. Людей здесь никого нет и, похоже, уже  не будет. Иди смотри, а я здесь посижу, тебя подожду.
- Со мной, значит, не пойдешь, в штаны наложить боишься?
- Береженого бог бережет. Мне в этом нет никакой надобности. Это тебе надо, вот и иди. Сам же просил подвезти. На другое мы не договаривались, - сказал, как отрезал, Фома.
Никита не знал его больше уговаривать и пошел в деревню. Домов здесь было десятка два, и все они не подавали никаких признаков жизни. Обойдя несколько домов, Никита понял, что люди  покинули свои жилища в спешке.  Много нужных для жизни  вещей  валялось  на полу, в шкафах, разбросано по улице. Почти все полы в домах были усыпаны битой посудой, кое-где мебель была сдвинута с места, а часть просто валялась на полу опрокинутой. В одном  даже ему показалось, что тут кто-то есть. Откуда-то слышался смех, хихиканье. Где-то стали стучать, скрести, царапать. Кто-то пытался шутить с Никитой, и на него стал валиться шкаф, чуть не придавив. Оставшаяся целой посуда вдруг закружилась в воздухе, пытаясь задеть его голову, стукаясь о стенку и разбиваясь вдребезги.
«Полтергейст», - подумал про себя Никита и стал пятиться к двери. Но в этот самый момент мимо его головы просвистел кухонный  нож и воткнулся в косяк двери в одном сантиметре от его виска. Никита быстро  выскочил из комнаты и тут же закрыл за собой дверь. Дом он покидал без страха, но с в недоумении от увиденного  в доме. Он много слышал о полтергейсте, но сам реально столкнулся с ним впервые. Иногда его определяют как буйство духов, как непознанную силу, которая полностью может разрушить вашу жизнь. Из каких-то источников Никита знал, что полтергейст – это в первую очередь трагедия, конфликт личности и связан с самими людьми, которым «повезло» с ним столкнуться. Он существует в самих людях и связан  с их энергией. В большей части это люди фокальные, сильные волей  творческие личности. Очевидно, в этой деревне появился человек, который  обладал избытком такой энергии и ввел в конфликт все поселение. Не выдержав всего этого кошмара, люди просто покинули  гиблое место.
 Когда Никита подошел к машине, Фома крепко спал, широко раскинув руки по траве. Никита разбудил его и попросил:
- Поехали быстрее отсюда, осадок какой-то неприятный от этой деревни, сбросить какую-то тяжесть хочется.
- Ну, я же тебе говорил. Люди даже в церкви молились, чтобы в свой дом вернуться, но не тут-то было. Все заново повторяется. И заклинания от этой заразы нет. Вот ведь какое зло, и за что только, - возмутился Фома. Потом посмотрел на Никиту и спросил: - Дом-то твой когда мужики закончат делать?
- В течение недели обещали.
- Сделают раньше. Я этих мужиков знаю. Зря время тянуть не будут. Как сделают – пригласишь на новоселье?
- Без вопросов, обязательно приглашу. Сам только не проспи.
- Это я-то? Да я по запаху за версту чувствую, что и где разливают. А ты – не проспи… Магарыча только не жалей, мы тебе все пригодимся.
- Намек понял, не подведу, - успокоил Никита Фому.
Минут через тридцать они въехали в свою деревню и разошлись по домам.
Братья Николай и Аким не обманули Никиту. Дом они отделали не за неделю, а за четыре дня. Да еще как отделали. Вся деревня приходила полюбоваться их работой, а заодно и обмыть новый по существу дом Никиты. Хозяин не жалел водки, купленной  им заранее для такого случая, и закуски, которой тоже было навалом. Пришел сюда и Фома, который своим чутким нюхом почувствовал, что водка здесь течет рекой, и присел поближе к хозяину, попросив его:
- Ты мне в ковшичек плесни, так она лучше до меня доходит, и  в обиде не буду.
- Под столом, рядом с тобой целый ящик водки, наливай хоть в  ведро, только штаны не обмочи. Вроде как новые надел? – пошутил Никита.
- Обижаешь, хозяин, я до такой срамоты не доходил еще. Светлым буду как стеклышко, - возмутился Фома. Подумав немножко, он наклонился к Никите и произнес: - Хочу тебе еще один сюрприз сделать. Видишь бабу грудастую, что рядом с Акимом сидит?
- Вижу. Ну и что?
- Феклой ее зовут. К ней чуть не каждый вечер инопланетянин ночевать ходит. Раньше и на бабу-то не была похожа, все время нос  в соплях был, а как только этот дьявол появился, расцвела вся, похорошела, доброй к людям стала. Нам она ничего об этом не рассказывает, а с подружками делится. Теперь об этом вся деревня знает. Если есть у тебя интерес к этому делу, то зайди к ней, поговори по душам, может, что-нибудь и поведает о своем пришельце. И запомни: она духи любит и вино красное.
- Намек твой понял, зайду к ней обязательно. Спасибо, что подсказал, - обрадовался Никита.
- Есть еще одна важная подсказка, но только для тебя. Видишь,  около забора стоит молодая пара. С ними тебе бы тоже не мешало мосты  навести. Эта  баба беременной была, на пятом месяце ходила. А потом вдруг плод пропал, как будто его и не было. Чудеса и только. Вся деревня головы ломает, но понять, что случилось, – ума не хватает. Может, они что скрывают. Поговори с ними Никита, ты же сюда за сюрпризами приехал. Вот тебе еще один объект для информации.
- Спасибо, Фома, за подсказку. Если что еще в голову взбредет – подскажи, в долгу не останусь, - попросил Никита.
- Что в моих силах, я к вашим услугам, - шутливо расшаркался Фома и полез под стол за ковшом.
Застолье продолжалось допоздна, и никто не хотел расходиться. Не было в этой деревне случая в последнее время, чтобы всем собраться так запросто, попить спокойно водочки, посудачить, пошутить, спеть застольную и пройтись по молодым девкам, которые в невестах засиделись. За столом было шумно и весело, и кто-то неожиданно запел под гитару деревенские частушки. Все бы так и продолжалось, если бы все тот же Фома не внес неожиданное предложение:
- Всех за столом вижу, нет только твоей соседки Олеси, Никита. Не будешь возражать, Никита, если я ее приглашу к нашему шалашу?
- Ты прав, Фома, это мое упущение. Как же я мог так опростоволоситься? Сходи за ней, прошу тебя, а то неудобно как-то получается. Самая близкая соседка, а за столом отсутствует. Век себе этого не прощу.
Фома довольно бодро поднялся из-за стола, очевидно, ковшика ему было мало, и твердой походкой направился к дому Олеси. Через пару минут он привел ее под ручку и сказал совершенно открыто:
- Уважаю эту женщину, жаль только, что замужем – приставать неудобно. Налей ей, Никита, штрафную, она у нас крепкая, все выдержит.
Никита налил Олесе водки в стакан, посадил ее рядом с собой и предложил тост:
- За тебя, Олеся! За твое счастье, которое у тебя непременно сбудется, в доме твоем покой будет.
 Произнеся эти слова, Никита первым залпом выпил свою водку, а Олесе подвинул не тронутую никем закуску. Выпив, Олеся чуть притронулась к еде и тихо произнесла:
- Пусть дом твой будет крепким на многие годы, а мы будем хорошими соседями. За тебя, Никита, за дела твои добрые.
Деревенские посидели еще немножко и стали постепенно расходиться. Олеся напросилась помочь Никите убрать со стола, а заодно и посмотреть его преображенный дом и то, как он в нем устроился. Никита с удовольствием дал своей миловидной соседке похозяйничать в своем  жилище.
- Хорошо у тебя здесь, лучше, чем в городской квартире, - похвалила Олеся. – Будут ли у нас здесь такие вечера, о которых я до сих пор не могу забыть?
- Будут, Олеся, непременно будут. Именно поэтому я и здесь, в этой деревне. Я же люблю тебя до безумия. Я и веранду специально к дому приделал, чтобы ты всегда была у меня перед глазами. Но встречаться нам здесь опасно. Народ здесь непростой: чтобы язык поточить, случая не упустят. Хотя для меня лично – это мелочи. Тебя никак не смогу подвести. Ты же для меня все: жизнь, радость, счастье, моя глубокая тайна.
- И все же мне пора, Никита, боюсь лишних разговоров. Могут неправильно понять, извратить, в грязь окунуть, мужу донести, наконец.
- Я тебя провожу, не переживай, так положено у гостеприимных  хозяев. Тем более что сегодня это можно, ведь вся деревня гуляла.
Никита вывел Олесю на улицу и замер от удивления. Средь лунного неба над деревней очень низко завис летательный аппарат в виде диска, по периметру которого бегали цветные огоньки. Из нескольких его точек на землю падали лучи света, словно прощупывали каждый кусочек земли вокруг деревни и внутри нее.
- Чего же они хотят, эти пришельцы? Ведь здесь же мирные люди живут, вреда никому не делают, просто работают на земле, -  вслух произнес Никита, удивленный невиданным зрелищем. Теперь он уже точно знал, что рядом с ними есть иной мир, который пока никому не понять. Он нежно взял Олесю за руку и довел ее до калитки. Во двор входить  не стал, а  поцеловал ее руку и тихо произнес:
- До встречи, моя любимая. Пусть сон у тебя будет крепким, с хорошими воспоминаниями о наших встречах.
Никита тихо повернулся и медленно двинулся к своему дому. А придя домой, призадумался. То, что он с таким трудом собирает всевозможные факты о необычных происшествиях, ломает голову, как все это привести в систему, сам наблюдает  эти явления, для многих людей, живущих в деревне, стало делом обыденным, рядовым, которое никого не волнует, его просто не замечают. Среди обычных людей появляются  необычные личности: ясновидящие, предсказатели, кто-то в одночасье теряет память, многие управляют событиями на расстоянии, влияют на психику человека, вызывают нетрадиционные эмоции, людей превращают в зомби, которые не знают, кем были, чем занимались, теряют свой интеллект. И все это на глазах у многих очевидцев… Интересно и то в этом мире, что одни люди, вольно или невольно, служат дьяволу или сатане, другие Богу, Аллаху, Магомеду, Будде…    Жизнь сама кого-то наказывает, кого-то спасает, кого-то заставляет мучаться всю жизнь в невыносимых страданиях и боли без видимых на то причин.
Абсолютное незнание существующего вокруг мира  заставляет задуматься и задать вполне определенные и честные вопросы: кто мы есть на самом деле, с какой целью коптим небо, каково наше будущее, какова цель всех явлений, которые негативно и позитивно вмешиваются в нашу жизнь. Ответов на эти вопросы Никита нигде не нашел. Да и сам  ощущал, что он один из тех кроликов, которые подвержены какому-то    эксперименту. Мы все, как жуки в банке, которых держат до случая. Но какого?
Что происходит в этом мире, Никите понять было трудно: мы рожаем и тут же убиваем, любим или ненавидим, совершаем добро и тут же сеем зло. Рядом с нами существует иной мир, возможно, даже не один, который не хочет иметь с нами дела. «Во всех этих делах мне точно не разобраться, - подумал Никита, - но все те факты, с которыми я столкнулся в этой аномальной зоне, надо обязательно собрать и  сохранить. Кто знает, может, они кому-нибудь пригодятся». С этими мыслями он и ушел спать.

Глава шестая.
Свидетели

Проснувшись рано утром, Никита не спешил покидать постель. Выпитое спиртное за компанию с соседями во вчерашний вечер давало о себе знать. Голова была тяжелой, мозги плавали, и ему очень хотелось выпить чаю. Он нехотя оделся, прибрал постель и поставил чайник на газовую плиту. Пока вода грелась, Никита вышел на  веранду и посмотрел во двор. На улице было пасмурно. Мелкая изморось накрыла всю деревню. Хорошо просматривались только его двор, дом Олеси, их огороды и бани. Все остальное было накрыто легким туманом. Никита вынес на веранду чайник и сахар, оставшийся со вчерашнего вечера торт и стал чаевничать, жмурясь от блаженства, которое получал от каждого глотка крепко заваренного чая. Делать ему в это утро ничего не хотелось, хотя он точно знал, что на сегодняшний день у него две важные  задачи: навестить Феклу – местную блудницу и молодую пару,  неожиданно оставшуюся без потомства.   Волновал его и другой вопрос: почему никто даже намеком не коснулся слухов о русалках, будто бы обитающих в лесном озере? Может, их там просто нет, кто-то нарочно подшутил над Никитой, или что-то одно с другим перепутал? «Попробую поспрашивать, может, кто-то и знает о них», - решил про себя Никита  Он же точно чувствовал в этом  какую-то тайну. Не зря же кто-то тащил Полину за ноги и сознательно внушил ей мысль, что это место опасно для нее, и лучше ей тут не появляться. Считать это выдумкой – наивно, ибо хорошо знал Никита, как он ей дорог, и солгать она ему не могла. Никита хоть и глубоко влез в свои проблемы, но не мог не заметить, как из своего  дома вышла Олеся и направилась к бане.  Через несколько минут из трубы бани пошел сизый дымок, а Олеся стала носить воду из пруда. «Белье, наверное, собралась стирать», - решил Никита, потому что баню топили деревенские обычно по субботам, а сегодня была только среда.
