Банковские улыбашки

     Случилось это несколько лет назад. Кого-то уже нет в живых, кого-то убила война, кто-то покинул страну или остался в ДНР (головной банк находился в Донецке). Пусть эти незатейливые воспоминания станут небольшим возвращением в прошлое, когда все были живы и умели радоваться жизни.

     Всё, о чем я вам расскажу в своих «Банковских улыбашках» произошло на самом деле. Для себя сделала вывод: ирония и серьезная работа не могут жить друг без друга. Поехали.

ИСПОВЕДЬ, НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ, ДОМОХОЗЯЙКИ.

     Многие женщины спят и видят себя домохозяйками. Самая радужная мечта для этих дам — бросить работу и стать домашней женщиной, этакой безработной хранительницей домашнего очага. А я... Получилось так, что мне пришлось «сесть» дома. Нахлебавшись полной ложкой, всей прелести ведения домашнего хозяйства, я надумала пойти поработать.
    
      Кастрюли, стирка, уборка — для меня оказались непосильной ношей. Хорошо, конечно, утром не вскакивать, как подорванная, с кровати, нестись галопом в ванну и, не зная за что хвататься, лететь на работу. Можно понежиться в кровати, побродить по дому в неглиже с не накрашенной морденью и "вороньим гнездом" на голове, щелкнуть кнопку компа и зависать в нем целый день, а потом, за час до прихода мужа, метнуться юлой по квартире, навесить на лицо маску усталости, а когда он переступит порог, чмокнуть его в щеку и с потухшими глазами, и поникшими плечами едва прошелестеть:

— Дорогой, я так устала, можно я пойду прилягу или хоть на минуточку зайду в компьютер... Аки пчела весь день прожужжала, ни на минуточку не присела, все для тебя любимого! И борщ, и блинчики. Ты уж поешь сам и посуду помыть не забудь...
А то, что приготовление борща и блинчиков заняли от силы минут сорок, зачем кому-то знать... Главное все это с умом преподнести! Не всегда, но бывало и такое.

     Так вот, достала я свою записную книжку, пробежала по списку контактов и через пятнадцать минут знала что, где и как... Если мне кто-то скажет, что при желании работать в наше время работу найти невозможно, я просто ему выцарапаю глазоньки. Брехня все это! Работы — валом! Было бы желание. Нет, есть, конечно, дефицитные специальности, как, например: посидеть дежурной или, скажем, устроиться куда-нибудь сторожем — сутки, через трое. Но такой экзотики, я в принципе и не искала, а моё любимое банковско-бухгалтерское дело, оказалось, очень даже требовало специалистов. Звонок, и через час меня ждали на собеседование.

     Ну что ж, надо приобрести офисный вид. На лицо слой штукатурки, на волосики бигуди. Гардероб. Что тут с моим гардеробом? Как там в песне? «Главное, чтобы костюмчик сидел». Костюмчик... Блин, все болтается... А этот? Так, и этот в сторону. Во, юбчонка! Дочка подогнала. В своих шкафах место занимать не хотят, все что не носят у меня складируют. А в этом есть своя прелесть! Куда бы я сейчас бежала за новым прикидом. Так, ну-ка, натянула... Ба, да она, как влитая села! Мамо, а вы здорово похудели! Ну надо же, оказывается, зависание перед экраном дает свои положительные результаты. Еще бы, есть-то некогда, а вдруг, что пропустишь. Не предусмотрела, надо было компьютер на кухне ставить — руку протянул, а тебе тут: и стол, и чай, и какао, и кофе с колбасой. Мадам, вы себе льстите, чтобы это все было, надо для начала в магазин выйти. А какой же дурак из теплой пижамки лишний раз будет вылезать? Даааа, с такими рассуждениями скоро петли холодильника совсем заржавеют. Мышь еще не повесилась, но веревку уже приготовила.

     Так, а что тут у меня с кофтынкой? Белая — избито, яркие — пошло. Надо соблюсти правила этикета и явиться в приличном виде. Вот она моя черненькая, любименькая! М-да, черненькая оно, конечно, хорошо, но плечи уж больно низко опустились, где-то на уровне подмышек болтаются. О! А мы сейчас поясок подвяжем, цепей навесим... Красота неземная!
 
     Туфли! Где же вы мои, туфельки? В какой же я вас загашник отправила? Нашла, фуууу, а пылищи-то. Сколько же я вас не носила? Да как села дома, так и не носила. И какой дурак тёток на шпильки поставил? Какой-какой? Обыкновенный — Роже Вивье называется. И пришла же ему в голову мысль угодить Елизавете Британской... Подумаешь, ко-ро-ле-ва! Могла бы короноваться и в кроссовках. Зато удобно как! Пробежала по дорожке в кроссовках и джинсах — корону на голову нацепила и назад к своим делам королевским. Так нет! Подавай ей шпильки рубинами обклеенные. Ходили раньше мужики на каблуках, вот и пусть бы это было их привилегией.  А мы теперь тут мучайся!

     А ничего получилось! О, Господи, не навернуться бы с этих шпилек. Чего-то не хватает? Бигуди снять забыла. Так, начес повыше. Говорят, начесы не в моде, а куда же нам женщинам, хм, как любит говорить моя подруга, «бальзаковского возраста» со своими тремя волосинами в два ряда, деваться? Вот и взобьем их, и поставим стожком. Бальзаковский возраст. Да, любит Наташка загнуть. Нам уже скоро два «бальзаковских» стукнет. Как там у Бальзака? «В комнату вошла женщина, почти старуха, тридцати лет от роду...»

     Губы накрасила, сумку повесила, еще раз в зеркало... Мадам, а вы и правда хороши! А ножки-то какие шикарные! Вот дура! И чего я шпильки два года не носила? Всё кроссовки да балетки... Долой всю обувь без шпилек.

     А вот и банк.

     Ну, кто бы сомневался, такие специалисты на земле не валяются. А вообще я вам скажу, красота — страшная сила, почти беспроигрышная. Замечательно себя снова почувствовать обалденно красивой женщиной! Где моё помело? Банкиры, я снова с вами! И удачного нам полета!


***

     Дверь хлопнула — муж ушел на работу. Пора вставать. Так-с, первое действие: кнопка компа — клац. Поехали. Теперь к зеркалу.

