Роман ТЕСТ 080, главы 11-13

Глава 11. Заплати налоги! Настоящая лимериканская бензопила. В школу. Гриша Петин и стул. Смерть одноногого Дона Зильбера.


Далее страна кинулась собирать налоги. Это только в обычном, не вывернутом наизнанку мире, сначала работают, а потом с произведённого и проданного что-то платят. Причём, вовсе не сто процентов. А в Вессии для начала по телевизору объявили всех сволочами, скрывающими астрономические откуда-то взявшиеся суммы от налогов. Для острастки ежечасно демонстрировали захват «бригадой» в камуфляже зазевавшегося неплательщика налогов. Крупным планом  перекошенное от боли лицо подлеца и праведную ногу в массивном сапоге, бьющую несознательному в пах. Было также снято несколько игровых сюжетов на ту же тему. То чета благообразных пенсионеров с донельзя грустными глазами демонстрировала пустой холодильник, вопрошая: «Где же наши пенсии? Мы уже третий день ничего не едим!» А бодрый баритон за кадром, перебивая, отвечал: «Они получат свои пенсии, когда ты уплатишь налоги!»
Сюжет второй также был призван задеть за живое. Там перед сном, исстрадавшаяся без горячих коитусов мадама, тормошит своего благоверного. Благоверный огрызается, указывая на полностью увядший предмет конфликта. При этом лихой голос за кадром повествует, что мужик перенервничал оттого, что спит на огромной пачке джолларов и не платит налогов. А посему даме так и надлежит оставаться неоприходованной.
Вторым фронтом велась психическая почтовая атака. Гражданам рассылались многочисленные повестки и уведомления о налоговых неуплатах. Из дверей инспекций вдоль тротуаров выстраивались толпы приглашенных для объяснений. Но попадались на эту удочку только пенсионеры с грустными глазами и пустыми холодильниками. Остальные отпускались восвояси, так как никаких осязаемых доказательств у инспекторов не было.


Вечером в квартире раздался хрипловатый звонок. В дверном глазке Павел увидел человека среднего возраста, в джинсах и чёрной рубашке. «Извините пожалуйста! Я до Вас жил в этой квартире, Вы меня не впустите на пять минут?»
Хоть Паша и слышал о различных воровских уловках, но тут что-то ему подсказало, что все чисто и открыл разболтанный замок.
-Хорошо тут как стало. А то мы всё собирались-собирались ремонт делать… Да. Кстати, меня Сергей зовут.
Павел смотрел на собеседника и все больше укреплялся в уверенности, что где-то встречал его раньше.
-Я тут почти десять лет прожил с женой, дочкой и тёщей. Тёща- то уже на том свете. А с женой вообще история вышла,- прямо с места в карьер начал гость,- Прочла в газете знакомств про одного менгличанина. Говорит, сама не знаю, что дёрнуло ему написать. И, главное, меня ещё любила - это было видно. Потом ответ пришёл. И вот жена, Оля мне: «Извини, я с ним разок встречусь просто поговорить. Он в Доскве три дня будет». Я отговаривать не стал, всё равно ее ни от чего не отговоришь. Нарядилась, начесалась как на смотрины, и пошла. Так вот, ушла и пропала. Я все милиции оббегал: «Вы нам предъявите труп, тогда будем убивца искать, хотя, по правде, шансов вообще нет…» Через месяц, когда я уже в мыслях по ней поминки справил - звонит. «Я, - говорит, из Менглии звоню. Ты меня прости, Серёж, что так вышло, но только я хочу дочку и маму к нам сюда забрать. Мой Томми не против. Даже тебя на пару дней за его счет приглашает Менглию посмотреть. Только с условием, чтобы без обид. А то знаю я тебя".
Тёща как все это осознала, вместо радости, заболела в тот же вечер, а через четыре дня и померла. Всё-таки старой закалки человек. В таких подобные мысли вообще укладываются, не перевариваются.
Прилетела моя Оля на похороны, а я смотрю - она за это время вообще другой стала. Как будто между нами ничего и не было. А ведь было, ещё как было! И вот, проводил я их с дочкой, сижу и думаю: «А может, это не со мной произошло или во сне приснилось?». Не смог я больше в этой квартире жить. Сдавать жильцам начал, сам себе комнату с тараканами у старухи-алкоголички снял. И вот бес меня попутал в это «ППП» сыграть, слышал про такое? Сначала по мелочи, а потом на кон квартиру эту свою поставил…
Павел вздрогнул: перед ним стоял тот самый гражданин, которого «откачивали» медики на тротуаре возле «ППП-шного» офиса.
-Кстати говоря, - продолжал Сергей, показывали, что на днях организатора «ППП» повязали. Обычный такой мужичок, только зовут необычно - Моня Полтергейст. В Бурманию, зараза, мотанул!
Павел вздрогнул ещё сильнее. Какое-то недоброе предчувствие прошло через каждую клеточку его организма.
-Ничего! Я не в обиде и не в претензии, - продолжал Сергей, - как говорится, сам дурак. Просто зашёл, вот, посмотреть, кто тут и что тут.
-Сергей, а, может,выпить хотите? Мне тут жена недавно коньяк хороший подарила… Да Вы хоть в комнату пройдите, а то всё в прихожей говорим.
-Да нет, спасибо, спасибо! Я, так сказать, теперь по медицинским показаниям не пью… В общем, спасибо и до свиданья!
Через пять минут вернулись с концерта Юлия с Сашкой. А Павел решил ничего им не рассказывать.



Придя после выходных утром в мастерскую, Павел застал там оживление выше среднего. Его внимание привлек Дон Зильбер, замотанный, практически, с ног (то есть с ноги) до головы в бинты с проступившими кровавыми пятнами. «Не иначе, старого пирата пытались скормить акулам», - первое, что пришло на ум Паше.
-Паша, едрить всех туда и сюда, ты знаешь, что такое настоящая лимериканская бензопила?!- прорычал густо забинтованный.
- ?
-Я давно такую хотел! Взял наконец. Привёз на дачу и решил с женой что-нибудь распилить. Цепь отрегулировали: там винтик такой удобный. Заправили. Дров, иметь всех хором, правда, не нашли. Поставил я три ящика друг на друга и полез яблоню подпиливать. Завёл, "газ" проволокой подвязал наполную, чтобы рука свободная была. Она рычит- ревёт!Дыму! Сам на одной ноге качаюсь, всех пять раз не вынимая, жене говорю, чтоб лезла тоже и держала. Видно держала херово, а может я- м-дак, загремели мы вниз, а пила стала по нам на полном газу прыгать. Ты представь! Хорошо, «скорая» неподалеку была, к кому-то приезжала. Так в больнице затрахались нас с женой зашивать. Шили - шили. Даже за нитками на районный медсклад мотались, ни хрена не хватило. Пень, корягу, за ногу, тудыть-трынь-пынь, один там, на хрен, математик швы считал. Ровно девяносто девять! Потом мне, Паша, инструкция на эту пилу подвернулась. Смотрю, а там, иметь всех в нетоплёной бане, на первой странице мужик нарисован, с пилой стоит на ящиках и жирно красным перечеркнут…
А насчёт перечёркнутого мужика, так примерно за месяц до этого шутники-мастера подобрали где-то синий, с красной полосой, дорожный знак, запрещающий проход пешеходов и предварительно стерев у пешехода одну ногу, повесили данное творение над входом в мастерскую.



Не успели в Доскве унять коммерсантов-блокираторщиков, как улицы города захватила новая напасть - массовое нищенство. Все оживленные перекрестки (а неоживлённых в Доскве раз-два и обчёлся) отныне прочно заняли увечные попрошайки в свежем или застиранном зеленом камуфляже. Крутясь на коляске между рядами машин, они ловко подкатывали к дорогим и очень дорогим машинам. Десятибублёвки рекой лились в зелено-пятнистые карманы. А в конце «смены», примерно в восемь вечера, по улицам проезжал нарядный автобус иностранного производства. Два мускулистых мужика, выпрыгнув из его двери, быстренько закидывали коляску с инвалидом внутрь. Таких там было уже человек 15. На следующее утро процедура происходила в обратной последовательности. Если «точка» вдруг «оголялась», то есть камуфляжник не выходил на работу, на перекрестке моментально появлялся замещающий малолетний пацанёнок-попрошайка. Для пущей убедительности у него иногда была неумело, но от души замотана бинтом правая или левая рука. Волосы юного добытчика, от рождения густо-черные, ныне горели противоестественно-яркой желтизной. Смуглым и черноволосым подавали значительно меньше.
В метро, опять же, на каждом перегоне между станциями жалкий, но неприятно-  пронзительный голос с характерным акцентом нараспев вещал:
-Граждане! Извините, что я к вам обращаюс-ся! Сами мы не местные. Приехали в Доскву на лечение. Вот, смотрите, справка! А у нас украли деньги и документы. Нас на вокзали-и одиннадцать семеййй! Поможите, люди добрыи-и, и-хто чем сможет!
 Не успевал ограбленный и не вылеченный проворно перейти в соседний вагон, как его место на ближайшей станции занимала шустренькая старушка в горошчатом платке: «Ой, люди добрые, дочку свою я похоронила, осталась одна с пятерыми внуками!» Быстренько подставляя банку из-под кофе под медяковую капель и суя всем под нос картонку, на которой все вышесказананное дублировалось с кучей грамматических ошибок, бабулька на следующей станции уступала эстафету другой шустренькой старушке, но с платком уже не в горошек, а в лошадку: «Ой, люди добрые, дочку я похоронила, осталась одна с четверыми внуками!» Ничего не подозревая, старая опекунша совала всем под нос картонку того же размера, почерка и уровня грамотности.
Со всех сторон, не переставая, неслось: «Дай! Дай! Дай!» На улицах граждан поминутно дергали за рукава грязные чернявые женщины в цветастых юбках, синюшные, пахнущие аммиаком пьяницы, оборванные малолетки и наглые плаксивые старушки с приподнятыми к центру лба бровями. А греховные продажные женщины в ажурной спецодежде совали крашеные кудрявые головы в машины, стоящие у светофора: «Вы, мужчина-а, ничего не хотели?..»


