Университет и дикобразы

  Университет и дикобразы

                Дональд Бартельм
                (перевод с английского)

  «Сумерки сгустились, и фиолетовая пыль… через луга подкрадывается к моему сердцу», - произнес декан.
  Пола - его красавица жена, тонкими элегантными пальцами протянула ему полный бокал «Негрони».
  В дверь комнаты ворвался слуга.
  - Дикобразы! - закричал он.
  - Что, дикобразы? - спросил декан.
  - Их тысячи и тысячи. Они уже в трех милях от нас, быстро приближаются по шоссе!
  - А если они не собираются поступать? Может, лишь пройдут мимо.
  - Не стоит быть столь уверенным, - сказала ему жена.
  - Как они выглядят? - спросил он у слуги, выдергивающего из щиколоток дикобразьи иголки.
  - Ну, вы знаете… как дикобразы.
  - И ты собираешься их остановить? - спросила Пола.
  - С людьми мне уже такое удавалось, - ответил декан.
  - Это не люди, - отметила она.
  - О вкусах не спорят, - сказал слуга.
  - Полагаю, можно что-нибудь предпринять, - развел руками декан.

                *    *    *
   В это время предводитель вел своих дикобразов через пыльный и перегруженный застройкой запад.
  Облака пыли, издаваемые мелкими зверьками мычащие звуки.
  «Мерзкие, я их маму, гребаные дикобразы… И когда на востоке заработают консервные заводы, которые в больших количествах начнут выпускать из них полуфабрикаты, то можно будет расслабиться», - размышлял предводитель. – «Я сяду на ступени парадного входа в отель «Мольбах» в центре Нью-Йорка и закурю толстую сигару, а затем любовницы…»
 - Так держать, продолжаем движение вдоль желтой линии в дикобразном шаге от нее.
  Линии не было, лишь намек на нее, два слова, помогающие предводителю удержать их в движении. Он проходил это в армии. Но проклятым приземистым животным все это было до одного места.
  Предводитель, переваливаясь с ноги на ногу, перечитывал распечатанные в журнале «Лучшие песни» названия: «Играй Гармоника», 5 минут 27 секунд…. и так далее.
  Колючие зверьки начали драку, что в какой-то мере предвещало подъем их духа… Четыре тысячи или пять… целое стадо… кто вел им счет?
  Помощник предводителя остановился перед стадом. У него в набедренном кармане также лежал экземпляр «Лучших песен». Он взглянул на испещренные множеством маленьких отверстий ладони предводителя.
  - Эй, Гризвуд.
  - Да?
  - Что у тебя с руками?
  - А ты не пробовал приласкать хотя бы одного из этих диких безобразий?
  «…очевидно любовницы придут в коротких платьях, и от них будет разить недорогой косметикой», - продолжал думать предводитель. – «Сотни любовниц… сотни, сотни, сотни… и все это после индейского зелья, за которое заплачено моим золотом и бриллиантами. Но если мне попытаются помешать, то я достану гитару, и спою им песню о прериях мужества».

  - Университетские дикобразы! - воскликнула жена декана. - Ладно, почему бы нет?
  - У нас не найдется средств на образование четырех тысяч дикобразов, - возразил декан. - Телефон не отвечает…
  - Им стоило бы предложить альтернативный курс.
  - Мы почти набрали весь этот курс, и там уже слишком много студентов, - сказал декан, и положил трубку на аппарат. - И черт с ним. Я утихомирю их сам. Одной рукой. Уложу.
  - Ты изранишься.
  - Не имеет значения. Всего лишь дикобразы. Лучше одеться в старье.
  - Чемодан со старой одеждой в шкафу, - сказала Пола.
  Декан подошел к шкафу.
  Несколько сумок с грязными рубашками.
  «И почему она не отнесла их в прачечную?»

  Гризвуд – предводитель написал новую песню, слова которой пришли к нему мимолетно.

Любовница, любовница.
Когда придешь, неверная,
То все тебе припомнится.
Когда раскрою двери я.

И ноздри тебе вырвать бы,
Чтобы на веки помнила,
Как шляться с кем попало,
В потемках до утра.

