15. Назначаем в классики...

     Размышления по поводу:
     http://www.proza.ru/2013/08/13/2008


     А  можно  это "Я-авторы и Ты-авторы" ещё раз пересмотреть и перевернуть?   То есть мы изначально решили   так:  Я-авторы –  это те, которые пишут о   героях так,  как будто о себе,  все  их боли-страдания пропуская  через своё сердце,  тем самым  надрывая  его и  изнашивая до срока. А Ты-авторы – это те приспособленцы в литературе, которые  спокойненько, кофеёк прихлёбывая,   пишут-рассказывают, сердечко  сберегая, отстранённо своих  героев  воспринимают, несмотря на их  под  рельсы кидание и  слёз проливание  – и  остаются до глубокой  старости в добром здравии, при корочках   всякого членства и  «справедливом»  распределении  материальных благ.  А  вот тут ещё одна мысль. А если перевернуть? Я-авторы –   те, которые  о себе,  любимом,  всё пишут… А Ты-авторы –  это  те, которые напишут   о другом, не о себе, а в конечном счёте получится,  что они о  каждом,  и в том числе о  тебе, горемычном,  написали…

      Кто и кого назначает в классики? Вопрос. Требует конкретных примеров. Вот я  и хочу в двух словах  буквально ( время – деньги!)  сказать о  писателе, которого мы с мужем назначили в классики уже  давным-давно.  В.М. Песков – друг нашей семьи. Не, так-то он  о нашем существовании и не знал даже, но ведь  быть классиком – это  значит  быть другом всем, кто  тебя читает. Я  думаю,  что к моим  размышлениям о Пескове  присоединились  бы многие, кто его читал-перечитывал-зачитывал – до дыр… Обо всех не  буду, я  конкретно о  своей  семье.

       В 1988 году  вышла книга «Просёлки». Муж купил  её потому,  что  давно увлекался  фотоделом и в этом вопросе для  него  журналист, фотокорреспондент «Комсомольской правды» В.М. Песков был   большим авторитетом. Плюс  ещё  общая  привязанность к природе. «Окно в природу»   для  мужа  было  самым  любимым из  «окон» «Комсомолки». Газете  надо отдать должное: она  распахивала окна в интересный и увлекательный мир   с  самого начала  своего  существования.  И не только в природу.
 
       И вот в нашем  доме появилась книга «Просёлки».   Все фотографии  были иллюстрированы  СЛОВОМ.  Или  СЛОВО было иллюстрировано  фотографиями –  это неважно. Была  потрясающая гармония   того,   что мы   видели и  что  мы  читали.  Фото дополняло слово,  слово  дополняло фото   – одно  без  другого  было невозможно. Хотя пристрастия у нас  с мужем  были несколько различные: он отдавал предпочтение  фотографиям, я –  очеркам,  но  мы   зачитывались  книгой  одинаково.  С Песковым мы прошли по просёлкам России,  встретились с самыми  разными  людьми нашей страны,  увидели  самые  разнообразные красоты  земли. (Особенно интересно  было то,  что глухарь, увиденный  в лесу, становился  лично для меня   красивее после  того,  как  он  тщательно  был   рассмотрен на фото в книге  Пескова).
 
      Деревенские краеведы, плотники,  рыбаки, почтальоны,  хранители старины и  создатели новизны, известные  на всю страну   мастера своего дела и никому не  известные  обыкновенные  люди… Обо всех  Песков   рассказывал словом и  фотографиями  так,  как  будто  были  это самые  дорогие ему  люди… О  каждой  из  книг  Пескова  можно сказать  это: и «Шаги по росе», за которую он получил Ленинскую премию, и «Таёжный тупик»,  который  открыл миру    семейство старообрядцев Лыковых… Любую  книгу  бери  – там близкие  тебе  люди,  там родная тебе природа, там проблемы,  тебя  волнующие…  Вот  и получается,  что Песков – и Я-автор, и Ты-автор сразу.  Пропустил  через  своё  сердце   столько людей, сроднился с ними!  И  задолго  до его смерти мы с мужем назначили  его в классики – примерно  с  1988 года официально, а до  этого присматривались вроде… А кто-то  ведь   ещё и раньше  открыл  «классика», я говорю о  конкретном, о нашем  случае.
       Нет в  «Просёлках» статьи,  из которой  я бы не  выудила что-то  для    души и для  своей  работы   учителя-филолога. Сколько  уроков  было у  меня построено со строчками  из  этой  книги! Сколько  вдохновенных  часов  я провела, путешествуя с Песковым по  городам и весям,  по  дорогам и тропинкам! И   часто вела за  собой   учеников. Заглядываю в оглавление и вспоминаю  очерки,  использованные на уроках  русского языка и литературы… Самые памятные – «Ключи от Волги», «Поле над Доном», «Соловьёвская переправа», «Камень у Могилёва»,  «Тихоструйная Сороть», «В Михайловском», «Острова», «Про лошадь», «Счастье с ней говорить», «Клочок земли, припавший к трём берёзам…» Нет, нет,   даже  самое памятное и любимое не перечислить всё… Пришлось бы  повторять  чуть ли не всё оглавление книги…
 