Вессия прочно разделилась на охраняющих и охраняемых. Многомиллионная армия красномордых ленивых мужиков с животами, словно оркестровые барабаны, одетая в однотипную преимущественно черную форму с непременной надписью «секьюрити» (чтоб весскому человеку понятнее было) что-то и где-то охраняла. Изнывая от медленного течения времени, мордатые кемарили, слушали дешёвенькие кассетные плееры через наушники, читали газеты и журналы с разухабистыми сисястыми тётями, курили и опять курили.
 Охранялись конторы, офисы, банки, магазины, школы, детские сады, рестораны, кафе и клубы, общественные туалеты и рынки, больницы и подъезды дорогих домов. От преступников такая охрана, правда, не спасала. Преступники - люди, как  известно, не сильно прямолинейные и знают сотню-другую способов как эту армию «секьюрити» игнорировать. А вот сунувшемуся по ошибке на охраняемый объект будет строго указано и предложено…



Лето в Вессии имеет привычку неестественно быстро кончаться. Едва успев распалить отдыхающих на пляжах, где даже самоотверженные трудоголики вдруг начинают ощущать себя извращенцами-визуалистами. Подразнив всех сочной и пахучей клубникой, возбудив в гражданах такую жажду, что её не утолить тоннами пенистых прохладительных напитков. Предложив тёплыми сказочными вечерами под стрёкот кузнечиков отведать нежного сочного шашлыка с бутылочкой холодно-вспотевшего сухого вина, лето стремительно идет на убыль. Глядишь, а в воздухе уже полно специфических незримых осенних молекул, от вдыхания которых хочется грустно вздохнуть и почувствовать себя ещё на год старше.
 Для Паши же осень пролетала ещё быстрее, чем лето. Люди, вернувшись с беззаботного отдыха, вдруг дружно вспоминали о стоящих в укромных уголках квартир, заваленных вещами, пианино. Телефон каждый вечер преподносил Павлу новые и новые заказы в самых разнообразных точках Досквы. И зря по всему миру о жителях Вессии говорят как о скотоподобных пьяницах. В их жутко тесных, порядком захламленных бетонных коробках так ли иначе находится местечко для пианино и непременной дешёвой и фальшиво звучащей, как ни настраивай, гитары. Время от времени собираются у кого-нибудь изрядно пожившие и нахватавшиеся жизненного опыту школьные подруги и друзья, армейские сослуживцы или "пассажиры", коротавшие вместе дни за ненавистной колючей проволокой. И тогда звучат, звучат в домах допоздна удивительно мелодичные и простые песни из старых фильмов, городской наивный фольклор с неизбежным смертоубийством в сюжете или старинные весские романсы, равных по красоте мелодий и слов которым нигде, уж точно, нет.
Так ли виноваты в своём теперешнем положении эти хватающиеся за жизнь люди, растя в полунищете  давно уже немногочисленных, а значит, тем более желанных детей. При этом находят возможность учить их музыке и ещё чему-то хорошему.
 Человеку свойственно ошибаться. Выбирая свою новую власть, вессийцы польстились на молодость, энергичность и многообещание. А в результате посадили на коня кучку прохвостов, проходимцев и откровенных уголовников. Теперь простые смертные, не имеющие шикарных загородных замков, огромных астрономически дорогих лимузинов, просто путаются у этих сволочей под ногами. Давай им работу, содержи школы, больницы, да плати полчищам пенсионеров пенсию-милостыню.


Вон, оказывается на Виктора- лимериканца уже покушались. Какой-то затраханый «Досквич» с развороченным задом лихо обошёл угрюмо-чёрный вездеход Витиной охраны и, поравнявшись с бронированным лимузином Виктора, несколько секунд ехал с ним бок в бок. Затем у легковушки опустилось правое стекло и оттуда высунулся автоматный ствол. Затрещало. Пули зацокали по толстенному тонированному стеклу, оставляя на нем щербины и трещины. Охрана среагировала секунд через пять: со свистом турбофорсажа джип резко ускорился и попытался спихнуть «Досквич» влево. Но киллерский водила проделал какой-то молниеносный мастерский маневр и многотонная угловатая громадина с тремя охранниками завалилась на бок, высекая об асфальт снопы жёлтых искр. Водитель Виктора тоже, наконец, среагировал и, вдавив до пола «газ», визгливо виляя на дымящейся резине, ушёл вперед. А вишневый «Досквич» со сплющенной «кормой» занырнул в близлежащий заросший дворик и был таков. Бедолага Виктор единственно, о чем в тот момент жалел, что деятелям такого ранга не положены в обязательном порядке объёмистые дорожные подгузники. И лучше с красивой госсимволикой.

               
Близилось первое сентября, и граждане спешно готовили детей к школе. Юлия, вернувшись с родительского собрания, усталая, поведала несколько довольно малорадостных вещей. Суть их сводилась к многократному увеличению поборов с наивно желающих дать своему ребенку бесплатное образование. Во-первых, в школе за лето была проведена установка всевозможных металлических ограждений. Выражаясь по-весски - заварили в железную клетку с замками тюремного образца раздевалку, поставили решетки с торчащими пиками на все окна первого и второго этажа. Входная дверь была заменена на супербронированную с системой видеонаблюдения. Установлен турникет с металлоискателем на входе. Штат охраны было решено утроить. Таким образом, отбросив эмоции и грязную матерщину, всякий родитель мог заподозрить, что обычная общеобразовательная школа готовится отразить осаду беспощадной космической банды пришельцев-уголовников. Наверное, по этой же причине все подступы к школьному зданию были свежеперерыты траншеями с вывороченными из них ржавыми трубами и гнутой в крендель арматурой. Картину органично дополняли возведенные как по мановению волшебной палочки трубарии внешней теплосети и перекинутые через них шаткие мостки.
Вторая новость состояла в том, что примерно две трети школьных учителей плюнули на посев доброго-вечного, истончение нежных детских душ, а также на издевательски-нищенскую зарплату и подались в более полезные с денежной точки зрения сферы деятельности. В частности, Паша открыл рот от изумления и не смог потому сказать «здрасте» бывшей школьной завучихе, ныне торгующей хозяйственными мелочами на алюминиевом лотке возле метро.
Чтобы как-то спасти положение, школа наняла человек пять коммерческих преподавателей с естественным возложением расходов на плечи несчастных родителей. Таким образом, на следующий день злачному очагу почти бесплатного образования были отданы последние двести джолларов из Пашиной заначки, плюс клятвенное заверение отремонтировать и настроить умирающее пианино в актовом зале.




                *         *        *

На политическую арену стремительно, как бывает только в Вессии, взошел некий Гриша Петин. Очень невзрачный и очень невысокий гражданин в скверно сидящем пиджаке навырост словно бы был извлечен из черного атласного цилиндра неведомого фокусника под аплодисменты публики.
Недели через две уже каждая собака и даже кот и домашний хомяк знали, что Гриша прожил непростую жизнь, рос в голодное время, занимался всерьёз греблей на байдарках и каноэ, а после много лет служил средней руки чиновником в офицерском звании при Центре Вессийской Безопасности.
Одна ответственная пожилая женщина, ветеран труда, рассказывала, что вечно ошивающийся в Кремле прыткий Шлабудович, увидев как охранники и медики проводят-проносят мимо него насквозь больного Щельцына, вдруг сам себе поклялся, что приведёт немедленно к власти первого же встреченного в кремлёвском коридоре. Им и оказался куда-то и кому- то несущий стул Гриша Петин. Дальше уже, как говорится, было дело техники. А хитростей Шлабудович знал немало.

О Григории Григорьевиче Петине заговорили с придыханием все телеканалы и газеты. Его хвалили взахлёб нижеспинные лизатели - интеллигенты, телеведущие, бородатые политологи и представители щельцынской семьи. Даже детям в младших классах средних школ учителя раздавали для ознакомления брошюрки под названием «Гриша Петин - славное детство». На естественный в таком возрасте вопрос: «А кто это вообще такой?» учителя заученно отвечали: «Это очень достойный человек, который непременно станет президентом». В самой брошюре в форме коротеньких рассказов повествовалось, как, например, у одиннадцатилетнего Гриши Петина разболелся зуб, а мальчуган, поборов страх, отправился к зубному. По дороге он увидел странноватого дядю в коричневом плаще, украдкой записывающего в блокнотик номера проезжающих машин. Гриша стремглав дунул в находящееся там неподалеку подразделение ЦВБ (Центр Вессийской Безопасности) и изложил увиденное старому мудрому генералу. Гражданин в плаще оказался опаснейшим шпионом и диверсантом. А разболевшийся зуб смышленому Грише, вылечили лучшие стоматологи ЦВБ! Было там и ещё немало любопытного. Даже с картинками в форме коммиксов.
Программы новостей в телевизорах запестрели кадрами о победоносных шествиях вессийской армии в Кинжалии. Вессийские мальчишки - солдатики там уже не погибали и не калечились. Если и получали ранения, то только в виде царапин. С противоположной же стороной конфликта дело было уж и вовсе плохо. Бородатые и неестественно бровастые вооруженные бандиты гибли сотнями, а ещё сотни сами накладывали на себя позорные руки от неизбежности возмездия. И далее всегда сообщалось, что все эти военные успехи связаны с личным напутствием самого Григория Григорьевича Петина, будущего президента!
А нынешний президент Щельцын тем временем выступил в телеобращении, где сообщил, что уходит добровольно с высочайшего поста . И что ему не стыдно передать бразды правления достойному преемнику.



