ЧТ Глава 2 Женька Шведов

                ЧУЖАЯ  ТАЙНА

Глава 2.       Женька Шведов

      На этом воспоминания Филатова-прадеда заканчивались. Далее шла транскрипция древних стихов и больше ничего. Как и обещал, прадед не оставил перевода. Костик откинулся на стуле, сцепил руки на затылке. «Вот так номер!» Как это все необычно, загадочно, в какой-то мере торжественно. На него словно пахнуло из глубин веков таинственностью. В глазах возникла картина: ночь, пещера, отблики  костра, коленопреклоненный юноша, старик в длинном белом одеянии жреца. Старик опускает руки на плечи молодого, возлагая на него сохранение Послания. Или нет: старец на предсмертном ложе, свеча, сын, держащий его за руку. Последние слова умирающего, откровение и клятва хранить, передавая тайну дальше. Каста избранных, несущих послание сквозь войны, лишения, через столетия и так до наших дней. Выходило, что, и семья Филатовых оказалась причастной к великой Тайне, сначала прадед, затем дед, отец и теперь уже он сам. «Мы что? Тоже стали Хранителями?»

     Костик машинально расправил плечи. Или нет, плечи тут не при чем. Это ощущение избранности вдруг расправило крылья гордости, прежде вяло болтавшиеся за спиной. Как смешны показались вдруг новоявленные дворянчики из вчерашней ночной телепередачи. Кто они, что пыжились родословной лишь в несколько поколений? И кто он, Костик Филатов с причастностью к истории Послания  длинною в т-ы-с-я-ч-е-л-е-т-и-е. Это его с самого в детства заставляли заучивать непонятные стихи. На вопрос: «О чем эти стихи?», дед отвечал, что придет время, тогда и узнаешь. Выходило, что он тоже причастен? И ему был известен перевод? Похоже, прадед успел передать ему. А отец? Знал ли он? Почему, когда хоронили родителей, дед несколько раз горестно повторил, что виноват в их гибели. Костик хорошо помнил это. Он тогда еще удивился: «При чем здесь дед? Он же был дома». А, может, смерть родителей не случайна? А если это  никакая не автокатастрофа, а убийство, наподобие тех, что покончили с особистом Красильниковым и профессором Захарьинским? Отец тоже знал, потому и погиб? Из-за древней тайны? Омар Хайям до чего-то там додумался и оставил свое открытие для потомков через избранных. Сам он остерегся, а расплачиваются за это хранители. Сколько их погибло, оберегая откровение мудреца?

     Крылья гордости вмиг опали, потому, как страх дернул за кольцо парашюта осторожности. Оба недолюбливали друг друга. Падение и парение – антагонисты. И слабые крылья гордости спасовали перед широким куполом безопасности. Костик вскочил со стула, заходил по комнате, от стола к двери и обратно. Солнце беззаботно резануло по глазам. «Ему то чего?» Костик выскочил в коридор, заглянул на кухню, наведался в свою комнату. Здесь все привычно: компьютер, старый диван, плакат на стене, шкаф с книгами. Костик подошел к нему, зачем-то провел пальцем по стеклянной дверце. За ней верные друзья, дожидающиеся его – справочники, учебники по программированию, сказки, детективы, любимая серия о Джеймсе Бонде, агенте 007, почти вся коллекция. Вот жизнь кого была полна приключений. Не то, что наша. Хотя нет, прадед тоже мог бы похвастаться: служба в госбезопасности, война. А вот дед, уже мирной профессии – механик на заводе, ничего героического. Отец тоже ничего в биографии героического не имел – рядовой инженер-электронщик на вычислительном центре, большую ЭВМ обслуживал. Это сейчас в каждом доме по компьютеру. А раньше ЭВМ только на крупных заводах ставили. Костик как-то был на работе у отца, видел ее – большие шкафы, напичканные электроникой. Отовсюду шумит, стрекочет, мигают лампочки, за стеклянными дверцами шкафов бегает широкая магнитная лента. Отец в белом халате, словно не ремонтник, а хирург.

