Ч4. Город. Драконов больше нет. 4

Ч4.Город. 4(23). Ледяная королева.

Молчуны, действительно, знали своё дело. После того как служанки, которых привёз с собой Конрад, одели и причесали меня, я имела возможность в этом убедиться, посмотрев в зеркало, тоже пожалованное столь снисходительным накануне свадьбы женихом. Моё отражение лгало. Прекрасная дама с бледным лицом и холодными пустыми глазами не могла быть мною. И всё же это была я. После многократных процедур кожа стала гладкой, хотя и казалась ещё более прозрачной, чем прежде. Следы от ожогов на лице и уродливый шрам на левой ноге, оставленный мне на память зубастым хозяином Живого озера, исчезли, словно их никогда и не было. Волосы, которые я так и не успела подстричь, отросли почти до плеч и теперь спадали чёрными, блестящими прядями, оттеняя белые, не знающие румянца щёки. Глаза снова приобрели свой привычный цвет и нынче напоминали озёра, затянутые тонкой плёнкой льда. Рот казался кровавой раной, соперничая в яркости с рубинами диадемы на моей голове. Золотое платье, плотно обхватывающее талию и волнами спадающее до пола, подчёркивало хрупкость изящной фигуры. Обнажённые плечи прикрывало белоснежное манто из страусиного пера.

Издали я напоминала фарфоровую статуэтку, обёрнутую позолоченной фольгой. И моя неподвижность, холодность и бесстрастность — черты, которые я старательно демонстрировала, только подчёркивали это сходство. Восхищённое перешёптывание одевающих меня женщин проигнорировала, но одобрительный взгляд будущего мужа почувствовала сразу же. Мне не требовалось оглядываться, чтобы удостовериться в его присутствии. Виски заломило, сердце замерло, кровь в жилах застыла. Можно было бы опрометчиво определить такую реакцию, как страх. Но я знала, именно так моё тело готовится к нападению, ощущая желанную жертву настолько близко. Дракон в глубинах меня тоже научился замирать, словно перед прыжком, терпеливо ожидая моей команды. Конрад же, наверное, считал, что подобные изменения во мне являются результатом деятельности Молчунов. Во всяком случае, провожая меня к выходу из башни, он обронил, явно оставшись удовлетворённым подобным преображением:

- Ледяная королева – моя королева.

Когда мы в сопровождении стражей подошли к двери, намереваясь покинуть башню Принцессы, к моему жениху поспешно подошёл Даймонд и с непривычным для него обеспокоенным видом шепнул что-то на ухо. Председатель Совета мудрецов остановился, задумчиво оглянувшись на меня. В его глазах вдруг снова промелькнуло сомнение. Минуту помедлив, он всё же словно на что-то решившись, вдруг грубо схватил меня за руку и потащил в сторону входа в подземелье. Я ничем не выдала волнение, неприятно кольнувшее в сердце, стараясь сосредоточиться на подоле платья, путающегося в ногах. Оказавшись в лаборатории мэтра, явно пережившей недавний погром, увидела бездыханное тело учёного на полу в центре комнаты. Над ним склонились Молчуны, то ли надеясь его оживить, то ли пытаясь удостовериться в невозможности этого. Невольно отметила про себя, что мэтр оказался человеком слова и умер всё же, как и обещал. Скользнув взглядом по оболочке учёного, лишившейся души, поймала себя на мысли, что воспринимаю мертвеца точно так же, как и опустошенное смертью тело Сони. Теперь оно соотносилось у меня лишь со старым, испорченным костюмом, забытым его владельцем, и не вызывало никаких эмоций. Чего-то подобного я, видимо, и ожидала, поэтому с чистой совестью взглянула на пытливо всматривающегося в моё лицо Конрада с равнодушным недоумением.

- Ты знаешь этого человека? – холодно спросил он.

Я не соизволила подать голос, лишь брезгливо пожала плечами. Кстати, сам мудрец не выказал ни малейшего волнения по поводу безвременной кончины родителя. Подозреваю, он скорее вздохнул с облегчением, избавившись от ещё одного свидетеля своего бесславного происхождения.

- Ну что же, надеюсь, это правда, — отрывисто бросил Конрад, всем своим видом выражая сомнение в моей искренности. После чего небрежно кивнул стражам:

- Убрать.

Насколько я поняла, убрать следовало здесь все предметы, к которым было причислено и тело покойного.