Рабочий день в рояльной мастерской не предвещал ничего такого особого. Мастера без работы уже четвертый час кисло сидели в малюсенькой комнатушке-столовой. Курили и употребляли из здоровой пластиковой бутылки дешевое яблочное вино. По столу безо всякого стеснения носились полчища тараканов. Не преминул сюда зайти и колоритный Дон Зильбер.
-Иметь мой рот! - хрипло взревел одноногий без пустых предисловий, - все тут считают, что всё нормально, а я вот ни х… так не считаю! Пять мотков струнной стали сп…! Далее пошли прямые нападки на стоящего тут же неподалеку Павла: - Это всё он на свои халтуры перетаскал, сто половых членов ему в спину! Зильбер уж, было, набрал полную штопанную после бензопилы грудь несвежего воздуха, собираясь заорать очередную матерную тираду в адрес ни в чем не виновного Паши, что уже сжал кулаки. Но вдруг как-то весь неестественно дернулся и упал навзничь, крепко ударившись и грязный стол.
Ребята попытались повернуть и приподнять старого мастера, но тут же отказались от этой затеи: лежащий был уже фиолетов и не дышал, выкатив глаза. Павел, ещё не осознав случившегося, открыл шкаф со струнами . Все мотки были на месте… Тут же, как фильме ужасов, порывом ветра (в совершенно безветренную погоду) с треском распахнуло окно и разметало все предметы, стоящие на столе. Волосы на голове у Паши встали дыбом, а по спине пробежали неестественно крупные мурашки. Секунд через пять стихия полностью стихла, как будто ничего и не было. Подняв с пола колотый-переколотый телефон, стали вызывать медиков с перевозкой.


Досква не скучала. Под неразбериху законов, с благословения властных чиновников, готовых в обмен на пухлый конверт с зелеными джолларами закрыть глаза вообще на что угодно - творилось нечто! То посреди тихого уютного места со старой застройкой, где-нибудь в центре, начиналось сооружение очередного огромного многоэтажного здания-монтсра, то вырубались парковые территории под коттеджную застройку. А посреди обжитого района вдруг возникало контейнерное поселение азиатов и южан.
 Любопытную картину, к примеру, Павел наблюдал по дороге на работу. В тихих переулочках неподалеку от Кремля, где, собственно, и находилась мастерская Содружества Композиторов, вдруг закипело грандстроительство. Количество техники просто не поддавалось подсчёту. Огромные великаны-бульдозеры и экскаваторы рыли котлован этажей на 6 - 7 вниз. В длину и ширину это «великолепие» занимало целиком два квартала! Земля содрогалась от забиваемых свай. Четырехосные машины-бетономешалки нескончаемым конвейером подвозили бетон. На вторую неделю всего этого шабаша ряд старых домов неподалеку почему-то стал криво оседать и давать мощные трещины шириной в ладонь. Пострадавшие строения срочно обследовала спецкомиссия. И естественно, пришла к выводу, что это прямой результат естественной старости, и ничего кроме. Короче, за считанные недели несчастные здания были снесены, а котлован увеличился ещё метров на 200 за их счет. Мастерская почти не пострадала, если не считать случайно выдранную экскаватором канализационную трубу, которая, потянув за собой два унитаза, полностью разрушила тесный туалет. Но мастера - народ не гордый - бегали теперь в кусты шиповника неподалёку.

Вечером, по дороге с работы Павел увидел огромный и яркий туристический автобус, остановившийся на набережной Кремля. Любопытные путешествующие явно бурманского происхождения с удовольствием фотографировались у каменного речного парапета. Ведь, аккурат, за их спинами сверкали в лучах октябрьского заходящего солнца кремлёвские башни. Взгляд Паши уперся в пожилую нарядно одетую и с перебором накрашенную фрау. Это была... его мама!
 Слезливая сентиментальная ностальгия моментально и бесповоротно забрала Павла. Вот он, семи лет от роду, нескладный и худой идёт с матерью на спектакль в детский театр… Бесконечные скандалы матери с отцом… Отец, хлопающий дверью, на ночь глядя убегающий из дому. И возвращающийся через двадцать минут насквозь мокрый от дождя…

-Мутти, мутти! - Павел приблизился к матери вплотную и вдруг осознал, что почти напрочь забыл бурманский язык. Мать без намёка на эмоции расспросила Пашу о житье-бытье, попросила рассказать о внуке. Причём, разговаривала, по привычке зажав зубами какую- то таблетку, отчего интонации приобретали прямо- таки злодейский оттенок. Потом, как ни в чём не бывало, извинилась, попрощалась и пошла с группой занимать места в автобусе.
 Дело в том, что и без того прохладные отношения Паши с матерью стали и вовсе ледяными пять лет назад на отцовских поминках, когда изрядно выпившая вдова - фрау Вердер перед собравшимися за поминальным столом обвинила Павла - Фрица в смерти отца. Дескать, отец не пережил бесконечных сыновних выкрутасов.

До позднего вечера Павел просидел на уличной будто ледяной скамейке неподалеку от метро. Ни о чем не думалось, а душа мучительно ныла.















Глава 12. «Дядюшка» заболел. Без работы. Петин – ну зачем уж так уж! Хоронят Каггерта.
 
-Нам тут, Паша, письмо от дядюшки, - иронично произнесла Юлия, выглядывая из кухни. «Традиционный поход за грибами вынужден отложить из-за лёгкой простуды. Выздоровлю - напишу. Ваш дядюшка».
Первые «звоночки» «нездоровья» господина Нечухайло зазвенели примерно год назад, когда одна из его фирм некрасиво наследила на одном из аукционов раритетных картин. В программе международных новостей, говорят, показали даже самого Нечухайло, приехавшего на допрос к следователю. «Неужели у человека с астрономическим состоянием не нашлось сотни-другой тысяч блевро, чтоб задобрить кого надо?» - Павел ловил себя на том, что мыслит он уже чисто вессийскими категориями.

-Всё давно хочу у тебя спросить, Паш. Ты сам-то веришь в чемодан с деньгами? - уныло, с выдохами на середине фраз, спросила у Паши супруга.
-Похоже, что уже не особо. Не знаю, не знаю. Но ведь, Юля, при любом раскладе мы уже тут худо-бедно обжились…
-То, что ты называешь жизнью, на самом деле таковой не является! Чемодан-чемоданом, но у меня последние сапоги на «подходе». С Сашки в школе требуют сто джолларов на закупку компьютерных причиндалов. Да разве дело только в деньгах? Тут я вообще ни в чем не могу быть уверена! Где гарантия, что завтра Сашку какой-нибудь хмырь не возьмет в заложники, что завтра не придет какой-нибудь деловой и не заявит, что вся земля под нашим домом им куплена и чтоб мы либо выметались, либо всерьёз раскошеливались… Может завтра (не дай Бог) тебя размажет по дороге какой-нибудь ублюдок на бронированном джипе!
-Все под Богом… Если не оправдал надежд, то как говорится, очень сожалею… - Павел помрачнел.- Ну, предположим, не завёлся бы я тогда с Витькой в баре. Ну, жили бы мы как жили. Ты бы, вон, всё своего синюшного дохловатого Каггерта смотрела и вязала. А я на фабрике от и до … Ну, накопили бы мы на одно, потом на другое. Да невыносимо это болото!
-И это болото тоже (в гневе Юлия никогда не повышала голоса. Её речь лишь становилась подчёркнуто монотонной). Хотя больше похоже не на болото, а на ложе из битого стекла и ржавых гвоздей. Из-за этой твоей авантюры нас мои родители прокляли. Хотя, может, и простили уже. Может, даже когда и приютят.

Павлу стало - грустнее некуда. Последняя верная соратница заговорила о капитуляции. В такой момент от безысходности Паша начинал ломать мебель. На этот раз по-крупному досталось огромной книжной полке с полным собранием детективов Авокады Дристи. Вроде, и отлегло. Громовержец пошел выносить переполненное мусорное ведро. Ох, уж это мусорное ведро...