Никита оказался прав, поскольку через некоторое время она снова прошла в свой дом и направилась в баню уже с полной корзиной белья  И вдруг в кустах возле бани Олеси он заметил мужика, который явно от кого-то прятался. Посидев в кустах минут пять, тот  тихо выбрался, осмотрелся и мигом юркнул в приоткрытую дверь бани. Почти мгновенно послышался непонятный шум, наподобие свалившейся посуды. Нехорошая мысль мелькнула у Никиты в  голове, и он стремглав перемахнул через забор и уже через несколько мгновений был в бане своей соседки. То, что он увидел, не давало ему времени на раздумье. Мужик, зажав одной рукой рот Олесе, повалил ее на лавку предбанника, а второй рукой рвал  с нее  одежду. Мужик почти раздел ее по пояс и намеревался сбросить и все остальное. Олеся практически не сопротивлялась, поскольку страх сковал ее, а сил дать отпор насильнику  было мало. Увидев мерзкую картину, Никита пришел в ярость. Он крепко схватил мужика за шиворот и рванул  с такой силой, что тот пролетел весь предбанник и крепко стукнулся головой  о косяк двери. Удар был настолько мощным, что тот сполз по косяку вниз и тут же схватился за голову руками, которые оказались в крови.
- Ты, наверное, убил его Никита, - со слезами на глазах чуть слышно прошептала Олеся.
- Оживет, ничего ему не сделается. Дай-ка мне ведро воды, я его в чувство приведу, - со злостью  попросил Никита.
Олеся кое-как привела в порядок порванную одежду, принесла ведро воды и передала его Никите, который тут же вылил его на голову насильника. Вода взбодрила того, и он тихо, опираясь о стену, стал подниматься на ноги. Когда поднялся, стало видно, что Никита не причинил ему  особенного вреда.
- Ну как, герой? Хватит, или еще добавить?
- За что ты меня так? Баба фартовая, почти без мужика здесь с ранней весны до поздней осени. Самой, наверное, больше хочется, чем мне. Да и не скажет она никому. Муж тут же прибьет и разбираться не будет. Сам он у нее грешит по-черному. Может, вдвоем? Ты первый, я второй, и на мировую… - сквозь хитрую улыбку пробормотал мужик.
Услышав эти слова, Никита заиграл желваками, а глаза налились кровью. Посмотрев на Олесю, он без всякого подвоха попросил ее:
- Принеси-ка мне нож, хозяюшка, да побыстрей!
- Это еще зачем? - заволновался непрошеный гость.
- А я на таких, как ты, метки делаю, уши им обрезаю. А если попробуют повторить свой подвиг, то все их мужское хозяйство на заборе развешиваю, чтоб другим неповадно было, - совершенно серьезно произнес Никита.
Поверив словам неизвестного Олесиного заступника, мужик рванулся было к двери, чтобы смыться, но Никита опередил его, взяв за ворот, притянул к своему лицу с огромной силой и, глядя тому точно в глаза, не сказал, а прошипел:
- Увижу тебя рядом с этой женщиной или около ее дома, то свое обещание выполню. И не вздумай болтать что-то лишнее по деревне или что-то плохое про нее или об этом случае. Понял, щенок?
- Понял, как не понять? А сейчас-то что мне делать?
- Бить я тебя больше не буду. Уйдешь отсюда, как пришел. Передай и другим, охочим до бабьего тела, что если хотят без ушей остаться и с отбитыми яйцами ходить, то пусть идут ко мне. Я сосед Олеси, и она у меня под охраной. Это должен знать каждый, кого на подвиги тянет. А теперь пошел вон, и чтоб духу твоего тут не было, - зло проговорил Никита и пендалем вытолкнул насильника из предбанника.
- Откуда у тебя столько силы, Никита? – придя в себя, произнесла Олеся.
- В молодости мастером спорта по штанге был, да и комитетчик я бывший. Жизнь кое-чему научила, чтобы спокойно жить на белом свете.
- Не знаю, как и благодарить тебя. Изнасиловал бы он меня точно. Я ведь разум свой сразу потеряла и кричать не могла. Рот мне зажал и пригрозил, что глаза выколет. Разве я виновата в этом, Никита?
- Это первый такой случай с тобой или еще были?
- Первый и, надеюсь, последний. Хотя мужики почти все ко мне тянутся, но подобного никто не позволял. Одна бабка даже пришла к моему мужу с жалобой, что я, мол, ее старика соблазняю. На всю деревню орала.
- Ну, а муж что?
- Спросил ее, сколько старику лет. Оказалось, восемьдесят. Муж посмеялся и послал ее в одно место.
- Выходит, ты тут авторитетом у мужского пола пользуешься. Хотя понять их несложно. Ты же не просто баба красивая, а божественная, неповторимая. Муж только у тебя дурак. Таких женщин на шаг от себя отпускать нельзя, а он тебя в ссылку отправляет.  Не на месяц ведь, не на два…
- А что я могу поделать? Он приказывает, и я еду. Он великолепно понимает, что мне некуда от него уйти и не к кому. Взаперти же меня держит. Я и тебя-то случайно нашла. Бог, вероятно, помог, -  прошептала Олеся, смахивая слезу со щеки.
Никита хорошо понимал состояние Олеси. Ему было жалко эту несчастную женщину, но и помочь он ей  мог только одним: своей искренней и преданной любовью. Подойдя к ней, прижал ее к себе, потом запрокинул голову и страстно стал целовать ее лицо. Олеся обняла его за талию и не пыталась даже сопротивляться, давая ему понять, что сейчас она принадлежит ему до конца. Почувствовав это, Никита отстранил ее от себя и строго сказал:
- Нет, натурой мы сегодня расплачиваться не будем. Завтра в восемь часов утра я жду тебя на озере. Соберись с утра будто бы за грибами, а я  приеду туда окольными путями. Так будет надежнее. А пока стирай  белье и не подавай виду, что здесь что-то произошло. Поняла?
- Да.  Завтра в восемь я буду на озере, - твердо пообещала Олеся.
Никита поцеловал ее и вышел прямо под дождь, который уже лил в полную силу. Но,  что-то вспомнив, он тут же вернулся обратно. Увидев его снова в бане,  Олеся спросила:
- Забыл что-нибудь сказать?
- Нет, спросить. А что это за мужик был? Ты его хоть знаешь?
- Почти нет. Он в нашей деревне только год живет. До этого сидел где-то в колонии за воровство. Дом ему достался после смерти родителей.
- А занимается он чем?
- Да ничем. То баню кому-то поможет построить, то сена накосит, то ворота поправит – тем и живет. Сестра у него в городе, иногда приезжает навестить его: огород посадить, деньжат подбросить, постирать кое-чего. До сегодняшнего дня вел  себя тихо, ничего за ним такого не замечалось.
- Ладно, но все равно будь поосторожнее. Иногда и на старуху бывает проруха. Прощай, красавица. Завтра жду тебя с нетерпением, - бросил на ходу Никита и вновь нырнул в  уже начавшийся ливень.
Дождь лил как из ведра почти полтора часа. Затем   неожиданно прекратился. Ветер угнал густые тучи к северу, а в отдельных местах  на небе робко пробивались лучи летнего солнца. По всей округе установилась приятная тишина, и ничто уже больше   не предвещало плохой погоды.
Никита переоделся во все сухое, глотнув свежего кофе, надел резиновые сапоги и вышел на улицу. «Куда идти?» - подумал он про себя и присел на скамейку рядом с его крыльцом. В деревне он практически никого не знал,  а найти Феклу, имевшую связь с пришельцем из другого мира, ему нужно было непременно. Не раздумывая больше,  поднялся и отправился к первому дому напротив. Подойдя к нему, он тихо постучал в дверь. На стук приятный женский голос произнес:
- Входите, дверь не заперта.
Никита снял с ног грязные  сапоги, аккуратно поставил их  на крыльцо и  по небольшому коридорчику прошел в дом. Навстречу ему поднялась женщина лет шестидесяти с приятной  лукавой улыбкой на лице. Признав в вошедшем своего  нового соседа, она загадочно улыбнулась и произнесла:
- Проходи, гость  дорогой. Рассказывай, за чем тебя ко мне занесло? Ко мне кавалеры давно не захаживали. Иль какая нужда есть?
Никита рассказал о цели своего прихода и извинился за причиненные хозяйке неудобства.
- Да о Феклиных чудесах в деревне  почти  все знают. По моим-то понятиям, милок, перезрела баба, вот и выдумывает для себя и для нас небылицы. За ноги ее из нас никто не держал и хахаля ее из того мира никто не видел. Приголубил бы ее настоящий мужик вроде тебя, вся дурь у бабы и вылетела бы из головы. Ей же настоящего мужика хочется, а не привидения, которого она и в глаза не видела. А живет она тут, рядом. Не считая моего, третий по этому ряду дом будет. С матерью она живет, мужиков в доме нет. Сходи к ней, может, тебе что-то новенькое расскажет. Я еще вот что думаю. Почти год она с этим привидением общается, а хоть бы раз забеременела. Что-то этого не случается: или сама бесплодная, или хахаль дефективный. Странно все это.
Никита поблагодарил гостеприимную хозяйку и направился в дом, на который ему указали. Подойдя, он негромко позвал:
- В доме есть кто живой?
На крыльцо вышла сама Фекла в легком халате и домашних тапочках. В руках она держала домашнюю кошку рыжего цвета. Это была молодая женщина крепкого сложения, с мощным бюстом и довольно крепким задом. Внешне она была мало привлекательна, за исключением форм, на которые нельзя было не обратить внимание. Никита несколько засмущался, ибо в данный момент больше походил на жениха, чем на обычного гостя, и спросил женщину:
- Извините мое нахальство, но мне бы очень хотелось с вами  поговорить по весьма деликатному делу.
Увидев в руках посетителя сверток, в котором, по ее понятиям, было что-то приготовлено для нее, женщина спустила с рук кошку и приветливо, с улыбкой произнесла:
- Проходи, я в доме одна. Мать в город уехала. Можем спокойно посудачить.
Никита прошел в дом. Здесь было уютно и чисто. В доме было две изолированных комнаты, одна из которых явно принадлежала Фекле.
- Проходи в мою комнату, там и поговорим, - предложила хозяйка.
Никита почувствовал явное расположение к себе со стороны женщины и, уже не стесняясь, вытащил духи из пакета и протянул их женщине.
- Извините, это вам. Не мог прийти без подарка.
- Ух ты! Да это же мои любимые. Огромное вам спасибо за подарок. Чем же я его  заслужила? Вроде и виделись всего один раз, когда вы свой дом обмывали, но мы с вами даже не знакомы.
- Не знаю, с чего и начать. Может, посидим за бутылкой вина. Оно у меня очень приличное. Для  поддержания разговора и доверия друг к другу, - с надеждой на благоприятный исход просьбы предложил Никита.
- Какой может быть разговор? Я сейчас закуску соображу. Даже догадываюсь, что вас больше всего интересует в нашем доме, с какой целью вы пришли. Да ладно, не тушуйтесь, я к этому привычная. Не вы первый, может, и не последний. Инопланетянином моим интересуетесь. Верно я говорю?
- Верно, - подтвердил догадку Феклы Никита.
В это время хозяйка очень проворно накрыла на стол, открыла принесенную Никитой бутылку, разлила по стаканам и, присев к столу,  спросила мужчину:
- За что пить будем, Никита? Так ведь, кажется, тебя зовут?
- За любовь, Фекла. На ней весь мир держится. Там, где ее нет, жизнь кончается.
- Верно говоришь, земляк. Нет у нее ни меры, ни границ. На себе это почувствовала. Особенно она хороша, когда ни боли, ни обид не  причиняет. Вот такой любовью меня бог  и наградил, за что его денно и нощно благодарю.
Они выпили почти уже всю бутылку вина, когда Фекла стала делиться деталями своих любовных отношений с пришельцем.
- Ты, Никита, думаешь, что я наших, здешних мужиков не знала? Знала. Только они моему пришельцу и в подметки не годятся. Так обласкает и к сердцу прижмет, что дух захватывает. Мне с ним хорошо, очень хорошо. Боюсь, как бы не бросил меня…
- А скажи мне, Фекла, живете с ним давно, а детей у тебя нет. Как это может быть?