— Привет, любимая! Выглядишь — супер! Сюрприз ты мой доморощенный! Что-то щечки сине-зеленого цвета, на оливки похожи.  Блин, это же я вчера маску делала, а смыть забыла.  Так, в ванну, масочку долой, сама под душ. Обливаться или нет? Ай, начну с понедельника.  Знать бы ещё какого года?  Чайник поставить. А оно мне надо? Кофе варить лень, где-то растворимый был. Фу, ну и гадость! Компьютер загрузился. В почту. Как всегда — хоть бы одна за..., один хороший человек вспомнил. Ну, чего ты с утра на людей гонишь? Вчера трепаться во сколько закончила? Вот! Думаешь, весь мир за тобой за три часа успел истосковаться? Ты ж не «Юля Володымиривна» и фамилия твоя не Тимошенко. Да, надо было идти в политику. А что? Волосы бы нарастила, косы заплела, венок из маков на голову нацепила... Не только бы «батькивщина», а и «регионы» бы за тобой побежали. Скромняшка однако!  А почему — нет? Главное язык подвешен и слог вроде ничего, а уж о недостатках нашей любимой «самостийной» — это я вам роман расскажу! Да так расскажу, что рыдать будете.  Ага, девчонки появились. Ну, с добрым утром, красавицы! У Ольги — утро, а у Иришки уже обед.  Пожелаем приятного аппетита. Музыку по громче. Блин, опять Дмитрич по батареям колотит. Когда же он уже выспится? Время семь часов, давно пора вставать. Нет, с ним надо поосторожней. Вчера вон участковый приходил. Протокол писал:
— Соседи, — говорит, — пожаловались: музыка в девять вечера орет сильно и с шести утра завывать начинает.

Ну,  в девять это у Андрюхи орет, а с шести... Ладно, скромно промолчим,  у кого она воет. Хорошо, что вычислить сложно — дом всего-то в три этажа.  Дмитрич, как раз, посередине. Протокол подписала, искренне так возмутилась, довольный ушел.
     Что там у нас на часах? Нормально.

Число какое? Ага, любимый контингент сегодня за заработанной «подачкой» придет.  По телевизору сказали, что пенсионерам по сотне добавили, а то, как все в три раза сразу взлетело об этом скромно умолчали.
 
     Так, что-то яркое надо одеть — буду праздником!  Нет, красная блузка — это уж слишком.  А то ринутся, как быки, на красный цвет. Будет мне коррида!

— Свет, мой зеркальце, скажи... Без тебя вижу, что хороша!  Шпильки или кроссовки? Шпильки! Праздник, значит, праздник.

     Вылетела. Когда же ты уже, как нормальная женщина, будешь степенно выплывать из подъезда? А не дождётесь! Блин, как же это я туч не заметила? Ну, надо же, как дождь припустил! За зонтом вернуться? Не хочу — «вертача — неудача», а у меня сегодня праздник! Да и до работы всего-то пять минут проскочить. Ой, а льет-то, льет! Ладно, мы сейчас путь укоротим через дворы наискосок. Да там же грязи по колено. Какая грязь? Дождь только начался, ещё размыть не успело.

     Какой дурак решил здесь строить «фитнес-центр»? Как было хорошо — кругом асфальт. А теперь что? Заборов нагородили, столбов наставили...  Что я вам дура обходить? Мы вот так на бордюрчик…  Это он со стороны бордюрчиком кажется.  А на самом-то деле сантиметров восемьдесят.  Ногу бы задрать.  Блин, я на него пока влезла — десять раз кругом обошла бы.  Черт, каблук сломала! И что теперь? Домой возвращаться? Ай, добегу. На работе тапочки есть. Д-а-а-а. Как-то не совсем удобно бежать: одна нога короче другой на десять сантиметров.  Каблук надо было поискать.  В грязи?  Вчера только маникюр сделала. Кто это там так орёт? Кажется, инструктор с корта. Придумали тоже — середина двора — такую махину отгрохали. Теннисный корт!!!

— Мужчина, вы мне? Да не теряла я запчастей.  Какие у молодой девушки (ну, мать, ты даешь, хоть бы женщиной себя назвала) могут быть запчасти?  Как это я хромаю? Какой каблук? Да у меня обувь эксклюзивная — на уик-энд в Париж летала — последний писк моды. Туфли называются «попробуй, догони». Да не гоню я. Ладно, раз так бежал, давай уж эту запчасть. Куда приглашаешь? Партейку в теннис. Я подумаю.

     Вот козел! Скачет целый день на корте. Мне, солидной даме, такие глупости. А что он там о цене говорил? Да мне за один сеанс игры пахать неделю надо.  А предлагал-то бесплатно.  Нет, надо подумать. Хотя... Я ракетку лет двадцать в руках не держала. Девочки вон как бегают!  И юбчоночки коротенькие! Представляю себя в белой мини-юбочке да в маечке с декольте «по самое не могу». Весь «бомонд» сбежится смотреть такое «Лебединое озеро!»

      О! Мой любимый контингент уже на посту. Пробиться бы к дверям.

— Да не за пенсией я... Ой, а что это там за пожар?

Фу, отвлеклись, ныряем. Дверь на замок. Добралась.

— Всем привет. Сергей Николаевич, да не смотрите вы так. Я это, я! Ну под дождь попала, это я решила с утра холодной водой обливаться. Говорят, омолаживает! Через дворы бежала. Грязь? Да что ноги помыть тяжело, ну, подумаешь, всего-то по колено. Какая маска на лице? Как у ОМОНА. Так это тушь потекла.  Не пугайтесь вы так, сейчас все будет в ажуре, до открытия банка еще целых пять минут.

     Успела! Женщина-праздник готова к приему клиентов!

     Поползли мои дорогие. А гомонят-то, гомонят! Стадо гусей, да и только! И дождь им не помеха, во прут!

— А ну, тихо! Сейчас я вас всех обслужу. По одному в шеренгу стали! И тихонечко. Валюта есть, а вам сколько надо?

Валюту ему подавай, ты себя со стороны видел? Бомж. Ох, и ни фига себе!  Вот это кошелечек: тряпочка волшебная, а грязная-то какая!

— Нет, вы сами ее разверните. И газетку тоже.

Надо же, в такой тряпочке и такой пресс денег! Удивляют меня наши старички. Что не клиент — то миллионер. Сотню им добавили. Да с такими прессами...

— Что мы с вами запишем? Молитву! Какую? На привлечение клиентов? Ой, спасибо, не надо. Мне бы такую, чтобы они разбежались... Я сказала в шеренгу и тихо.

     Ф-у-у-у! Разбросала... Так, документы сложить, наличку пересчитать, отчеты отправить, справки написать, сургуч вскипятить. Запечатали, закрыли.  Домой!

— Да, любимый, хлеба купить?  Так я кошелек дома оставила. А что совсем нет ничего? А огурец тебе что не еда? Ты посмотри на холодильнике у нас, что написано?  Да нет, ты посмотри на последнее мое приобретение. Да-да. «Обеда — нет. Ужина тоже. Мы худеем!» А я, что одна худеть должна? Ладно, через пять минут буду, если языком нигде не зацеплюсь. Как где? Народ с работы идет, так меня ж все знают! Ладно, жди!

     Дома. Устала, как собака!

— Какой ужин? Ты чая попьёшь. Себе кофе сварю. Я за компьютер.
У тебя что игрушка новая? Замечательно! В спальне пересечемся. Да не знаю я когда, как трёп пойдет.