А Вессия снова развевала скуку. Близились «выборы» президента. Опять в головы наивных граждан трамбовалась необходимая информация. Вот жиденький митинг коммунистов - телеэкран окрашивался красным цветом флагов и транспарантов. Вот крупным планом грязный алкоголик из горлышка клюкает водку. Вот пожилая дама не от мира сего. Стоит и держит портретик Вахтанга Глыбова. Вот одураченный тонкорукий юноша машет антидемократическим воззванием. Обязательно крупным планом обилие мусора под их ногами. Тут же изображение переключается на бородато-носатого политолога, который с тревогой вещает, что уже вовсю работает типография коммунистического кандидата, где печатаются талоны на сахар, сигареты, водку и прочее. Мол, готовьтесь, неразумные!
Затем- позитивные новости! Кандидат от всего здравомыслящего народа Григорий Григорьевич Петин посещает машиностроительное предприятие. Блестяще-чистые цеха. Рабочие в стоящих колом, наглаженных, «с нуля», спецовках. Снуют характерного вида накачаные мужчины с бычьими шеями и крошечными белёсыми наушничками на витых проводках. Пожилая работница, норовящая упасть на колени, заходится в крике «Здоровья Вам, здоровья, Григорий Григорьевич!!!» Сам кандидат, сделав нарочито толковое лицо, обсуждает с директором предприятия только что пришедшее в голову экспромтом рацпредложение об улучшении конфигурации гидрошланга подъёмного механизма прыгающей мотовеялки. Директор радостно кивает, моргая слезящимися глазами. Это успех!
 Затем следующий сюжет. Петин на досуге. Кандидат гладит кота, обнимает супругу и совершает заплыв на байдарке и каноэ. Едва выбравшись на берег, делает заявление, что именно теперь настало время решить проблему Южной Кинжалии. Два военных театрализовано переодевают кандидата в костюм летчика сверхзвуковой авиации и провожают к стоящему неподалёку истребителю. Самолет почти вертикально набирает высоту.
 И вот уже бородатые здоровяки в камуфляже, увешанные автоматами Малашникова и гранатами клятвенно обещают Петину, что кончают с бандитским прошлым и начинают трудиться в цветочных оранжереях и виноградниках. Это триумф!



С работы пришлось уволиться. Начальник окончательно запутался, бегая от клиентов и кредиторов. Пашины полторы тысячи джолларов, задолженность по зарплате, обладатель гладкого тенора уже давно считал своими, на что неоднократно намекал. К тому же один из таких же «задолженных» работников, сложный в нервном отношении, выпив под вечер какой-то дряни, начал дико орать, требуя свои кровные. Для убедительности несчастный махал здоровым обрезком искривленной водопроводной трубы. Шеф, словно пугливый мышь, шмыгнул по лестнице в комнатку на втором этаже, спешно закрывшись там на ключ. Когда через отведенные десять минут требования не были удовлетворены, шальной работяга принялся охаживать ржавой трубой все имеющиеся в мастерской рояли. Поняв, что таким способом готовую продукцию нужным образом не изувечишь, работник рывком штангиста опрокинул с оглушительным грохотом один из свежеотремонтированных сверкающих инструментов навзничь. Затем второй и третий. Из комнатки сверху донесся донельзя высокий крик ужаса: "Не-е-е-ет!!!". Разбушевавшимся монстром «задолженный» кинулся вверх по лестнице и начал молотить трубой по хлипкой запертой двери. Вне себя от страха начальник распахнул окно и сиганул со второго этажа вниз. Удачно приземлившись на своё весьма мягкое место, он моментально вскочил и, не замечая почти зимнего холода, будучи одетым в летнюю рубашку, побежал на набережную ловить попутку. А довольный содеянным работник как ни в чем не бывало побрел в комнатку-столовую допивать «левую» водку.

 Паша же, напротив, увольнялся тихо. Лишь пообещал шефу через заместителя (сам тенор отсиживался уже дня три в засекреченном тихом месте, периодически выходя на связь), что обратится к некой группе людей, специализирующейся на взыскании долгов. Для убедительности добавил несколько громких имен и живописных деталей, студящих кровь. Тенор что-то гневно кричал заместителю в трубку. Затем зам открыл сейф и извлек оттуда пачку джолларов.
-Шеф сказал - только в обмен на заявление «по-собственному».
Обмен был совершен незамедлительно.



                *       *       *
С Виктором творилось незавидное. Он полностью запутался в своих делах. Заметно облысел, мучился геморроем. Закрывал глаза на почти ежедневные Светкины загулы и крупные протраты. Раза два даже пришлось ходить на поклон к Шлабудовичу и выпрашивать дополнительные фонды. Колоритный отдых за границей не спасал. Каждой клеткой Витькиного организма завладела Тревога. Почти ежеминутно по телефону всяческие влиятельные фигуры от него чего-то требовали. Он обещал. Шестёрки приносили от кого-то бумаги на подпись - он подписывал. Пил коньяк, спал жутким беспокойным сном, принимал пригоршнями таблетки. Поутру ехал на рабочую встречу к Шлабудовичу и Чумэйсу и изображал там кроткость. Сам же едва избегал соблазна явиться на следующий подобный приём с гранатой и выступить в роли камикадзе. А, едва покинув кремлевский кабинет с массивной раззолоченной дверью, принимался выслушивать ряд Светкиных просьб и претензий по мобильному. Выяснялось, что Витя, кровь из носу, обязан был срочно выдать ей двадцать тысяч кваксов на «отмазку» «одного хорошего знакомого», которого в клубе повязали с основательной порцией кокаина. Самому пройти курс повышения потенции у одного новомодного лекаря. Купить срочно два упонских новых снегохода на дачу. И, наконец, оплатить операцию по удалению силикона и подтяжке груди. Плюс, ей срочно необходимо изъятие двух нижних ребер, так как в этом сезоне принято изображать собою женцину-вамп с маленькой грудью и неестественного тонкой талией. Виктор пообещал выдать денег и поправить своё мужское здоровье, после чего швырнул на инкрустированный паркетный пол ни в чем не повинный серебристый «мобильник», с хрустом его растоптав. Тут же из дальнего конца коридора с вениками и совками поспешили для наведения порядка две уборщицы, с пониманием приговаривая: «Молодой, интересный, а такой стерве достался! Она кого хошь до ручки доведёт!»

В этой стране если создаётся что-то приличное, то не благодаря, а вопреки, думал Паша, лихо пересекая всю Доскву на своем новом «Досквиче». На разорённом автозаводе с помощью неквалифицированных приезжих-южан собирают такие неплохие машины. Вдвое дешевле самой дешевой иномарки, а на ходу кому хочешь нос утрёт. Просторная, удобная. И, что самое интересное, не ломается. Пашин бывший сотрудник тратит, например, на вдыхание жизни в «Зигули» двух лет от роду регулярно по ползарплаты. Но всё равно твердит, что «Зигули» - это верх совершенства. А другой знакомый, Лёня, владея кораблеподобной «Голгой», вообще не тратит на её эксплуатацию ни бубля. Нет, конечно если на ней ездить, то тратиться придется… А так Леонид Евграфович каждый вечер зайдёт в свой ржаво-зеленый бокс-гараж на окраине района, полюбуется на свою смоляно-чёрную красавицу, дверцу откроет, за рулём посидит. Покурит. А тут верные соседи по гаражам - Педофилыч (по паспорту - Теофилович) и быстроногий Лёха пенсионного возраста, способный сгонять за бутылочкой секунд, наверное, за восемь. Капот машины застелется специальным одеялом-скатертью, а из ямы-погреба достанется банка тёщиных огурчиков. Гляди! Леха- то уже, вон - с бутылкой!
-Ехал мой друг со старой работы на своей «семнадцатой» новенькой, а тут рядом из двора пердливый «Закукожец» выруливает и сразу в левый ряд... За ним "ДАЗ" с прицепом даёт по тормозам, складывается и подминает коммерческий ларёк. За ним летит "Дууди" с бандитами и прямо поперёк прицепа подныривает. Кровища, плюс у них там ещё граната взорвалась...Куда дерьмо? Куда ботинки? По встречной летел мотоциклист, всех обгонял. Скорость - 200 или больше! Падает, и во всю эту кашу! Откуда ни возьмись - бетономешалка. Юзом! Падает на бок и всё это бетоном заливает. Мимо такого фарша пролетал "членовоз" бронированный с каким-то хреном. Сзади - охрана, известно, в джипе. С размаху - хрясь в это варенье! Подумали, что покушение на босса. И ну из автоматов палить во всё, что там шевелится. Случайно провод троллейбусной сети перебили. Провод под напряжением на все это - тынц! Искры... Пепел... Баба какая - то там из зажигалки прикуривала, разлитый бензин загорелся… Бубух!!!
- А что с твоим другом-то, Лёнь?
- А он,.. это, стоял в окружении двадцати разбитых машин, а на нём и на машине - ни царапины!
Такие же леденящие душу истории, произошедшие и с их знакомыми, расскажут Педофилыч и Лёха. Осушат бутылку под огурчики, гулко помочатся об ржаво - зелено- вонючую стенку гаража и побредут домой к кровопийцам - родственникам...



А с Петиным всех уже достали! То видная вессийская балерина в течение минут десяти по телевизору восхваляет его грациозность и походку, то какие- то незадорого нанятые рабочие хвалят его гениальное изобретение из области кораблестроения. Затем почти на два часа биографическая передача о детстве и отрочестве Гриши. Интервью с его школьными учителями, детсадовскими воспитателями (они ещё всё отчетливо помнят!): "Гришенька никогда не позволял себе сломать чей - нибудь куличик!" Затем сам виновник совершал картинный заплыв. На этот раз - на подводной лодке. Одетый в форму офицера - подводника, Гриша с палубы зорко вглядывался в морские горизонты. Потом - беседа в матросском кубрике со здоровяками в тельняшках, мудрые советы по мореходству. Картинная "отфигиловка" капитану подводного судна за ненадраенный до блеска вентиль... Чуть позже - вести из Южной Кинжалии. Бандиты повержены! Регулярные войска собираются по домам. Бывалый вояка - генерал, старательно избегая привычных матерных оборотов, агитирует всех военных и мирных проголосовать за Петина. Бородатый политолог демонстрирует таблицу небывалых успехов экономики, почти нулевых величин инфляции и практически стопроцентный рейтинг "явного лидера" Петина. В новостях секунд пять показывают скрежещущего зубами от тупой досады кандидата - неудачника от коммунистов.
Как говаривал неприрекаемый мэтр весского театра Бибирович- Панченко: "Ну зачем уж так уж!" Тем не менее, Паша не раз уже отмечал, что жители Вессии донельзя подвержены теле- и газетному зомбированию. В общем, Гриша Петин въехал через две недели на президентское кресло, можно сказать, на белом коне. А может, и на белом рояле (лафете, холодильнике и т.п.). Естественно, через три недели все без исключения видные политики забросили показные бадминтонные схватки, так любимые Щельцыным. Отныне в почёте был гребной спорт!