     Он никак не походил на человека причастного к Тайне. Смешливый человек, в очках, как и Костик, отец всегда ерничал над попытками деда заставить внука выучить непонятные стихи. Как-то не вязался его образ с суровыми Хранителями Послания. Может, и гибель его, и мамы, вовсе не из-за древней тайны?

     «Глупости все! – одернул себя Костик, - Тогда на дороге был пьяный шофер и произошел самый обычный несчастный случай. Так сказали в милиции. Ну, а что еще могло быть? Охотники за тайнами? Стражи?» Костик огляделся: старые обои, выцветшие занавески, привычные вещи, знакомые до черточек. Обычная комната, заурядная жизнь, в которой нет места таинственности. «Бред», - усмехнулся он своим страхам. Парашют осторожности благополучно доставил его на землю и обмяк. Сказки тысячи и одной ночи, конечно прекрасны, но они всего лишь сказки. Был бы жив дед, поговорил бы с ним.

     Костик вернулся в комнату, где оставались ведро с водой и тряпки. Сказки сказками, а по щучьему велению пыль не испарится. Он вновь забрался на диван, стал обмахивать корешки книг Хайяма, стоящие на полке. «Что же ты хотел сказать  Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури? Чего испугался?» Костик поймал себя на том, что опять разговаривает вслух. Он сжал губы, продолжая уже рассуждать про себя. «Было чего опасаться, в то время – сплошная темнота, безграмотность, дикость. Чуть не в тему, сразу же «Ату его!» и чик, голову с плеч. Это сейчас, как там, в конституции сказано? «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». «О, как! Хочу в Аллаха верю, хочу во Христа или Будду. Прогресс - телевидение, книги, образование, какое хочешь, свобода слова. В печати чего только не увидишь, а в интернете и подавно. Даже пятьдесят лет назад такого не было. Может, пришло время обнародовать послание великого мыслителя?» Гипсовый бюстик Омара Хайяма, что стоял тут же на полке, улыбался, искушая:

     - К тебе попало мое послание. Его передавали тысячу лет. Это мое наследие потомкам, мое откровение. И все же  я не зря прожил жизнь. Имя мое не пропало в веках. А твое? Растворишься в толпе однофамильцев Филатовых?

     - На «слабо» берешь? – поэт удостоился легкого щелчка по носу.

     Костик заодно протер и бюстик восточного мудреца, затем слез с дивана.

     - И так с тряпочкой до конца жизни? – кольнуло самолюбие.
 
     Оно всегда напоминало о себе в самый неподходящий момент, как сейчас, ядовитым шепотком, во время мытья полов.

      - И что? Всю жизнь на уровне пола? – продолжало нудить оно, - С работы на работу за копейки? Ну, да, есть еще мелкие подработки программированием, когда другие сытно пристроились по фирмам или более того, сами имеют свое дело. Жизнь кипит где-то там. Гляди, под стеклом на столе твоя грамота. «За первое место в олимпиаде по информатике». А кто знает о ней? Ведь никто не догадывается, какой ты умный и замечательный, никто не предлагает войти в дело. А ведь нужно то всего немного везения, толчок, чтобы тебя заметили, оценили. А там…

     Тут подал голос, дремавший доселе авантюризм:

     - Есть шанс! – с неожиданным энтузиазмом поддержал он самолюбие, - Послание! Опубликуй его, да еще с красочным описанием находки и сразу станешь знаменит. Может, не во всем мире, но в научных кругах заметят. А там уж не теряйся. Грамотный пиар, засветка где надо и ты уже на плаву.

     - А почему не во всем мире? – обиделось самолюбие. Оно всегда такое ранимое, - На мой взгляд, находка на уровне ЮНЕСКО.