- Бабы, с которыми я делюсь своей радостью, думают, что я бесплодная или мужик мой не способен на это. Чушь все. Предохраняюсь я. Зачем мне гибрид какой-то. Я ведь моего, так сказать, партнера даже в глаза не видела, не разговаривала с ним. Но в мыслях он мне хорошие, теплые слова передает, в любви клянется. Моему бабьему сердцу это приятно слышать.
- А когда он к тебе приходит и как? – поинтересовался Никита.
- Он невидимый, вроде облака. Просочится в окно, присядет на кровать и нежные слова говорит. Когда он один раз попытался поправить мне прическу, я необычное блаженство испытала и случайно увидела его руку. Она человеческая, как твоя, Никита. Но он тут же  исчез и долго не появлялся. Очевидно, что-то не то сделал. Не хочет, чтобы я его в настоящем облике увидела.
- Ну, а любовь как ты чувствуешь?
- О! Это сказка. Так заведет, что вздохнуть не могу. После его любовных ласк я мертвым сном сплю.
- Может, это не любовь, а видение какое? Сны эротические? – засомневался Никита.
- Сны, говоришь? А это что?
Фекла, не стесняясь присутствия Никиты, расстегнула халат и показала на своем теле огромное количество синяков и засосов, которые были явно человеческого происхождения. Застегнувшись, Фекла сказала
- Да и  чувствую  его как мужчину, а не наваждение какое-то. Прижмет, приласкает, добрые мысли внушит, надежду на хорошую жизнь посеет. Наши мужики на это не способны. Им только дай, приготовь, постирай. А тут уважение ко мне как к женщине. Мне почему-то, Никита, кажется, что в нашей деревне не одна я такая. Ко многим ходят пришельцы, только скрывают все, стыдятся чего-то. Одна я такая, у которой душа нараспашку, и счастлива по-человечески. Тут некоторые из наших баб рожали, при своих  мужиках, конечно, только вот мне почему-то кажется, что дети эти не от  них рождаются. Не похожи они на своих отцов ни внешне, ни  по уму, каким их бог наградил. Поживешь здесь подольше, присмотришься ко всему получше, тогда вывод сам сделаешь: кто из нас прав.
- Интересные ты вещи рассказываешь, Фекла, и слушать тебя приятно, но у меня есть еще одно дельце, которое я сегодня должен сделать.
- Какое, если не секрет?
- Пару молодую мне надо найти, ту, которая ребенка своего в утробе потеряла. Порасспросить их хочу. На чудо какое-то это похоже, - тихо произнес Никита.
- Факт действительно интересный. И мне кажется, что здесь  без пришельцев тоже не обошлось. Сходи к ним, Никита, поговори, если они захотят на эту тему с тобой разговаривать. В горе они сейчас: второго зачать боятся. Может,  что-нибудь стоящее им посоветуешь. Жалко мне их, молодые еще, детей иметь хотят. А как при таком деле рисковать?! Они вон в том желтом доме живут. Никуда сегодня не выходили. Может, и примут тебя.
- Еще один вопрос у меня к тебе, Фекла. Ты про русалок в лесном озере  ничего не слышала? Говорят, они там водятся…
- Дед  мой   про них что-то говорил, но это было давно. Помер он давненько. Сама на озеро не хожу. При моей комплекции занятие непосильное. Но молодые здешние парни то ли в шутку, то ли всерьез заводили однажды при мне разговор о них. Будто бы Никола, пастух наш,  виделся с одной, но о подробностях молчит. Может, брешет, бросил сплетню для затравки или просто попугать мужиков. Не знаю о них ничего больше. Сам сходи к Николе, может, чего и поведает тебе о них. На нашей земле всего можно ожидать. Там, может, не только русалки – динозавры какие-нибудь водятся. Но вода там особенная. Это я точно знаю.
Никита поблагодарил Феклу за гостеприимство и откровенный  рассказ о себе, распрощался с ней, поцеловав ей руку, и вышел на улицу.
Погода уже разгулялась, и вовсю светило солнце, от чего на душе Никиты стало тепло и  спокойно. Дом молодых оказался совсем рядом, и Никита вошел в него, предварительно постучав в дверь.
- Входите, - негромко отозвалась молодая хозяйка.
Никита поздоровался и объяснил цель своего визита. Чувствовалось, что разговор  этот им неприятен, но  добродушная улыбка Никиты и его вчерашнее гостеприимство несколько смягчили хозяев. И они пригласили его за стол почаевничать. Стол был быстро накрыт, и уже через несколько минут все пили чай с вареньем собственного производства. В доме были чистота и порядок, и, чувствовалось, что здесь живут настоящие  хозяева – трудолюбивые, добрые отзывчивые к чужому горю.  Никита хотел было сам начать разговор, но его опередил хозяин:
- Вы, наверное,  уже наслышались о нашем горе и знаете, что  у нас произошло. Мы потеряли сына, которого давно ждали. Я его уже чувствовал: ножками пинался, ворочался, толкался в животе жены. Но однажды она почувствовала, что он не подает признаков жизни. Мы – в консультацию, на УЗИ. Врач осмотрела жену и сказала, что плода она не видит, его как бы там и не было. А по медицинской карте есть, и ему уже пять с лишним месяцев. Все за голову схватились: быть того не может. И выкидыша не было, жена цела и здорова. Никто до сих пор понять не может, что произошло. А я догадываюсь. Похитили пришельцы его у моей женушки. Видно, приглянулся он им, а нас в дураках оставили.
- Почему вы так думаете, Юра? Вас ведь так, кажется, зовут.
- Перед тем как этому случиться, жене приснился сон, что ее похитили на какой-то корабль, а там положили на белый стол и что-то  с ней сделали, а потом вернули обратно.
- Но это же был сон,  так сказала ваша жена.
- Мне кажется, что прежде чем похитить, ее усыпили и внушили, что все происходит с ней во сне, - твердо заявил Юра.
- Ну, а вы где были в это время?
- Спал мертвым сном и ничего не слышал. Но когда утром она мне про сон свой рассказала, я погладил ее живот. Он был такой же, как и при беременности в пять месяцев. И только потом он начал спадать.
- А можно, я спрошу вашу жену? Ее Зиной, кажется, зовут?
- Спрашивайте, хуже   уже не будет, - разрешил муж.
- Скажите, Зина, а кого вы видели рядом с собой на столе, на котором лежали, и как вели себя незнакомцы в том вашем сне? – спросил Никита
- Обыкновенные люди, только во всем белом. Видела только их глаза, остальное все было скрыто. Глаза улыбались, а в моем сознании был лишь покой и какая-то благодать. Боли я никакой не чувствовала. Проснулась рано утром в хорошем расположении духа, даже счастлива была. То, что я уже без моего родненького сыночка, никак не чувствовала, - ответила Зина и тут же расплакалась.
- И так почти каждый день: то успокоится, то плачет.   Не знаю, что и делать. Но и жить так нельзя, свихнуться можно, -  сказал Юра и  сам чуть не заплакал.
- Вам уехать надо отсюда и начать новую жизнь на новом месте. Там родите столько детей, сколько захотите. Вы же понимаете, что здесь аномальная зона,  особый режим. Кого-то это устраивает, кого-то нет. Вам больше нельзя рисковать своими детьми будущими. Здесь же нет никакой гарантии, что подобное больше не повторится, - рассудил с горечью Никита.
- А как же дом, хозяйство? Столько сил в это вложено, и все коту под хвост! – с горечью произнес Юра.
- Хозяйство – дело наживное, Юра. Вам надо семью спасать, а остальное – дело плевое. Люди и не из таких ситуаций выходили. Найдите для себя новое место, продайте хозяйство и стройте новую жизнь. Со временем забудете об этом кошмаре. Не исключаю  и такой возможности, что вам здесь просто не дадут жить нормально, не говоря про то, чтобы рожать детей и воспитывать их. Тут есть, что на весы бросить.
- Здесь на самом деле действует какая-то непознанная сила. Ты думаешь, что только мы в такой скверной ситуации оказались? Ничего подобного. У наших приятелей – Олега с Машей -  история еще  и того хуже. Пять лет в законном браке живут и все это время ждут ребенка. А его все нет и нет. Пошли к врачу, чтобы провериться: может,  бесплодием оба страдают. Врач осмотрел Машу и говорит: «А чего вы хотите, милая? Вы уж, наверное, десятка два раз рожали. Матка ваша до такой степени изношена, что помочь вам может только случай», - поведал Юра историю своих знакомых.
В разговор тут же вмешалась Зина:
- Маша-то ведь родственница наша. Откуда у нее могло быть столько родов, одного бы родить. Врачи только руками разводят: ничего не знаем, факт налицо, если есть сомнение в нашем диагнозе, то обратитесь к другим специалистам.  Ходили и к другим – результат тот же. А теперь уж  Машка точно никогда не родит. Хотят брать ребенка на воспитание из детского дома. Любят они друг друга очень. У нас здесь  только одна Фекла на седьмом небе. Детей ей не надо, и каждую ночь ублажают.  Мы и в церковь ходили молиться, у бога просили, но он молчит, не видит нашего горя.
- Есть одно золотое правило, Зина, - перебил женщину Никита. – У бога ничего не проси, поблагодари за то, что имеешь. Он сам знает, что и когда делать.   Может, еще даст вам и вашим друзьям детей. Вы же еще совсем молодые. Но уехать вам отсюда рекомендую непременно. Сейчас вы просто смирились со своим положением, а надо драться за свое счастье, даже с этой непознанной   силой. Не  позволяйте ей вмешиваться в вашу жизнь и тем более разрушать  ее. Не становитесь ее жертвой до конца. Но не протестуйте активно. Идти к этой силе нужно с добрыми намерениями. Агрессия – плохой способ войти в контакт с этим злом. Рядом наверняка есть другие силы, которые в состоянии обуздать этот произвол и защитить вас и всю деревню в целом.
- Мы подумаем, может, и примем какое-нибудь решение, но семью ни  мы, ни наши друзья не намерены рушить, - твердо заявил Юра.
За разговорами они даже не заметили, как к дому подошла женщина, тихо постучала в дверь и стала ждать приглашения. Однако его не последовало. Тогда она сама открыла двери и вошла в дом.
- Я стучу, стучу, а меня никто не слышит. Здравствуйте, хозяева и ваш гость замечательный. Тоска дома заела, вот и решила зайти к вам язык почесать. Не прогоните, а то, гляжу, у вас разговор серьезный тут. Не о силах небесных говорите?
- А тебе-то что за интерес? – грубовато спросила ее Зина.
- Да интереса-то особого никакого нет. Я ведь вам рассказала, что была у них в гостях. Вином и чаем угощали  и не обидели, - тихо произнесла Катерина, так звали непрошеную гостью.
- Ты всем столько намолола, что и веры всему этому никакой, - осуждающе проговорила Зина.
- В день духов, что проходит  31 октября  в соседней деревне, вы верите, хотя сами на нем никогда не были, а мне, что я была в гостях у пришельцев не по своей воле, конечно,  нет.
- Это ты лучше гостю расскажи нашему. Его это  больше  интересует. Книгу, по всей вероятности, пишет, открыв рот, слушать тебя будет.
С интересом вслушиваясь в разговор женщин, Никита сам  задал вопрос гостье:
- Вы, что, на самом деле были в гостях у инопланетян? Как же вы могли к ним попасть?
- Да, я на самом деле ничего не выдумала и действительно была на их корабле. Только мне не верит никто. Год назад почти это было. Спала я. Неожиданно завыла собака. Она у меня в комнате была. Сначала завыла, потом задрожала и тут же забилась под кровать. В комнате, неизвестно каким образом,   появилось облако, но в этот момент я как бы снова заснула, однако почувствовала, что со мной разговаривают. Меня телепатически успокаивали и просили ничего не бояться. Потом сознание мое отключилось.   Очнулась я уже на корабле, среди незнакомых мне людей. Хочу сказать, что это были очень красивые люди, особенно женщины. Красота их  чарующая. Они еще и очень добры. Зла нам не желают. Просто изучают людей и поэтому иногда их похищают. Меня  спросили, на что я жалуюсь. Я рассказала о всех своих болячках. Они меня успокоили и сказали, что все это у меня скоро пройдет. И правда ведь, прошло. Врачи только руками  развели, понять ничего не могут.
- А собака все же их почувствовала? – спросил гостью Никита.
- Вокруг них какая-то энергия, которая влияет на все живое. Собака лаяла, но беззвучно, у нее неожиданно пропал голос. У них такие  гипнотические способности, что они могут не только отключить сознание, но и заставить забыть о встрече с ними, -  произнесла Катерина.
- А корабль-то у них какой? Металлический? – опять с любопытством спросил Никита.
- Не знаю, я внутри не была. Там все белое, с серебристым отблеском. А приборов всяких - уйма,  и все  светятся разноцветными огнями. Подобного нигде ничего не видела.
- А дома-то как оказалась? -  задал вопрос Юра.