КАК Я ИГРАЛА В ТЕННИС

      Бегу мимо корта.  Площадка открытая: стол, стулья, всё, как положено. Три «нимфы» рты раскрыли.  Мой вчерашний визави руками машет и что-то так громко рассказывает. Я аж приостановилась.

— А у Татьяны руки золотые. Кто к ней попадает, на десять лет моложе становится. Такая мастерица, такая рукодельница! Ножницы, как палочка волшебная. Она такие шедевры вытворяет!

Ну-ка, послушаю. Мне тоже на десять лет моложе захотелось стать. Девчонки визжат:

— Познакомь!

А надо заметить, сидит этот, так называемый, «юноша» в кепке. Она у него всю голову закрывает, видно великовата, до самых ушей опустилась. И тут, порывом ветра её с головы сносит. Я чуть не упала. Сказать, что прическа обалденная — не сказать ничего. Биллиардный шар — голова абсолютно лысая, блестит на солнышке. Причем контраст жуткий: до бровей черный ровный загар (целыми днями-то на солнце прыгать) а выше — молоко. Девчонки оцепенели, а потом дружно захихикали. Ветерок кепочку к моим ногам поднес. Я её подняла, надо же было как-то за каблук расплатиться. Подбегает ко мне лысый тренер, и со словами:

— Мадам, так вы согласны на партейку? — выхватывает её у меня из рук и нахлобучивает на голову.

 А я ему так с придыханием:

— Конечно, с таким «вьюношей»! На десять лет помолодевшим, буквально, за один день. Да разве я Вам могу отказать? Вот только Вашего возраста достигну и сразимся. А годок-то тебе, милок, какой миновал?

Ответ оказался весьма интересным.

— Я для Вас уже староват. Полтинник скоро. Впрочем, сейчас модно иметь в подругах женщин на... Много лет моложе себя.

Смотрю, не шутит. Глазки масляными стали, по моим «кустодиевским формам» так и шныряют, улыбочка — только что слюни не пускает. Всё думаю, пора сматываться. А тут еще его нимфы со стульев поднялись, идут в нашу сторону. Ноги длинные — от ушей. Юбки, как повязки набедренные, из маечек вываливается все, что можно и нельзя! В руках у всех ракетки теннисные, видать элитные... Какой никакой, а местный бомонд! Глянула я на них и такое меня зло взяло. Да чем же я хуже вас? Грудь поправила, живот втянула, брюки до колена закатила, головой так гордо мотнула:

— Пойдем, сразимся! — заулыбался мой визави. Вперед козликом поскакал, калитку открыл, ракетку принёс, мячи в корзину сложил. А я стою, вся такая гордая и неприступная, ракеткой по мячу стучу.  А у самой все поджилки трясутся. Опозориться не хочется. Приготовил он площадку для игры. Девочки на стульчики уселись, нога за ногу — картина маслом, да и только.

     Подача. Как не удивительно, но я ее отбила. Вторая, тоже удачно. А вот потом... Случилось то, что должно было случиться. Мяч полетел не туда или тренер побежал?  Попал мяч ему прямо в самую болевую точку. Схватился он бедный двумя руками за то, что у мужиков самое ценное, ракетку выронил, покраснел, воздух ртом хватает. А мне его и жалко, и смешно. Я честно предупреждала, что ракетку лет двадцать в руках не держала.

Спрашиваю:

— Ещё партейку? — он только головой трясет. 

Девочки к нему кинулись. Я, думаю, вылечат быстро. Сумку схватила, ручкой помахала и летящей походкой пошла домой.

     Вот только мне теперь этот двор обходить придется. Боюсь, все мячи в меня из-за сетки лететь будут...


ПУСТОЕ ВЕДРО

      Проснулась с ощущением полного счастья. Клацнула кнопку компьютера. Думала, счастье какое-нибудь письмо написало. Но, увы! Вспоминать меня некому. Увидела Ольгу — чирикнули. Пошла собираться на работу. Только накрасила один глаз и начесала волосы — звонок в дверь. Чисто машинально открываю, не ждала никого. Стоит наш молочник с пустой банкой из-под молока, смотрит и молчит.

— Саша, ты что-то хотел, — молчание.  — Саша, мне молока сегодня не надо, мы еще то не выпили, — молчит. — Саша, мне на работу надо собираться, — и тут он отмирает.
 
— Блин, хотел что-то спросить. Забыл... А ты, что так на работу идешь?

Вид описала выше, при этом одета в сарафан весьма пикантный, оголено всё, что только можно: декольте по самое не могу, спина открыта и длинна слегка выше коленок.

— А тебе что не нравится? Так и пойду.

Мы одного возраста, поэтому общение полу панибратское.

— А что же я хотел? Сыворотка нужна?

— Нет, у тебя всё?

— Тебе её пить нужно.

— Зачем? — спрашиваю.

— Жажду утоляет. Ну, ты выглядишь — отпад!!!

— Комплименты закончились? Мне на работу надо собираться? — говорю и закрываю дверь.

Квартира у нас на первом этаже, балкон открыт, слышу выходит во двор и во все горло орёт:

— Ну, отпад! Какая женщина!

Покрутила я пальцем у виска. В зеркало на себя глянула и начала красить второй глаз. Раз, думаю, красавица, одену-ка я голубенькую блузку с черными брюками. Вроде нормально. Вылетаю из подъезда, на встречу сосед с пустым ведром.

Ярко-красное новое, наверное, прикупил. И так оно (ведро) на меня таращится своим пустым дном! Чертыхнулась про себя, да подумала: «Авось, пронесёт».

Прибегаю в банк — закрыто. Стояла минут двадцать, фонарем отсвечивала.  Наконец-то наш Николаевич подрулил, открыл. Приступили к работе. А работы-то практически и нет. Последний день месяца, на улице срывается дождь, клиенты, видимо, спят.

Сидела я сидела, скучно стало. Дай думаю документы сошью. Сложила, начала дрелью работать. Дырочки, как лялечки — одна краше другой. Как перевернула я сшивы тыльной стороной, а там — жуть. Все криво-косо, бумага разодрана, как крысы, ее грызли. Зову Николаевича. Думаю, сейчас поможет, а может и по дрелит. Он подошел, затылок почесал.

— Так ты планочку подальше подвинь, а дрель в эту сторону ближе... — развернулся и ушел.

Мучилась я, мучилась... Но, если долго мучиться, что-нибудь получится. Закончила я свою работу.

А тут и клиенты появились. Смотрят на меня как-то неоднозначно. Один дедок подошёл, подмигивает и на грудь пальцем показывает. Как глянула я на свою кофточку, а она вся в черных разводах, в таких конкретных! Как и во что я вымазалась — ума не приложу, наверное, в смазку, которой дрель смазывают. Что делать?

     Дождалась я перерыва и побежала домой переодеваться. Руки на груди сложила, вроде мне холодно, через дворы, мимо корта. Прибежала, чайку согрела. Дай, думаю, на картишки кину. И как вы думаете, что мне выпало?