До центрального храма науки мы добирались с женихом порознь. То ли он пытался соблюсти традиции, то ли просто предпочитал ездить верхом, не доверяя новомодным безлошадным каретам. Меня сопровождал Даймонд, если не считать пару дюжин всадников в качестве охраны. Эта поездка в точности напоминала прежнюю. Всё та же карета с крытым верхом и мягкими креслами. Всё тот же молчаливый и неподвижный глава стражей, не спускающий с меня тяжёлого, подозрительно взгляда. И даже окна были плотно зашторены, из-за чего шум толпы, ожидающей празднества по поводу грядущего бракосочетания именитого мудреца, долетал до моих ушей в виде неразборчивого гула, сравнимого с далёким камнепадом, шелестом листвы в лесу, или шипением морских волн, бьющихся об прибрежный песок.

Вот только Рыжий больше не сидел в уголке кареты, пытаясь растрогать своих спутников кажущимися столь искренними улыбками и доверчивыми, невинными взглядами. Ясное дело, отсутствовал ищейка по очень уважительной причине. Вряд ли мертвец был бы уместен на этом празднике живых. А в том, что Рыжему заплатили за работу именно смертью, я нисколько не сомневалась. Впрочем, как и не сожалела о случившемся, ведь это был его выбор. Кто же мог быть виноват, что он так ошибся в расчётах? Просто не повезло или же мозгов не хватило предугадать последствия своих действий. Вряд ли подобное могло случиться, например, со Смартом. Уж больно был ловок и наверняка нашёл бы способ избежать подобной оплаты.

Размышляя о переменчивости судеб, я не заметила, как оказалась у ворот храма. Последний раз я видела центральный храм науки горящим, словно факел. Но теперь он был вновь отстроен совершенно в прежнем виде. Стараясь не смотреть на тоскливые каменные стены, я прошла вглубь здания, не обращая внимания ни на стражей, окруживших меня плотным кольцом, ни на толпу зевак, собравшуюся поглазеть на бесплатное представление. Тёмные коридоры храма больше не угнетали, как прежде, хотя перед глазами и мелькнуло воспоминание о брате, отдавшем свой огонь ради моего спасения. Впрочем, я была сосредоточена лишь на одной мысли – убийстве шествующего мне навстречу новобрачного. Всё остальное происходило без моего осознанного участия.

Ощутив холодную руку Конрада на своём плече, поняла – пришло время сказать необходимое для церемонии «Да». Оглянувшись, сообразила, что уже некоторое время нахожусь в зале Совета мудрецов – просторном помещении, обставленном с кричащей роскошью. Стены зала были обиты голубым шёлком, с потолка свисали огромные хрустальные люстры, с портретов в золочёных рамах взирали надменные лица знаменитых в прошлом мудрецов. Живые их наследники сидели в мягких креслах, расставленных по кругу. Высокопарные приветствия учёных я благополучно прослушала. Мы с Председателем Совета прошли к возвышению в центре зала, где нас ожидал худой высокий человек в очках на длинном носу и с большой старинной книгой в руках. Рядом с ним стоял пухлый, веснушчатый клерк и важно держал побелевшими от напряжения пальцами золотую чернильницу. Очень надеясь, что церемония движется к концу, я потянулась к перу, собираясь начертать своё имя в книге, чтобы подтвердить добровольное согласие стать собственностью супруга. Но натолкнувшись на удивлённый взгляд хронолога, обычно составляющего свитки с перечнем важнейших событий современности, а также неизменно участвующего в церемонии бракосочетания именитых горожан, я опустила руку, смирившись с необходимостью запастись терпением. Конрад также заметил мой порыв и с подозрением прищурил глаза, не находя объяснения моей поспешности. В общем, пришлось ещё какое-то время выслушивать хвалебные речи мудрецов, заучено восхваляющих гениальность моего будущего мужа.

