Дорожная фантазия

От города до моей родной деревни добрых 100 км будет — часа два автобусом трястись. И то в хорошую погоду. И что это вздумалось мне в городе учиться… Не, вы не подумайте, я очень хочу стать грамотным дипломированным специалистом, тем более — врачом. Врач в любой деревне почётом и уважением пользуется. Родители плохого не посоветует. Мать так и сказала: "Чтоб пострелёнком не рос, надобно его знаниями полезными наделить". Думали-гадали, наконец, решили, что мед. институт в ближайшем городе как раз то, что нужно. — Вот и мотаюсь каждую неделю на выходные туда-обратно. Родителей тоже нельзя забывать, тем более что они, бедолаги, за моё обучение кругленькую сумму выложили. Надо же как-то долг отрабатывать: помогать по хозяйству. Пусть даже и в выходные.

Так и сегодня, стою я на автовокзале в "предвкушении" муторной поездки с бабушками, что с вёдрами и тяпками зачем-то постоянно ездят, и так "тяпнуть" могут, мало не покажется. Тут же пьянь городская задумала с природой "слиться" или слить на неё весь негатив своего бездарного существования: грубые хамливые парни и две на вид вполне доступные девушки в коротких джинсовых юбках гоготали во всё горло над каким-то пошлым анекдотом, тыкая пальцем в прохожего нестандартной внешности. Толстый очкарик с не менее толстым портфелем постоянно вздыхал и смотрел на часы: будто для него время остановилось. Рядом тусила тётка неопределённого возраста с яркой раскраской индейца племени тумба-юмба и бросала кокетливые взгляды на чем-то озадаченного очкарика. Недалеко от меня стояла семейная чета с сумасбродным и капризным ребёнком. Мальчик постоянно пытался запустить свой вертолёт мне в лицо, и когда это не удавалось, ревел и топал ногами, на что родители смущённо пожимали плечами и улыбались, как бы извиняясь за его поведение. Уж лучше бы отшлёпали, что ли сорванца — мне бы сразу полегчало, как пить дать. Что сказать, — весёлая сегодня у меня компания попутчиков. Если учесть, что настроение было премерзкое — оценка за экзамен гарантировала пересдачу в ближайшем будущем, перспектива поездки с такими "соседями" не обещала лёгкой и приятной прогулки. При одной мысли об этом, мои нервы накалились до предела.

Наконец подошёл автобус, и я увидел, что в довершение всей картины, водитель нам попался курящий и в наколках — такому палец в рот не клади — откусит по локоть. Придётся ещё и дым глотать с моей астмой. Пассажиров не пришлось дважды приглашать в салон — и когда радостная возня закончилась, я немного успокоился и пришёл в себя. Злоба отступила, дав выход дневной усталости. Я расслабился и даже попытался задремать, как густая струя дыма нахально полезла мне в нос. Кашель застрял у меня в горле, и дышать стало невыносимо. Я подошёл к водителю, который увлечённо обсуждал со своим напарникам подробности посещения сауны с женщинами, и тронул его за плечо: "Я бы очень Вас попросил не курить в салоне. Это не доставляет удовольствия пассажирам". Лицо, что повернулось ко мне, было куда страшнее его рассказов о сауне. Он рыкнул, что-то нечленораздельное и, обращаясь к напарнику, сказал что-то типа: "Цыпа курицу учит". На моё справедливое замечание о его хамстве, он почему-то ответил высокоточным ударом мне в нос. Всё поплыло перед глазами… Последнее, что помню, были разноцветные круги, застилающие глаза…

Далее, события развивались неожиданным образом. Водитель передал управление автобусом своему напарнику, встал, хищно улыбаясь, и, перешагивая, через моё безвольное тело, прошёл в середину салона, вызывающе покуривая сигарету: "Ну, есть ещё чем-то недовольные ребята или мадемуазели? А?" Что-то знакомое мелькнуло в его лице? Ну что и где я мог его видеть? Некоторые пассажиры тоже в недоумении начали перешёптываться, и я вспомнил… Точно такое же лицо я видел в недавних городских новостях: фотография маньяка-убийцы во весь телеэкран и ниже подпись "Абсолютно опасен!" Страх сковал меня, я сжался на полу ещё больше, демонстрируя бездыханное тело. Несколько женщин вскрикнули от страха.