«Потеря, возможно кража. Будьте осторожны, большая вероятность разбиться или нанести себе увечья острым предметом». Правда при этом и какой-то роман, но до романа дело не дошло. Слушайте, что было дальше.

     В это время на улице начался ливень, да такой — с неба льет вода стеной, а за ней не видно ничего. Громыхнул гром, а у меня начали стрелять и искриться розетки. Я аж перепугалась. Всё думаю, сейчас или пожар, или перегорит всё. Но Бог миловал. Смотрю на часы, а время-то бежит вперёд, перерыв заканчивается. Дождь, а бежать надо.

     Сменила я брюки на белую юбку, кофточку опять же нежно-голубую одела. Новую. Взяла зонт мужа, я ему такой огромный покупала, чтобы можно было вдвоем спрятаться. Хорошо в сумку туфли сунула, а на ноги шлепки обула.

Вылетаю из подъезда, а воды столько, что две ступеньки крылечка залило выше, чем по щиколотку.  Надо сказать, город у нас расположен как бы на холмах, а наш дом стоит в низине. Хорошо, когда отключают воду: весь город без воды, а мы всегда с водой. Но когда дождь! Все потоки воды стекают к нам, почему-то водосточные канавы не предусмотрены и во время ливней мы буквально плаваем. Поплыла. По колено в воде, но добралась почти до банка. Осталось перейти дорогу и всё. По дороге, правда, раза три шлепки теряла, сносило их потоками воды, возвращалась, ловила и бежала дальше. Осталась одна дорога, выждала момент, когда машин не было и...

     Вода по дороге шурует бурным потоком, глубоко, асфальта не видно, а если еще учесть, что все дороги в ямах, то можно представить, как страшно, шагать в неизвестность.

      Приземлилась я прямо в центр грязного потока. Ровнехонько так легла на левый бочок. Зонт весь в лепешку — отлетел на асфальт. Встала вся в грязи, вода ручьями стекает, локоть и колено свезла — кровища хлещет. А на ногах один шлепок. Второго нет. Шлепки кожаные. Бросила я сумку на асфальт, и начала эту реку бороздить руками — второй шлепок искать. Да где там, уплыл мой башмачок в моря неизведанные. Взяла я сумку, зонт и поплелась в банк.

Представляете глаза сотрудников и клиентов, когда я туда ввалилась. Мокрая, грязная, с поломанным зонтом, в одном башмаке, с кровавой рукой и ногой! Вот и не верь после этого гаданиям: башмак уплыл — потеря или кража, вся в крови, со свезёнными руками и ногами — нанесла себе увечья, а чем камни не острые предметы? Бросила я все в кассу, пошла себя приводить в божеский вид. Грязь смыла, юбку с блузкой застирала. Туфли из сумки достала, вроде ничего так. Только вот кровь не могу остановить. Вспомнила, что в сумке флакон с французскими духами, пришлось пустить в дело. Вылила почти всё на локоть и колено. Слезы из глаз катятся, а как представлю, как по луже на четвереньках ползала да лежала — смех разбирает.


А запах в банке!!! Представляете, флакон настоящего французского парфюма вылить. Короче, до конца рабочего дня я работала стоя, сохла, можно сказать, на ходу, в мокрой юбке не очень-то посидишь. Когда дождь закончился, рванул наш Николаевич на улицу. Долго его не было, приходит руками разводит:

— Не нашел я твоего шлёпанца, уплыл. Я и вниз по улице прошел, и на боковую спустился. Нет. А хочешь я тебе скажу, почему с тобой всё это происходит? — я только головой кивнула. — Поляну как следует не накрыла, решила чайком-кофейком отделаться.

     Отпустили меня с работы на час раньше, чтобы народ тетки мокрой не испугался. Муж, когда дверь открыл, сказать не смог ничего. Молча обмазал меня перекисью водорода и обклеил пластырями. Девчонкам сказала, что упала, говорят не прикалывайся.

     Так я и не прикалываюсь. Описала все честно, как на духу. Со мной, действительно, не соскучишься! Одна я такая — неповторимая! Пойду салаты готовить — может, правда, полегчает.

     Хоть бы завтра соседа с пустым ведром не встретить. А-то слишком «полный» день получился.


И ВЕРЁВКА ПРО ЗАПАС

     Реальностью надо жить, реальностью. Надо встать, попытаться встряхнуться и привести себя в божеский вид. Бррр, ну и красавица!


***

     Кикимора отдыхает! Хотя… Такой видок чем-то японским отдает, тонким таким, едва уловимым японским запашком. Глядишь, какой-нибудь япошка клюнет. В Токио свозит. И иду я по «столице небоскребов» вся такая из себя при «лохматой юбке» с зелёными растрёпанными волосами, а из сумочки этакая метелочка торчит. А метла-то причём? С метлой у нас Баба-Яга рассекает. А у меня? Какой там у нас год грядет? Змеиный кажется. Значит змейку, гадючку маленькую, черненькую в банку и в ридикюль. Хотя, тогда прикид поменять придётся. Что-то я читала по этому поводу. О, вспомнила: маленькое черное платье и прилизанная голова, туфли обязательно на шпильках, на очень высоких. С моими ногами и очень высокие шпильки! Местное население такого колорита не выдержит, а если еще и бюст вперед.
 

***
     Да уж — Монблан!!! Как там мне клиент загнул?

— Мадам, у Вас богатая грудная клетка.

А я ему возьми и ляпни:

— Пришел клиент. Сказал мне: «Детка, у Вас богатая грудная клетка!»
Теперь сижу и голову ломаю: грудная клетка или то, что выпирает?

Прикольный мужик, долго ржал и поднимал вверх палец, только жаль не принёс банку с огурцами. После него такое амбре стояло, что все долго отходили, как после хорошего будуна. Что-то не туда меня повело.


***

     Так, надо встряхнуться, улыбнуться, глазки открыть, мозги на место поставить, метлу в руки взять. Блин, опять метла. Наверное, сущность моя внутренняя больше тяготеет к ведьме. К хорошенькой такой ведьмочке. На метлу села, между ног её покрепче зажала, фрррр... Полетела! Класс! Несешься в поднебесье, а внизу всякие «мерсы» и «бенсы» ели ползут, друг друга под зад толкают, хозяева злятся! А я такая вся свободная на метле рассекаю. Туда-сюда. Господи, сколько всего можно было бы успеть сделать. А мужиков сколько соблазнить! Юбку по шире — колоколом. И над трассой, фрррр... Стоп, несёт тебя куда-то... Серьёзней надо быть, серьёзней, ты уже большая девочка, в голове хоть что-то должно задерживаться.

***

     Да уж, куда серьёзней. Завела тут себе воздыхателя. У всех кавалеры, как кавалеры, а у меня — убоище! Девчонкам цветочки, коробочки с конфетами, комплименты, а мне...

Подойдет, станет под окошком и сует мне карточку пластиковую и так жалостливо смотрит.

—Чего, — говорю, — тебе надо? 