- Понятия не имею, только в голове одна мысль бродила:  захочешь – приходи к нам еще. До сих пор жду приглашения, но, очевидно, им сейчас  не до меня, - с грустью заметила Катерина.
- Понравилось, значит? – поинтересовался Никита.
- Очень!  Мы по сравнению с ними в дерьме живем. Материально и духовно. Это разумные и красивые люди. Если бы наш мир был таким, то умирать бы ни за что не захотелось. Это я на полном серьезе говорю, - закончила свой рассказ гостья.
Никита понял, что ничего нового он в этой компании больше не узнает. Собравшись уйти, он обратился к Катерине:
- Еще раз пригласят, не отказывайся. Получше все рассмотри и расспроси. Может, и мы когда-нибудь на нашей земле такую жизнь построим. Веришь в это, Катерина?
- Нет, не верю. Люди из другого теста сделаны. Кишка у них тонка для устройства такой жизни. Мы здесь ничего путного создать не сможем, поскольку мы не творцы, а иждивенцы. Все за счет чужого горба прожить хотим. И все вы об этом хорошо знаете. А мне бы хоть на один часик еще туда, и можно было бы помирать. Разве здесь у нас жизнь? Смех один, да и только, - зло  высказала свою точку зрения Катерина.
Разговор стал переходить на философские темы, и Никита решил  уйти. Обращаясь ко всем, он спросил:
- Как мне найти Миколу пастуха?  Хотелось бы переговорить с ним об одном деле.
- Да это проще пареной репы. Самый крайний дом в деревне  в ту сторону. Рядом с домом вместо забора три жерди стоят. Это и есть его дом. А по какой надобности-то он тебе? – поинтересовалась Катерина.
- Да, говорят, что он с русалками на лесном озере встречался. Хотел узнать, правда ли это?
- Ну, милок, чего захотел? Микола после той встречи умом тронулся. И скорее всего уже забыл про нее. По его словам, видел он русалку. Но это было давно, никто уж и не вспоминает об этом. Да и была ли она? Может, одни галлюцинации. Но после того раза мужик стал другим. Людей сторониться стал, голос свой потерял, пить даже бросил. Ляжет на землю и в небо глядит, все о чем-то думает. А на озеро дорогу забыл, стороной его обходит. Такие вот дела, Никита, - поведала историю пастуха Катерина.
- Я все же схожу к нему, может, чего и выпытаю, не все же он позабыл, если постоянно на небо смотрит и озеро стороной обходит.
Дом Миколы Никита нашел быстро. Выглядел он  очень запущенным,  и было сразу видно, что проживал он в этом доме один. Сам хозяин сидел около дома на самодельной табуретке и курил самосад. Увидев подходящего к нему Никиту, он тут же встал и слегка поклонился незваному гостю. Никита протянул руку для приветствия, а потом присел рядом с хозяином на траву.
- По делу я к тебе, Микола. Дом я здесь купил, прижиться хочу. Хотел узнать у тебя про русалку, которую ты видел на лесном озере. Может, помнишь чего, расскажи.
Микола как-то сжался в плечах, бросил потухшую сигарету и неожиданно заплакал, вытирая слезы рукавом своего пиджака. Было видно, что своим вопросом Никита коснулся самого сокровенного. По всей вероятности, на том озере произошло событие, которое перевернуло всю жизнь Миколы, и он целиком ушел в себя или свои мечты, которые стали составлять смысл его жизни. Копаться в чужом горе было бы не совсем тактично, и Никита решил задать ему  ничего не значащие вопросы:
- Мне неудобно спрашивать  тебя об этом, бередить твою сердечную рану, но ответь мне всего на один вопрос. Русалки в озере есть?
Микола долго раздумывал, прежде чем ответить, потом утвердительно кивнул головой и снова расплакался. Никита не знал, какой задать еще вопрос, поэтому спросил:
- Красивые?
Микола перестал плакать, потом поднял большой палец правой руки вверх и покачал им, кивая  головой.
- А у тебя что-нибудь было с ней? – снова спросил Никита.
Микола взял с земли прут от метлы и написал им «не знаю».
Никита понял, что русалки в озере есть, и они не безопасны. Попрощавшись с хозяином, он пошел к своему дому.     
 
Глава седьмая.
На озере

     Придя домой, Никита глубоко задумался. Он нисколько не сомневался, что Микола действительно видел озерную русалку, но почему эта  встреча кончилась так трагично для пастуха? Почему он потерял дар речи и плакал, когда речь зашла о водной красавице. Что между ними произошло, и что может случиться с ним, если подобная встреча  окажется реальной и для него, Никиты? Он чувствовал, что его постоянно тянет на озеро, оно всегда у него в голове  и даже ночами снится. Но опасности  никакой не чувствовал. Наоборот, ясно осознавал, что его дальнейшая судьба связана с этим озером, но не мог представить себе, чем все это кончится. Неужели его ждет такая же судьба, как и местного пастуха, или ему приготовлено что-то другое, которое до его сознания еще не доходило.
Никита решил больше не думать об озере, тем более, что именно на берегу его состоится  завтра встреча с Олесей. Поскольку вставать  завтра нужно было рано, чтобы быть первым на озере, он отправился спать  пораньше.
Утром, погрузив в машину резиновую лодку, ведро для грибов, кое-что поесть, он  выехал из деревни, которая, как он думал, еще  спала. Подъехав к лесу, от которого до озера было рукой подать, Никита остановил машину в том месте, где нашел ее,  когда приезжал сюда первый раз с Полиной, после поломки. Водрузив вещевой мешок с лодкой на плечи и прихватив ведро, к озеру он все же пошел не сразу. Нужно было сначала набрать грибов для Олеси, чтобы та не возвращалась домой с пустыми руками. Пусть все местные думают, что она действительно ходила за грибами, а не на свидание со своим новым соседом.
Набрав грибов, он погрузил далеко не легкую ношу  на плечи и двинулся по тропинке к озеру. С момента его появления на озере в первый раз, тут ничего не изменилось. Все тот же берег  с изумительной красоты песком, камыши, лилии, кувшинки, и все тот же шалаш из прошлогодней соломы. Тишина на озере стояла сказочная. Ни один листик не шелохнется, как-то по-особому пели птицы, и даже всходившее солнце чему-то улыбалось. «Сказочное какое-то место, - подумал Никита, - здесь только любовью заниматься, ничего другое для этого места не подходит».
В ожидании Олеси он решил собрать лодку и измерить глубину в середине озера, о котором слышал столько  много загадочного. «Быть не может, чтобы ее нельзя было измерить, враки все это» - рассуждал про себя Никита, выплывая на середину озера. Привязав к якорю шнур длиной в пятьдесят метров, он осторожно стал опускать его на дно озера. Размотав шнур до конца, Никита понял, что до дна он не достал. Вытянув якорь обратно, он привязал к нему еще один шнур и снова опустил якорь на дно. Шнур весь ушел в воду, но до дна не достал, а потом неожиданно вырвался из рук Никиты и стрелой устремился вниз. «Да, - подумал Никита, - глубина здесь действительно загадочная. В каком бы царстве оказалась Полина, если бы ее  утащили за ноги в эту пропасть?»
Никита пожалел потерянного якоря, но вернуть его было уже невозможно. «Пусть русалки из него себе игрушку сделают», - ухмыльнулся  он и стал объезжать озеро на машине, которое для него все еще было загадкой. Он пытался определить длину озера, заехав далеко от своего  места, но и это оказалось тщетным, озеро на глазах меняло свою форму и все дальше и дальше уходило за  линию горизонта, которую для себя каждый раз определял Никита. «По-моему, у этого озера нет не только дна, но и берега. Но такого же в жизни не бывает!» - поражался Никита. К тому же водная гладь  стала играть такими красками, от которых у Никиты рябило в глазах и плыли мозги. Оно переливалась всеми цветами радуги, хотя вода в нем была до необычайности прозрачной. «Чудеса какие-то! - удивлялся Никита, но настроение у него от этого не ухудшалось, а лишь укреплялась его вера в необычность этого озера, в его несомненную таинственность. Посмотрев на часы, он понял, что вот-вот должна подойти Олеся, и  направился к своему  берегу.
Олеся появилась минут через пятнадцать, неся  в руках корзину, в которой  болталось три гриба. Осмотрев ее «улов», Никита пошутил:
- Не густо, сударыня. Нас люди на смех поднимут, когда это увидят. Грибы-то хоть собирать умеешь или только ешь их в приготовленном виде?
- Дурачок, я, что, за грибами на это озеро пришла? Да мне на них начхать. Я за любовью сюда шла, а не за грибами, - лукаво проговорила Олеся.
Никита подошел к ней, обнял за плечи, прижал к себе и ласково произнес:
- Да пошутил я, глупенькая ты моя. Не мог дождаться, когда ты придешь, душу мою утешишь. А грибов я для тебя уже насобирал, вот смотри в ведре.
Он ослабил свои объятия, нагнулся и стал целовать ее лоб, щеки, губы и прекрасное тело. Олеся была счастлива от одного его прикосновения и откликалась на все его ласки. Она всем своим существом чувствовала, что здесь не столько играет их давно не молодая страсть, сколько верность и преданность в любви. Такая любовь давала им надежду на долгие годы счастья и душевного единения.
Никита поднял Олесю на руки, поцеловал в щеку и понес к шалашу,   который с этого момента  становился для них постоянным местом  любовных утех, украшением их жизни и душевного спокойствия.
- Как же ты прекрасна, Олеся, - постоянно твердил Никита и не мог оторвать губ от ее нагого тела. Она возбуждала Никиту, делала его рабом своей привлекательности, заставляла забывать обо всех невзгодах и проблемах. Ради нее он готов был на любой поступок.
Они без страха быть застигнутыми занимались любовью, барахтались в изумительной озерной воде, бегали наперегонки по песчаному берегу и загорали под лучами солнца, которое в этот раз было к ним особенно приветливо. Такого блаженства они не испытывали никогда. В этот день им казалось, что сам бог благословил их  на вечную верность и преданность друг другу.
Время, однако, бежало быстро и незаметно. Прошло уже около пяти часов их пребывания на озере, И Олесе пора было уже уходить домой.   Никита наполнил Олесину корзину грибами доверху, проводил ее до края леса и сказал, как бы извинясь:
- Я побуду здесь часок-другой, а потом вернусь в деревню. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Нам надо беречь наше счастье от людского глаза. Оно наше и только наше.
Он прижал Олесю к себе, поцеловал ее и легонько подтолкнул  к выходу из леса. Она медленно пошла по чуть заметной тропинке и постоянно оглядывалась назад, ища глазами Никиту, который стоял у кромки леса до тех пор, пока она не скрылась из вида. Вернувшись на озеро, мужчина прилег на соломе в шалаше и почти мгновенно заснул. Спал Никита долго, не меньше двух часов, и все это время ему снился сон, из  которого он не мог вырваться.  Во сне он увидел, как над озером, напротив того места, где стоял шалаш, неожиданно всплыл огромных размеров шар, замер на месте и растворился в облаке, которое вплотную приблизилось к берегу. Из облака вышла изумительной красоты женщина и направилась прямо к Никите. Подошла  совсем близко, нежно потрепала ему волосы и приятным  голосом произнесла:
- Я твоя вечная мечта, Никита. Ты очень долго ждал. Сегодня я  пришла к тебе, и твоя мечта становится реальной. Ты во многих женщинах меня искал, но ошибался. Однако так было задумано судьбой. Нас теперь никто не разлучит. Мы созданы богом друг для друга.
- А как же Олеся и Полина? – попытался возразить Никита.
- Эти женщины сыграют определенную роль в твоей земной жизни, но они лишь твои попутчики, хотя и очень важные. Скоро ты это поймешь сам. Только хочу задать тебе один вопрос: я тебе нравлюсь?
- Ты божественно прекрасна, женщина. Ничего подобного я в своей жизни не видел. Но кто ты?
- Я суженая твоя, а зовут меня Данаей. Судьбы наши теперь соединены воедино, но видеться мы будем пока редко.  На время меня заменит тебе Олеся. Вы оба теперь под моим  неусыпным оком. Больше я пока  ничего не скажу. Я напомню тебе сама, когда нужно будет прийти сюда.
Даная склонилась к Никите и поцеловала его легонько в губы, а потом исчезла таким же образом, как и появилась.
Никита проснулся весь в поту, потрогал свою голову – не заболел ли он. Однако, убедившись, что цел и невредим, поднялся со своего места и осмотрелся вокруг. От увиденного он пришел в полное недоумение: на берегу, рядом с его лодкой лежал утерянный в озере якорь. Достать его  и поставить на берег могла  только Даная. «Значит, это был не сон. Я на самом деле разговаривал со своей мечтой, которой  бредил ночами», - мелькнула мысль  в голове. Никита собрался и ушел с озера. Все, что случилось с ним тут, не было случайностью. Значит, его судьбой кто-то умело руководит и ведет к намеченной этим кем-то цели. Он начинал соображать, что в последние годы в его жизни не было случайностей. Все было закономерно: и встреча с Олесей, и покупка дома, и поездка на озеро с Полиной. Не знал он только одного: что будет дальше?