  «Я буду сидеть, сложа руки, и наблюдать за ростом цифр», - сказал он сам себе. – «Вот они – песни Мерла Трэвиса. Первой будет «Звонарь», затем «Когда тебе лишь сорок», и, наконец, «Золотая старость»».
  - Это точно про вас, дикобразы… все до одного мерзавцы.
  Колонной по двенадцать стадо продвигалось по гладкому шелковистому бетону. Знаки на обочине гласили: «Следующий съезд через пять миль» и «Радарный контроль».
  - Приходится двигаться с дико безобразной скоростью, - сказал Гризвуд. - Говорил же я, что лучше сойти с шоссе, пока не поздно.
  Стадо свернуло на широкое зеленое травянистое поле, размеченное белыми известковыми линиями с интервалом в десять ярдов.
  «В шоу Сонни и Шер…», - продолжал думать предводитель. – «Ладно, Сонни… как я пришел к тому, чтобы написать такую песню, и стать предводителем диких безобразий, последним их предводителем, можно сказать. У меня четыре или даже пять тысяч голов, все как один откормлены в окрестностях Тускалоры. Мы были на пути в Нью-Йорк…»
   
       *  *  *
  Декан зарядил начищенный до блеска пулемет Гатлинга, способный производить триста шестьдесят выстрелов в минуту. Он был установлен на запряженной мулом телеге, и накрыт куском старой мешковины. Прежде его место было на бетонной плите в здании Кафедры Подготовки Офицеров Резерва.
  «Сначала», - сказал декан сам себе. – «Они все увидят старый расшатанный фургон, запряженный усталым мулом, которому также немало лет, а затем я смахну мешковину, и вот он – начищенный до блеска пулемет Гатлинга. Он способен производить триста шестьдесят выстрелов в минуту. Рука легко касается рукоятки коленчатого вала. «Они не пройдут»», - скажу я. – «Иль не посерон па». И дикобразы, выскакивая из шкур, начинают разлетаться во все стороны… интересно, каково выпускать по ним очереди?»

  Гигантский пулемет предвещал всему стаду «лучшие» новости.
  - Эй, Гризвуд.
  - Что?
  - У него пулемет.
  - Вижу. Думаешь, я слепой?
  - Что нам делать?
  - Стадо… эти мерзкие вонючие, их маму, дикобразы могут позаботиться каждый сам о себе, - сказал Гризвуд. - Будь оно проклято, Думаю, лучше как-нибудь договоримся.
 Он сошел с травянистого поля, расправил плечи и направился к фургону.
  - Что скажешь о моих собутыльниках?
  - Смотри, - сказал Декан. - Ты же не можешь записать в абитуриенты всех этих дикобразов. Об этом не может быть и речи.
  - И что?
  - Об этом не может быть и речи, - повторил декан. - У нас тут и так хватает проблем. Полицейские даже не станут со мной разговаривать. Так что не будем усложнять себе жизнь, - декан взглянул на выстроившихся перед ним зверюшек. - У тебя роскошное могучее стадо.
  - Вроде как, - сказал Гризвуд. - А у тебя роскошный могучий мул.
  Они оба уставились на мула, который выглядел ужасающе.
  Гризвуд протер шею красной косынкой.
  - Ты ведь не желаешь заполучить всех этих диких безобразий, не так ли?
  - Именно так.
  - Ладно, мы не станем задерживаться там, где нас не желают, - сказал предводитель. - Не призывай отбросить нас вот этим… этой штуковиной.
  Декан выглядел смущенно.
  - Не знаком ли ты с мистером Сонни Боно? - спросил Гризвуд. - Ведь одно время он где-то тут обитал?
  - Не имел удовольствия, - ответил декан, и ненадолго задумался. - Кажется, знаю одного букмекера в Вегасе. Он был одним из твоих людей, изучал на аспирантуре Сравнительное Религиоведение.
  - Может, придем к сделке? - сказал предводитель. - Любая дорога ведет в Нью-Йорк.

  - И что же? - спросила жена декана. - Каковы их требования?
  - Отвечу тебе через минуту, только запаркую мула.

  Стадо свернуло на пересекающее Бронкс скоростное шоссе. Из машин выглядывали люди. Перед их глазами мельтешили несколько тысяч колючих зверьков, напоминающих неудачно спроектированные насадки для пылесосов.
  «Вегас», - подумал предводитель. – ««Десять недель в дворце Кесаря»… «Носок пятнадцатого размера»… баллада последнего диска… Лерой Гризвуд поет свой провальный сингл… баллада последнего диска… я их маму, мелкие дикие безобразия….»
  Разглядывая дикобразов, люди в машинах не могли понять:
  «Что в этом особенного?»
  «Чем они так хороши?»
  «Что хотят этим доказать?»
  «И какое мне до них дело?»