Я с внутренней усмешкой вглядывалась в тех, кто нынче подобострастно склонялись передо мной, так скоро позабыв, что несколько лет назад брезгливо отворачивались при случайной встрече. Я видела по их глазам, что они боялись как-либо напомнить мне о своём прежнем отношении, боялись оказаться в немилости, боялись потерять свои мягкие кресла, закреплённые за ними в этой комнате. Многих из них я знала, так как они бывали в гостях у моих родителей, но теперь же с трудом узнавала тех напыщенных, важных, умеющих глядеть сквозь человека, недостойного их внимания, мудрецов. Тучный Тарон то и дело суетливо вытирал батистовым платочком потеющую лысину, всё время, отводя маленькие, желтые, как янтарь, глазки в сторону. А молодой темноволосый Клайрис, напротив, не мигая, смотрел в моё лицо, кланяясь после каждого произнесённого слова. Худой Сантэй нервно дёргал головой, то смущённо улыбаясь, то обеспокоено хмурясь. Светомар же, которого считали одним из самых талантливых учёных нашего мира, казался опечаленным, словно ему было искренне меня жаль. Я вспомнила, что он, один из немногих, никогда не позволял себе говорить со мной грубо, как делали это другие, возмущённые моим равнодушием к их священной науке. Наверное, его доброжелательность была связана с тем, что он и сам частенько чувствовал себя неуютно под насмешливыми взглядами людей. Привычка обывателей оценивать человека по его внешнему виду, другими словами: встречать по одёжке, стала причиной такого отношения к учёному. Дело в том, что выглядел он, как мальчишка, в свои тридцать с лишним лет: низенький, щуплый, с белыми, словно снег, волосами, бровями и ресницами, а также странными красными глазами, совершенно непривычными для окружающих.

От разглядывания присутствующих меня отвлёк громкий голос хронолога, который принялся вдруг перечислять титулы моих предков. Книгу с перечнем именитых фамилий прошлого отыскали, видимо, не так давно. Иначе бы Конрад знал о моём происхождении задолго до признания матери. После того как прозвучало последнее имя, уже никто не сомневался в законности моих прав на престол, о существовании которого давно успели позабыть. Итог этого собрания оказался неожиданным – меня провозгласили королевой и все преклонили колени перед новой правительницей объединённого государства. Только теперь стал понятен страх мудрецов. Жена Председателя Совета, являющегося лишь первым из равных, вряд ли могла вызвать такое беспокойство у учёной знати, некогда по незнанию глубоко презирающую свою будущую королеву.

Я настолько растерялась, что чуть не выдала себя неуместным вопросом:

- А свадьба когда же?

К счастью, неожиданность лишила меня на время дара речи. И только поэтому, застыв неподвижной куклой, я равнодушно приняла уверения мудрецов в их почтении и преданности. Лишь теперь припомнила первую встречу с Конрадом, когда он упомянул о желании обзавестись наследником с королевской кровью. Конечно же, коронация была необходима, чтобы он смог присвоить себе статус правителя. Муж королевы – это уже нечто большее, чем быть первым из равных. А если вдруг государыня скоропостижно скончается, например, когда её здоровье пошатнётся после тяжёлых родов, то, естественно, отец венценосного ребёнка станет его регентом и единовластным владельцем мира. Хороший план. Я не могла не одобрить такую удачную задумку. Вот только жаль, что в мои планы собственная смерть не входила. Я была не против смерти и даже готовила её, но не для себя. Не думаю, что Конрад успеет насладиться долгожданной властью, ведь ему так мало осталось прожить. Этой ночью он умрёт, не успев заполучить свой ценный приз – меня.

После того как глашатаи осчастливили народ новостью, к храму собрался практически весь город, а, возможно, примчались и иногородние поселенцы. Такое столпотворение прибавило работы стражам, которые устали разгонять толпу, жаждущую утолить своё любопытство. Уверена, что многие из горожан пострадали в этой толчее. Скорее всего, без придушенных, растоптанных и задавленных этот праздник не остался.

Церемония бракосочетания была назначена на послеобеденное время. Церемониймейстер – сутулый старик в фиолетовом сюртуке с длинной белой бородой объявил, что традиционно брак заключается в центральном зале храма науки в присутствии знатных горожан. Конрад не счёл нужным возражать. Мне тоже было безразлично, где произнести свою лживую клятву, хотя серый зал с колоннами я всегда искренне ненавидела. Церемонии предшествовал праздничный обед. Пир по случаю бракосочетания королевской особы по традиции устраивали обычно уже после брачной ночи. Зная об этом, я рискнула отведать предложенный мне салат, очень надеясь, что травить меня до свадьбы всё же не станут. От вина отказалась. Напиваться перед предстоящей схваткой было бы глупо. Возможно, обычные невесты уделяли внимание хмелю от горя или радости. Но у меня был совсем другой случай. Я планировала вскорости стать счастливой вдовой, и предпочла бы угоститься вином уже на поминках внезапно умершего супруга.

