Половинка

Раньше у Иванова все было просто: детсад, школа, армия, институт, работа на заводе. Потом его укусил Купидон, ну или, что он там обычно делает, одним словом влюбилася дитятя. Случился с ним этот сердечный недуг надо сказать не вовремя, в период его героических свершений на овощебазе, куда заводчан отправляли по осени таборами. Табор инженеров, табор фрезеровщиков, табор инструментальщиков, табор работников профкома и прочей заводской интеллигенции. Всех отправляли, ну и его загребли. У нас же как, оттрубил на овощебазе, поел в столовой. В союзе вообще с продуктами беда. Танки, самолеты? Пожалуйста! А вот со снедью разве что, только шишь с маслом.

В перерыве между яростной атакой на капусту и битвой за кабачки угораздило Иванова нашего на кладавщицу Зинку из четвертого цеха посмотреть. И все, словно подменили парня. Ладошки запотели, раскраснелся, волосы зашевелились на загривке. Одним словом, парнишка поплыл и адреса не оставил. Сердце ноет, сопли жует, а подойти, как заяц к лисе, боится. Два дня бледный ходил, кабачки потными лодошками натирал, а подойти боялся. На третий решил выпить для храбрости и судьбу свою решать значит, к Зинке идти. Галстук с утра одел, костюм чешский, зеленый с отливом нацепил и свататься пошел. А на базу, как, народ обычно идет? В чем не жалко. Кто в трико с пузырями, кто майке алкоголической, кто шарфы и свитера вокруг поясов вяжет, одним словом, чем хуже, тем лучше. Бомжи на подиуме, не меньше. И вот на фоне этой тотальной овощебазной нищеты материализуется наш Иванов, одетый, лучше чем депутат РСФСР на сьезде. Надо сказать, что и Зинка баба не из простых была. Высокая, видная, фигурка точеная, волосы, грудь, глаза - все при ней. И мужики за ней вились табунами, да отшивала она их всех люто. За словами в карман не лезла, в раз можно было обидную кличку получить. И надо заметить прилипали они к мужикам скоропостижно, да так, что иной раз имя не помнишь, а на кличку через какое-то время бедолага сам отзываться начинает. Так у нас в цехе жили и мирно сосуществовали Песикот, Гангрена, Лысый, Хрен и Чебурашка. Забавно иной раз, работаешь и слышишь, как мужики орут: "Гангрена! Скажи Чебурашке, его Хрен ищет!".

Как вы понимаете, шансов у Иванова вместо товарооборота "рука-сердце" стать Капитошкой или Паралитиком было не мало. ОН выпил. Прежде Иванов пил всего два раза в жизни и оба раз неудачно, если можно так выразиться. Обычно про таких говорят "припал к белому другу и звал Ихтиандра. Брааааат! Браааааат!". Так в этот раз денег хватило на портвейн 777. Он выпил и понял, что трезв. Тогда он сходил в магазин и купил еще две бутылки. Соратники по овощебазе были шокированы. Обычно спокойный улыбчивый Иванов хлестал портвейн из горла и явно что-то замышлял. После третьей бутылки он начал свой решительный блиц-криг. Отшвыривая лежавшие под нагами кабачки он устремился к своей музе. Несмотря на хмель Иванов сумел преодолеть путь до зинкиного ангара. Она сидела в окружении подруг и чистила лук. Иванов не долго думая подошел к ней и попытался начать свой монолог...Демосфен в гробу крутил батманы и фуэтэ, потому, что все, что пыталось вырваться из ивановского орала было странным и бессвязным. "Пол...пол...ты дол... и мы дол...". Это все, что услышала возлюбленная и ее фрейлены. А потом наш Ромео отключился,внезапно упал на близлежащие кабачки и захрапел. Эт было Ватерлоо, сквозь сон думал наш Дон Жуан. Каково же было его удивление, когда-то на утро он обнаружил себя в зинкиной постели. Оказалось после сцены "Падение Помпеи", ОНА на руках принесла Иванова к себе домой и уложила спать. На утро она спросила его, что такое "Ты пол...ты пол... и мы дол..."? Он ответил, что оригинале должно было быть: "Ты моя половина и мы должны быть вместе"! Потом они долго смеялись и болтали обо всем на свете. Они поженились. У них двое детей. В семье Ивановых никто н пьет и каждый раз, когда кто-то из гостей говорит "Вот моя половинка" хозяева почему-то всегда долго смеются.