     - И, правда, чего это я вдруг мелко? – согласился авантюризм, - Если на уровне ЮНЕСКО, то тут не только известностью пахнет, к бабке не ходи – премию какую-нибудь огребешь, тысяч в сто зеленых. Вот тебе и решение финансовых проблем. А то занимать он собрался…

     Под необычный диалог пол незаметно вымылся. Костик прикрыл комнату деда, полную заманчивых перспектив и перешел к себе. Здесь он прибирался уже автоматически, то и дело возвращаясь к мысли о древнем Послании. «Эх, дед, не успел дать перевод, в сердцах произнес Костик, но тут же поправился, словно душа покойника могла подслушать, - Ну, так, хотя бы знать, о чем дело». Дед знал, точно знал, но оттягивал рассказ до последней минуты. Может, когда-нибудь это и случилось бы, да сердечный приступ помешал. В тот день Костик вернулся с работы и обнаружил деда на полу. Он уже был мертв. Со смертью деда и ушел вариант перевода Послания на русский. Было от чего расстроиться. Фарси Костик не знает. А кто знает? Может, язык этот канул в лету, наподобие арамейского или древнегреческого. Небось и осталось с пяток специалистов на земле владеющих фарси, но как выйти на них? Вот тебе и задачка, как на шоу с призом  в миллион. Решишь – получишь деньги, нет – утирай сопли. Там то хоть подсказки имеются. А здесь? А звонок другу?!!! «Позвонить Жеке?» Жека, а точнее Женька Шведов, наверное, единственный дружок Костика, со школы опекающий Филатова-младшего. Энергии в нем хватало на двоих. С детства Женька являлся зачинателем всех игр, повсюду мотал дружка за собой. Каждый год они на пару записывались в какой-нибудь кружок или секцию, но не доходив и до Нового года, бросали. Именно Жека уговорил Костика поступать в библиотечный институт, где его мать работала проректором. В ответ на расписываемые дружком перспективы учебы, Костик тогда спросил:

      - А как же армия

     - Не боись, маман все устроит, - успокоил дружка Женька.

     - У меня нет денег на белый билет, - вздохнул Костик, А в библиотечном нет военки.

     - Организуем и это. Мать обещала, даже для двоих.

     - Это как? – округлил глаза Костик.

     - Поверь, военная кафедра для нас будет, - снисходительно похлопал дружка по плечу Жека.

     «Библиотечный, так библиотечный, - пожал тогда плечами Костик, - Какая разница, лишь бы «вышка», да от армии закосить». Ужасы, рассказываемые о срочной службе, не прибавляли энтузиазма проходить ее. А когда Ираида Валентиновна (мать Жеки) устроила так, что они стали посещать военную кафедру соседнего института, Костик совсем успокоился. Он  нисколько не пожалел, что послушался друга. Учиться было легко. К ним никто не придирался, и распределение им подготовили. Костика определили компьютеризировать районную библиотеку, Женька остался на кафедре. Его ждала аспирантура, а затем и учёная степень.

     - Мама, зачем, - умолял Шведову старшую Жека, - я, лучше сам где-нибудь пристроюсь.

     Ираида Валентиновна оставалась непреклонна:

     - Получишь кандидатскую, может докторскую, тогда, пожалуйста, чеши куда захочешь, хоть в дворники. А пока я еще жива, обязана исполнить материнский долг – обеспечить сыну приличное образование и дать карьерный толчок. И кроме меня никто это сделать не может. Бьёшься тут как рыба об лёд… - добавляла она.

Кто виноват, что устраивать судьбу единственного сына она вынуждена сама. Еще в пору Жекиного младенчества она собственноручно вытолкала мужа в бушующий океан жизни, где тот и сгинул, не напоминая о себе алиментами. На все вопросы маленького Женьки Шведова, Ираида Валентиновна отвечала: «У тебя, как у каждого нормального человека, есть биологический отец, но он где-то там». При этом она неопределенно разводила руками, не давая повода усомниться, что место бывшего мужа и отца Женьки может быть где угодно, но только не рядом с ними.

     Без сомнения, Жека - друг, поможет, подскажет, деятельный, весь в мамашу. С ним и предстоящей премией поделиться не жалко.