Сам новоявленный президент по старой доброй традиции сразу велел произвести полное переустройство всех своих дач и резиденций в соответствии со вкусами собственной дражайшей половины. Из помпезных строений выкорчёвывалась шикарная отделка, не прослужившая и пары лет. На свалку отправлялись инкрустированные гарнитуры, увеселительная аппаратура и прочее- прочее, служившее прежнему хозяину. Вессия готовилась к новой жизни.

Павел второй месяц маялся почти без работы. Настройки раз в неделю погоды не делали, а взысканный с прежнего начальника долг уже практически был растрачен. Юлия обновила ассортимент антицеллюлитных кремов и щёток, да Сашке пришлось покупать на зиму обувь. Опять же, в школе задумали делать "петинский кабинет" (разнарядка сверху) - вынь, да положь пятьдесят кваксов. Повысили к зиме плату за электричество, тепло и воду, причем существенно, обозвав это в прессе "началом коммунальной реформы". Подняли плату за проезд в метро в полтора раза. Мотивировали это тем, что в той же Лимерике одна поездка под землёй стоит два джоллара. Подорожали газ, телефон, бензин и прочее - прочее. Выборную пиар-кампанию надлежало финансово компенсировать.

Будюпов отправился на работу к бывшей секретарше бывшего начальника, с которой, помнится, их застукал внезапно вернувшийся с дровами муж. Ныне Анна Анатольевна работала в мебельном магазине старшим продавцом - менеджером и обещала размножить на копировальном аппарате объявления о настройке пианино - роялей. В дни безденежья Павел украшал ими подъезды домов в близлежащих районах. Анна Анатольевна заметно раздобрела в нижних регистрах. Но, тем не менее, сноровисто перемещалась по просторному магазину в сильно обтягивающих эластичных брюках, наводя через витринное стекло эротические грёзы даже на тех, кто напрочь забыв о прекрасном, семенил по улице. В мощную ложбину ее полноразмерных грудей, сдавленных с боков фасонным бюстгальтером под сильно декольтированной оранжевой кофточкой свободно бы вошел, скажем, глянцевый модный журнал, может быть даже поперёк.
- Силиконом не пользуешься? - выпалил неравнодушный до эротики Паша.
- Все своё! Экологически чистое, причём как вверху, так и внизу! - задорно заверила продавщица - менеджер.
Магазин мебели для кухонь представлял собой классическую, одну из тысячи, точку отмывки грязного капитала. Образцы мебели по запредельным ценам. Скучающие девочки - продавцы, часами развлекающие себя чаепитиями и компьютерными играми. И - один покупатель за две недели. Зато через бухгалтерию проходит селевой поток темных чеков, платёжек, накладных и прочего. Примерно раз в две - три недели фургончик отвозит один из разобранных кухонных образцов на соседнюю улицу в магазин - близнец. Оттуда доставляется чуть - чуть другой. Таким образом создается иллюзия торговли для проверяющих. Обо всём этом по-свойски поведала Паше обладательница пышных экологически  чистых форм, пока копировальный аппарат, потрескивая, множил настроечные объявления.
- Павел Андреевич! Как Вы смотрите на то, чтобы по окончании моего рабочего дня через полчаса зайти ко мне домой посмотреть так любимые Вами эротические журналы и выпить кофею? Муж поехал с дочкой к своей матушке в деревню на неделю... - щёки Анны Анатольевны заиграли недевичьим румянцем.
...- Так!!! Я у вас на той неделе кухню покупала! - в магазин, словно торнадо, ворвалась блондинистая холёная дама в дорогом красном пальто, - Так вот, она вся какая - то старая и пыльная. Корпуса все в ссадинах, а дверцы от солнца выгорели!
Анна Анатольевна, виляя просто огромными нижними полушариями, чуть пережатыми наискосок, поспешила улаживать конфликт, сказав вполголоса Паше: "А как же она хотела, если эта кухня в соседнем магазине полтора года в зале простояла?"
Павел поблагодарил за объявления и заторопился домой, стыдливо унимая не совсем хорошие мысли.


Особенно грустно на душе глубокой поздней осенью, когда земля насквозь пропитана ледяной водой от почти бесконечных дождей, а промозглый ветер отрывает от уже приготовившихся к зимнему сну деревьев последние цепляющиеся за жизнь листья. Суетливые досковские прохожие по-зимнему начинают втягивать головы в плечи. Рыночные румяные торговки в серых, грубо вязанных штанах особо рьяно накручивают весы, компенсируя скверные условия труда. Самый популярный в эту пору товар - ребристые маслянные радиаторы для обогрева выстывших бетонных коробок - жилищ. Центральное отопление включат только через две-три недели.
Сашка не ходит в школу - мается с простудой, а Юлия сидит в кресле, надев на себя три свитера и закутав ноги теплым одеялом. Дело-то нешуточное - на телеэкране хоронят Каггерта. Таки допился менглийский сыщик до ручки. Цирроз печени, язва желудка, непроходимость сосудов, камни в почках, приступы белой горячки. В общем, с этим не живут.

- Павел Андреевич Будюпов? - монотонно буркнул в телефонной трубке строгий голос.- Вскоре вы будете вызваны на настройку пианино к очень ответственному лицу. Все ваши паспортные данные у нас есть. На проверку у нас уйдёт недели полторы. Если всё нас устроит, то через указанное время вам позвонят и скажут куда приехать и что с собой взять. И чего брать туда категорически нельзя.
- А вдруг я вам не подойду? Я во сне, говорят, матом ругаюсь и однажды тёще топориком по пьянке грозил...
- Нам не до шуток. И вы ко всему этому отнеситесь предельно серьёзно!
Ровно через полторы недели Пашин "Досквич" нёсся по гладкой, как стекло, правительственной трассе в поддосковный район "Порвиха - 4", известный тем, что имел три кольца милицейской охраны и особо высокие бетонные заборы с видеонаблюдением. Почти от самого дома метрах в двадцати за Павлом неотрывно следовал серебристый "Вольфваген" с затонированными в полную черноту стеклами. Постовые на перекрестках, что приятно, вытягивались в струнку и отдавали честь!

На контрольно - пропускном пункте, украшенном камуфляжно - зелёным БТР с таким же пятнистым экипажем, дежурящем на броне, Пашин "Досквич" основательно обыскали, неоднократно залезая даже специальным зеркалом на длинной ручке под днище. Миновав ещё один пикет охраны, Павел подъехал к серому каменному мрачноватому дворцу в четыре этажа. На вечнозелёном газоне, травинка к травинке, под холодным моросящим дождем мокла техника для летних развлечений - два здоровенных  упонских квадроцикла, кроссовый спортивный мотоцикл, прогулочный автомобильчик с открытым ярким кузовом, ценой в три Пашиных "Досквича". Из открытых широченных ворот гаража на Павла глядело шесть пар автомобильных хрусталевидных глаз: огромный серебрянный "Верседес", дамский темно - синий "Верседес", "Верседес" низкий двухместный спортивный, "Верседес" двухместный спортивный прогулочный открытый, "Верседес" чёрный пассажирский средний классический и "Верседес" - внедорожник с хромированными толстенными трубами - порогами. Специально нанятый человек был в это время занят смахиванием пылинок с этих технических деликатесов.

На зеркальном лифте Будюпов и трое сопровождающих поднялись на третий этаж. Неплохая перспектива открывалась при взгляде вниз через мраморный парапет: ресторанный зал с дорогими креслами, барной стойкой, суетящимся барменом и девушки - официантки в однотипных цветных купальниках!
- Так это какой- то общественный центр или клуб? - наивно выпалил видавший и не такое Павел.
- Нет. Это обычный дом частного лица. - сказал растягивая слова плечистый сопровождающий, поправив кобуру под мышкой - Сейчас, вот здесь будут петь - плечистый указал густо - сине - татуированной рукой на высоченные дубовые двери одного из залов, - Затрахались сюда вчера это пианино по лестнице переть. Так- то оно года три на улице в сарайчике стояло. Вытащат его на шашлычную площадку, когда артисты приедут, побацают так-сяк и назад уберут. Да там уж половина нот не играет. Когда в последний раз Алик Базанов к Хозяину на день рождения сюда приезжал, так этот пианин вааще по пьянке в пруд уронили, фонтан там дорогой раздавили. Вытаскивали ввосьмером. А это не май - месяц был. Кажется - середина ноября! А завтра вечером тут, типа, будет играть пианист охренительно известный, вроде, Протрахович. Есть такой? Так что надо, сам понимаешь, все чики - чики сделать. Если босс осерчает - лучше сразу вешаться…
Фигурный ключ четыре раза прокрутился в фасонной скважине, и Пашиному взору предстал многострадальный музыкальный (в свою далёкую бытность) инструмент. Как может выглядеть пианино, три года простоявшее во дворе, а потом окунутое в фонтан? Примерно как детектив Каггерт за день до смерти. Охранник несколько приукрасил картину: у пианино "Букраина", и от рождения никогда не блещущего качеством, работало от силы клавиш четырнадцать. За версту пахло отсыревшим деревом, ржавчиной и прелым сукном. Расклеенные и разбухшие крышки открывались с надсадным скрипом, поддевая петлёй отставший шпон. Павел принялся за интенсивную терапию. Часов через шесть, когда про Пашу забыла вся дворцовая обслуга, а седовласый Хозяин, сытно поев, отправился спать, произошло чудо. Инструмент заиграл! Пашину работу принял татуированный здоровяк, потыкав обветренным пальцем с кусаным ногтем во все без исключения клавиши. Затем некая пожилая дама в серебристом парике дала Паше конверт: «Я думаю, вы будете довольны». Миновав кольца охраны и пятнистый БТР, Павел остановился и открыл конверт: двести джолларов действительно улучшили ему настроение.