А он мне:

— Гривеньку снять можно?

— Можно, — отвечаю. — Сколько?

— Одну, — а у самого улыбка такая довольная, а смотрит, как кот на сало, тоже, наверное, грудной клеткой любуется.

— Вы мне, дама, так нравитесь, так нравитесь, я к вам каждый день ходить буду.

Вот, гад, обрадовал! Это ж сколько мне работы прибавляется: улыбнуться (постараться не послать), карточкой чиркнуть, паспорт проверить, гривню его несчастную выдать (главное вслух к черту не отправить), документы заполнить. Вот, ухажёр, так ухажёр! Да на фига ж мне любовь такая?


***

     Так, спокойней-спокойней, улыбаемся и начинаем одеваться. Легко сказать — одеваемся. Я последнее время только и делаю, что народ шокирую.

     Два дня назад брючки нацепила. Еще недавно сидели, как латы на рыцаре — не сдерёшь. А тут бегу по ступенькам, хорошо хоть вверх поднималась, чувствую лечу куда-то. Только и успела голову поднять, всей своей не хилой фигуркой так и легла на ступеньках. Лечь-то легла, а подняться не могу. Кому рассказать, со смеху помрут. Угораздило меня двумя ногами попасть в одну штанину, при чем не сверху, а снизу. Пока соображала, что делать? Народ сбежался, советовать начал, как ноги распутать. Нет, что бы даме подняться помочь. А балалайку вам. Сама выпутывайся. Выпуталась, до работы доковыляла. Иду и думаю:

— Вот бы этот трюк отрепетировать, да на шоу «Х-фактор», у кого еще такой «Х» получится? Кондратюк точно «йес» скажет. «Серега», наверняка петь заставит. Жалостливое подобрать чего-нибудь надо.


***

     А вчера. С брюками рисковать не решилась. Нацепила костюм. Кофта, правда, как распашонка болтается, но юбка села на талию четко. Длина подобающая — до середины икры, всё пристойно. Вылетела, я вообще ходить разучилась — летаю. Лечу значит на работу, чувствую, что-то мне сильно мешает. А тут приятельница окликнула, говорит:

— С каких это пор ты имидж поменяла? — я на неё так дико глянула, а она мне. — Макси — это хорошо, но не землю же юбкой подметать.
 
Глаза опустила, а юбка моя съехала вниз, по земле волочится, я её, практически, у коленок поймала. Одной рукой схватила, держу. На работу прибежала, в кабинет и дверь закрыла. Уф! День отработала. Вечером зарплату скинули. Я на радостях и забыла, как юбку по дороге ловила. Нет бы вспомнить, да хоть шпагатом подпоясаться.

Вылетела. Лечу: в одной руке сумка, а другой в юбку вцепилась, падает зараза, бежать мешает. Ветер ураганный, платок с головы слетел, волосы в разные стороны дыбом торчат — видок ещё тот! Вот бы где метла пригодилась! Влетаю в магазин, кое-как привела себя в божеский вид. Скажем так, зашла купить хлеба — нагребла две сумки. На кассе расплатилась, выхожу, а про юбку-то и забыла — руки пакетами заняты. Смотрю народ оглядывается. А юбка-то моя с меня, как змеиная кожа, раз и съехала. Переступила я через неё и гордо так пошла дальше, сама иду и думаю:
— Какое счастье, что колготки целые, стрелки разбежаться не успели. Пальто-то ели попу прикрывает, а из под него сплошные ноги без намёка на прикрытие. Прошла я так метра три... И тут опомнилась:

— А чего ж это я юбку бросила? — оборачиваюсь, а ее уже какая-то мадам рассматривает. Я пакеты бросила, бегом назад. Юбку у тётки из рук вырвала, ору, — не отдам, моя! — разворачиваюсь и к пакетам. А там псина какая-то носом шерудит. Ели отбила остатки продуктов.

     Домой пришла, муж не сказал ничего. Молча взял пакеты, юбку в машинку бросил. Сказал пока порядочную одежду не куплю, рта не раскроет. Со мной два дня уже не разговаривает. А я так мечтала с ним в выходные к друзьям съездить.

     Улыбаемся, где наша не пропадала! Сейчас в шкафу пороюсь, что-нибудь откопаю. Веревку бы в сумку бросить не забыть, с ней надежней будет.


СКАНИРОВАНИЕ

      Обычный день. Пятница. Единственного и неповторимого нашего мужчину отправили в отпуск. Работаем втроем. С утра клиент прёт потоком. Работаем на износ. К обеду сил практически нет. Ура! Часы пробили час...

     Бегу с перерыва, как всегда, бегом. Это только нормальные женщины ходят степенно, а я... Ну, я, как я. Несусь на всех парах — опаздываю. Подлетаю к банку. Стоят три пенсионерки. Я по ступенькам взлетаю к двери и натыкаюсь на стену из трех тел:

— Ты куда прешь? Не видишь здесь очередь, — молчу, пытаюсь пробиться к двери.

— Глухая что ли? Мы стоим уже час, а ты прешь, как бульдозер. — молчу, что-то говорить и доказывать номер бестолковый.
Грудью тесню «стену» к перилам и начинаю со всей силы колотить в дверь, чтобы девчонки открыли.

— Ты в очередь думаешь становиться?

Я не выдерживаю:

— Девочки, (девочкам хорошо за 60) я в очередях не стою, мне везде зеленый свет...

Слава богу девчонки открыли дверь. Влетаю в банк. Время без пяти два. Расческой по волосам, помадой по губам, готова. Степенно подхожу к входной двери, открываю.

— Ну, что, красавицы, мне в очередь становиться или вас обслуживать? 

Улыбки до ушей.

— Ой, ну мы же не знали, погорячились, конечно нас...

     Обслужили мы этих «красавиц» быстро. Последняя дама долго парила мне мозги и рассказывала о своих проблемах. Я ее выслушала и она ушла.

Проходит минут десять, слышу в зале кто-то верещит, да так противно, на одной ноте монотонным голосом, что-то рассказывает. Я не выдержала, вышла из кассы. Смотрю, сидит моя последняя клиентка и девчонкам что-то втирает, а они аж рты раскрыли.

— Как у вас тут интересно! О чем это вы?

Дама ко мне поворачивается и говорит:

— Светлана Викторовна, а теперь я вас начну сканировать.

Я сначала опешила.

— Что, — говорю, — делать начнёте?

— Сканировать. Посмотрю все ваши чакры и ауры, каналы и выходы.

— Какие, — говорю, — выходы? У меня только проходы есть.

А она ко мне руку тянет и шипит:

— Стой на месте. — за руку меня схватила и начала над ней своей рукой крутить.

— Что чувствуешь?
 
— Ничего, — говорю.

— А так? — и опускает свою ладонь почти вплотную к моей руке. Меня начал разбирать смех.

— Ничего.

