Другое Солнце. Часть 2. Точка 18

Точка 11: http://www.proza.ru/2013/08/11/1743
Точка 12: http://www.proza.ru/2013/08/12/237
Точка 13: http://www.proza.ru/2013/08/12/1993
Точка 14: http://www.proza.ru/2013/08/12/2048
Точка 15: http://www.proza.ru/2013/08/13/122
Точка 16: http://www.proza.ru/2013/08/13/225
Точка 17: http://www.proza.ru/2013/08/13/243

18. Смена дислокации. Исходная Точка: Север, Улицы.



Проснувшись, я понял, что лежу на спине, а Мишки рядом нет.

Через грязное окно пробивался тусклый свет адского утра. Кажется, я уже привык к этому пейзажу, к этим цветам. Точнее, к этой бесцветности. Впрочем, скоро всё закончится, так ведь?

Однако куда мог деться мой подопечный?

Памятуя о его вчерашних действиях, я подумал, что он вполне мог отправиться на разведку. Главное, чтобы не напоролся на Ловчих. Бог знает, что они могут с ним сделать.

Стоило его поискать. Я прогнал остатки сна, встал и, стряхнув с себя пыль, отправился вниз по лестнице прочь от места нашего ночлега.

Мишки нигде не было видно. Я побродил по окрестным дворам, таким же пустынным, как и всё остальное. Едва ли мне снова захочется побывать в каком-нибудь городе, подумалось мне. Этот и так нагнал на меня тоску.

Где-то вдали я услышал мерный лязг лопат о мёрзлую землю и, осторожно выглянув из-за дома, увидел очередную троицу рабочих, ковырявших очередную канаву. Я вгляделся в их лица, но деда среди них не обнаружил.

«Сколько же вас тут таких…»

Мне было немного тревожно за Мишку. В первый же день после пробуждения вот так вот уйти бродить по Аду… Конечно, благодаря моей памяти, о Ловчих он знает, причём довольно много. Даже если они его поймают и отведут к госпоже Хелене, она, я думаю, отпустит его, когда вспомнит, кто он. Но несмотря на это волнение моё никуда не делось.

Я брёл по пустым тротуарам. Интересно, неспешно текли мысли в моей голове, когда здесь выпадет снег? Зима в этом году и правда странная… Впрочем, на фоне факта несуществования мира это не казалось чем-то из ряда вон.

Я брёл и брёл, и на какой-то момент даже забыл, куда и зачем я иду. Мне казалось, что я уже пропал. Что Мишка проснулся и обнаружил, что меня нет. И тогда он решил, что я мог пойти на разведку, и подумал, что было бы неплохо поискать меня, ведь мало ли что может случиться…

Может, наши миры вновь разошлись? Но Белый Дух говорил, что у меня есть время. Если верить его словам, я не мог пропасть так быстро. Ещё рано, я ещё не исчез. Правда же? С другой стороны, тогда, у Стены, он сказал почти то же самое нам с Яшкой, но Яшка пробыл со мной так недолго…

Внезапно моя нога наткнулась на что-то мягкое, и сразу за этим последовал негромкий, но недовольный возглас:

— Ай. Больно же. Знаете, юноша, иногда всё же стоит смотреть под ноги.

Я послушно посмотрел под ноги и увидел молодого человека, сидящего на земле, точнее, на куске картона, укрытого грязными тряпками. Он и сам был одет в грязную, поношенную одежду, постепенно превращавшуюся в тряпьё, к тому же бос, а на голове его красовалась странная шапочка, скроенная из двух кусков ткани. Рядом с ним стояла пустая бутылка из-под какого-то напитка.