    С  благодарностью  вспоминаю   очерки  этого Мастера, который помогал  жить и работать и  был настоящим  Другом. Неважно,  что мы не  были  знакомы. Разве  мог  бы  Песков  перезнакомиться со всеми, кто  хотел  бы  ему   сказать спасибо? Светлая  ему память…  Вот   он   уже  в классики   зачислен  окончательно и  бесповоротно, не угрожают  ему никакие перевороты  государственные и  общественные,  религиозные и  нравственные,  потому что он  был  с народом, сам  был  с народом,  а  «не  вышел из народа», остался с нами.  И то, что звучит в очерках, в книгах Пескова  будет  всегда нужно России: Красота, Добро, Правда, Любовь, Жизнь…

     Я тут на пафос  сбилась, потому  что вопрос о  «классиках» совпал   с днями прощания с Песковым. Но если  бы  даже   в другое  время вопрос возник,  я  бы  Пескова  вспомнила  всё равно. В огромной    библиотеке учителя-словесника  книг для   наследования  потомками нет: все книги  изуродованы пометками,  подчёркиваниями, выписками.  А  «Просёлки» Пескова  даже  я  берегла  – только   закладки  вставляла,  очень  хотелось,  чтобы  после нас  наши сыновья и внуки книжку не вынесли  на  свалку,   полюбили её,  как  мы. В  этой книге  – настоящее  завещание… Настоящее богатство.

      А вообще  по моей  домашней библиотеке  можно определять запросто: кто классик,  кто не классик. Заглянешь в одну книгу: девственная нетронутость, прочитала я книгу один раз ( а может, даже и не дочитала) – отложила, забыла надолго. А в другую  заглянешь: вся испещрена пометками, листы то загнуты на самом интересном,  то растрепались от частого перечитывания,  переплёт рассыпался –  никакой  скотч  уже от ран бедолагу  не спасает… Вот об  этих  книгах смело можно сказать:  это творение  классика. Неважно,  что об  этом  знаю пока,  может быть,  только  я одна.

      Впрочем,  ведь   точного определения  о классиках нет. Чтобы  попасть в «классики»,  во  сколько  сердец надо   забраться:  в миллион или в  тысячу? А может  быть,  достаточно  даже   двух-трёх  десятков  настоящих  читательских  сердец?  Бескорыстных, не  рвущихся за ответными  «рецками»,  не   ждущих автографов и не  похваляющихся встречей  с Мастером, а просто  любующихся  СЛОВОМ…

     Вот что  подумалось в ответ на  «Я-авторы и Ты-авторы. Гипотеза»… Это вот моя такая гипотеза о «назначении в классики»)))) И  ещё  одна мыслишка об этих Я-авторах…

      Вот собирается какой-нибудь автор книжку написать. Ну, ни много ни мало – на роман  замахнулся. Всякие  там жизненные сложности вдруг  его  одолевать  стали,  вот он и  задумал: а  дай-ка я уйду с головой в творчество. Материала – хоть отбавляй,  вот  же  моя  собственная  жизнь,  сколько в ней  всякого  драматизма и романтизма… Ну, и начинает с позиций Я-автора  –  через  себя  всё пропускает, с героями  умирает и возрождается,   а потому  как  о  себе-то всё и пишет, собственно говоря… Да в такую  себя  депрессию вгоняет ахами-вздохами над  литературными  героями, что уже  впору и оплакать бедолагу… Что такому автору посоветовать?  А вот  что. Перестань, Я-автор, перебирать  свои  чувства и мысли, займись  людьми. Посмотри, сколько  вокруг тебя народу  ходит. Сколько  лиц  интересных,  сколько  судеб,  сколько  характеров! Вот тут В.М. Песков и  является примером: не о  себе, любимом, а о людях надо  слово сказать.  Всё перевернулось  в нашем индивидуалистическом мире,  трудно разобраться, где Я-автор, где Ты-автор… И  только одно  может  этот  мир( и литературу  тоже)   от   индивидуализма спасти:  пусть  авторы примеряют на себя  всякие  одежды: пишут о  людях, но пишут  о них, как о себе. Так  я понимаю: «Возлюби  ближнего,  как себя  самого». Это и есть гармония.  Опять  же вопрос:  оказывается, ближнего  можно любить  только тогда, когда себя любишь? Мы  это в школе не проходили…