— Зря, — говорит, — ты в таких людей не веришь. — Расслабься. — и руку свою начинает поднимать вверх, при этом второй крутит над моей ладонью. — Чувствуешь?
 
— Нет, — отвечаю.
 
— Не может такого быть. Значит, на тебе порча.

«Ну, всё, — думаю, — писец подкрался не заметно. Раз на мне порча — концы подходят».

— Ну, как? Шарик есть?
 
«Где, — думаю, — шарик, какой»? — На всякий случай головой кивнула, может в голове какой лишний появился, умней стала. У нее глаза горят, в раж вошла.

— Отойди в другой конец комнаты, а я к тебе приближаться буду.
 
Стала я к окну, а она в конец коридора отбежала, смотрю одну руку выставила, как дзюдоисты, вторую в локте согнула, ноги в колесо скрутила и скачет на меня.

— Что чувствуешь?

— Ничего?

Она глазами по комнате пошарила.

— Знаю, это цветок мешает. Два шага в угол, расслабься и не шевелись.

     Меня уже любопытство разбирать стало, сделала я два шага в сторону, а она снова в конец коридора и в стойку, скачет и кричит:

— Говори, что чувствуешь, я буду приближаться, а у тебя все в теле двигаться начнет, ты говори когда начнет...

Стою, смеяться неудобно, пожилой человек решил сделать доброе дело — про сканировать. Дай, думаю, прислушаюсь к себе. Нет, ничего не дрожит и не трепещет.

     Прыгала она так раза три. Потом подходит и говорит:

— Порчи нет. Чистая ты. Но биополе маленькое, слабенькое, поэтому и шарик мой не почувствовала.

Обидно, конечно, я-то надеялась у меня шариков прибавилось, а это её, оказывается, должна была почувствовать.

— Становись прямо, буду теперь твои органы смотреть.

Стала я прямо, руки по швам опустила, подбородок подняла. А как же еще себя с женщиной-рентгеном вести. Водит она передо мной руками и что-то бормочет. Потом руки поднимает и в сторону стряхивает.
 
— Всё у тебя в порядке. Только в желчном застой какой-то начинается. На дне пока, но есть. Возьми пачку с травой. В аптеке продаётся, на всех полках стоит. Желтая такая, а на ней мужик нарисован. Как называется не помню. Но пей её 21 день. Поняла? — а сама за спину заходит и как заорет, — о-о-о-о, — я аж подпрыгнула от неожиданности. — Всё, верхняя зона вся в песке.
 
Я ей:

— Так пора бы уже, возраст знаете ли.

— Нет, это не возраст, пять курсов массажа, всего по сто гривен каждый и песка не станет.

— Некогда на массаж ездить.

— А ты не переживай, я сама приеду. Здесь тебе поделаю.

— Так у нас дивана нет.

— Зачем нам диван. На стол.

— Стол слишком хлипкий, развалится. Потом платить надо будет.

— Молчи. Я тебя буду дальше сканировать.

     Ходила она вокруг меня ещё минут пять. Руками крутила, стряхивала, что-то бормотала. Потом показывает большой палец и говорит:

— Все класс! До восьмидесяти лет так и будет.

— А чего до восьмидесяти, а дальше? — спрашиваю.

— Дальше не надо, в восемьдесят все скукоживается, скручивается и в мешок превращается.

— Спасибо, — говорю, — успокоили.

— Ты только чай с мужиком на пачке попить не забудь.

— Хорошо, с живым бы лучше было, эффекта больше.

— Нет, с мужиком на желтой пачке.

У меня было желание щелкнуть каблуком и сказать:

— Йес, мэм.

     Тем временем она поворачивается к третьей нашей девочке и начинает скакать на нее.

— Что-то чувствуешь?

А надо сказать, у Натальи с самого утра раскалывалась голова.
 
— Да, — говорит, — сильно болит голова.
 
— Вот, я и говорю, порча на тебе, чем я буду ближе приближаться, тем она у тебя будет сильнее болеть. Болит?

Наташка стоит головой кивает.

— Очень сильно болит.

Поскакала она вокруг неё и...

— С тобой ничего не сделаешь, проклятье на тебе родовое, прокляли ваше семя по женской линии. Но я могу полечить, сеанс сто гривен, буду сюда ездить, пять сеансов и проклятья не станет.

     А второй нашей Наташе она, оказывается, невроз на сканировала, пока я в кассе сидела и начала этого представления не видела. Так вот стоим мы все про сканированные, рецептами одаренные, массажем и лечением окрыленные. А она говорит:

— Закрываем на 30 минут банк. Я сейчас вас в транс вводить буду.

     Пятница, конец рабочего дня, какие клиенты? У нас выездное «цирковое сканирование».

— Начну с Натальи, у нее невроз, ей надо на морской берег. Садись на стульчик, сейчас вам покажу, как она впадёт в полный транс. А вы тихо, как мыши, и мобилки отключить.

Села Наталья на стул и началось продолжение представления.

     Мы с Наташкой сидим хихикаем, делимся впечатлениями. И тут я вспоминаю, что со всеми этими сканированиями я не закрыла кассу. Всё, приехали, мы тут хихикаем, Наташка там спит, а наша экстрасенша у меня по ящикам шарит. Это у меня в голове вспыхнуло молнией, в кассу я просто впрыгнула, закрыла ящики на ключи.

     Наша колдунья стала вокруг стула плясать, бегать, руками размахивать...

Смотрю у Натальи глаз открывается, тоже интересно этот цирк посмотреть, а она ей:

— Спать, ты на море, на пляже, а вокруг чайки летают (видимо чайкой была наша бабулька).

Через двадцать минут прыжков и ужимок прозвучала команда:

— Раз, два, три, — проснулась. Наталья открыла глаза, потянулась...

— Ну, что на море побывала?

— Ага, особенно чайки впечатлили, — И так она это серьезно сказала, что я не выдержала, захохотала во весь голос и скрылась за дверями кассы.
 
Слышу:

—Так ты мне дай, что сможешь, я что зря сеанс провела, на море тебя отправила.

Короче, ушла наша клоунесса, мы долго обсуждали, что это было, а потом Наташка и говорит:

— Ага, вам хорошо, а я ей двадцатку дала, зачем не знаю, очень уж чайки впечатлили...

     Это была последняя капля, хохотали до слез. Банк мы так и не открыли, посадили Наталью на стул и всё пытались повторить полет чаек. А вы, как думали, кому же за двадцать минут денег заработать не захочется.