Человек показался мне знакомым, но я никак не мог понять, где я видел его раньше. Он посмотрел на меня насмешливо и сказал:

— Кажется, моя идеальная маскировка настолько идеальна, что даже вы меня не узнали. Как там старина Библиотекарь? Всё ещё считает меня сумасшедшим? — человек тонко, визгливо расхохотался, а я с изумлением понял, что передо мной Писатель!
— Вы! Но что вы тут делаете, да ещё и в таком виде? Вы дописали ваш роман?
— Не-ет, — от отмахнулся, — ну что вы, право. Роман нельзя вот так вот просто дописать. Жизнь вокруг нас, — вот что такое роман. А жизнь, как вы сами понимаете, бесконечна. Роман не закончится, даже когда я допишу последнюю страницу, даже когда я перестану существовать. По сути, это даже не я его пишу, он сам себя пишет. А я лишь скромный посредник.
— А почему тогда в таком виде?
— Ну я же сказал — маскировка! — сварливо ответил он. — Скоро должно произойти важнейшее событие в истории моего романа. Так что я сижу и жду, когда оно произойдёт. Вот, вы уже подошли. Значит, скоро всё случится. Вы можете посидеть здесь со мной и увидеть всё своим глазами, я не против. Тем более вы уже полупрозрачны, а значит, они вас не заметят. Впрочем, будь вы хоть золотым колоссом, они бы всё равно вас не заметили.

Писатель счастливо рассмеялся. А я посмотрел на свою руку, но она, как ни странно, была вполне обычной, совсем даже не полупрозрачной. То есть либо Писатель врал (в это верилось с трудом), либо говорил о будущем, либо он видит меня иначе, чем я сам себя вижу. Последние два пункта могли легко дополнять друг друга.

— А под кого вы замаскировались?
— Под бомжа.
— Под кого??
— Под городского бездомного, юноша. Я подумал, что это будет идеальным вариантом.
— Сколько тут брожу, ни одного бездомного не видел… — пробормотал я.
— Вот именно! — воскликнул Писатель. — Представляете, насколько эффективна такая маскировка?

Я решил не спорить.

— Ну хорошо. А куда мы смотрим?
— На противоположный тротуар. Видите? Вон там, видите — урна стоит? Вот, это — Точка. Точнее, её пространственная составляющая.
— А кого мы увидим? Неужели Мишку?
— Послушайте, юноша, — Писатель насупился, — я что, должен вам вот так вот всё рассказать? Но ведь тогда будет совсем не интересно! Такой момент, а вы! Эх, вы. Ничего-то вы не понимаете. Лучше сидите спокойно и смотрите.

Но тут я увидел Мишку.

Он брёл по тротуару, совсем как я недавно. Я подумал, что он, наверное, всё-таки меня потерял. Я хотел было его окликнуть, но тут же получил ощутимый тычок под рёбра. Писатель приложил палец ко рту и отрицательно покачал головой. Я поморщился, но решил, что лучше с ним не спорить. Может он и правда сумасшедший…

И в этот момент я увидел, что навстречу Мишке по тротуару идёт девушка.

У меня перехватило дыхание. Я понял, что имел в виду Писатель. Это была Она, та самая, его главная героиня! Черный кожаный плащ, высокие красные сапоги на стальной шпильке, вьющиеся каштановые волосы! Всё так, как он описывал! Я почти не видел её лица, но я знал, что это она.

— Теперь-то вы понимаете? — прошептал Писатель. — Понимаете? То-то же. О, смотрите — он её увидел! Точнее, они увидели друг друга!

И правда, — Мишка увидел девушку. От изумления он даже остановился и теперь провожал её заворожённым взглядом, словно в этот момент весь Ад перестал существовать для него, для них обоих.

Она, кажется, тоже обратила на него внимание, но её реакции я не видел. Наверное, она посмотрела на него, улыбнулась и прошла мимо.