О господине Нечухайло уже год, как ничего не было слышно. Будто никогда и в помине не было так широко разрекламированного "Теста 080", будто три года назад во всех без исключения бурманских пивных взахлёб не обсуждалась эта авантюра. Павел уж, было, свыкся со своей своеобразной телепортацией, но каждый раз его как будто ведром ледяной воды окатывал суровый и одновременно тоскливый донельзя взгляд Юлии. Своеобразным вымещением обиды за поруганный быт стал теперь голодный паёк в интимном плане, от которого в иные моменты хотелось лезть на убогую стену своей квартиры. По утрам случались всё чаще приступы, извините, молодецкого приапизма. Если же Юлия снисходила, раз недели в две до определённого внимания, то эти моменты оказывались бестолковы, скомканы и не приносили прежней радости. Скорее, наоборот, говорили с её стороны о некоем одолжении или неизбежном снисхождении. Телевизор тем временем в ежеминутной рекламе услужливо преподносил полуголых девиц, ублажающих свои влажно - упругие тела дорогими кремами и гелями.

Быстро пролетела горячая настроечная пора, когда Павел, не покладая рук и увесистой сумки с инструментами, налаживал во всех концах Досквы свежие и видавшие виды пианино и рояли. Все вырученные на этом деньги улетали на закупку деревяшек, шпатлёвок, красок и герметиков для нескончаемого ремонта квартиры. Если об эту же пору год назад в семье Будюповых ещё теплилась надежда на нечухайловский гранд - приз, то ныне оставалось лишь угрюмо вкалывать, полагаясь - единственно - на свои руки и уши.
 Еженедельно Павла вызывали в школу. Нет, Сашка учился вроде бы нормально, но хищная классная руководительница каждый раз попеняв для вида на небрежно написанную сыном контрольную, переводила разговор в другое русло.
- Вы понимаете, Павел Андреевич, в организации, от которой мы все сильно зависим, работает очень ответственный сотрудник. В своё время мы буквально валялись у него в ногах, прося зарезервировать в уже переполненном классе место для Вашего Саши. Так вот, у этого сотрудника дома стоит очень старое бурманское пианино. Я обещала, что Вы его отремонтируете. Надо сделать его в лучшем виде и, как Вы сами понимаете, извините, бесплатно.
Одно такое пианино Паша уже сделал, причем сумма ремонта для простого смертного оказалась бы просто неподъёмной. Но вскоре выяснилось, что толстозадая классная руководительница сильно зависима ещё от ряда других ответственных работников, у которых дома тоже есть... Павел не выдержал и твёрдо попросил впредь с такими предложениями к нему не обращаться. Уже через неделю Сашка стал двоечником по всем основным предметам...


Президент Петин уверенно вёл страну к капиталистическому процветанию. А как иначе? Побыв на телеэкране лётчиком и подводником, Гриша осваивал новые и новые профессии. На его голове в свете телесофитов перебывали поочередно поварский колпак и пожарная каска, строительный шлем и ермолка. Феска учёного уступала место расписной тюбетейке, ушанка полярника меркла перед ярким хоккейным шлемом. Во всех своих телеролях президент был торжественен и профессионален. Он нажимал на глянцевые разноцветные кнопки, писал на аспидной доске какие - то формулы, дудел в непомерно длинную трубу. Забот хватало. Появившись на встрече ветеранов Освободительной войны, Петин важно сдвигал брови, изрекая: «Я особенно хочу подчеркнуть, что забота о ветеранах - наша первоочередная задача». Приехав на завод, производящий танки, он с таким же важным видом говаривал: «Я особенно хочу подчеркнуть, что производство первоклассного оружия - одна из основных задач для нашей страны». Буквально позавчера президент отметил своим приездом школу юных гребцов на байдарках и каноэ: «Я буду краток: воспитание спортивного духа и воли к победе - есть важнейшая задача в нашей работе с молодёжью!» Таким образом заподозрить, что вессийский глава ничего не делает - было бы в корне неправильно.
Картину омрачала продолжающаяся война в Кинжалии. Бросив, было, на уничтожение вновь обнаглевших боевиков тяжелую артиллерию и бомбовую авиацию, Петин осекся, получив по ушам с Запада. Там утверждали, что вооруженные бородачи в колличестве неизменных двух тысяч человек - точно такие же люди со всеми положенными им правами. А значит - надо сначала доказать в суде, что они - бандиты. Задача вышла не из лёгких. С Западом Гриша ссориться пока не собирался, а потому перевёл военные действия в злополучной автономии к прежнему вялотекущему состоянию. Новые оловянные солдатики в смертельный конвейер - мясорубку исправно ехали вагонами со всех концов страны. А оттуда военными самолетами в полунищие госпитали доставлялись человеко - некомплекты с жирными крестами на дальнейшей судьбе и с изувеченными от увиденного мозгами. Матери воинов - неудачников по - прежнему, продав последнее, ехали на перекладных в Кинжалию. Искали среди обгорелых останков в рефрижераторных вагонах под туманным оком пьяного офицера своего…
Павел выругался, выключив телевизор: президент нынче взобрался на железный приступок и изображал лихого верхолаза.


















Глава 13. Жить стало веселей. Вести со дна. Слишком горячая рука. Петинские чтения. Задание Бесамы Ден Гадана.

В один из вечеров, когда на душе довольно тоскливо, Паша решил навестить своего старого знакомого - бывшего лимериканца. Пройдя пару кварталов по тёмным неуютным улицам с мёрзло-хрустящими лужами, Будюпов на подходах к Витькиному дому наткнулся на свежевозведённый бетонный забор с клубящейся колючей проволокой. "Это ж надо так своих бояться!» - подумал Павел. В дверях капитально обустроенного пункта охраны его остановил военизированный работник. Проверив паспорт, он набрал номер «местного».
- О Вашем визите ничего никому не известно. Извините.
Охранник недвусмысленно навис над Пашей. Горе - визитер побрел восвояси. Вдруг за спиной послышалось: «Пройдите, уважаемый. Велели Вас пропустить. Только теперь Виктор Алексеевич весь этаж занимает. Звоните в большую дверь там у лифтов».

Прежнюю Витькину квартиру было не узнать. Практически все стены находились на новых местах. В интерьерах присутствовали все остромодные новинки: хромированные гнутые рампы, стеклянные простенки, мебель в стиле "техно". Разноуровневые полы с многочисленными подиумами, фигурными ступенями и даже пандусами заставляли с непривычки спотыкаться на каждом шагу. Круглосуточная охрана теперь базировалась в отдельном помещении на этаже. Все комнаты были утыканы камерами и датчиками движения.
- Жить стало лучше, жить стало веселей...- неуклюже пошутил Павел.
- Ты знаешь, Паш, я могу нормально работать только РЕАЛЬНО находясь в нормальных условиях... Светка тоже что- то не горит желанием вернуться в избушку к односельчанам. Помнишь? Не забыл, что ли? Кстати, Свет! Покажись хоть старому знакомому.
- Паш! Это ты что ль пришел? Вау! Ты отощал-то как! Упахался что ль? А одет- то как! Скоро менты тормозить будут.
- Спасибо за комплимент! С ремонтом квартиры разгребусь, может, тогда приоденусь.
Светка никак не напоминала о себе прежней. Фигура обозначилась острыми углами. Волосы стали пепельно - блондинистыми. Нос явно переделан заново. То же можно сказать о груди, от которой осталось лишь два крохотных жалких бугорка. Витёк – напротив, округлился и откровенно зажирел. Относительно нормальными остались почему-то лишь голова и шея. Ниже всё уже было пригодно для успешного выступления в фэт-шоу. Покатые хлипкие плечи, огромный бурдюкообразный живот, плавно переходящий в динозаврообразный таз.
- Нас тут, Паш, прикинь, обязали в спецбассейне гребле учиться на байдарках и каноэ. Я всё их динамлю, но, видно, придётся. С меня тут мерки снимали - такую байдарищу шьют ! Вёсла, вон, б.., из-за границы привезли. По две тыщи кваксов за штуку. Теперь у нас все куда- то, типа, гребут. И Чумэйс и Голожапов. А Шлабудович вообще с общаком куда- то сгрёб вчистую, б… Говорят, что где- то в Менглии прячется. И главное, напрощание у всех кваксов назанимал. У кого лимон, у кого - три. У меня - четыре. Паша кивал, а его взгляд отмечал неброские, но характерные детали в Витькином интерьере: свежевырванный "с мясом" замок - защёлка на двери в комнату и бурый засохший потёк на светлых обоях. На глянцевом паркетном полу основательная вмятина от тяжёлого предмета. Витя дождался, когда Светка вышла и с жаром зашептал Паше в ухо, косясь на камеру слежения: "Совсем охренела, дура нетраханая! Сначала на "колёса" подсела, а теперь она уже полгода, как "снежные тропинки подметает". Не въезжаешь? Кокаин чвыркает! По докторам водил, по гипнотизёрам... Ей всё - по п… мешалкой! Деньги в неё, как в прорву. Да ещё последнее время видит, что я реально на подъём тяжёл стал, так, типа, руки распускает. А сильная, зараза! Хочешь, я тебе свой рабочий кабинет покажу?
Приятели проследовали широким коридором в одну из комнат. Интерьер кабинета был исполнен в стиле «Кремль.1937 год». Массивная старая дубовая мебель, блёклые обои и абажур зелёных тонов. На величественном письменном столе рядом с дорогой оргтехникой и спецтелефонами сиротливо соседствовала нетолстая книга - "Варианты распальцовок при криминальных разводках и наездах", автор Х.Х.Тень-Краюхин. Витя тут же перехватил любопытно - ироничный взгляд приятеля:
- Между прочим, Паш, очень занятная наука. Главное - на оппонента все это действует безотказно. Пальцевать научиться - дело нехитрое. Труднее ножные понты кидать освоить. Особенно, б..., Паш, с моим-то весом... А без ножных понтов ты любому параллелен будешь реально...