ПРОВЕРКА МИНЗДРАВА
      Пятница. Поехали.
      Неделя была ужасно тяжелая. Всё так же работаем втроём. Все порядком подустали. У меня, как и каждая пятница, день начался весьма оригинально. Бегу на работу. Навстречу очень импозантная дама: рваные джинсы, не модные, как сейчас ходят в дырявых фирменных джинсах, а именно рваные, белая блуза с огромным жабо, на ногах сланцы, помните, как были лет двадцать назад — розовенькие, резиновые, завершает всю эту красоту шляпа с перьями, павлиньими... Когда мы с ней поравнялись, она с воплем:
— Ой, какая у вас штучка, — бросилась ко мне и схватила меня за шею.
Моя реакция была — разворот и сумкой по спине. Ну, не знаю, кто бы, как отреагировал... Влетела на работу в «приподнятом» настроении. Реакция девчонок была моментальная.
— Что на этот раз?
Рассказала. День не заладился. Все валилось из рук. До обеда едва доработала. Время около часа, банк пустой. Выползаю из кассы. Смотрю, Наталья сидит склонила голову над зеркалом и что-то сосредоточено рассматривает. Я вышла с фразой:
— Что-то у меня после сегодняшней встречи волосы посыпались, наверное, от страха, слишком сильно встали дыбом, не хотят по местам ложиться.
Наташка говорит:
— А у меня брови, смотрите целых три волосины выпали. Это только то, что я увидела... — и продолжает смотреть в зеркало.
Вердикт был озвучен весьма оригинальный.
— Девочки, а вам не кажется, что мы должны провериться на СПИД?
Я опешила.
— На чего? — говорю.
— На СПИД. А что? У Наташки брови посыпались, у вас волосы, у меня реакция на посетителей — тошнит, сил нет... Мы уже на все проверились: врачей кучу обошли, тесты всякие покупали, экстрасенша, вот просканировала... Только на СПИД не проверялись.
— Ну и как? — спрашиваю. — Чем проверки закончились?
— Да все нормально... Но от чего-то же тошнит?
— А ты не думала, что от элементарной переработки?
     В этот момент влетают две молодых девицы и с воплем:
— У вас кредитуют? — и… зажимают носы.
Три удрученных, потухших, ели шелестящих голоса выдыхают:
— Да, но только пенсионеров...
Девицы, одна другой с хихиканьем:
— А я то думаю, чего здесь так корвалолом воняет, — выскакивают из банка.
     Начинаем принюхиваться, вроде все в порядке, включили кондиционер, открыли все окна и двери... Нам не воняет, но уже всем троим тошнит, голова кружится, в глазах двоится и всех сверлит мысль — СПИИИИД...
     Убежала на перерыв. Возвращаюсь. На столе разложены коробки, какие-то ампулки, бумажки с аннотациями.
— Это что????
— Мы, как Минздрав, будем заботиться о трудящихся, но только сами. Светлана Викторовна, у нас же где-то был спирт и вата? Несите. — принесла.
— А что делать-то будем? Вы аннотации прочитали?
— Да. Отрываем эту пупочку, капаем в эту дырочку, потом все заливаем и ждем пятнадцать минут...
— Ну, а если положительная реакция, тогда как?
— Тогда все вместе идем в больницу. — говорит наша старшенькая Наталья, она же начальник отделения.
— Лучше на Доменные (у нас там психушка), — разговор происходит на полном серьезе...
— Дырки колоть чем будем? — спрашиваю.
— Ой, мы думали скарификаторы входят в набор. — загрустили мои красавицы.
— Ну, если только зубами попробовать... Цапнем друг друга за палец, ни одна дырка получится, — чувствую настроение у девиц поднимается.
Тут Наталья вспоминает, что у нее есть шприц. И достаёт из сумки десяти кубовый «агрегат» с соответственной иглой.
— Наташка, это рассчитано на чей пальчик? Тут, по-моему, надо попу таких размеров, как у меня, даже моя будет маловата. — начинаем хихикать.
      Слышим, хлопает дверь, кто-то зашел. Девчонки хватают все, что так тщательно и с любовью было разложено и несутся в кладовку. Я с улыбкой встречаю клиентку и начинаю ее обслуживать. Вдруг взрыв хохота и вопль:
— Засеките время.
Клиентка недоуменно крутит головой, Помещение пустое — только я и она. Я начинаю хохотать. Бедная женщина схватила деньги и с оглядкой начала пятиться к дверям. Я удивилась, как пальцем у виска не покрутила.
     Захожу к девчонкам, хохочут, на сейфе «лужа крови», Наташка зажимает два пальца тампонами.
— Ну, и?
— Я, — говорит, — промахнулась. Хотела уколоть один палец попала в два.
— А я тебе о чем говорила... Попу подставлять надо было, а не пальцы, устроили мне здесь кровавое побоище.
     Короче, тесты, естественно, оказались отрицательными.
     Но это было еще не все. В банк влетел мужик. С каким вы думаете воплем?
— Я гинеколог. Буду вас проверять. Только дайте денег. Бесплатно я не работаю! — выпихивали втроем.
     День завершился, но вопрос возник — а может у гинеколога провериться, мало ли что? Хотя, я больше склоняюсь к психиатру, пора бы...


КАК Я ИСКАЛА ДЕНЬГИ
     Как говорится, понесло, значит понесло.
     Расскажу вам еще одну банковскую байку, которая произошла, естественно, со мной в далеком... Короче, в 90-е годы. Я тогда работала главным бухгалтером в ЧП, имела кучу шабашек, вымотана была до невозможности. И, предложенная в банке работа, была спасательным кругом: разница в зарплате составляла где-то десятку, банк во дворе, с транспортом не связана. Одним словом — сказка. Проработала я какое-то время.
     И вот, как сейчас помню, было это второго мая. Все отдыхали, а мы вышли принимать инкассацию. То ли птица «перепел» после праздников не отпустила, то ли дядюшка «склероз» посетил, но мы как-то всё сделали небрежно, одна из сумок оказалась пропущена и не вскрыта.
      Обнаружили это только через два дня, когда вышли на работу и стали сводить документы. Но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отлетели. Сумки не было, денег естественно тоже. Обзвонили всех и вся, сумка нашлась, но от денег не осталось даже запаха. И тут мне стукнула в голову мысль, а вдруг они попали в мусор и уборщица их вынесла на мусорник.  А надо сказать, что она мусор собирала в мешки, а потом за несколько дней выносила на помойку.
     Побежала я к нашей Вере, спрашиваю:
— Когда мусор выносила?
— Только что...
Я бегом на помойку. Банк во дворе нашего дома, ну и мусорные бачки соответственно там же. Взяла я палку, стою ковыряюсь в ящике, бумажки перебираю. Одето на мне черное бархатное платье (тогда такие были в моде), пиджак из бархата с кожаными вставками, туфли на шпильке, прическа и макияж. Идет сосед, я ему кивнула и ковыряюсь дальше. Он рот открыл и стоит, а я уже чуть ли не ныряю в ящик — бумаг много, а надежда всё еще теплится.
Он так с опаской ко мне подошёл и спрашивает:
— У тебя все нормально?
— Да.
— А что ты там ищешь?
— Деньги.
— Много?
— Очень много. (на тот момент четыре моих зарплаты).
     Смотрю, он пошёл к подъезду. Через пять минут весь наш дом наблюдал за мной с балконов. Я еще поковырялась минут десять, ничего не нашла и с гордым видом удалилась. Обходил он меня, наверное, с месяц стороной, потом подходит и спрашивает
— Скажи честно, что в мусорнике искала?
— Деньги, я тебе еще тогда сказала...
     Сколько лет прошло, до сих пор здоровается сквозь зубы...