— Ну как? А? А?! — Писатель был настолько счастлив и горд, что мне даже стало немножко завидно. — А-а, то-то же. Какое зрелище! Какое волнующее событие! Какая встреча! Начало истории! Взгляды встретились, сердца забились в унисон. Боже мой, неужели кто-то ещё не верит в любовь с первого взгляда?!
— Так ваш роман — о любви?
— А?.. — Писатель смешался. Потом улыбнулся и погрозил мне пальцем. — Ну, спасибо хоть не «любовный». Конечно о любви. «Ибо что такое мир, когда не пир во имя любви?», как в песне поётся.
— Д-да, наверное… Так вы говорите, это их первая встреча?
— Я так сказал? — переспросил Писатель. — Мм, не помню…
— Нет, я имел в виду, тогда, в библиотеке, вы пересказывали мне отрывок с описанием их встречи, но там всё было немного иначе. Там была ещё одна девушка, не помню… Как же её звали… Кажется, я заразился от вас склерозом.

Писатель посмотрел на меня, и в его взгляде я увидел снисхождение.

— Знаете, Лёня… — начал он. — Все эти традиционные понятия, формулировки… Первая встреча — в какой системе координат? Если речь об этом дне, то это и правда их первая встреча. Если речь об Аде, то это тоже их первая встреча. Но у этих двоих уже была первая встреча, и не одна, и они ещё не раз встретятся в первый раз. Вы не понимаете, но это ничего. Это неважно. Главное то, что сегодняшняя встреча ничуть не менее важная, чем та, которую я описал вам в библиотеке.
— Но это значит, что они друг друга знают? — я никак не мог понять, что именно имеет в виду этот любитель парадоксов.
— Мм… — он снова задумался. Некоторое время он молчал, словно размышляя, стоит мне говорить или нет.
— Что — не помните? — спросил я с сарказмом.

Он улыбнулся. Причём как-то неожиданно… Светло.

— Понимаете, Лёня… Они, конечно, многое знают. Думаю, вам трудно это понять, потому что с вами никогда такого не бывало. Ведь не бывало, правда? А знаете, как бывает… Иногда встречаешь человека, незнакомого, в первый раз встречаешь… И вдруг понимаешь, что отлично его знаешь. И всегда знал. Чаще всего люди не могут объяснить себе подобных случаев, но… Такие случаи вовсе не редкость. Потому что люди перерождаются, и даже Странники перерождаются, пока не становятся Кураторами. Всё потому, что помимо смертной оболочки в человеке есть то, что существует вечно. Одни зовут это сутью, другие душой… Третьи — единицей информации в едином информационном поле. И все они правы… Если представить, что Рика и Миша — две инфомолекулы в общем инфополе, то получается, что они, по сути, не только знают друг друга, они — части единого целого. Помните, Яша говорил вам об области восприятия, или области памяти? Когда человек пропадает из нашей области памяти, мы забываем его. Но когда он вновь там появляется, мы вспоминаем о том, что знаем его. И удивляемся: ведь нам кажется, что мы встретились впервые, и в то же время мы понимаем, что это не первая встреча. Понимаете, о чём я хочу сказать, Леонид Андреевич?
— П-понимаю. И не называйте меня по имени-отчеству, это как-то… Слишком…
— Отчего же? — удивился он. — Это сочетание напоминает мне об одном персонаже, то есть об одном человеке. Замечательном человеке.
— И всё-таки…
— Ну ладно, как пожелаете. В сущности, мне пора. Вам, кстати, тоже: ваш друг ждёт вас. Уверен, ему не терпится поделиться с вами ощущениями от пережитого, мм, события.
— А что будет дальше?

Сам не знаю, почему я у него это спросил. И даже не знаю, что именно я имел в виду. И почему у него — мог бы спросить хотя бы у Канцлера.

— Дальше?

Он смотрел на меня серьёзно и спокойно. В тот момент мне показалось, что на сумасшедшего он тянет менее всего.

— Дальше? — повторил он, — дальше. Дальше будет много разного. В двух словах не скажешь. Но если всё-таки попытаться, я бы сказал так: не знаю.

И улыбнулся. Потом помахал мне рукой и, подобрав свои картонки и тряпки, поплёлся куда-то в сторону Завода.

Я стоял с идиотским выражением лица и думал: что, и всё? «Не знаю»? И это ответ? Невольно вспомнилась та Яшкина фраза.

«Это единственный возможный ответ».