     Рука сама потянулась к телефону. Длинные гудки и в трубке послышался голос Ираиды Валентиновны. Она всегда первой подходила к телефону, фильтруя контакты сына. Это началось с первой и, как водится, несчастной любви Женьки. Когда тот успел познакомиться со студенткой строительного техникума, к тому же расположенного в другой части города, Костик пропустил. Он заметил, но не придал значения, что дружок стал зависим от настроения, то шутил, а то замыкался в себе. Ираида Валентиновна учинила Костику допрос, на что тот только удивленно хлопал глазами и невнятно мычал. Подозрения матери подтвердились, Женька вскоре познакомил дружка со своей пассией. Костик не проникся: ну, стройная, а кто в ее годы не стройный, ну, красится по-взрослому. И стоило ради такой пропускать лекции? Он даже не осудил Ираиду Валентиновну, которая грудью встала против несвоевременного и неперспективного увлечения сына, хотя ему пришлось вдоволь наслушаться стенания с одной стороны и железобетонные доводы с другой.

     Ираида Валентиновна победила, разрушив отношения влюбленной парочки. Женька попсиховал, но не стал доводить до крайности, затаив обиду. Он пустился в гон, количеством подменяя качество. Сокурсницы, полагаясь на положение мамы в институте, пытались устроить свои дела, вешаясь на Женьку. Вот тут и проявилась месть Шведова-младшего. Пару раз Ираиде Валентиновне приходилось улаживать щекотливые проблемы после похождений сына. Тот делал вид, что готов к самопожертвованию, а мать тут же бросалась на амбразуру. Так что привычка бросаться к телефону первой осталась у Шведовой-старшей до сих пор.

     - Теть Ир, это я, Филатов, - обозначился Костик.

     - А, ты, Константин, - облегченно протянула Ираида Валентиновна. Ох, не иначе у Женьки начиналось кошачье весеннее обострение. Мама переживала. «Константин!». Она единственная называла Костика полным именем.

     - Евгений дома? – Дипломатично справился он. Запанибратское «Жека дома?» могло сделать предполагаемую встречу с дружком на сегодня несбыточной.

     - Евгений? – переспросила Ираида Валентиновна, затем, помедлив, разрешила, - Дома.

     - Можно я зайду – продолжал дипломатничать Костик, - ненадолго. Мне кровь из носу нужна его консультация.

     Костик сделал упор на последнее слово. Консультация – совет у знающего, профессионала. Какая мать устоит против лести в отношении к своему ребенку. Люди! Пользуйтесь, пользуйтесь эти.

     - Заходи, - смилостивилась она.

      Все, протокол соблюден. Можно было бы забежать к Жеке и без звонка, а если его нет дома? Или вдруг его маманя, грудью встанет на пороге, оберегая покой сынули. «Грудями, - как обязательно выразился бы Женька, - Нельзя обижать женщину, заявляя, что у нее только одна грудь». Хоть и богатство у Ираиды Валентиновны было среднее, сквозь него Костику все равно не пробиться.
 
     Костик поколебался: брать, не брать с собой тетрадку, потом решил оставить ее дома. Старый друг должен поверить и на словах, а текст самого Послания он и так помнит наизусть.
     Костик оделся и вышел из дома. Двор встретил слякотью на газонах с кое-где уцелевшими пятачками бурого снега. Как раньше, наискосок от подъезда уже не пройти. Придется обходить кругом, преодолевая, где прыжком, где по краешку или же балансируя на бордюре, привычные для русского пейзажа лужи. Впереди, как и он, с женской аккуратностью, преодолевали весеннюю распутицу соседка из второго подъезда с дочкой старшеклассницей. У девицы, оказывается, за зиму ножки выросли. Или раньше, из-за длинной дубленки их не было видно? Сейчас на ней курточка до пояса, предлагающая оценить мужскому взгляду все что ниже. Костик оценил и потому не спешил обгонять их. Заметив перспективного соседа девица тоже перестала тянуть мамашу за собой, разрешив ей выбор правильного пути среди луж. При этом ей пришлось идти сзади, вынужденно подставляя под обозрение то, что считалось ей достойным восхищения. На выходе со двора их пути разошлись. Дочка потащила мамашу на базар за обновками, Костику надо было в другую сторону.