А дальше пока продолжались встречи с Олесей, к которой, несмотря на  странное  видение на озере, чувство любви и привязанности  не только не пропадало, а усиливалось. Хотя Даная из головы  не выходила ни на минуту. Он уже начинал любить сразу двух женщин в одном лице и чувствовал, что не может отделить одну от другой.
С Олесей на озере  Никита обычно встречался один раз в неделю. Это были или среда, или четверг, когда до приезда ее мужа  еще оставалось время.  Но после одного из выходных дней, когда он увидел Олесю с другим мужчиной, пусть и мужем ее, сердце его защемило, даже какая-то обида коснулась его сознания, хотя он и понимал, что Олеся вынуждена уделять внимание мужу хотя бы по обязанности. И тогда он решил пойти на озеро. Может, он снова увидит удивительную женщину из своего сна. Он ведь уже поверил, что все это было с  ним наяву.
Рано утром  сидел на берегу и пристально смотрел в озерную глубь. Но ничего вокруг не происходило: светило солнце, под лучами его играла разноцветными огнями озерная вода, пели на ветках птицы. Раздевшись,  Никита улегся позагорать на знакомой ржаной соломе. Солнце пригрело, и Никита уснул незаметно для себя. Во сне он почувствовал, что его целует женщина. Он приоткрыл глаза и замер. Над ним склонилась  черноволосая красавица. Она гладила его волосы и каким-то необычайно приятным голосом шептала ему.
- Я Даная, невеста твоя. Ты хотел меня видеть?
У Никиты перехватило дыхание, в горле пересохло, и он только кивнул в знак согласия. Даная была обнажена по пояс, внизу ее тело плотно облегала до самой ступни серебристая ткань, напоминавшая рыбью чешую. «Вот, значит, почему их русалками называют, не по форме одеты», - подумал про себя Никита и потянулся к Данае. Он целовал ее, гладил волосы и тело и все приговаривал:
- Это моя невеста. Да быть того не может. Я мечтал о тебе всю жизнь, знал, что ты где-то есть, но то, что ты такое чудо – вообразить не мог. Все это время ты помогала мне жить, в каждой красивой женщине я видел тебя, но как же я глубоко ошибался.
- Мы с тобой, Никита, богом соединены. Судьба у нас едина, а это значит, что мы не будем проводить свою жизнь во взаимном созерцании и удовлетворении, не стоять лицом к лицу, а плечом к плечу творить свою жизнь. Мы будем едины с тобой до конца дней своих.
- А как же Олеся? – опять спросил Данаю Никита.
- Я не ревную тебя к Олесе и Полине. Так суждено богом, чтобы они были в твоей жизни. Без них ты меня еще долго искал бы. Это наши  помощницы в любви. Не обижай их, Никита.  Ты должен их поблагодарить, Никита, за то, что они для нас сделали и еще сделают.
Эти слова Данаи глубоко тронули сердце мужчины. Многого он просто не понимал и решился задать вопрос:
- А почему мы так долго искали друг друга, почему наша встреча не могла произойти раньше и при других обстоятельствах. Кому это было надо? Зачем я тебе нужен такой, не очень молодой?
- Стареть ты больше не будешь, Никита. Всю оставшуюся жизнь будешь крепким, здоровым и сильным, как подобает воину Христову. У нас с тобой впереди много дел, для которых потребуется много сил и энергии, а также терпения и воли.
- А скажи мне, Даная, сколько лет ты меня знаешь и наблюдаешь за моей жизнью? Не сегодня же ты меня выбрала?
- Я знаю тебя, Никита, с первого дня твоего рождения. Когда ты родился, мне указали на тебя и сказали, что ты мой   суженый. Я полюбила тебя давно, во сне приходила к тебе, о себе напоминала, чтобы не забыл мой образ. В твою голову я поселила мечту обо мне. Поэтому ты и искал меня среди других женщин. Не кори меня за это. Все по воле божьей.
Слушая женщину, Никита любовался ее красотой, и в его мозгу сам собой родился закономерный вопрос:
- Ты такая красивая, Даная, а я обыкновенный русский мужик. Пара ли я тебе?
- Это неважно. Да и ошибаешься ты. Ты просто не замечаешь своей красоты. К тому же умен, образован, не теряешься в трудные минуты, не позволяешь обижать слабых, любишь свой народ. Такие качества бог дает не каждому, а только избранным.
- Я ничего не сделал такого, чтобы меня так ценили, - возразил Никита.
- Опять ошибаешься. Ты делаешь много мелких полезных дел, которые оценить трудно. Но люди чувствуют твою доброту, отзывчивость к чужому горю и тянутся к тебе. Разве ты этого не замечаешь?
Никита внимательно слушал  Данаю, а его душа и сердце  волей-неволей тянулись к этой чудом возникшей в его жизни  красавице. Ему хотелось обнимать ее, ласкать, целовать, гладить ее смуглое тело и любоваться неземной красотой. Даная чувствовала, что он хочет ее, страсть кипит в его теле, но она тактично намекнула ему: пока не время и не место. Все еще у них впереди. Скоро Даная должна покинуть его, но в ближайшее время назначит ему свидание опять.     Никите нужно только дождаться ее сигнала.
Никита обнял Данаю, поцеловал в губы и, поглаживая ее спину, произнес:
- Я же теперь не смогу жить без тебя, божественное создание. Приходи ко мне хотя бы во сне, чтобы я мог видеть тебя.
- Дурачок ты мой, я теперь навечно с тобой,  но сейчас я должна уйти, так надо. Она повернулась к Никите спиной, подошла к берегу, и в это время из озера всплыл огненный шар, от которого отделилась ладья и поплыла в сторону Данаи.    Она села в ладью, помахала Никите рукой и въехала в огненный шар, который тут же погрузился  в озеро вместе с возлюбленной Никиты.
Мужчина смотрел  на все происходящее и не мог сообразить, в каком мире он находится. Но что-то заставило его отвлечься от глубоких раздумий, что-то отвлекло от созерцания чудесной картины. И только тут он понял, что в его руке, сжатой в кулак, что-то находится. Раскрыв руку, он увидел на своей ладони кусочек одежды Данаи, похожей на рыбью чешую. Наверное, когда он гладил спину Данаи, один из узоров отвалился и прилип к руке Никиты. Сжав руку до боли, чтобы не потерять, мужчина  бегом бросился домой, чтобы спрятать свою добычу в надежном месте.
Встречи же с Олесей не прекращались. Сама Даная не противилась этому, поскольку в данный момент она не могла удовлетворить потребность Никиты в женщине, к тому же на Олесю она возлагала какие-то одной ей ведомые  обязанности.
На озере Никита с Олесей проводили  очень много времени, но в строго отведенные для  таких встреч дни.  В этот раз был четверг, и никакой опасности влюбленные не ожидали. Все было чудесно в тот день. Ярко светило солнце, вода, как парное молоко, нежно играла с их загорелыми телами, их радости и счастью не было предела. В этот день они немножко задержались, не заметив, что солнце уже садится и день подходит к концу. Первой опомнилась Олеся. Посмотрев на солнце, она с испугом произнесла:
- Мы заигрались с тобой Никита. Мне давно уже нужно быть дома. Соседи могут заметить мое долгое отсутствие и настучать мужу. Он же завтра приезжает, а я совершенно не готова к его приезду.
Они быстро оделись и уже было направились к тропинке, ведущей в лес. И вдруг…
- Не надо спешить, господа влюбленные, ваш поезд ушел, на перроне вы остались одни, - произнес чей-то голос из-за кустов, в котором Олеся узнала голос мужа.
И вправду это был он. В его руках  они увидели охотничье ружье, и по его виду чувствовалось, что настроен он решительно, и мирного разговора с не получится. Никита сразу оценил опасность складывающейся ситуации и попытался  дипломатическим путем разрешить конфликт, который мог для кого-то из них закончиться трагически. Прикрыв собой Олесю, он зло, с нескрываемой ненавистью, почти по-звериному прошипел:
- Не вздумай шутить с огнем, малый. Подумай о последствиях, которые тебя ждут. О детях своих, наконец.
Олеся же в этот момент быстро соображала, кто мог навести на них мужа в этот  день. И она вспомнила: конечно, это тот подонок, который хотел изнасиловать ее в бане, но получил за это по заслугам от Никиты. Это он их выследил и привел сюда мужа, отомстив тем самым обоим за неудавшееся наслаждение с красивой женщиной. Вспомнив, Олеся попыталась вступить с мужем в разговор.
- Зря ты плохо подумал о нас, Саша. Тебе про нас, наверное, наговорил тот негодяй, который пытался меня изнасиловать, а Никита набил ему за это морду, а ты ему поверил. Мы здесь  просто купались и загорали.
- Я все видел своими глазами, дорогуша. Галлюцинациями не страдаю. Сам  давно замечал, что не все ладно  в моем доме. Думаю, что этому пора положить конец. Мне не хочется вас убивать, но у меня просто выхода нет.
Выстрел прозвучал так неожиданно, что Никита никак не смог на него среагировать. Он почувствовал сильный удар в грудь, сознание его помутилось, и он стал медленно опускаться на землю, придерживаемый руками  Олеси.
- Хорошо, что только меня, - тихо прошептал Никита и полностью потерял сознание.
Однако он ошибся. Второй выстрел наповал свалил Олесю, которая без стонов,  молча    рухнула на лежащего на песке Никиту. Сам же стрелок бросил ружье на землю, схватился руками за голову и заплакал. Посидев в таком состоянии, он поднялся, посмотрел на содеянное и молча побрел прочь от страшного места.
В деревне слышали оба выстрела. Кто-то подумал, что это браконьеры лося завалили, а кто-то почувствовал, что стряслась беда, и даже догадывались, с кем. Когда Александр вернулся в деревню, встречные его не узнали. Он поседел в одночасье, речь его была бессвязной, похоже было, что он тронулся умом. Он даже попытался сжечь свой дом и машину, но односельчане не дали ему этого сделать. Мужики его связали, а бабы вызвали «скорую помощь». Пока ее ждали, кто-то все же пытался узнать у него, что случилось на озере и где сейчас Олеся. Однако Александр молчал и только  проводил своим большим пальцем по горлу.
- А ведь беда, бабоньки, случилась. Убил он их, наверное, обоих. Какая-то сука, наверное, донесла. А ведь они любили друг друга. Это без всяких слов видно было. Да и как бабе не загулять, когда муж изверг. Он же издевался над ней, бил втихаря, баб чужих  в дом таскал, за человека не считал, рабу из нее сделал, - причитала Катерина.
Услышав все это и осознав беду, постигшую деревню, неожиданно с земли поднялся Фома и обратился к парню, который недавно вернулся из заключения.
- Иди-ка сюда, малец, - поманил он  его пальцем.
Когда тот подошел, Фома взял его за ворот расстегнутой рубашки и зло произнес:
- На водку, значит, решил заработать, щенок, посмаковать  сплетни о чужой любви, позор на деревню навести, людей хороших осрамить?
Парень попытался вырваться из крепких рук Фомы, но тот размахнулся и со всего плеча ударил его по морде. Сколько метров он пролетел, никто не считал, но все сразу поняли, что виной трагедии был именно этот мелкий воришка, который не давал житья всей деревне. Быть бы ему много раз побитым, если бы не его молодые ноги, которые уносили его от беды.
Вскоре приехала «Скорая помощь». Врач осмотрел мужа Олеси, и его посадили в машину. Больше его в этой деревне не видели.
Потом опять опомнился Фома.
- Надо ехать на озеро, мужики. Бабам там нечего делать. Я трактор сейчас заведу, а вы подумайте, что туда прихватить. Лодку резиновую нужно взять, может, он их в озере утопил. Сеть прихватите, багры, аптечку на всякий случай.  Сами думайте, что нужно взять, а я за трактором пошел. Пройдя несколько шагов, Фома остановился и произнес: - Нравились мне эти люди. Порядочными были. До слез мне их жалко. Такая любовь только в кино бывает. А тут – на тебе – в нашей деревне. Похоронить их надо с почетом и уважением. Зла они никому не делали,  – сказал и пошел прочь.
Собирались недолго. Скоро наступят сумерки, тогда их работа намного бы осложнилась. Ехали молча, не проронив ни звука. Все мысленно в голове представляли картину, которая могла всех привести в ужас. Такого в их деревне не было еще никогда.