Вот так всегда, подумал я. Все эти Духи, эти… Загадочные личности. Напустят туману, а ты иди потом через него, пробирайся наощупь. По идее, их слова должны были мне объяснять что-то, приоткрывать завесу тайны, но вместо этого всё чаще путали и оставляли в недоумении и неведении.

С другой стороны, чего я хочу? Мне же ясно сказали, что будет со мной. Я пропаду. Исчезну. И в лучшем случае, переждав в Мишкиной памяти, по его воле вновь появлюсь в Новом Мире. Чего мне, спрашивается, ещё надо?

Но я почему-то чувствовал себя за бортом всей этой истории. Как стреляная гильза. Я что, завидую им? Завидую Мишке и этой девушке, Рике? Их история, если верить Писателю, только начинается. Очевидно, Мишка поможет ей покинуть Ад вместе с ним. Они вдвоём создадут Новый Мир… И с помощью его памяти, его желания со мной встретиться я тоже появлюсь там, — как гость, как человек, который ошибся дверью. Зачем я там? Может, для меня будет правильней исчезнуть? Конечно, у меня останется мой мир. И даже если я появлюсь в Мире Новом, я всегда смогу уехать к своим. К деду, к маме. И жить там дальше, как жил до этого.

Но отчего, отчего у меня такое чувство, что жизнь проходит мимо меня, и будет проходить мимо в будущем?? Раньше меня это никогда не волновало. Что же изменилось?

Ответ был, конечно, очевиден: изменился я сам. Много ли осталось во мне от сельского пацана, так любившего встречать рассвет и провожать закат? Хотя это неверная формулировка. Как раз пацан-то остался, и рассветы-закаты никуда не делись.

Вопрос в том, что к всему этому добавилось. Чем я успел прирасти, как улиточья раковина (или песчинка-жемчужина?) прирастает новыми слоями перламутра? Кем стал тот пацан? В душе оставшись тем же, кем я стал теперь? Странник, Куратор, Оператор Перехода, человек, взошедший на небеса, и с небес спустившийся в Ад? Наконец, бестелесный разум, которому грозит пусть не забвение, но исчезновение?

Зачем мне всё это? Если нет никакой судьбы, то как тогда мне изменить всё это, стать чем-то другим, взять в свои руки свою собственную жизнь? Перестать быть разменной фигурой в игре, в которую играют Духи?

«Я за тобой слежу, всё это время приглядывал за тобой. А ты думал, что я тебя бросил, да? Ну-у, я не такой плохой…»

Ты не плохой, Белый Дух. Совсем не плохой. Но ведь я тебе больше не нужен, не так ли?

Вдруг мне показалось, что меня кто-то трясёт за плечо. Я открыл глаза и обнаружил Мишку; китаец выглядел испуганным.

— Ты чего, Миш, что случилось?
— Ха! Это ты спрашиваешь? А я тебя хотел спросить! Уф! — Ли перевёл дух, — я к тебе иду, а ты стоишь, не шелохнешься, ни на что не реагируешь, словно статуя. Я испугался, не знал, что с тобой делать. Что с тобой случилось? Помнишь что-нибудь?
— А?..

Всё-таки он славный парень, этот Ли. И что мне, спрашивается, ему ответить?

— Прости, Миш, я просто задумался. Тут всё не совсем так, как в Мире Людей. Видел бы ты, как я тебя из твоего мира-сна вытаскивал.
— И правда, — он улыбнулся. — Я там мало что помню, хотя если смотреть, используя твою память, то видно гораздо больше.
— И часто ты её… Используешь? — поинтересовался я. Память Яшки я не использовал намеренно почти ни разу, она сама помогала мне, словно Яшка сам подсказывал нужные слова. А Ли, значит, использует наши резервы более активно.
— Ну как сказать… — Ли задумался. — Оно как-то… Само получается. А у тебя тяжёлая жизнь была, Лёня, — сказал он неожиданно, — я и не думал, что ты столько пережил в своей жизни.