     До Женькиного дома по местным меркам рукой подать, всего-то пройти две пятиэтажки, затем памятник Жуликам и дальше опять две пятиэтажки, все по прямой. Памятника Жуликам в официальном реестре городских достопримечательностей  не значилось, так в народе называли семиэтажный недострой «Социальной Инициативы». Сердце кровью обливалось, видя умирающее, с пустыми глазницами окон здание из хорошего кирпича. Но, как говорится «и сам не гам и вам не дам». Слишком уж много было охотников снискать долги с жуликоватой конторы, выстроившей скелет здания, потому и не находилось желающих довести строительство до ума. Вот и стояло строение бесхозным памятником, очевидно до тех пор, пока кое-кто из малолеток, облюбовавших его для игр, не свернет себе шею, сорвавшись вниз. Вот тогда городские власти и насмелятся разобраться с недостройкой.


      До Женькиного дома Костик добрался быстро. Дверь открыла Ираида Валентиновна. Как всегда она была в ярком спортивном костюме. Женькина мать не спешила ставить на себе крест и предпочитала подчеркивающие фигуру одежды. Спецовку семейной трясины – домашний халат, Костик ни разу на ней не видел, хотя  знал, что у Шведовой-старшей он имеется, сам видел в ванной.

     - Я не надолго, - вновь предупредил Костик Ираиду Валентиновну.

     Та благосклонно посторонилась, и молодой человек проскользнул в квартиру.

     - Ма, кто там? – послышалось из Женькиной комнаты.

     - Это Константин, к тебе, - прокричала в ответ мать.

     С ускорением засвистели колесики офисного кресла – это Женька катнулся на нем через всю комнату. Откинувшись назад, через спинку кресла, он выглянул в коридор:

     - Ага, вовремя, подскажешь, как строить графики на компе, а то я подзабыл, - обрадовался он дружку.

     - Евгений! – мать выразила недовольство ребячеством сына.

     В ответ Женька послал ей воздушный поцелуй:

     - Я тебя люблю! – и вновь прокатился в кресле, но уже назад.
 
     - Чем занимаешься? – входя в Женькину комнату, спросил Костик.

     Дружок сидел за компьютером, двумя пальцами щелкая на клавиатуре.

     - А чем я еще могу заниматься под надзором маман? - проворчал Женька, - Диссертацию пишу. Как будто не знаешь?

     - Ну, и как?

     - Тягомотно. Уж точно за деньги никому писать не соглашусь.

     - Есть предложения? – внезапно развеселился Костик. Он никак не мог представить себе беспечного, шебутного Жеку в роли профессора.

     - Предложения? – переспросил он, - Будут. Обязательно будут. Ради этого и корпим.

     - Я тему забыл. Напомни, - попросил Костик.

     - Зачем тебе? Тоже хочешь заняться?

     - Не, куда мне, - замахал руками Костик, - Я чисто так, поржать. Как там? «Библиотечное дело – как инструмент формирования личности в эпоху становления рыночных отношений». Так что ли?

     - Молчи громче, - Женька беззлобно бросил в хохочущего дружка скомканным листком бумаги.

     - Разбрасываешься мудрыми мыслями? – еще больше занялся Костик, поймав листок.

     - Думаешь, у других темы лучше? Суть не важна, важна форма и время ее подачи. Чего ты ржешь? – Женька замахнулся на дружка, - Маман услышит хохотушки и разгонит. Она с утра на страже. Заставляет творить на благо науки, даже в магазин не пошла. Как ты вообще ко мне прорвался?

     - Я к тебе за консультацией.

     Женька округлил глаза:

     - Серьезно?

     - Серьезнее не бывает.

     - Наливай, то есть говори,  – Женька вместе с креслом развернулся к Костику. – Я одно сплошное ухо.

     Костик наморщил лоб, поджал губы, помедлил. Женька пришел к нему на помощь:

     - В некотором царстве, в некотором государстве…. Чего мнешься? Триппер подцепил? Или подруга залетела?

     - Дурак, что ли? – опешил Костик.