СУРГУЧ
     Рабочий день подходил к концу. Надо было разогревать сургуч. Кинулась, а его-то любимого и не осталось. Нет, в принципе он был, но огромными кусками. Взяла я кусок, вышла из банка и начала его об землю бить. Кидала-кидала, да хоть бы крошечка отлетела. Народ идет, смотрит, а я поднимаю этот кусок и со всей дури об асфальт, да ещё и ругаюсь про себя. Но эмоции, наверное, явно просматривались, потому что смотрю, как-то меня кругами обходить стали. Помучилась я так минут десять. Плюнула на это дело, захожу в банк. И к нашему единственному мужчине обращаюсь. Глазки закатила, голосок елейный, ручки сложила:
— Сергей Николаевич, умоляю, разрешите вами, как мужчиной, воспользоваться, — он на меня смотрит. А я вся из себя чуть ли не из юбки выпрыгиваю. — Ну, пожалуйста, так надо...
Хмыкнул он что-то и спрашивает:
— Тебе когда надо сейчас или...
— Ой, да мне всё равно, можно сейчас, можно ближе к вечеру, как у вас настроение будет стоять.
     Смотрю, девчонки хихикают, а у меня все мысли о сургуче. Он мне говорит:
— Дык, а что надо-то?
— Вы мне нужны, как единственный мужчина, и молоток ваш нужен. Он у вас крепкий? А то у меня руки, что-то совсем слабые стали, сама себя удовлетворить не могу. (При всей компьютеризации, документы в банке прошиваются дрелью, сургуч, если завозят то, как правило, огромными кусками, не в одну сургучницу такие куски не засунешь. Приходится разбивать молотком. Ну и, естественно: и дрелишь, и бьёшь все сама.)
— Так я не знаю, а что это на работе надо делать? — смотрю девчонки сползли со стульев.
И тут до меня доходит, как наш диалог выглядит со стороны. Я начинаю хохотать.
— Да не бойтесь вы так. Мне молоток в прямом смысле нужен. Сургуч разбить. — ржали минут двадцать.
А Николаевич все хмыкал:
— Ну, ты даёшь! А я-то думаю. Во, женщина!!! Захотела... И в открытую... Зачем кругами ходить?
Так тоже бывает.

ЗУБЫ-ЗУБОНЬКИ НЕ БОЛЯТ У…. (ЗАРИСОВКА)

     У подруги разболелся зуб. Охает, ахает. Бедолага.
— Врача. Кого-нибудь, но хорошего, с анестезией, чтобы без боли.
И тут меня разобрал смех, я хохотала, как ненормальная, а Светка смотрела на меня и крутила пальцем у виска. Случилось это несколько лет назад. Не знаю, как где, а у нас сейчас практикуется «страховка от предприятия». Предприятие заключает договор с определенным частным кабинетом, а сотрудникам выделяется виртуальная часть денег, зачисленная на специальный счет.
     Банк, где я работала заключил такую страховую договоренность с частным стоматологическим кабинетом. Естественно, все на «халяву» быстренько побежали лечить зубы. Девчонки рванули в перерыв, а я была занята. Сразу вырваться не смогла. Приходят мои девочки, хохочут. Спрашиваю:
— Вы где были? Цирк посетили что ли? Так вроде времени мало прошло.
Они переглянулись и начали опять хохотать.
— А ты сходи, зубки проверь. Анестезия супер! Уколов не надо.
     После работы я отправилась в зубной кабинет. Надо сказать, он находится буквально в нескольких минутах ходьбы от банка. Прибежала, пальтишко скинула. Захожу в кабинет. Суперсовременное оборудование. Стоит какое-то космическое кресло, над ним висит телевизор, что-то бурчит. Из динамиков музыка ненавязчивая. Доктор сидит спиной. Когда он повернулся, я в нем узнала своего старинного знакомого.
     Лет двенадцать назад, мне пришлось обратиться в стоматологическую поликлинику. Все специалисты были заняты и меня поручили молоденькому практиканту. Высокий, худенький мальчик, по шаманил над моим зубом. И, о чудо! Боль прошла моментально, пломба до сих пор жива и здорова. Городок у нас небольшой, поэтому весть о чудо-докторе разнеслась очень быстро. Врач — от Бога, но вот бабник — от черта. Все молоденькие врачихи по нему просто сохли. Соседка у меня работала в этой самой поликлинике, поэтому про Лешины «скачки в стороны» я слышала очень часто. И вот он передо мной. Осталось от Леши-мальчика — горящие глаза, да обворожительная улыбка. Молодой мужик под два метра ростом, и весу, так, килограмм под сто двадцать.
— Мадам, будем зубки лечить?
— Алексей Иванович, пока посмотрим, а там как скажете.
— Прошу.
     Я уселась в космическо-нереальное кресло. «Слюнявчик» на шею, накидка на все остальные части тела. Готово. А надо сказать, что в то время я была дама очень необъятных форм. Закрыла глаза. Жду с ужасом приговора. Длинные пальцы ощупали мои челюсти, неоднозначное «хм».
     Всё, сейчас начнётся экзекуция. Глаза зажмурила так, что надо что-то такое! Иначе я их просто не смогу разомкнуть. Вдруг чувствую на меня легло что-то большое и тяжелое. Промелькнула мысль, наверное, новый метод, накрывают свинцовыми накидками, как в рентген-кабинете, чтобы меньше шевелились. Открываю глаза — любопытно. Леша удобно расположился на моих необъятных формах, на груди аккуратненько стоит лоток с инструментами, а в руках штуковина от бормашины. Рот открыт, сказать не могу ничего, пошевелиться, пардон, тоже. Мужик ста двадцати килограмм лежит, как на диване. Показываю глазами — слазь, а он мне подмигивает и говорит:
— Мадам, мне удобно работать так! Ближе к телу — ближе к зубам.
И включает бормашину. Не знаю, что произошло в следующий момент, но я каким-то чудом успела увернуться, от вдруг бешено закрутившегося наконечника. Кресло плавно поехало и развалилось на составляющие части. Я очутилась на полу. Алексей Иванович рядом в позе «на животе» хлопал глазами, лоток с инструментами валялся в другом конце кабинета. Одна только бормашина весело продолжала жужжать и прыгать. Больше всего меня убила фраза, которую доктор выдавил из себя, когда поднялся сам и помог подняться мне:
— Гады — китайцы, думают, что у нас все такие худосочные, как они. Нет никаких условий для работы...
     Зубы я долечила благополучно, только вот бедный Алексей Иванович теперь уже работал, сидя на стуле, а лоток с инструментом стоял на стеклянном столике. Дальше от тела и от зубов, но без боязни снова оказаться на полу.