Ну что, подумал я. Хотел, чтобы тебя пожалели? Пожалуйста! Кушай, не обляпайся. Но самое-то важное, — Мишка говорил абсолютно искренне. Казалось, этот китаец вообще не умеет иначе. Помню, Яшка тоже казался мне ужасно простым и искренним. Но оказалось, у наставника тоже были свои тёмные стороны. А это, вот это самое, мерзкое, липкое, это что — моя тёмная сторона? Что я, вместо того, чтобы сказать что-нибудь, что сняло бы напряжение, что-нибудь, чтобы показать ему, что всё совсем не так плохо, что я прожил яркую, полную самых неожиданных и небывалых событий жизнь, что мой отец был Создателем Мира, что я сам создавал свой мир с детства, что я встретил своего первого настоящего Друга и Учителя в 17 лет, что я дошёл до неба и спустился в Ад, что даже Духи помогали мне в моих делах, что я… Что это… Что меня не надо жалеть… Что я…

Я проглотил слёзы. Был бы я обычным человеком, всё было бы проще. Но я не могу так. Не для меня эта простота. Ты же Учителем меня считаешь, как же я могу показать тебе свою слабость, свою усталость? Я бы так хотел рассказать тебе всё как есть, ничего не скрывая, но Белый Дух недаром посоветовал мне молчать о своём исчезновении. Так что будет лучше, если ты всё-таки не узнаешь, что случилось со мной после того, как я отдал тебе свою душу, пусть она совсем даже и не моя.

— А я, ты знаешь, глупо жизнь прожил.

Я поднял голову. Ли сел на кромку низенького металлического заборчика.

— Я наркоманом был. Полжизни, наверное. А потом меня вытащили. А я, ты знаешь, даже не помню, кто. Помню, что это был близкий мне человек, и всё. Вот… Короче, он сдал меня в реабилитационный центр, и я смог выбраться. Думал, новую жизнь начну. С этим человеком вместе. А вместо этого меня мои же бывшие дружки на нож посадили. Вот и вся жизнь. Знаешь, я так рад, что мне дали второй шанс, что я могу переиграть всё это заново… Прожить жизнь иначе. Не так, как тогда. Я, ты знаешь, хочу, чтобы у меня было много друзей. Нормальных ребят и девчонок. Хочу работать. Лучше на какой-нибудь тихой, незаметной и простой работе. Типа вот как дворником, да? «Поколение дворников и сторожей», знаешь, да? Хочу, чтобы девушка была любимая… Ты говорил, Новый Мир, да? И мне нужно будет его построить? Ты подумай, это же прямо как в песне: «Мы наш, мы новый мир построим…» Я смогу, Лёнька. Ты во мне даже не сомневайся. Я верю, у меня всё получится. У нас у всех всё получится. И у тебя тоже, ты не думай.
— Спасибо, Миш, — сказал я совершенно искренне, — я тоже верю… Что всё получится. Не может не получиться. Иначе зачем вообще все эти усилия, Яшкины, мои, и всех этих Кураторов, ушедших? Я так понимаю, тебе предстоит и других Кураторов «выращивать». Потому что в одиночку мир не сохранить, как ни крути. А если за тобой будет весь мир, если весь мир будет на кончиках твоих пальцев, — тогда запросто.
— «Весь мир на кончиках пальцев», — повторил он. — Я запомню. Хорошо звучит.
— Да… И правда хорошо. Ну, Мишка, а что та девушка? — я хитро улыбнулся. Он просиял:
— Ты видел, да? Ух, Лёнь, это было… Что-то волшебное. Я таких никогда не встречал. Она особенная. Это просто… Просто…

Его переполняли эмоции. Я смотрел на него и… Ни о чём не думал. Я просто улыбался. Просто радовался за этого чудного китайца, нашедшего свою любовь в Аду.


