Первый закон Ромеса 7

7.

И всё-таки он немного опоздал. Священник Рой уже был мокрым с головы до ног, но чаша, как видно, на него не упала. А жаль. Со склада доносились яростные вопли запертого там Риа, который обнаружил подлое надувательство и останки почившего в мире костюмчика. Чтобы Риа слишком не возникал, священник оставил его наедине с костюмом. Сегодня он не выглядел таким уж страшным.

- Можно к вам, отец мой? – ласково осведомился Ромес.

- А не пошёл бы ты, сын мой?.. – злобно прошипел Рой, не оглядываясь и рассматривая разложенные на мозаичном полу круги, вырезанные из витражного стекла.

Ромес улыбнулся и не стал прекословить святому отцу. Он послонялся по городу, заглянул в порт, где когда-то работал, посетил памятные места, позвонил Ксении, чтоб немного развеселить её. Он не сомневался, что Риа не остановится на достигнутом и провалившемся, а предпримет кое-что ещё. Но что это будет, Ромес не знал.

Кэтрин получила письмо от Таара и ходила счастливая; как в полусне, занималась домашними делами, но почему-то всё у неё валилось из рук. Вероятно, от счастья, но она этого не замечала. И Ромесу пришлось ходить за ней, чтобы она ненароком не превратила квартиру свою квартиру во вместилище всемирного хаоса. Джек ушёл к приятелю и не видел странного поведения своей мамаши и «дяденьки» Ромеса.

- Ром, ты не представляешь, как я соскучилась по Таару! – говорила Кэтрин, смахивая пыль со стола свитерком Джека.

- Представляю, - отвечал Ромес, отнимая у неё свитерок.

- Я так долго ждала от него известий! – Кэтрин мечтательно поставила графин с водой мимо полки, и Ромес спас его возле  самого пола, спросив: - А что пишет Таар?

- Что!.. А, пишет… Заказ ему какой-то не прислали, - вымытая чашка полетела в мусорное ведро, разбилась; Ромес извлёк её оттуда, вернув в прежнюю  форму, и поставил на место, к остальным чашкам.

- Скоро приедет мой Таарчик, и мы снова будем вместе! – Кэтрин включила газовую плиту, Ромес поспешно поднёс горящую спичку. Конечно, потом Кэтрин будет удивляться, заметив, что положила в суп сахар вместо соли и высыпала в него целый пакетик красного перца, что сдобрила картофельное пюре целой банкой малинового варенья, и что котлеты превратились в чёрные угольки, но пока ей всё нипочём, и сюда Ромес решил не вмешиваться. Кэтрин – хозяйка, ей виднее, хотя он на всякий случай притащил из магазина кое-что посъедобнее. Он не позволил Кэтрин полить цветы кипятком и поставить бутылку сока вместо холодильника в окно. А в остальном он у неё дома ничего полезного не сделал.

Когда Кэтрин после трудов праведных прилегла отдохнуть, Ромес пошёл добывать костюм для Таара, который ему по дружбе достали те самые знакомые вампиры. Адрес он написал наугад и отправил посылочку, не сомневаясь, что адресат получит её. Когда он вернулся, Кэтрин немного угомонилась, и Ромес с такой радости решил повести её вечером, как в былые времена, гулять. Джек согласился посидеть один, и Кэтрин на его счёт не волновалась.

Ромес купил ей букетик цветов и мороженое, она рассказывала, как она любит Таара и какой он хороший, и как будет хорошо, когда он вернётся домой.

Когда они в обнимочку шли к подъезду, кусты вдруг осветились короткой белой вспышкой.

- Что это? – спросила Кэтрин.

- Ничего, это просто нас с тобой на память для Таарчика запечатлели, - успокоил Ромес. – Тебе ли не знать такой техники?

Он не ошибся. За Кэтрин следили и то ли собирались её шантажировать, то ли обрадовать Таара вещественными доказательствами частной жизни Кэтрин. Это всё были проделки мерзкого «грязного-белого-мятого» Риа, хотя одёжку свою он давно уже сменил.

- Похоже, Таар неправильно поймёт, - огорчилась Кэтрин.

- Наоборот, как раз правильно! У тебя есть ненужная маечка? – спросил Ромес.

- Была какая-то где-то. В ней Таар обычно всю грязную работу выполняет, а что? – вспомнила Кэтрин.

- Найди, пожалуйста. Мы завтра с тобой ещё гулять пойдём.

Ещё Ромес попросил у Джека краски и что-то начертал на маечке. Их несколько раз невидимый надзиратель щёлкнул на плёночку, особенно когда они делали счастливые лица и демонстративно, нагло нежно прижимались друг к другу. Каждый вечер Ромес стирал маечку и малевал на ней уже что-то другое. Небольшие приветственные фразы на некоем детском языке.

Когда они заметили, что щелчки фотоаппарата их больше не преследуют, желание ходить обнявшись отпало как-то само собой.

Из подслушанного разговора между Риа и священником Роем Ромес узнал, что Риа самолично отправляется в страну, где сейчас работал Таар, чтобы передать ему компрометирующие фотографии супруги с неким молодым типом и быть полностью уверенными в том, что фотки попадут в нужные руки. А пока на хозяйстве остаётся его, Риа, девушка. Это известие весьма обрадовало Ромеса, и тому была причина – очень забавная, надо сказать.

А через несколько дней пришло письмо от Таара, адресованное Ромесу. Оно было преисполнено искренней радости и ликования.