     - Тогда что за беда? – удивился Женька, - Если не это, остальное – уже не проблема.

     - Чтобы ты сказал, если бы обнаружилась утерянная рукопись Омара Хайяма? – выпалил Костик.

     - Того самого? Поэта с Востока, что про любовь и вино писал?

     Костик кивнул.

     - Рукопись? – с сомнением переспросил Женька, - Откуда же ей взяться? Все что можно о нем, уже накопали.

     - А если?

     - Мусор пошел выносить и нашел древний свиток?

     - Не так примитивно, но я обнаружил его стихи.

     - Ты серьезно?

     - Абсолютно. Иначе, зачем бы я сюда пришел.

     Костик рассказал о сегодняшней находке, о мемуарах прадеда, как мог своими словами, повторил его рассказ.

     Глаза Женьки загорелись:

    - Ты понимаешь, что это такое? Да, если хотя бы два неизвестных рубаи Хайяма найдутся, то это уже открытие. Уже не надо корпеть над кандидатской! Считай она в кармане. Такая тема! Я то всякой фигней страдаю, из пальца диссертацию сосу. Эх, жаль наработанного материала, - Женька пальцем ткнул в исписанные листки, - Ну, ничего, на следующую пойдет.

     - Диссертацию? – Костик не смог скрыть разочарования.

     - Не хочешь, не пиши, - Женька всегда был напорист, - Все равно это открытие! Послушай только – находка Филатова-Шведова. Через черточку. Как звучит. Находка Филатова-Шведова. Заметь, твоя фамилия будет первой. Или ты против?

     - Нет, нисколько, - смутился Костик.

     - Пиар предоставь мне, - воодушевился Женька, - На весь мир прогремим. Диссертация тут дело десятое. Главное – открытие. Есть, наверняка, премии за достижения в области культуры. А это мой друг, уже хорошие денежки, которые никогда не бывают лишними.

     С ним нельзя было не согласиться. Особенно по части денег, которых не хватало. Костик отметил себе, что надо не забыть, перед уходом занять у Женьки денег.

     - Давай тетрадку? – протянул к нему руку Женька.

     - Зачем? Я ее дома оставил. Да и не нужна она, я и так все помню.

     - Так что, самой рукописи нет?

     - Ты чем слушал? Я же говорил, что прадед записал слова умирающего заключенного. Как такового древнего текста на бумаге нет. Он и не нужен, я же говорил тебе, что помню Послание слово в слово.

     - Ты узбекский или как там, фарси знаешь? – удивился дружок.

     - Прадед заставил выучить моего деда, а тот занимался со мной с самого раннего детства и я запомнил.

     - Плохо, – с досадой протянул Жека.

     - Что плохо? – не понял Костик.

     - А то, на бумаге было бы лучше. Провели бы экспертизу носителя, установили бы год написания и так далее. А теперь все будет сложнее
.
      Женька вскочил с кресла, заходил по комнате:

     - Жаль, что нет первоисточника. Ах, как жаль! – Досада его тут же сменилась надеждой. В этом он весь, старый верный друг Женька, полный кипучей энергии и всяческих идей, - Ничего, и с этим можно поработать. Покажем хайямистам, что они скажут. Проведем литературную экспертизу. Блин, на это деньги нужны.

     - Хайямисты? Это кто? – спросил Костик.

     - Про пушкинистов слышал? Несть им числа. Значит, есть и те, кто жизнь посвятил изучению наследия великого Хайяма. Те, кто докторские защитили на нем, книги писали, короче, те, кто зарабатывают на нем. Есть гении, а есть те, кто кормится с чужого таланта. Всегда так было. Один с сошкой, а семеро с ложкой.

     Женька плюхнулся опять в кресло и принялся размышлять, глядя поверх Костика:

     - Здесь, конечно, работы непочатый край. По первой, надо переводчика с фарси найти, затем проверить, существуют ли такие рубаи.

     - У меня есть полное издание, - вставил свое Костик.
 
     - Это хорошо. – Перевел на него взгляд Женька, - Может так случится, что они уже есть и тогда все отпадает. Сердце чует, в этом что-то есть! Ты – молоток! Давай, записывай мне твой текст
.
     - Как?