Когда мы спустились в общий зал, где нас ждала пара сотен самых богатых и именитых горожан, я удивилась его преображению. Тысячи свечей горели в сумраке, создавая удивительную, даже волшебную атмосферу. Лианы из живых цветов украсили серые колонны и стенны храма, бордовая ковровая дорожка укрыла гранитный пол. Мы с Конрадом остановились в центре, где нас поджидал церемониймейстер со свитком в руках. Как только мы оказались перед ним, а все присутствующие опустились на колени, чтобы внимать священному действу, которое должно было связать судьбы двоих на века, он тут же принялся напевно читать текст, составленный задолго до его рождения. Показалось, будто старик совершает магический обряд и его речь не что иное, как слова заклинания, сплетающего нити наших судеб.

- Сей день есть для вас последним. В эту ночь вы умрёте на брачном ложе, чтобы возродиться к утру с единой душой. И не будет отныне двух жизней и двух сердец. Лишь одна мысль на двоих, лишь одна судьба для вас обоих. И будет жена покорна мужу своему. И станет муж защитником и покровителем жены своей. И скрепит ваш союз дитя, соединив в себе кровь отца и матери своих. И будете вы верны своим клятвам отныне и на века.

- Отныне и на века! – прошелестело в зале единым выдохом сотен свидетелей.

Я поёжилась, снова почувствовав себя распятой на чёрном алтаре. Мэтр был прав, между ритуалами магов и обрядами мудрецов разницу заметить было трудно. Только первые хотели приковать меня к смерти, а вторые связывали с жизнью, которая рисковала стать гораздо худшей участью, нежели гибель.

- Клянитесь в верности! – потребовал церемониймейстер.

Мы дружно склонили головы.

- Клянитесь в покорности судьбе! – всё не отставал нудный старик.

- Клянитесь разделить жизнь и соединить кровь!

- Клянитесь рука об руку вступить в вечность!

Когда клясться уже устали, пришло, наконец, время сказать последнее «Да», чтобы завершить это представление.

- Ты согласен, Конрад, принять в дар сию деву и стать её покровителем?!

- Да, — прозвучало, как удар молотком по гвоздю, которым заколачивали крышку моего гроба.

- Ты согласна, Верна, преподнести свою душу и тело в дар сему мудрецу?!

- Да, — бросила я горсть земли в  собственную могилу.

- Да будет так! – чинно кивнул головой старец, протягивая мне цветок белой лилии. – Вступите же в вечность, соединив руки.

Конрад повернулся ко мне и с торжеством в глазах взял за руки. Я ответила бесстрастным взглядом, позволив себе мысленно хмыкнуть. Теперь-то он никуда от моего огня не денется, ведь ночь уже совсем скоро. Его холодные, сухие губы мимолетно коснулись моих губ, плотно сжатых от сдерживаемого нетерпения. Поцеловал, словно печать поставил, таким образом, обозначив свою собственность. После этого тишина в храме была нарушена радостными возгласами гостей. Приветствия, поздравления и восторги сыпались со всех сторон, незатихающим градом. Когда мы вышли из храма, толпа разразилась рёвом, словно превратилась в дракона о множестве голов. Я невольно взглянула в небо, но кроме полыхающего закатными лучами солнца более никого знакомого там отыскать не удалось. Конрад перехватил мой взгляд и тоже внимательно посмотрел вверх, словно опасаясь обнаружить незваного гостя. Это его едва уловимое беспокойство меня утешило. Видимо, до Гора им добраться не удалось, иначе бы он не преминул сказать мне о столь значимой победе над нелюдями.

К его особняку мы ехали в карете с открытым верхом вместе, позволяя любопытным разглядывать новобрачных. Слушая бесконечные выкрики:

- Виват, королева! Многие лета! – я бездумно скользила взглядом по улыбающимся лицам своих новоявленных подданных.

Мысленно я была далеко от этой шумной толпы, далеко от супруга, сжимающего мою ладонь. Моё воображение рисовало мне приятные сердцу картины: я в чёрном, траурном платье стою у гроба, в котором покоится обуглившееся тело того, кто пока ещё смел дышать со мной одним воздухом. Воспринимая дорогу, по которой мы ехали, как путь к свободе, я едва сдержала усмешку. Внезапная остановка привлекла моё внимание. Какой-то парнишка вдруг выскочил перед каретой, рискуя быть раздавленным. Стражи тут же отогнали его, но я успела разглядеть кудрявую голову, знакомые вороватые глаза и дерзкую улыбку. Тик! Значит, он умудрился вырваться из той памятной облавы, из которой меня вытащил Лорд. Парнишка быстро затерялся в толпе, спасаясь от стражей, но я была уверена, что он наблюдает за мной. Пальцы сами сложились в знак опасности, губы сами шевельнулись, беззвучно произнеся лишь одно слово:

- Лорд.