…


Я не знаю, сколько времени прошло. Дни шли — не дни даже, а пародии на дни, пародии на ночи, в мире-пародии на мир настоящий. Мы бродили по городу; мы, наверное, исходили его вдоль и поперёк. Пару раз нам попадались Ловчие, однако, увидев меня, они всякий раз как-то скучнели, мрачнели и уходили, не сказав нам ни слова. Мишка удивлялся, но, памятуя о моей встрече с госпожой Хеленой, вопросов не задавал. Я говорил ему, что Ловчих лучше избегать. Они и так наверняка решат, что им стоит познакомиться с Мишкой поближе, когда я уйду, и бог весть, чем закончится это знакомство. Он согласился и обещал, что будет осторожен.

Рику мы видели только один раз, и то мельком. Оказалось, что она живёт в том самом доме, да ещё и в одной из квартир на том самом этаже, на котором мы с Мишкой ночевали. Когда мы это узнали, он был в шоке и в восторге одновременно, а я воспринял это спокойно, я знал, что совпадений не бывает, что наверняка Писатель постарался, или Духи пошаманили, или ещё кто-нибудь… Да какая, в сущности, разница? Главное — они будут рядом, так или иначе. Мишка не оставлял идею поработать дворником. Я, правда, с трудом представлял себе, для чего в Аду нужен дворник, но если уж в Аду есть рабочие и полиция, если есть библиотека и больница, и даже невидимые глазу бездомные, то почему бы и нет?

Мы наведались и на завод. Оказалось, полное название этого учреждение звучит как Первый Городской Мусороперерабатывающий Завод, а работают там всё те же упыри, которые образовали настоящее гетто в чудных постройках, напоминающих о пустых коробках из-под обуви, поставленных друг на друга в прихотливом беспорядке. Упыри были к тому же разных возрастов, и упыриный молодняк, как говорил Мишка, изрядно напоминал ему обычных гопников. На нас пару раз попытались наехать, но Мишка, очевидно знавший этикет этой социальной группы, даже несмотря на свой экзотический внешний вид всегда выходил из положения без потерь для обеих сторон. Я… Меня они будто и не замечали. Я всё чаще думал о том, что исчезаю, просто постепенно, незаметно. Время моё подходило к концу, — это я понимал абсолютно отчётливо.

На территорию завода пробраться нам не удалось. Её окружал бетонный забор, дополненный колючей проволокой, а пройти туда можно было только через проходную, на которой дежурила пара Ловчих. По неясной для меня причине, Мишку завод привлекал. Он не делился своими соображениями на этот счёт, но было ясно, что он уже строит какие-то свои планы на будущее. Что ж, меня в этом будущем всё равно не будет, так что я и не спрашивал.

Однажды мы попробовали сходить к Стене, но по пути стало ясно, что Мишка отчего-то никак не может подобраться к ней ближе, чем на несколько сотен метров. К тому же, каждый раз на его пути возникала какая-то преграда. Рабочие с канавами, Ловчие, неожиданными тупиками заканчивающиеся улицы. Мы долго думали над этим и пришли к выводу, что до Стены может дойти только тот, кто готов до неё дойти. Я вспомнил, как мы с Яшкой шли к Стене по Другой Стороне, вспомнил о восприятии расстояний, вспомнил о том, что понимание себя и есть способ движения по этому пути. Мишка был просто не готов. Его путь к Стене только-только начался.

Что же до меня, я мог оказаться рядом со Стеной в любой удобный мне момент. Однако Стена оставалась холодна ко мне. Мне даже казалось, что теперь за ней просто ничего нет, и даже пройди я на ту сторону, я попал бы не к Небесному Морю, и не в Чистые Земли, а в ничто. С другой стороны, велика ли разница? Особенно для меня.

Мишке я сказал, что скоро уйду. Он переживал, просил меня не уходить так рано, хотя и понимал, что это естественный процесс, неизбежность. Я же медлил. Несмотря на то, что Ад уже сидел у меня в печёнках, даже из него мне не хотелось уходить, потому что он был похож на мир, смутно напоминающий мне о мире настоящем, пусть даже он и был лишь пародией, иллюзией. Для меня Ад был последней реальностью, и человек во мне цеплялся за эту реальность изо всех сил. И я ждал. Я знал, что однажды наступит день, и я пойму, что мне больше не за что держаться, точнее, нечем, — ведь руки мои исчезнут. И тогда, говорил я себе, я смогу уйти, потому что мне не останется ничего иного.