Прибыв на озеро, трупов на берегу не обнаружили. Нашли только разряженное ружье Саши, косынку Олеси и пачку сигарет Никиты, которыми он всегда угощал местных мужиков. Нашли и гильзы от патронов рядом с тропинкой. Тут же было много крови. Все  были поражены увиденным. Один из мужиков справедливо заметил:
- Мы же милиции не сообщили ничего. Нас могут неправильно понять.
- Да, действительно, оплошность вышла. Но надо же было что-то делать, пока она приедет до нас. А  милицию так скоро не дождешься. Что делать-то будем?
- Давайте пошарим по дну озера баграми и сетью пройдемся. Если они в воде, то где-то рядом. Течения-то здесь никакого нет. А милиции, я уверен, бабы уже сообщили. Им бы только новостью поделиться.
Милиция действительно скоро приехала, но кроме оружия при них ничего не было. Мужики передали им свои находки и попросили их помочь обследовать дно озера. Вместе они искали трупы еще часа два, а потом, решив, что дело это бесполезное, свернули свои поиски.
- А куда же они могли деться? Может,  изверг этот их в землю закопал или разрубил на куски и  спрятал подальше? – задал вопрос один из стражей порядка.
- Этого не может быть. Он же не скрывал, что убил их. Да и для такого дела топор  нужен хотя бы, а он и в руках-то его не держал никогда. Вшивый гвоздь не мог в стену забить, все помощников приглашал. А вот по бабам он был охоч.  Этого у него  не отнять.
- Сейчас уже поздно. Поиски продолжим завтра, с собакой приедем и с тралом. Трупы надо найти обязательно. Начальство нас за такую работу по головке не погладит, по шее надает, - сказал старший из милиционеров и приказал всем собираться в дорогу. Вместе с ними собрались и мужики, которые тоже осознали, что искать трупы в  такое время дело трудное и бесполезное.
Следующий день тоже не дал никаких результатов.  Собака излазила всю округу, вдоль и поперек протралили  все озеро, но трупов не нашли.
- Чудеса какие-то: убийство налицо, а жертвы как в воду канули, - сказал один из тех, кто занимался поисками.
- Как же нам теперь считать их – погибшими или живыми, - Спросил Фома одного из стражей порядка.
- По закону считайте их без вести пропавшими. Если в течение года мы их не найдем, тогда зачислим в списки погибших.  Так по закону положено, - разъяснил один из милиционеров.

Глава восьмая.
Спасение

На  следующий день после исчезновения Олеси и Никиты  около их домов собралась чуть ли не вся деревня. Каждый высказывал свои догадки по  поводу гибели  земляков. Об Александре даже не вспоминали – не люб он был всем  с самого начала своего появления в деревне.  Ненависти большой они к нему не испытывали, но и явного доверия тоже. Обсуждали гибель влюбленных, у которых сердце для  людей было открыто. Фома первый высказал предложение:
- По русскому обычаю поминки в таких случаях проводят. Может, и мы не осрамим себя?
- Какие поминки, Фома? Их по умершим проводят, а мы даже и трупов  не  нашли. У меня есть подозрение и даже уверенность, что живы они, только  не на земле находятся, а у наших соседей-инопланетян. Эти в беде людей не оставят. Меня же они вылечили и домой отпустили. С ними может быть такая же история, - высказалась Катерина.
Ее предложение всем понравилось.
- Как же мы раньше-то не сообразили. Так ведь, наверное, оно и есть. Подождем немножко, а там видно будет. Только за домами их надо присмотреть, чтоб мародеры здесь зла не натворили, - сказал Фома под одобрительный гул односельчан.
Все разошлись по домам, думая о загадочном исчезновении односельчан.
Мысли, высказанные Катериной, действительно имели  под собой  основания. Даная со своими друзьями не   бросили в беде Олесю и  Никиту. Мало того, они предполагали такую развязку событий и были готовы в любой момент прийти им на помощь. Этого требовала не Даная, этого требовала их всеобщая совесть и долг перед Всевышним.
Как только  прозвучали выстрелы на озере, над ним возник  огненный шар, который накрыл собой расстрелянных влюбленных и вместе с ними исчез под водой. Олеся и Никита оказались на неведомом корабле среди  похожих на них людей, которые могли все, вплоть до воскрешения  мертвых. Раны  у обоих оказались серьезными, но не смертельными. Олесю с Никитой положили в разные палаты, а мастера своего дела  стали приводить их в порядок. Даная постоянно была рядом с Никитой и держала его за руку.
- Все будет хорошо, мой милый, наберись немножко сил, а потом встанешь на ноги. Возьми на память от меня подарок, - сказала она и протянула ему вынутую из его тела пулю.
- Но я же ведь чувствовал, что был мертв. Как вам удалось меня спасти?
- Для нас это не проблема. Главное, что ты теперь со мной и у нас  долгие годы счастливой совместной жизни, - успокоила его Даная.
- А как там Олеся, она жива?
- С ней тоже все в полном порядке. А мужа ее мы наказали. Он сейчас в психиатрической больнице и больше никогда не выйдет. Зло должно быть наказано – таков закон жизни.
- А что теперь будет с нами: со мной, с Олесей? Мы что, останемся на корабле?
- Нет, на корабле вы не останетесь, оба вернетесь в деревню. Мы сделаем все так, что никто языков по этому поводу особо чесать не будет. У нас с тобой, Никита, особая миссия, и мы ее обязаны выполнить. Однако мы не отпустим тебя до тех пор, пока не проведем один очень важный для нас обряд. Не забывай, что я невеста твоя, а должна быть женой. Мы должны стать с тобой одним целым. Нам надо закрепить нашу любовь на такой глубине и  такой крепостью, чтобы она была неповторимой и вечной. Готов ли ты к этому и любишь ли ты меня такую?
- Ты же мечта моя, а то, что я увидел, поражает воображение. Мне кажется, что  я уже и минуты не могу быть без тебя. Сердце мое на куски разрывается от любви к тебе. Я чувствую, что должен быть с тобой. Только вопрос  у меня один: как же моя Олеся, я же ее тоже люблю?
- Наша с тобой любовь неземная, Никита. Она Богом  предрешена. Все, что у тебя было и есть, я принимаю как тайну прошлого и настоящего и буду беречь ее и хранить. Моя любовь к тебе выше Олесиной. Но твои с ней отношения нам будут помогать в нашем общем деле, но об этом ты узнаешь только после обряда.
- После венчания?
- Да, после венчания. После того, как мы вступим с тобой в брак. Он  укрепит нашу взаимную любовь, сделает ее совершенной, даст нам единомыслие и твердую волю.
- И когда же оно состоится?
- Сегодня в полночь. К обряду уже все готово, - сказала Даная.
- И Олеся там будет?
- Нет, быть там ей нет необходимости. Да и слаба она. Ее  рана более опасна, чем твоя. Просто на ее  излечение нужно больше времени.
Никита был      не против венчания, но не знал, где и как оно будет происходить. Он спросил об этом Данаю:
- В свое время здесь был построен храм, в нем жили монахи. Но однажды  озеро поднялось и затопило его. Монахи храм покинули, а строение  осталось, но  стоит в недоступном для людей  месте. Там сплошное, гиблое болото, а сам храм стоит под кронами деревьев. Его даже с высоты  не видно. Но мы знали о нем, восстановили и все приготовили к обряду.
- Мне можно об этом сказать Олесе? – спросил Никита.
- Нет. Наш брак – божественное чудо на Земле, у вас с Олесей – обычное сожительство без божьего благословения. Ее это расстроит, Никита.  Да и, должна тебя огорчить: Олеся долго не проживет, и не в ранении тут дело. Она закодирована на определенный период  жизни, который подходит к концу. Кстати, она об этом знает. Ее мать и бабушка тоже не были долгожителями. Но свою миссию она перед богом выполнит.
- Хорошо, я буду молчать. Но что интересного я у вас здесь  узнаю? Цель-то есть какая у вашей миссии?
- Есть цель. И ты ее участник, но узнаешь  об этом потом.  Сам пока отдыхай, а у меня еще есть дела, которые я обязана выполнить. На обряд я за тобой зайду. Не скучай без меня, - прощебетала Даная и на прощание поцеловала его в щеку.
До обряда времени было еще достаточно много, и Никита заснул. Перед самым венчанием его разбудили,  заставили переодеться в необычную   одежду и отвели к невесте. Даная была чарующе прекрасна. Перед Никитой стояла богиня, великолепие которой поражало воображение. Через какое-то мгновение они уже стояли в притворе и ждали священника. Обряд проходил по христианскому обычаю, который Никите был хорошо знаком.
После венчания Даная прижалась к Никите и тихо, чтобы никто не слышал, шепнула ему на ухо:
- Я так ждала этого момента, вся душа извелась. Я ведь очень, очень люблю тебя, мой дорогой. Теперь я твоя жена, делай со мной что хочешь.
- Брачная ночь будет или что-нибудь еще?
- Будет, Никита, будет. Да такая, что тебе и во сне не снилась. Сегодня  ты должен сделать мне сына: нам на радость, другим на зависть. Мы родим с тобой нового человека, который будет жить не для  себя, а во имя Христа и других людей. Мы заложим  в него семя благодатной жизни. Господь нам в этом поможет. Это будет настоящий воин за справедливость, готовый до самой смерти вести борьбу с духом зла.
- А наша любовь  с тобой  какая будет? – спросил Никита. 
- Ты никогда не усомнишься в ней. Она не требует слов. Ты ее будешь чувствовать во всем: в наших поступках, делах и, конечно, в моей улыбке, дорогой. Сейчас ночь. Она сегодня вся наша. Это брачная ночь, Никита.  Наше телесное единство в этот час уже не начало,  а полнота и предел наших взаимных отношений. А это значит, что мы становимся с тобой единым сердцем, умом и духом. Запомни, если ты этого не  знал. А теперь пойдем туда, куда тебя давно так тянет.
- И куда же меня тянет, по-твоему?
- В опочивальню, золотце мое.
Да, это была ночь торжества радости и любви. Именно в эту ночь Никита почувствовал, что они благодаря взаимной вере и любви сделались единым существом, одной личностью в двух лицах. Ничего подобного  в его отношениях с другими женщинами не было. Все не так было  у него и  с Олесей, которую он тоже любил. В эту ночь они относились друг к другу как к святыне, и все  их отношения, включая и телесные, превратились в таинство, вознесшее их в вечность.
Наутро Даная сказала Никите, что его хочет видеть и поговорить с ним их главный наставник, посланный  сюда самим богом. Зовут его Серафимом, он мудр и умен, несмотря на свой молодой возраст, и прозорлив. Встреча с Серафимом состоялась в хорошо ухоженной, небольшой комнатке с наглухо закрытыми окнами и дверью. Перед Никитой  стоял средних лет человек, красивый собой, плотного телосложения, в легком костюме серебристого цвета. Волосы у него были черные и спадали до самых плеч. Взгляд  умный и пронзительный. Никита сразу почувствовал его влияние на свои мысли и сделал для себя вывод: человек владеет гипнотическим даром и лукавить с ним бесполезно. Он легко читает его мысли на расстоянии.
- Вас Никитой зовут, кажется, а меня Серафимом. Присаживайтесь, разговор коротким не будет. Но первое, что я хочу сделать, так это поздравить вас с законным браком. Вам в жены досталась одна из лучших, если не самая лучшая женщина. Это по воле Господа нашего и воле самой Данаи. Будьте счастливы и честны в своих помыслах. А начнем мы с вашего вопроса ко мне, который у вас давно созрел в голове.
Никита несколько смутился от сказанного, но быстро взял себя в руки и спросил:
- Хотел бы я, да и не только я, знать, кто вы такие и какова  ваша миссия на нашей Земле?
- Сразу внесу поправку, землянин: на нашей общей Земле. Живем мы в других измерениях – это верно, но Земля у нас одна. Наш мир многомерен, но он взаимосвязан. Деяния одних непременно сказываются на других. Потому Земля -  это наша общая забота. Что касается нас, то мы тоже дети господние, живем по его законам, и наша главная  цель – совершенствовать жизнь на нашей Земле.
- Выходит, что вас не устраивает мир, в котором мы живем,  и вы  пришли сюда навести свой порядок? – задал вопрос Серафиму Никита.
- Не совсем так. Нас не устраивают люди, которые творят здесь произвол. Нас не устраивает разболтанность дьявольских сил, которые вбивают в голову  землян всякую ересь, от которой Земля стала задыхаться и превращаться в исчадие ада. Посмотрите на своих женщин! Во что вы их превратили? Все они одурманены искушением соблазна, неверности, продажности, похотливой страсти. Бог вас этому не учил, этому научил вас дьявол, вопреки воле Всевышнего.
- Здесь я с вами согласен. Есть у нас такой  беспредел, это верно, - поддержал наставника Никита.