«О Ромчик-братчик, как я жалею, что нахожусь здесь, а не дома! Неужели это правда, неужели нам всё-таки суждено было встретиться ещё раз? Это невероятно, Ромчик. Ты помнишь, кем ты являешься для меня? Ты – мой первый друг! Я поверил в чудо, когда ещё Кэтрин рассказывала о тебе. Это было так давно. Ты знаешь, она до сих пор хранит где-то обёртки от тех шоколадок, что ты ей дарил когда-то. Нет, серьёзно. Только не спрашивай у неё, она засмущается. Если бы не ты, Ром, меня, возможно, давно не было бы на свете. Ты извини, что у меня мысли скачут, просто я рад до посинения. И Стан, дядя Кэтрин, очень рад, что ты вернулся. Я мог бы никогда не найти свою любовь, честно.

Да, тут один доброжелатель подкинул ваши с Кэтрин фотографии. Вы отлично смотритесь вдвоём, особенно ты в этой расписной маечке. Не забыл ещё Миррор, старый чистильщик! Так ты на публику играл, а публика покорно проглотила? Весьма мило. Эта чума ходячая, Риа, и тут меня достаёт. Мы тут со Станом пытаемся привести в божеский вид то, что ты натворил. Признавайся, куда местного короля дел? Хотелось бы посмотреть на этого человека. Говорят, он был садист и вообще ненормальный. Ну ладно, это твоё сугубо личное дело. Кстати, спасибо за костюм, я его получил. Хорошая вещь.

Когда мы виделись в последний раз? Кажется, когда Джек совсем маленький был, а мы с Кэтрин жили где-то в небольшом домике. Ты тогда проходил там, но я никак и предположить не мог, что задолго до этого Кэтрин уже была знакома с тобой, а ты ещё понятия о её существовании не имел. Это очень странно. Я не хочу ломать голову – всё равно не пойму. Зазеркалья – это вообще понятие для людей непостижимое полностью. Но не буду об этом. Я живу полнокровной жизнью и счастлив – с меня вполне достаточно. Но я так соскучился по тебе – ты то первое хорошее, что было в моём существовании, и вот ты пришёл, сверкнул и исчез, как вспышка молнии среди непроглядной грозовой ночи. Мне жизненно необходимо лицезреть тебя лично. Подожди, пока я приеду, хорошо? Или, если сможешь, приезжай сам ко мне. Мне мало твоих фотографий, я хочу слышать твой голос. Только не присылай мне звуковое письмо.

Не пойми меня неправильно, Ром, я тут нервничаю, как по уши влюблённая девушка, просто ты – хороший друг, с которым я на равных. Кэтрин – это же не то, ты сам понимаешь. Она – любимая женщина! Ей не нужно знать обо мне абсолютно всё, чтоб не волновалась. В общем, закругляюсь и тешу себя надеждой, что ты соблаговолишь посетить меня или по крайней мере подождёшь, пока я смогу вырваться домой.

Поцелуй за меня Кэтрин и Джека.

Надеюсь, до скорой встречи,
Искренне и навсегда твой преданный друг
Таар.»

Таким оказалось это письмо. Оно чрезвычайно обрадовало Ромеса. Это было, кажется, первое за всю жизнь Ромеса письмо, адресованное лично ему. Конечно, он поцеловал и Кэтрин, и Джека, вот только жалко, что никто в этот момент не хотел его фотографировать, а то повесили бы фото в рамочке за стеклом на стену и любовались с Тааром в тихие семейные вечера.

Навестить Таара Ромес собирался сам, только чуть-чуть позже, когда разберётся со священником Роем и бандой Риа. До самого Риа очередь дойдёт потом. Но что конкретно делать, Ромес, как обычно, представлял довольно смутно.

И размышлял бы он ещё над этим долго, если бы не пришла от Таара тревожная телеграмма:

«Ром срочно вылетай беда Таар».

Ромес не на шутку разволновался. Он не хотел беспокоить Кэтрин и просто сказал ей, что решил всё-таки поехать к Таару и Стану, посмотреть, как там у них дела.

Он разыскал хорошего знакомого Стана – Майка, - который по-прежнему жил на берегу моря и который однажды доставил Ромеса в страну, где свободные люди за несколько лет были превращены в рабов. Майк узнал его сразу и очень обрадовался его появлению.

- У тебя ещё есть твой самолёт? – после сердечных приветствий спросил Ромес.

- Конечно, моя маленькая тарахтелка – единственное средство передвижения, так что я за ней приглядываю. А что, опять полетать на ней захотелось?

- Захотелось, и по тому же маршруту.

- К Стану, значит? Хорошо, доставлю тебя по назначению в целости и сохранности. А ты как, снова у меня парашют забудешь?

- Вероятно, придётся. Да он тебе самому когда-нибудь пригодится.

- А как же ты?..

- За меня не беспокойся.

- В прошлый раз ты как, не разбился?

- Наверное, нет.

- Приятное известие. А твоя собачка? То есть эта, как её…

- С ней тоже всё в порядке.

- Хорошо, тогда полетели хоть сейчас!

- Ночью, если можно. Не хочу, чтобы видели, как я прибыл.

- Ночью так ночью, мне всё равно.

И вот уже знакомый, но всё такой же нестерпимый грохот летучей малютки рвётся в голову сквозь барабанные перепонки, и Майк беззвучно кричит, что уже пора, и холодный ночной воздух принимает падающее в темноту, полыхающую огнём большого пожара где-то внизу, тело, и разворачиваются крылья, и сердце, волнуясь, бьётся так же сильно и неровно, как и в тот, первый раз, когда щекотала кожу пушистая шерсть прижавшейся испуганной Паукашки, и было неизвестно, что ждёт впереди. Впрочем, неизвестность поджидала и сейчас.