"Значит так, — сказал оборотень в наколках. — Если Вам не нравится маршрут, мы можем его усовершенствовать. Я лично, давно не веселился — едем кататься! Место назначения определяю я!" Никто не осмелился возразить на этот раз, — я же был "как бы мёртв". Одна из "доступных" девушек начала швыркать носом, уткнувшись в плечо парня, другая, постарше, старалась приободрить её, называя сестрёнкой. А может и правда сёстры? Когда косметика была стёрта с лица слезами и влажными салфетками, оказалось, что девчонки очень даже симпатичные, даже показались серьёзными. Старшая сестра была предусмотрительной — она вынула из дорожной сумки аптечку, аммиак, подошла ко мне и оказала первую помощь: привела в чувство и помогла подняться на ноги. Усадив рядом, она вежливо поинтересовалась о моём самочувствии. Её голубые и большие глаза показались мне полными доброты и сострадания. Как же я раньше этого не видел? Она рассказала, что они с сестрой кузена в армию провожают — вот, в деревню к бабушке решили съездить — попрощаться перед его отъездом, да, как видно, теперь уже не успеют. Я бросил внимательный взгляд на парня-призывника: он гладил младшую сестру по голове и что-то ласково ей говорил, даже пытался улыбнуться. Веснушки на его лице, рыжие непокорные волосы явно располагали к себе — простой деревенский парень, вроде меня. Только мне удалось "отмазаться" от военкомата институтом, а ему нет.

Мальчишка-егоза с вертолётом уже не играл. Он так переволновался, что его начало тошнить. Женщина из племени "тумба-юмба" очень кстати оказалась деревенским фельдшером: она взяла на себя все заботы о ребёнке, несмотря на явное смущение родителей, в глазах которых светилась искренняя благодарность. Мужчина в очках был историком. Чтобы разрядить создавшуюся ситуацию и отвлечь пассажиров от мрачных мыслей, он начал рассказывать об истории нашего края, интересных людях и достопримечательностях. Никто не знал, что ждёт нас впереди — но каждый делал всё для поднятия общего духа. И только старушка с тяпкой мирно похрапывала на переднем сидении с самого отъезда. Проснувшись от очередного подпрыгивания автобуса на кочке — она долго крутила головой, не понимая в чём дело. А когда поняла — так возмущению её не было предела: "Я ещё ребёнком была во время войны, когда у меня отец погиб, и горе я видела, и голод. Так нечто я теперича позволю над собой водителю сумасбродному издеваться?!" Я был поражён смелостью этой старушки с тяпкой. И пока все замерли, открыв рты, старушка проворно оглушила преступника и связала ему и напарнику руки. Автобус понесло в кювет. Темнота накрыла с головой…

Запах аммиака открыл мне глаза. Надо мной склонилось озабоченное лицо водителя и сострадательные лица других пассажиров. Старушка по-прежнему похрапывала в уголке, а мальчик, бросив свой вертолёт, во все глаза наблюдал за мной. Девушка с аптечкой держала перед моим носом вату с аммиаком, а водитель легко похлопывал меня по щекам, пытаясь привести в чувство. "Ты уж нас больше так не пугай — ласково улыбаясь, сказал он. — Не видишь разве надпись: "Во время движения по салону не ходить"? Чего хотел-то? Тебя на кочке так о поручень долбануло, что ты минут пять нас трупообразным видом пугал".

Я озадаченный сел и посмотрел на пассажиров — на меня глядели почти родные, добродушные лица, на которых сострадание и испуг за мою жизнь постепенно стирали искренние улыбки.