Едва приятели вышли из кабинета, как за их спинами зашелся трелью спецтелефон с золочёной двуглавой свиньёй на месте диска-наборника.
- Да! Понял. Еду. Паш! Мне срочно в кремль. Гриша звонил. Там свежий кредит от Запада на подходе, надо срочно базу готовить. Ты со Светкой посиди- хоть побазарь. А то она нормальную публику года два не видит. Всё какая- то обдолбанная петушня в серьгах. Только, слышь, братан. Это... Её не трахай ни под каким видом. Даже если она, типа, просить будет... Не потому, что мне жалко. Сдается мне, что какая- то зараза в ней сидит. Врачи смотрели - ничего не нашли. Но я - то чувствую. От этих крашеных хрен знает чего зацепишь...
Витя, неестественно проворно задвигав диплодокоподобным гузном, начал готовиться к отъезду. В дверях уже мялись два широкоплечих работника.
Павел со Светкой пили кофе в гостинной, размером со всю Будюповскую квартиру.
- Паш! Ты пойми. Мне ва-аще всё давно фиолетово по жизни. Всё у меня есть. Всё, что можно, объездила. Шмоток, вишь, целая гардеробная. И хрен ли теперь? Все мои перцы и крендели через меня из Витьки кваксы тянут. Публики полно, а реальных поцанов вообще нет! Я о присутствующих не говорю (Света бросила кокетливый взгляд). Кстати, знаешь, в нашу деревню ездила недавно. Как пробка оттуда вылетела. Всё как- то нереально, как из другой жизни, на самом деле... Федюн уже год, как на том свете. Весной, слышь, полезли они на высоковольтку за проводами. Федюна током так грёбнуло, что он метров с двадцати головой вниз. Ты охренеешь! Встал и как новенький пошёл провод сматывать. Килограмм на сто вышло. Сдали, а Федюн какой- то невесёлый. Друганам, слышь, говорит, что из головы какая-то хрень не выходит. Какие-то кони в латах, рыцари. Разговор не по-нашему. Маялся реально дня три. Пошел к фельдшеру Сане в Охальниково. Там такой чудной, книги на четырёх языках читает. Ума в нём - вааще необосновано! Федюн ему всё как на духу, даже разговор иностранный воспроизвёл. Фельдшер, вау! Со стула - шварк! Прикинь, реально! Это, говорит, чистейший менглийский в митландском диалекте! Я, говорит, тебя в Доскву повезу, учёным покажу. С тех пор Федюн вааще безбашенный ходил. А потом сел с мужиками этот феномен обмывать. Типа, новое рождение. Перебрал, короче. А под утро своей блевотиной захлебнулся, - Светка захныкала. -Скотина он был, а все равно жалко-о-о!
Посидели ещё минут сорок. За это время Светка раза три основательно прикладывалась к коньяку и глотала какие-то ярко-красные таблетки. Потом её посетило непреодолимое желание исполнить перед Пашей стриптиз, причем себе в партнёры намеревалась позвать охранника из спецпомещения. Павел быстренько откланялся, чтобы не подвергать своё драгоценное здоровье неоправданному риску.



Через два дня Пашу позвали к следователю.
 В неслабо отделанном и оборудованном кабинете на солидном кожаном кресле восседал лысоватый чрезвычайно важный господин. По его нешуточному гонору Паше стало ясно, что орёл такого полета не возьмётся за расследование кражи старых автопокрышек с какого-нибудь балкона.
- Павел Андреевич! Вам известно, по какому поводу Вы здесь?
- Нет.
- Виктора Алексеевича, Вам хорошо знакомого, вчера вечером убили. Причем, убили в собственной квартире. С Вами, не скрою, всё чисто. Камеры всё чётко зафиксили. Вопрос у меня такой: в последний свой приход ничего особенного не заметили? Там, скажем, последствий недавних семейных скандалов и тому подобного?
- Вроде, супруга его под горячую руку...
- На этот раз рука оказалась, видимо, слишком горячей. Столовым ножом прямо в сердце... Медэксперт наш говорит, что без тренировки с такой точностью и  спьяну не попадешь.
Следователь выяснил у Паши ещё ряд характерных деталей и подписал повестку на выход.

Возле метро газетные киоски пестрели Витькиной фамилией и интригующими заголовками типа: "Убит главный разводящий финансовых потоков страны". Паше почему- то бросилась в глаза соседствующая с газетами красочно изданная детская книжка "Робот - потрошитель - 3". На обложке озверевший робот распиливал ножовкой рёбра ещё живому гражданину в кепке. Чуть поодаль покупателю предлагалась не менее занятная книжонка: "200 вариантов классического криминального кидалова". Автор Х.Х.Тень-Краюхин. Причём, фамилия помещалась в траурной рамке. "Не надолго же Витёк пережил своего идейного вдохновителя..."- грустно подумал Паша.

На похороны Павла не пустили, отсеяв ещё на дальних подступах к знаменитому кладбищу. Примерно треть Досквы было полностью перекрыто. Даже дворы.Силовики дежурили даже у каждого канализационного люка. Ждали, что прощаться приедет сам Петин. Четыре лимузина и бронированный катафалк (видимо, чтобы мёртвого не сделали ещё мертвее) под прикрытием милиции и спецохраны, не сбавляя хода, въезжали с мигалками прямо на кладбищенские аллеи. "И тут не могут без выгребона!"- Паша уже потом наблюдал за пышными похоронами по телевизору. Размах мероприятия был таков, что туда, похоже, вбухали по крайней мере половину свежеполученного кредита.
Многочисленные же простые смертные без толку мокли под ледяным дождём на автобусных остановках, теша иллюзию хотя бы к ночи добраться с работы домой. На пол- Досквы закупорилась гигантская автопробка с проклинающими всё и вся автомобилистами. Движение открыли только после девяти вечера. Петин не приехал.

Время уже слегка зашкалило за полночь. В бликующем морковном фонарном свете диагонально пролетали ворсинки снега. Паша не спеша шел какой- то узкой досковской улицей. В очень холодном и мокром воздухе пахло автомобильным выхлопом. Грусть с большой буквы владела в эти минуты всеми клетками Пашиного организма. Мучительная сентиментально - слезливая волна вымывала из души скверну, унося её куда- то вверх. Павел не был пьян, хотя "употребил" и изрядно. Жалел пробежавшую насквозь мокрую дворнягу с добрыми глазами. Обнимался с какой- то молодой женщиной возле автобусной остановки. Она почему- то гладила Пашу по почти заледеневшим волосам и говорила, что он - самый хороший на свете человек. Затем порывисто ушла куда-то в тёмные дворы, сказав, чтобы Павел не вздумал искать с ней встреч, так как она очень счастлива замужем. Наутро наступила зима.


Опять встал вопрос о работе. Волна "сезонных" осенних настроек верно спадала. Денег на всё - про всё требовалось больше и больше. Уже традиционно к холодам подорожали отопление и электричество. Сашкины школьные ранцы превращались в лохмотья с частотою в два месяца. Так уж повелось, что у поцанов этот предмет служит и щитом при сражениях и подпопником для катания с горок. Эх! Золотое детство! С девчонкой из соседнего дома под ручку из школы ходит, мороженое ей в десятиградусный мороз покупает (досквичи вообще славятся тем, что едят на улице мороженое круглогодично). Родителям по секрету сообщил, что как - нибудь попозже женится на ней. Всё бы ничего, вот только будущая потенциальная Сашкина теща несколько подкачала. Нет, она из непьющих и законопослушных. И дочку воспитывает с завидным рвением. "Но" заключается в том, что она пишет детские рассказы. Да не простые, а о детстве самого Гриши Петина!
 Однажды, когда юные влюбленные катались с деревянной полуразобранной горки возле дома, Павел разговорился с этой молодящейся одухотворённой труженицей пера. Оказалось, что Розалинде Герхардовне лет, этак, тридцать назад посчастливилось учиться в одной из Гранд-Футенбургских школ с самим Петиным. Большое, как известно, видится на расстоянии. И потому, почти год назад Розалинду настиг писательский дар, если не сказать- плодотворный зуд. Тревожное детство героя её рассказов было живописным и героическим. Добро встречалось со злом, а кривое- с прямым. Сразу же после президентских выборов судьба свела писательницу с несколькими влиятельными людьми из Ведомства Образования и дальше дело пошло как по импортному маслу. Миллионные тиражи и принудительные петинские чтения в Сашкиной школе.
 
