Сладкая шелковица, Сб. Маленькие приключения, 2009

Веселое, беззаботное лето! Наша дворовая компашка радовалась каждому дню. Товарищей было много, но Андрей и Никитка стали мне настоящими друзьями. Вот только общаться с ними одновременно было почти невозможно, ну не воспринимал Андрей Никитку как ровню, хоть плачь! Поэтому чаще я играл с Никитой, а Андрей - со своими сверстниками.
Так вот, набрели мы как-то за дальними гаражами на большую шелковицу. Росла она очень удобно: рядом со стеной гаража, под прямым углом к которой находились остатки деревянного забора, оставшегося, видимо, от старых строений, потому что иначе логично объяснить его назначение на том месте и в том окружении было почти невозможно.
Каждый день мы с ребятами туда наведывались. Плоды сначала были зелеными, затем увеличились в размере и побелели, потом начали темнеть и наконец приобрели фиолетовый цвет. Вот здесь и прозвучала команда Андрея:
- Можно есть!
И начался массовый сбор урожая. Почему «массовый»? - потому что, как вы сами понимаете, гуляя под деревом, мы всегда находили и отправляли в рот по несколько почти спелых бубашек, но разве их вкус можно было сравнить со спелой сладкой сочной ягодой?! Мы набивали роты так, что даже языку становилось тесно, а в щель между губ вытекали на подбородок темные ручейки сока, оставляя кривые темные дорожки.
Конечно, такими темпами мы быстро объели все, что можно было достать, стоя на земле. Затем более ловкие начали взбираться на деревянный забор, наклоняя ветви для оставшихся внизу. Но однажды, когда все снова отправились к дереву, малышей ждало разочарование: даже наклоненные ветки были пусты. Вот тогда мы с Никитой и решили попробовать перелезть с забора на крышу гаража. Надо было только ухватиться за его край, потом подтянуться на руках, дальше забросить правую ногу, зацепиться носком ботинка, стать на колено и спокойненько подтягивать левую ногу. Вот таким образом мы и оказались на крыше гаража. Он был окрашен чем-то черным, но это нас не очень интересовало, потому что перед глазами открылась великолепная картина: ветки, обильно усыпанные спелой шелковицей. Сначала мы честно потрясли их для оставшихся внизу, а затем стали поудобнее, расставив пошире ноги, и поделили «территорию пополам»: мне – слева, Никите – справа.
Солнышко припекало все жарче, а я даже не двигался с места. Зачем? Если достаточно было только немного повернуться к новой ветке и продолжать трапезу.
Мы так увлеклись, что даже не заметили, как другие, менее ловкие и смелые, а может, просто более умные, потихоньку разошлись. Так мы простояли на одном месте не менее двух часов.
- Все! Больше не могу! - сказал я Никите, который даже головы не повернул в мою сторону, - может, хватит? Пошли домой.
- Щас, еще немного!
Я подождал еще немного, время от времени бросая в рот спелую черную ягоду, потом еще. Наконец и товарищ почувствовал, что ему уже хватит, и перед нами встала новая проблема.
- А как будем спускаться? - уточнил Никитка, приблизившись к краю крыши.
- Об этом своевременно мы как-то не подумали, - многозначительно сказал я.
- Своевременно - это когда? - уточнил Никита.
- Это перед тем, как сюда взобраться! - его бестолковость почему-то начинала меня раздражать, поэтому я развернулся и попытался сделать шаг к товарищу. Ан - нет! Я не мог сдвинуться с места. Казалось, что кто-то, развлекаясь, приколотил мою обувь к крыше, но я ее не снимал, а все время стоял на одном месте!
На одном месте! - Именно это и стало главной причиной моей беды. Оказалось, что черное вещество, показавшееся сначала нам краской - обычная смола, которая от жары стала мягкой и липкой, а моя обувь намертво увязла в густой горячей массе. Возможно, босоножки и можно было отодрать... но по частям... первой не выдержала бы искусственная кожа, из которой был сделан верх, а вот подошвы... вряд ли их реально было бы освободить «из плена».
Немного поколебавшись, я принял единственно правильное решение: расстегнул застежки-липучки и босиком поскакал по раскаленной крыше. Поскольку ступни очень припекало, на размышления у меня времени не было. Не помню, как подбежал к краю, ухватился за него - теперь пекло руки. Быстренько «прицелившись», нащупал одной ногой забор. Затем сгруппировался, вцепился в него руками и с удовольствием опустил вторую ногу. Она болталась в воздухе, не касаясь земли, но это было не важно, потому что раскаленная смола уже не обжигала. Я спрыгнул с забора, почти благополучно приземлившись. «Почти» означало то, что мои колени почему-то первыми коснулись земли. После того, как я вытер с них грязь, они начали покрываться красной жидкостью, а через минуту кровь «хлынула» через содранные «заплатины». Но заниматься ранениями времени не оставалось: товарищу взывал к срочной помощи.
Никитке спускаться было значительно легче: во-первых, он был не босиком, а в босоножках, а во-вторых, я его поддерживал.
И снова, как прежде, если вспомнить жаболовлю, шел я домой без обуви. Только на этот раз «по-тихому» не получилось. Дело в том, что теперь я угробил совсем новенькую обувь, обжег ладони и ступни да содрал колени. Короче, от родителей мне досталось по полной программе.
Вот такая она, сладкая шелковица, вышедшая мне боком.