Уже спустя вдох, я мысленно проклинала себя, натолкнувшись на хмурый взгляд мужа. Как можно было забыть, что не только Тик наблюдает за мной?! И если другие могли не заметить движения моих пальчиков и губ, то Конрад уловил перемену во мне сразу же. То, что я сделала, поддавшись надежде снова опереться на плечо любимого заклинателя, могло перечеркнуть все мои планы, да и Тику следовало исчезнуть, как можно скорее. Я опять подвела его. Проиграть из-за своей глупости было бы очень обидно. Я же знала, что готова противостоять мудрецу. Зачем же мне понадобилось звать на помощь, подвергая друга опасности? Да, я сделала это не намеренно, поддавшись порыву, не успев даже подумать. Опрометчивое движение тела опередило мысль. Только вряд ли это оправдание могло утешить меня. И как теперь исправить эту оплошность?

Я чувствовала, что Конрад отныне настороже. Он больше не верил в мою бесчувственность, в мою замороженную душу. А я ведь надеялась выжить в предстоящей схватке. Власть, которую так беспечно вручил мне мой супруг, могла оказаться достойной наградой за все лишения, сброшенные мне на голову судьбой. Не знаю, принесла бы она мне счастье, но удовлетворение я бы точно получила, приказав разрушить ненавистные храмы и освободить узников застенков. Искушение встряхнуть этот заплесневевший мир было велико, но чтобы сделать это, мне как минимум следовало остаться в живых.

Особняк Конрада был похож на дворец. Скорее всего, когда-то в древности здесь как раз и находился королевский дворец, который впоследствии восстанавливали после разрушений и перестраивали до тех пор, пока он не приобрёл современный вид. Чтобы подъехать к входной двери, нам пришлось миновать ворота, так как территория усадьбы была огорожена высоким каменным забором. Сам дворец стоял в центре фруктового сада и издали напоминал белый цветок. Островерхую крышу в центре лепестками окружали башенки с узкими окошками, застеклённые цветными стёклами. Белоснежные стены казались созданными изо льда, хотя, скорее всего, это был мрамор, который строители использовали для отделки и декорирования здания.

Покинув карету, я нервно отбросила в сторону цветок лилии, который вручил мне церемониймейстер на обряде. И сразу же поняла, что допустила ещё одну ошибку. Конрад, не подал виду, будто заметил мой жест, но следуя за мной, наступил на цветок и каблуком сапога вмял его в грязь. Этот поступок был равноценен объявлению войны. Он знал о моём намерении и был готов к нападению. Эффект неожиданности для меня был потерян. Шансы на победу резко упали, но сдаваться я не собиралась. В крайнем случае лучше  умереть, чем остаться жить в качестве его жены. И все же я сделала вид, что не заметила столь красноречивый намёк. Спокойно прошла следом через холл, не глядя на склонившихся в приветствии слуг и старательно сохраняя бесстрастное выражение лица. Решительно поднялась по мраморной белоснежной лестнице на второй этаж и, пройдя по длинному, широкому коридору, оказалась в спальне.

Брачное ложе было уже расстелено и ждало нас. Вокруг него суетились служанки, расставляя светильники на высоких, позолоченных ножках. Вазы с букетами заполняли ниши в стенах. Женщины устремились ко мне, собираясь переодеть в ночную кружевную сорочку, но Конрад резким взмахом руки остановил их.

- Все вон, — приказал он тихо.

Женщины испугано выпорхнули из комнаты. После чего мой муж захлопнул дверь и, повернувшись ко мне, растянул губы в зловещем оскале. В первую минуту я отступила к кровати, позволяя дракону в себе проснуться. Моя улыбка на бескровном лице тоже не обещала новобрачному ничего хорошего. Чёрное пламя заслонило белки глаз. Зеркало, висящее на одной из стен, более не отражало прекрасной королевы. В нём застыл дракон перед нападением. Ещё миг и я уже готова была ударить. В груди бушевал огненный гнев, дыхание стало жарким. Мне оставалось сделать всего лишь один-единственный выдох. И я сделала его. Из моего приоткрытого рта вместо воздуха вырвался чёрный огонь и устремился к уродливой человеческой фигуре, стоящей передо мной.