Все учащиеся младших и средних классов сгонялись гводзиллоподобной двухметровой директрисой в актовый зал. В дверях для недопущения побегов выставлялись учитель физкультуры и весьма фактурная завучиха. На сцену величаво поднималась Розалинда Герхардовна, облачённая в обшитое золотым люрексом длинное вечернее платье. После пары жутких по своей силе окриков директрисы и нескольких весомых подзатыльников учащимся от рук стоящих в проходах классных руководительниц в зале наступала долгожданная тишина.
- Однажды Гриша Петин решил помочь родителям смахнуть пыль со старого оранжевого абажура...- начинала повествование дама одухотворенно-грудным голосом...
Далее нетрудно было заметить, что события следуют в алфавитном порядке: "Петин и булочка", "Петин и волк", "Петин и грибы". Темы и события писательнице, видимо, подсказывал орфографический словарь. Примерно на букве "Ж" в зале начался разброд. Младшеклассники дергали девочек за волосы и плевались бумажками из трубочек. Пацаны постарше обсуждали ломающимися голосами неслабые рельефы писательницы и ржали, как молодые жеребцы. В коротких паузах повествования слышались шлепки подзатыльников. Мощный директорский голос, напоминающий скорее корабельный ревун, заставлял поначалу пугаться и саму повествующую. Примерно через час стала понятна тщетность додержать детей в зале до финала и эпилога. Примерно на букве «К» директорша вежливо (насколько это возможно у обладательницы таких голосовых связок) прервала Розалинду Герхардовну на полуслове и пожелала дальнейших творческих успехов. Дети, вздохнув полной грудью, покидали зал стихийным бедствием. Ещё дня через три к школе подъехал грузовичок, натужно кренящийся назад и вправо от непомерной загрузки. Группа проштрафившихся за курение старшеклассников принялась нехотя таскать из фургончика в директорский кабинет пачки аккуратных глянцевых книг. На золочёной обложке красовался пупсовидный, тщательно причёсанный с пробором школьник, будто с рождественской открытки. "Гриша Петин - ступени от малого до великого". Автор - Розалинда Фурьева.

- Пап! А дай мне шестьдесят бублей на книжку, которую Артемидина мама написала. Сказали - кто не купит, того учёбой замучают, - подкатил к родителю собирающийся в школу Сашка. Павел покорно полез в карман за потрепанным от частого открывания кошельком...



"Хорошо, что Витя всего этого не видит",- думал Павел, смотря по телевизору экстренные новости из Лимерики. В реальность происходящего вообще трудно было поверить. Картина напоминала так любимые лимериканцами апокаллиптические киноподелки, призванные хоть как- то расшевелить заплывший жиром и благополучием разум смотрящих.
Предыстория происшедшего была не сложна. Так, однажды лимериканским спецслужбам для выполнения определенных заданий понадобился иноверец- супертеррорист с немногочисленной, но отменно подготовленной группой единомышленников. Денег не жалели - этого добра в Лимерике - хоть всеми отверстиями жуй. Через некоторое время группа Бесамы - Ден - Гадана уже наводила животный страх на неугодных для Лимерики. Взорванные супермаркеты в третьих странах, где как в мясорубочном фарше смешивались товары и их покупатели. Загадочно пропадающие из-под носа у телохранителей центральные фигуры власти тех или иных государств. Применение непонятного оружия, отправляющего на тот свет тысячи мирных граждан. Но настал момент (и кто бы мог подумать!), когда Бесама вдруг возгордился и без зазрения совести принялся шантажировать своих прородителей. Не получив астрономических "шантажных", террорист обозлился и пообещал лимериканцам нечто... Сыто живущая и не знавшая войн страна приняла, конечно, угрозы к сведению, но... Убойная доза сверхкалорийной еды по шесть раз в день делает мозг человека мыслящим, скажем так, прямолинейно. Военная наука предполагает атаку на неприятеля с суши, с моря или с воздуха. Четвёртого не дано. Лимериканские службы безопасности убедились, что на указанных направлениях всё тихо и спокойно. "Бесама от обиды просто блефовал!"- заключил лимериканский президент.

В Лимерике, как, впрочем, и в дужковской Доскве каждый квадратный сантиметр территории обязан приносить основательную прибыль. Поэтому Лимерика традиционно строится вверх. На пятачке земли посреди лимериканского крупного города лет двадцать назад был сооружён комплекс из нескольких высоченных небоскрёбов. Сотни офисов влиятельных фирм и банков сосредоточились именно там, в очень людном и шумном месте. И вот, в один из роковых для этой страны дней, неподалёку от вышеупомянутых зданий остановился потрёпанный фургончик. Смугло-черноволосый гражданин в белых подштанниках выгрузил из помятой будки странного вида тележку со стулом посередине, несколькими рычагами, мотоциклетным моторчиком и большим пропеллером. Моментально к тележке был привязан какой- то свёрток. Белоштанный подсоединил шлангами к свертку два небольших баллона. Свёрнутое в считанные мгновения расправилось и сооружение превратилось в небольшой дирижабль! Гражданин ловко вскочил на стул и пошёл резко набирать высоту. Аппарат застрекотал моторчиком и довольно быстро направился к небоскрёбам. Прохожим, принявшим субьекта с тележкой за рабочего, обслуживающего наружную высотную рекламу было невдомёк, что произойдёт минут через десять. Дирижабль тем временем находился уже над крышей одного из небоскрёбов. Только тогда сотрудники охраны здания сделали телефонный запрос, куда следует. Воздухоплаватель, ёжась от холода на высоте, достал из заплечного ранца какой- то странный увесистый цилиндр, что-то повернул на нём и бросил вниз. Из отверстия в цилиндре вырвалось мощное пороховое пламя, и загадочный предмет как ракета с ускорением полетел к небоскрёбной крыше. Через секунду раздался тупой мощный удар. Цилиндр, пробив бетон, изчез в недрах здания. Послышался рокот вертолётного двигателя. Это наконец- то среагировали спецслужбы. Крошечный дирижабль тем временем на полном газу удалялся в неизвестном направлении.

Небоскрёб адски тряхнуло от непонятного гулкого удара примерно на уровне восьмидесятого этажа. Ливнем посыпались зеркальные стёкла. Ещё через минуту вся небоскрёбная громадина, окутанная клубами пыли, загремела вниз... Вертолёт, лишившийся какой- либо видимости, беспомощно метался по небу. А земля страшно содрогнулась от рухнувшей высоченной махины. Общий фундамент небоскрёбной серии не выдержал и обрушил на себя всё остальное. Ещё через несколько минут весь город напоминал полигон испытания водородной бомбы. Мечущиеся обезумевшие люди, сплющенные, как блины, машины, битые витрины, кровь. Одинокий белоштанный воздухоплаватель тем временем открыл в резервуаре клапан и пошёл на снижение. Учитывая нулевую от пыли видимость, он остался в суматохе незамеченным, приземлившись на автостраду. Довольно поглаживая бороду, террорист отпер стоящую неподалёку машину, моментально завёл её покинул место всеобщей паники. С момента появления загадочного старого фургона в соседнем квартале прошло не более получаса.


Спасательные работы начали только на второй или третий день, когда отошли от шока и поверили в реальность произошедшего. Попутно оказалось, что в прямолинейной Лимерике есть служба спасения при пожарах, автокатастрофах и на воде. Ничего про рухнувшие здания там не значится... Полицейские и пожарные угрюмо лазали по дебрям арматуры и грудам гипсокартона, не зная с чего начать. Так продолжалось ещё несколько дней. Потом кто-то посоветовал пригнать экскаватор. Тот ковшом ещё два дня пересыпал обломки с места на место. Под обломками покоилось как минимум полторы тысячи человек. Не выжил практически никто.
Лимерика - великая страна и по любому поводу гордится своим государственным флагом из сплошных клеточек - золотых слитков. Такой флаг при большом столпотворении телерепортеров и прочей охочей до фактов публики был торжественно водружён прямо в центре груды обломков и импровизированных людских могил, что само по себе символично. Ещё через неделю в непосредственной близости от руин была построена специальная трибуна, с которой за определённую плату толпа туристов могла поглазеть на все это, купить сувениры, сфотографироваться на фоне...

А лимериканский президент уже заговорил о массированном возмездии. У людей, ещё худо-бедно владеющих своими мозгами, волосы вставали дыбом. Оказалось, что в отместку за произошедшее, небольшая нищая страна, в которой случилось родиться Бесаме-Бен-Гадану, должна быть разбомблена "в ноль". Самодовольный лимериканский президент, попутно жуя жвачку и растягивая слова для улучшения восприятия, заявил, что из тех же соображений достанется на орехи ещё двум десяткам стран, которые не очень-то ему симпатичны. И Вессия называлась, понятно, в их числе. Сентиментальные в некоторые моменты лимериканцы возразили, было, сказав, что в этих странах погибнут ни в чём не повинные люди. Любитель жвачки резонно парировал, что следом за тяжёлыми бомбардировщиками будут лететь грузовые празднично раскрашенные самолёты и сбрасывать пострадавшим ящики с бинтами, лекарствами и прочей гуманитарной помощью. "Ну, это совсем меняет дело!"- успокоились жители Лимерики...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.