- А воровство, грабеж, убийства, изнасилования, кражи, коррупция, ложь, обман, истребление  национального богатства, появление детей-сирот при живых родителях… Я могу все ваши пороки перечислять бесконечно. И это, по-вашему, не беспредел?
- В чем же вы видите причину этого разгильдяйства?
- Причина одна. Все вы попали под влияние сил дьявола, агентов сатаны и даже не замечаете этого,  и где-то даже поощряете. Между тем силы зла постепенно входят в вашу жизнь, искажают ваше мышление, ломают вашу волю, овладевают вашими мыслями и страстями. Вам надо знать, что армия тьмы уже собрана, и она готовится к последней битве с Богом – армагеддону. Видеть  это  позорище нам не пристало.  Поэтому мы и здесь вместе с твоей Данаей. 
- И есть способ защититься от этого зла, встать ему поперек дороги?
- Способов, Никита, много. Мы призваны выполнить один.
- Какой?
- Создать нового человека, воспитать его во имя жизни других людей. Надо сделать так, чтобы поменялся центр интересов человека, чтобы он отказался от своекорыстных благ, готов был на подвиг во имя  новой жизни. Сложная это задача, Никита, поскольку нечисти на Земле  развелось столько, что даже страшно становится, но самое опасное в том, что она уже оседает в душах людей. Мозги ваших правителей покрылись плесенью, вы потеряли управление страной, ваши законы не  работают на людей. Все вы погрязли во лжи, коррупции, взяточничестве. Разве с такими людьми новый порядок на Земле построишь?
- Не построишь, я с вами согласен. Но что должны делать мы с Данаей?
- Выполнять наши указания, и никакой самодеятельности. Надо дать людям веру и надежду в добро и справедливость. Это наша общая задача. А что касается непосредственно вас с Данаей, то, что делают молодые в первые дни после свадьбы?! Плодитесь и размножайтесь, наполняйте Землю и обладайте ею.
Несколько недель пробыли Никита и Олеся в гостях у своих собратьев по разуму. Олеся за это время окончательно поправилась, здоровье ее не вызывало сомнений. Даная забеременела  и поделилась этой новостью с Никитой. Он был счастлив, но плохо представлял, как будет выглядеть их странная семья в будущем. Даная его успокаивала:
- Не переживай, Никита, нашего ребенка будет вынашивать Олеся. Эту операцию уже проделали. Через девять месяцев она родит сына. Каждую ночь я буду с тобой. Олеся же даже этого не заметит, потому что сознание ее будет отключено. Можно сделать иначе. В нее войдет моя душа, а тело с тобой будет ее. Когда я буду вам нужна, тебе стоит только подумать об этом и договориться о месте встречи. Пока других вариантов для нас не существует, мой родной. И тебе, и мне жить в других условиях долго нельзя. Потом, может быть, ситуация изменится.
- Я все понимаю, Даная, но как-то неловко перед Олесей. Выходит, что она будет для нас суррогатной матерью и просто моей  любовницей.  Согласится ли она на это, вынашивая нашего ребенка?
- Не переживай. У нее и в мыслях не возникнет вопроса о браке. Она будет безумно счастлива с тобой. Любовь и заботу ты ей обеспечишь. А разве лучше было бы, если бы она лежала с простреленной грудью на берегу озера?
- Нет, конечно, - согласился с ней Никита и несколько успокоился.
- Я еще забыла сказать тебе. Олеся родит нам троих мальчиков. Во время последних родов она уйдет из жизни. Имей  только в виду, что умрет она не от родов. Просто закончится время ее пребывания на земле. Потом у нее начнется новая жизнь, которая будет другой, но красивой и счастливой. Так построена ее судьба, и мы с тобой ничего здесь изменить не в силах.
- Я все понял, Даная. Тем более я стал воином вашего братства, цели которого на Земле целиком одобряю.
Никита притянул Данаю к себе, поцеловал  и спросил:
- Опочивальня для нас еще не заказана?
- Давно ждет тебя, глупенький мой, - игриво ответила она и потянула его за собой.
В одну из ночей Никита и Олеся вернулись в свою деревню. Их появление обнаружили только утром, когда увидели дымок из труб их домов. На дымок потянулись любопытствующие. Увидев  обоих живыми, односельчане засыпали их вопросами. Поняв, что это может затянуться надолго, Никита снова предложил всем собраться у него дома. Тогда-то они с Олесей и ответят на все вопросы. Деревенским предложение понравилось, и все с нетерпением ждали вечера, чтобы узнать о приключениях пострадавших.
Вечером к дому Никиты собралась вся деревня. Пришел даже пастух Микола, прослышав про то, что вернулись домой якобы погибшие  у озера люди. Не было только того, по чьей вине все это произошло. Пригласив всех к столу, Никита достал из кармана две пули и положил их на стол, чтобы все видели, произнеся при этом:
- Это, односельчане, наша с Олесей смерть.  Пули свалили нас наповал, и души наши уже отошли в мир иной. Спасли нас люди, о которых все вы здесь  много говорите, но тайну их появления в этом месте разгадать не можете. Многого вам не скажу – не положено, но то, что это замечательные люди – не умолчу. Они очень обеспокоены нашей с вами сегодняшней жизнью. Основная их цель – помочь нам устроить заново нашу жизнь, чтобы каждый из нас был счастлив и любим. Зла они никому не принесут.
Кто-то из односельчан перебил Никиту
- А как же тогда с пастухом Миколой? Почему он от них пострадал?
- Это вам лучше у него спросить. По моим сведениям,  он слишком далеко зашел в отношениях с женщиной. Рассудите сами: он попытался ее оскорбить, а если точнее, то снасильничать. За это и поплатился. Но, говорят, что когда он осознает недостойность своего поступка, речь к нему вернется. Правильно я говорю, Микола? – обратился к пастуху Никита.
Тот опустил голову вниз и утвердительно закивал головой.
- Ух ты, какой ловелас у нас объявился. А ходил ведь тише воды, ниже травы, - заговорила одна из женщин, которая, как оказалось, до этого случая была женой Миколы. Неизвестно, как бы поступила рассерженная женщина, но вмешался Фома:
-Ты, Никита, наверное, не знаешь, что по вашему случаю дело уголовное заведено. Отнеси в милицию пули, объяснение напиши. Ружье с патронами уже там находится. От тебя требуются показания, тогда это дело будет закрыто. Александру уже ничего не поможет. Он в психушке сидит, и скорее всего  на все оставшиеся годы. Дочек только Олеси не забудьте. Пока замуж не выйдут, им помощь будет нужна. Это вам учесть надо, прежде чем новую жизнь строить. Если трудно будет, мы всем миром поможем.
- Спасибо за поддержку, Фома, но мы сами с этим справимся, - сказал Никита и обнял Олесю, уже никого не стесняясь. Та прижалась к нему, и на ее лице засияла улыбка, очаровательная улыбка, которая не оставляла сомнения в том, что она счастлива. И все, кто был здесь, довольно уже пожилые люди, неожиданно для себя вспомнили свою молодость и тоже заулыбались. Уютно было за этим столом. Сидели все допоздна. Пили мало, больше говорили о загадочных пришельцах, удивлялись чудесному спасению Никиты и Олеси, желали им удачи в жизни, потому что все догадались, что в их деревне рождается новая семья. Будут ли они счастливы, зависело только от них. За разговорами и не заметили, как над домом завис летательный аппарат уже знакомой формы, который несколько раз облетел  вокруг деревни, помигал разноцветными огнями и незаметно скрылся из виду.
«Даная дает знать  о себе», - подумал Никита и улыбнулся.  Селяне расходились тихо, благодарили хозяина за гостеприимство, и каждый не забыл предложить помощь в каком-либо деле.
Никита закрыл дом Олеси на замок, предварительно перенеся к себе необходимые ей вещи:
- Теперь в этом доме ты хозяйка, - сказал он ей при этом.
Впервые в эту ночь они спали вместе, не опасаясь быть застигнутыми врасплох любопытными  односельчанами. Для них в этой деревне начиналась новая жизнь.
Прошло несколько недель. Однажды Олеся, поглаживая свой живот, сказала Никите:
- Похоже, я беременна. Это в моем-то возрасте. Не поздновато ли?
- Что ты, моя хорошая! Ты мне еще целую футбольную команду нарожаешь. Это же так замечательно, Олеся, что у нас будут дети. Если честно, то я ждал этого. И, поверь мне, я безмерно счастлив.
- Правда? – засомневалась Олеся.
- Правда, ну, конечно, правда, моя хорошая. Это лучший подарок, который ты мне преподнесла.
После этих слов Никиты Олеся успокоилась и предупредила его
- Тогда мне нужны фрукты и работа полегче. Имей это в виду. Ребенок должен получать витамины и не чувствовать беспокойства. Это я тебе на заметку.
- Сначала, моя хорошая, я свожу тебя к врачу, необходимо встать на учет. Там тебе столько советов надают – голова закружится. И надо подумать,  где нам лучше жить – в городе или здесь, в деревне. В городе все же к врачам поближе. Как ты сама думаешь?
- Я в деревне буду рожать. Здесь я уже привыкла. Да и люди вокруг замечательные, без помощи не оставят в случае чего.
- Пусть так и будет. Мне это тоже подходит, - согласился Никита.       
В назначенный срок Олеся родила мальчика. Никита  постарался сразу известить об этом Данаю. Только она уже сама обо всем знала, потому что, как и обещала, всегда наблюдала за Олесей и предостерегала ее от возможных неприятностей. Да  иначе и быть не могло – ведь Олеся вынашивала их ребенка, на которого возлагались огромные надежды. Встретившись однажды с Данаей наедине, Никита спросил ее
- Как мы назовем сына? Олеся, правда, имя ему уже придумала.
- Пусть будет таким, какое выбрала Олеся. Она его с любовью носила и воспитывать будет в любви. Нельзя лишать ее счастья. А имя, кстати, неплохое, мне нравится.
- Откуда ты знаешь?
- Не забывай, кто я и каковы мои возможности. Я же не землянка, а из другого мира. Нам же посильно то, что вам вовсе не дано. Помни об этом и не забывай пользоваться моими возможностями. И перестань брать все на себя. Я тоже хочу быть со своим сыном. Как только окрепнет, то приноси его ко мне. Я кое-чему начну его учить. Это обязательно, Никита.
- Хорошо, но пусть немного подрастет. Пока он еще очень мал для таких визитов.
- Как же я хочу быть с тобой, Никита, - вдруг с дрожью в голосе произнесла Даная. Мои нечастые визиты к тебе только бередят  душу. Одна для меня только радость – скоро у нас еще малыш будет. Олеся об этом пока еще не догадывается. Но примерно через неделю она тебе  скажет.
- Почему так скоро, Даная? Ей же отдохнуть надо от первых родов, она не окрепла еще до конца.
- Времени у нас мало, дорогой. А об ее здоровье мы побеспокоимся. Когда она узнает, что беременна второй раз, обрадуется и будет счастлива. За нее можешь не переживать. Она у нас под контролем
- Слово-то  какое нехорошее – под контролем. Может, лучше  под наблюдением, заботой?
- Хорошо. Под нашей заботой. Сути только это не меняет. Мы все любим и оберегаем ее. И скажу тебе – очень надежно.
Даная обняла Никиту на прощание, подарила ему поцелуй и незаметно исчезла, оставив после себя лишь непонятно-приятный запах.
Через неделю Олеся действительно сообщила Никите новость, о которой он уже знал.  Олеся сказала ему о своей второй беременности, когда они были   в огороде. Никита  очень обрадовался и постарался сказать об этом Олесе своими действиями. Он бережно поднял ее на руки и понес в дом. Ему очень хотелось раздеть ее, погладить тело и постараться услышать новую поселившуюся в ней жизнь.
Олеся опасалась, что Никита будет против второго ребенка, но теперь видела, что ошиблась. Он стал больше заботиться о ней, старался все делать сам, был необычно внимателен, во всех его поступках видна была любовь и нежность. Это придавало Олесе сил,  и она ни о чем больше не волновалась. Он даже придумал для нее работу, создав в деревне что-то наподобие дома моды, чтобы она немножко отвлеклась от домашних дел и больше общалась с людьми. Желающих помочь ей в этом деле было так много, что пришлось проводить своеобразный отбор самых способных. Дело сразу пошло в гору. Молодежь и даже женщины в годах  делали заказы в Олесиной мастерской. Олеся же находила в этом моральное удовлетворение.
По прошествии положенного срока на свет появился и второй малыш, тоже мальчик. Роды прошли спокойно, и Олеся была счастлива. Теперь у нее было двое сыновей – Дмитрий и Иван. Имена она выбирала сама. Ни Никита, ни Даная в этот процесс не вмешивались. Когда Никита привез ее домой из районного роддома, Олеся сказала ему
- Не думала, что я такая плодовитая. Ведь четвертого ребенка рожаю, да последних в таком возрасте, даже страшно становится. Но мне кажется, что я могла бы и еще родить. Вот и росли бы у нас три богатыря, а то русская земля обмельчала. Все больные какие-то рождаются. А у нас, посмотри: красавцы и все крепыши.