- Я знал, что ты меня дурачишь, — успел прохрипеть Конрад, и сделал глотательное движение, словно решив перекусить перед смертью.

За миг до того, как огонь обрушился на него, его тело покрылось льдом, который тут же растаял, после соприкосновения с драконьим жаром. У меня вырвался крик отчаянья. Если бы я могла потушить пламя, то Конрад остался бы ледяной статуей. Но я сама освободила его от оков хлада. Теперь же он был совершенно невредим, если не считать мокрой одежды и лужи у него под ногами. Мне необходимо было несколько минут, чтобы взрастить в себе новый сгусток огня и повторить попытку. Но дражайший супруг не собирался позволить мне собраться с силами. Он бросился вперёд, с размаху вогнав длинную иглу прямо в сердце. Казалось, он всё время держал в руках этот впрыскиватель, каждую секунду готовясь отразить нападение. Ожидаемый лёд, с которым я надеялась быстро справиться, не появился во мне. Вместо него в сердце вспыхнуло чужое пламя. Оно сковало мои силы, принуждая сосредоточиться на борьбе с ним. Я упала на кровать, неспособная более пошевелиться.

В моём теле разгоралась схватка. Чёрный дракон пытался защитить свою хозяйку от захватчика. И пока он не победил, мне следовало выдержать чужеродный жар, не поддаться ему. Конрад всмотрелся в мои пылающие глаза, способные глядеть нынче только вглубь себя и с облегчением выдохнул. Сказал зло, впрочем, не будучи уверенным, что я его слышу:

- Неужели ты могла подумать, что сможешь меня обыграть? Я не собирался давать тебе ни единого шанса и к любому повороту был готов. Зная, что имею дело с огнём, я всегда носил за щекой ледяную капсулу. Лёд может поражать не только душу, но и тело, к твоему сведенью. Но подозревая, что ты способна с ним справиться, я припас для тебя ещё и огонь. Моя новая разработка, дорогая, и созданная, кстати, специально для тебя в качестве свадебного подарка, так сказать.

Заметив мою неподвижность, он склонился к самому лицу, прошептал совсем тихо:

- А теперь следует закрепить победу. Нам ведь нужен наследник, не так ли? И, кажется, это наша брачная ночь.

Он резко рванул моё платье с плеч. Послышался жалобный треск ткани и уже через мгновенье разорванный наряд валялся на полу. Конрад не стал тратить время на разоблачение, лишь расстегнул пояс. Навалился на моё пышущее жаром тело как был в мокрой одежде, с силой вдавил меня в мягкую перину, которая надеялась приютить в эту ночь страстных любовников. Вряд ли то, что сейчас происходило, можно было назвать объятьем влюблённых супругов. Его руки сжали мои плечи с такой силой, словно он собирался разорвать меня на части. Ногти впились в кожу, оставляя на ней кровавые борозды. Ему явно хотелось, чтобы я почувствовала боль, отозвалась на неё  криком, чтобы я перестала быть неподвижной статуей. Он пронзал меня взглядом, так же, как и пронзал моё тело своей плотью. Но я не ощущала ни боли, ни прикосновений. Лишь внутренний жар, который пытался уничтожить меня, сейчас осознавался мной, как единственная реальность.

Время остановилось, я полностью погрузилась в себя, не замечая более ни того, кто всё сильнее вдавливал меня в кровать, ни его попыток привести меня в чувство. Я даже не заметила, когда он оставил меня. Вместо поцелуя муж подарил мне пощёчину. Я услышала его сдавленный хрип:

- Не понимаю, почему ты единственная будишь во мне такую ненависть?

Он удивился проснувшемуся вдруг чувству. Тень мысли скользнула во мне:

- Если он способен ещё хоть что-нибудь чувствовать, значит, всё же жив.

Стук захлопнувшейся двери совпал с тем мигом, когда мой дракон, наконец, поглотил врага. Только теперь я смогла выдохнуть. Только теперь я ощутила своё избитое, окровавленное тело. И только теперь поняла, что, невзирая на поражение, выиграла. Я уступила победу лишь в одной битве, но война ещё не окончена. Мне удалось смирить чужеродное пламя, и теперь оно сделало меня ещё сильнее. И, главное, мне удалось пробудить в мудреце душу. Тот, кто имеет её, вряд ли является бессмертным чудовищем. И его всё ещё можно убить.