Белый Дух объявился только единожды. Он не удивился тому, что я ещё здесь, лишь сказал, что Центр (это, как я понял, было чем-то вроде столицы и одновременно администрации у Духов) вышлет Мишке в помощь Духа-Стажёра, так что ему не будет так трудно и одиноко. Правда, Канцлер не уточнил, когда именно это случится; мало того, он попросил не говорить об этом китайцу. Я не понимал, к чему вся эта конспирация, однако Валентин как обычно ничего не пояснил, зато добавил, что мне уже пора уходить, что всему своё время, и нет никакого смысла оттягивать неизбежное.

Поэтому сегодня утром я сказал Мишке, что ухожу. Он страшно расстроился, просил взять его с собой, хотя прекрасно понимал, что не сможет дойти до Стены. В конце концов, после трогательных прощаний, он пообещал, что никогда меня не забудет, а я пообещал, что никогда не забуду его. После чего я оставил его у того самого шестнадцатиэтажного дома и отправился к Стене.

Я шёл, шёл, шёл. Обычно небольшой город, который можно было пересечь из одного конца в другой меньше чем за пару часов, вдруг стал каким-то бесконечным. Мне казалось, что я иду уже целую вечность. Стена продолжала маячить на горизонте. Причина была проста: я не хотел туда идти. Я хотел вернуться обратно, остаться с Мишкой, стать частью его миссии… Ну правда, почему нет? Если я всё ещё не исчез, может быть, я и не исчезну? Может, Белый Дух лукавил, с какой-то лишь ему одному ведомой целью?

Дойдя до центра города, я остановился. Теперь нужно было решить. Или я иду дальше, или возвращаюсь, — а там будь что будет. Хватит уже, думал я. Нужно быть решительней. Нужно попробовать; может, я всё-таки смогу сам создать свою судьбу?

И я стоял там, и думал обо всём этом, когда вдруг с неба совершенно неожиданно пошёл снег. Я смотрел на это и не мог поверить, — не знаю, почему. Весь мир казался мне какой-то глупой уловкой, направленной против меня одного. А теперь ещё и снег. В Аду. Милая картинка…

Большие белые хлопья бесшумно падали откуда-то сверху, постепенно раскрашивая город в единственный цвет. Я шёл назад. Я плевать хотел на снег, он был мне безразличен. Если уж мир против меня, думал я, то я буду против мира. Главное — добиться своего.

Я уже почти дошёл до того дома, когда увидел их.

Дежавю. Я снова стоял на том же тротуаре, а они снова шли друг другу навстречу. Точнее, это она шла. А он елозил по снегу откуда-то взявшейся метлой, сметая его на проезжую часть.

— Йо, Мари-Джа!
— Здорово, Ли. И я же просила не называть меня так. Просто Рика.

Она улыбалась, пусть и хмурила брови в притворном возмущении. И он улыбался — широко и открыто, так, как умеют улыбаться только маленькие дети, и ещё два человека в моей жизни: Яшка и Мишка. Учитель и ученик. Друг первый и друг последний.

И в этот момент я понял: всё кончено. Для меня всё кончено. Наша схватка с миром длилась недолго. Мир оказался прочней.

Они меня не видели. Может быть, дело было в том, что я для них уже не существовал, может в чём-то ещё, — меня это уже не особенно волновало. Я проиграл.

— Ну прости, систер. Мне просто нравится; кроме того, это лишний способ напомнить, что Джа с тобой всегда…

Я уходил прочь по заснеженным тротуарам пустого города, в котором, как обычно, остались только двое.


(Читать дальше: Точка 19. http://www.proza.ru/2013/08/14/285)