- Не сглазь, глупая. Плюнь три раза через плечо, чтоб ничего худого не было. А то, что они  у нас крепенькие, так ведь и мы не слабенькие. Есть в кого.
Олеся пошла кормить ребенка, а Никита задумался.  Он понимал, что на третьи роды ее  каким-то образом настраивает Даная. Он был не против этого, но понимал, чем это может закончиться. Он мог потерять женщину, которая была ему дорога. Но понимал он и другое: физический возраст Олеси заканчивался, и Даная здесь ни при чем. После себя она оставит замечательных мальчиков, которые впоследствии встанут на защиту отечества. Это ее сыновья будут строить новый мир, это они восстанут против зла и насилия. Это ли не лучший подарок матери от ее любимых сыновей. Думая так, Никита успокоился, и нежные чувства к Олесе заполнили его душу. Она стала ему еще дороже и ближе
Войдя в ее комнату, Никита увидел Олесю отдыхающей в постели. Догадавшись о его намерениях, Олеся, обнажив свой живот,  погладила его и с растерянным видом произнесла:
- Здесь третий, Никита. Что делать-то будем?
От неожиданности Никита забыл, зачем пришел, но сказал полушутя первое, что пришло ему на ум:
- В таких случаях женщины рожают. А ты что думаешь делать?
- Вот и соображаю, вытяну ли я и третьего молодца? Ведь я уже не молоденькая, да и здоровье уже не то. Может, не будем экспериментировать? Нам и двоих хватит…
- Смотри сама. Я против твоей воли не пойду. Только ведь живую душу загубим, ты об этом думала?
- Иди сюда, мой красавчик. Сделаем четвертого пацана. Пусть будет целая футбольная команда. Сердечко бы мое только выдержало, - со смехом произнесла Олеся и сама потянула Никиту в постель.
Проблем в постели у Олеси и Никиты не было, поскольку  они любили друг друга. В любви  находили утешение и спокойствие, уверенность  в том, что любимы, а значит, счастливы.
Третий ребенок родился в точно указанное  Данаей время. Он был очень крупным, и все говорили, что родился богатырь,  равных которому в палате, где лежала Олеся, не было. Медсестра передала Никите записку, в которой было всего одно слово «Никита». «Так, значит, она решила назвать его Никитой», - подумал  Никита, и одинокая слеза скатилась с его щеки. Мужчина попросил пригласить к нему врача, чтобы узнать  о самочувствии Олеси и сына. К нему вышла пожилая  и, вероятно, опытная врач. На беспокойные  вопросы Никиты она как-то озабоченно ответила:
- Сын у вас крепенький и здоров, но с матерью пока не все в порядке. Сейчас соберемся на консилиум, где и будем решать, что с ней делать. К сожалению, она очень слаба. Скоро мы их выписать не сможем, оставим под наблюдением. Так что звоните, узнавайте новости.
«Все. Это конец», - молнией пронеслось в мозгу Никиты, которого вдруг перестали держать ноги, и он вынужден был присесть на стоящую рядом скамейку. Он совершенно не знал, что делать ему в этой ситуации. Ему необходима была встреча с Данаей. Будто прочитав  мысли возлюбленного, Даная сама известила его о встрече.   
- В первую очередь ты должен взять себя в руки и помнить, что у тебя на руках три сына. Это не просто мальчики, Никита, а воины Христовы. И рождены они не от похоти, а в нашей с тобой любви. Сейчас ты переживаешь трудные минуты в своей жизни, но ты же знал, что Олеся не вечна, знал, чем это все кончится. Неужели ты думаешь, что ей было бы лучше умереть, не имея такой радости в жизни. Это не только о ней память, но и подарок всему миру человеческому. Она же родила нам спасителей, не каждому это дано. И теперь я всегда буду рядом с тобой. Ты же этого так хотел, правда, Никита?
- Все я понимаю, Даная, но ведь столько лет мы были с ней вместе. Это так просто не выкинешь из души и сердца.
- Слушай меня внимательно, Никита. Пока окрепнет младший сынок, я буду незримо присутствовать рядом с тобой и с ними. Проблем в этом у нас не будет. Все ночи напролет я буду принадлежать тебе. Поговорю с друзьями, они меня поймут. А потом я что-нибудь придумаю. Но тебе сейчас надо взять себя в руки и настроиться только на лучшее. Для детей я все приготовила, для похорон тоже. Все это лежит в доме. Олесю похоронишь на деревенском кладбище, в город ее не вози. Ее дети, вернее, наши с тобой, должны быть рядом с ней. Она хоть и суррогатная, но тоже мать, необыкновенная мать. И не суди меня за это. Все, что произошло, - это не моей вине, и ты это знаешь. Похороните ее с честью. Я тоже приду  ее проводить и буду рядом  с тобой.
- Хорошо, моя радость. Я все сделаю, как надо. Да и бобылем мне не в первой быть. Сдюжим как-нибудь, - пытался успокоить сам себя Никита.
               
- Не бобыль ты, мой ненаглядный. Я ж жена твоя законная, на вечные  времена тебе отдана, не забывай об этом. Да и не долго так будет, Никита. Думаю, что через какое-то время мы всей нашей семьей соединимся. Такие мысли у нас начинают высказывать. Как Всевышний решит, так и будет. Да и я в этом деле настойчивая. А пока прощай. Больше думай о детях и обо мне. Все у нас будет хорошо, - убеждала Никиту Даная, с трудом сдерживая слезы.
Такой Данаю он видел впервые.
Олесю хоронили всем сельским миром. Слез было много. Даже некоторые мужики не скрывали своих расстроенных чувств. Ушел от них человек, к которому они испытывали глубокое уважение. Никите сочувствовали, хотя и понимали, что Олесю не вернуть, а у него сердце рвалось на части. Даная сдержала свое слово. Вплоть до сорокового дня и еще три месяца после она не покидала дом Никиты и больше занималась детьми, чем своим мужем. Она была безумно счастлива видеть своих сыновей, возиться с ними и учить их уму-разуму. Свою любовь Никите она дарила только ночами, когда дети спали. Но так продолжалось не долго. Однажды она усадила Никиту за стол и сказала:
- Мне пора уходить, дорогой. Друзья меня зовут. Я так им нужна. Но я буду к вам приходить, как это и было раньше. Не огорчайся, мне тоже тяжело все это перенести. Я уже приросла душой и к этому дому, и к детям, и к тебе, Никита. Хочу преподнести тебе сюрприз, но ты узнаешь о нем позже и не от меня. Помни одно: моя жизнь без вас теряет всякий смысл. Я буду думать, как изменить ситуацию и как нам жить вместе дальше. Она подошла к кроваткам, где спали малыши, нежно их поцеловала, перекрестив, а потом, подойдя к Никите, обняла его и со слезами на глазах прошептала:
- Я так люблю тебя, Никита, что у меня нет сил с тобой расстаться. Думай обо мне, зови меня, не забывай. Это дает мне силы жить и бороться. Она отстранилась от Никиты, повернулась к нему спиной и исчезла.
Оставшись один, Никита легко справлялся со своими делами, а его малышня, не отходившая от  него ни на шаг, приводила его в восторг. Он был счастлив. Дни шли за днями, в доме Никиты мало что менялось, разве что  быстро подрастали дети. Даная навещала его  как обычно, и хотя это не очень устраивало Никиту, он не отчаивался и продолжал жить холостяцкой жизнью. Иногда Даная разрешала ему вместе с детьми посещать их корабль. В эти часы она была безумно счастлива и ни на минуту не оставляла их одних. Домой они возвращались довольные и полные впечатлений от этих походов. После одной из таких прогулок Никита спросил старшего сына:
- Кто тебе особенно нравится на этом корабле, сынок?
- Тетя, которую Данаей зовут. Она лучше всех, добрая, заботливая, к нам ласковая. И к тебе хорошо относится. Я видел, как она гладила тебя по плечу и чуть не плакала. Она хорошая, я тебе честно, пап, говорю.
- Она мне тоже нравится, сынок. Может быть, как-нибудь мы ее тоже в гости  к нам пригласим, если она согласится, конечно.
- Согласится, пап, согласится. Мне кажется, что она тебя любит.
Больше подобных разговоров Никита с детьми не заводил. Для всех их это могло неожиданно кончиться.
В один из обычных дней, когда солнце еще не достигло зенита, в окно дома Никиты настойчиво постучали, причем дважды. Взглянув в окно, Никита замер от удивления. Во дворе в спортивном костюме, с большой сумкой через плечо стояла Полина. Увидев вытянутую физиономию Никиты, она, улыбаясь, спросила:
- Не в этом ли доме невесты требуются?
Никита открыл окно, выглянул на улицу и с улыбкой произнес:
- В этом, в этом. Заходи.
Не снимая с плеча сумки, Полина вошла в дом и тут же раскрыла рот от удивления. На полу, на коврике возились трое ребятишек разного возраста.
- Ты, что ли, столько ребятни настрогал? Не думала, что ты такой плодовитый. А мать-то их где? И по какой надобности я тебе потребовалась?
- А разве я тебя приглашал? – с изумлением спросил Никита.
- Здравствуйте, приехали, - в свою очередь изумилась Полина и протянула ему письмо, которое было адресовано ей лично и написано почерком Никиты. В письме говорилось, что Никита в затруднении и ему нужна ее помощь. Все остальное читать было неинтересно. «Данаины штучки», - решил Никита.
- Давай, я сначала тебя накормлю, а потом поговорим, - предложил он Полине.
- Давай все, что у тебя есть. Проголодалась в дороге, - согласилась она и пошла проверять холодильник на предмет его содержания. Все, что ей понравилось, она выгребла на стол и попросила вскипятить воду для чая.
- Не бедно ты живешь, Никита, есть даже то, что я особенно люблю. Словно ждал меня в гости специально, - проговорила она все это на одном дыхании и уселась за стол.
Перекусив основательно, Полина, глядя в глаза Никиты, спросила:
- Ну, рассказывай, до какой жизни тебя это озеро довело?
Никита рассказал ей все без утайки и даже о природе письма, полученного ею. Полина долго думала, а потом ответила:
- На сказку похоже все это, и если бы я не знала тебя, то точно бы не поверила. Я ведь продолжаю любить тебя, Никита, иначе меня бы здесь не было. Я готова тебе помогать и твоей Данае тоже. Только суррогатной матерью я быть не смогу и не буду. В гражданском браке я с тобой жить готова, но рожать чужих детей отказываюсь. Было бы совсем хорошо, если бы родить от тебя   ребенка. Было бы у нас четверо, что для сельской семьи нормальное явление. На законный брак с тобой не претендую. У тебя есть уже одна жена, и, как я понимаю, нам с ней одного ложа  не делить. Это меня вполне устраивает. Рожу тебе еще одного сына, а может, и не одного, а там посмотрим, чья возьмет. Передай своей Данае мои условия. Если она будет согласна, то я остаюсь. Только имей в виду - я ведь тоже могу залюбить до смерти. Пусть она об этом знает. 
- Я думаю, что она примет твои условия, если уже не приняла, - успокоил Никита свою гостью.
- Читает мои мысли, что ли? – заволновалась Полина.
Никита ничего не сказал, но утвердительно кивнул головой.
- Ну, тогда мы с ней подружимся и даже уживемся. Может, и меня научит уму-разуму.   Ведь как хорошо знать, что хочет от тебя парень, с которым знакомишься: в постель тебя затащить или руку и сердце предложить. В наше время это особенно важно для любой женщины.
- Если ты согласна на эти условия, то считай себя с этого момента хозяйкой в моем доме.
- Как, так сразу? Без постели?  Не выйдет, господин хороший. Еда у тебя отменная, а что ты за мужик, еще посмотреть надо, - прощебетала Полина и потащила Никиту на сеновал.
Даная понимала особенности характера Полины и не воспротивилась их любовным утехам, поскольку именно сейчас Никите нужна была женщина, которая расшевелила бы его, внесла в его жизнь свежую струю любви и страсти. Она не боялась последствий этой связи, поскольку в любой момент могла внести  свои, так сказать, коррективы.
В деревне поступок Никиты тоже не осудили, потому что понимали, что мужчине с тремя малолетними детьми очень тяжело, обязательно нужна была женщина. Полина быстро вошла в доверие к местным жителям, ее стали уважать за отзывчивый характер, и вскоре она стала своей в этой маленькой деревне.
За всем происходящим в этом поселении, в семье Никиты, за воспитанием детей, нуждами Никиты, поведением Полины  внимательно наблюдала Даная. Она ни к кому не ревновала, она просто ждала своего часа.