     - Хочешь ручкой на бумажке, хочешь, набей на компе или скинь мне на «мыло», – ехидничал Жека.

     - Как я тебе напишу, русскими буквами? Транскрипцию?

     - Предлагаешь тебя к переводчику водить? – воззрился на него Женька.

     Костик пожал плечами. Женька продолжал думать:

     - Что же делать? Что же делать? О! У меня диктофон есть, надиктуй!

     За полчаса закончили диктовку, определились, что делать дальше. Перед тем как уйти, Костик попросил у дружка взаймы:

     - Поистратился с похоронами, а до зарплаты неделя, - с неловкостью признался он.

     - Ща, у маман спрошу, - сказал Женька. Он уже приподнялся с кресла, чтобы сходить к ней, но вдруг изменил решение, - Нет, из своих дам.

     Он полез в стол, покопался в нем:

     - Тебе сколько?

     - Дай тысячу, - прикинув, определился с суммой Костик.

     - Можно, - Женька выудил из загашника две пятисотки и передал другу.

     - После зарплаты отдам, - пообещал Костик.

     - Не спеши, - снисходительно бросил Женька, - Хотя, тут на переводчика потратиться придется. Ладно, как-нибудь разберусь.

     - Я постараюсь скорее. Подработка намечается, - заверил его Костик.

     На том и расстались. Дверь за ним закрывала Ираида Валентиновна. По ее озаренным глазам Костик догадался, что она подслушивала. Обидно, их по-прежнему держат за детей, контролируют, кабы-чего… Впрочем, это не испортило ему настроения. А, может, то, что подслушивала и к лучшему? Мать есть мать, плохого не пожелает, не посоветует. Значит, все будет хорошо.

     Костик легко, как в детстве, запрыгал по ступенькам вниз. Плечи уже не давил груз единоличной причастности к тайне. И все-таки замечательно, что есть такой друг Женька. Есть или остался? Бывшие приятели как-то растворились в жизненной суете. Из одноклассников изредка попадается на глаза Михей, бывший твердый троечник. Выглядит он не очень - все больше поддатый, «сшибает» рубль, другой, пятерочку. Костик старается избегать таких встреч: и отказать язык не поворачивается, и у самого деньги не лишние. Однако быстро скрутил одноклассничка зеленый змий. Из дворовых пацанов, кто уехал, кто женился. С ними теперь «привет-пока» не больше. Даже с просьбой одолжить сотку соваться как-то неудобно. А вот к Женьке обратится и душа не свербит. С ним любые проблемы решаются легко. Вон как загорелся находкой Костика и деньгами подсобил. Жить можно.

     «Кстати о хлебе насущном», - Костик опомнился и направился в магазин. Покупки только самые необходимые и тем не менее их набралось целый пакет. Знать конец променаду. Не станешь же бродить по улице с пузатым пакетом. Да и не в радость гулять в одиночку. Кабы с Женькой, тогда не скучно. Он пока под домашним арестом, часов до пяти плотно. А на вечер они не договорились. «Ничего, есть телефон, созвонимся».

     Шагая к дому с увесистым пакетом, Костик неожиданно припомнил откровения бывалого несуна: «Ноша домой всегда легче, чем из дома». К чему это вдруг пришло на ум? Мимо проехали санитары города – цыгане. На их повозке, среди груды металлолома, белела батарея отопления. Именно она напомнил занятную историю.


     Много лет назад, еще при Советской Власти, меняли батареи в крайнем подъезде. Новые радиаторы привезли и сложили у входа. Сосед со второго этажа умыкнул один, прямо из-под носа рабочих и притащил к себе. Маленький, метр с кепкой, корявенький, как он только управился с ней? Его, конечно, вычислили (вложили, не иначе) и заставили вернуть. Так он еле-еле сволок ее обратно. Вот каков азарт несуна!

     Так, что не только своя ноша, но и предположительно своя, уже меньше тянет.

Продолжение - http://proza.ru/2013/08/20/1267