Вино мистера Хобса

Удивительным было то, насколько Энтони Хобс был неприхотлив в еде, оставаясь при этом капризным в выборе вина. Его не интересовали другие алкогольные напитки: абсент, виски, ракия или ликёр – все эти разномастные бутылки и бочонки стояли в погребе нетронутыми и ждали своего часа в кругу редких гостей Хобса.
Вино же никогда не задерживалось в доме Энтони надолго; оно исчезало вместе с французским Рокфором и виноградом «Дамские Пальчики», с филе лосося и небольшими десертными яблочками. Каждая закупоренная бутыль находила себе подходящее блюдо и выходила на красиво сервированный стол под руку, например, с поросячьей рулькой на серебряном подносе.

Хобс был худощавым стариком, похожим на скелет; создавалось впечатление, что ест он исключительно в те редкие дни, когда позволяет себе откупорить «Графа Монте-Кристо» пятьдесят пятого года розлива или «Госпожу Бовари» сорок третьего.
И действительно: Энтони Хобс ел только в те вечера, когда пил самое вкусное – как ему казалось – в мире вино.

Он сервировал стол на двух персон, хотя всегда ужинал один, откупоривал бутыль и садился на стул из красного дерева; он нервно глядел на часы, пока куранты не отбивали восемь после полудня. Тогда он и начинал своё колдовство.

Энтони Хобс был удивительным человеком! Не только потому, что он разбирался в вине, словно опытный критик; Энтони Хобс умел оживлять эти самые вина.

Вот и сейчас он сидел напротив юной девчушки «Мисс Тюссо» в лёгком летнем платье и широко улыбался своей вставной челюстью. «Мисс Тюссо» была разлита в семьдесят третьем, и ей едва-едва исполнилось четырнадцать.

– Мистер Хобс! – воскликнула она, увидев старика. – Какая честь, мистер Хобс!

Тюссо всплеснула руками и прикрыла рот ладошкой.

– Здравствуйте, милая, – кивнул Энтони, – это для меня встреча с вами – огромная честь.

– Ох, прекратите! Честь – какой там! – Тюссо зарделась и глотнула воды из серебряного кубка, стараясь остудить себя. – Самое обычное болгарское розовое вино, да ещё и такое молодое. Ума не приложу, чем заслужила приглашения на ужин с вами, мистер Хобс!

Старик прокряхтел и встал из-за стола.

– Лучше быть молодым розовым вином, мисс Тюссо, чем стоять в погребе, ожидая, пока не превратишься в винный уксус, – насмешливо заметил Хобс. – Рульку?

– Не откажусь! – вскрикнула Тюссо (все молодые вина, как позже отметил про себя Хобс, очень голосисты!) и продолжила смущать хозяина: – Ваши имя ведь всё время у нас на устах! Поезжайте хоть в Китай, хоть во Францию – все знают о величайшем волшебнике и ценителе вин – мистере Энтони Хобсе! Ох, как я польщена, как польщена!

Она разговаривала очень быстро и громко, нахваливая то свиную рульку, то вкус в подборе салфеток, а Хобс довольно наблюдал за своей юной гостьей. Когда-то, думал он, я тоже был таким юным крикливым мальчишкой, тоже хватался жирными пальцами за скатерть, будучи в гостях, и трещал без умолку. Где мои тринадцать лет!..

А Тюссо всё говорила:

– Знаете, у нас в Болгарии, думаю, вы знаете, где она находится, а если не знаете, то и не имеет значения, пусть и не лучшие, но всё равно очень хорошие вина! – она положила себе в тарелку салат по-шопски, а старик внимал каждому слову. – Вам бы точно понравилась мадам Эйрин, она строгая, но всё равно замечательная!

Ярко освещая красиво убранную залу, горели свечи; девочка голосила, а Хобс слушал её в пол уха: он был не здесь, а где-то очень далеко. Возможно, в своей прошедшей юности, а может – в будущей юности мисс Тюссо. Волшебники слишком странные, чтобы знать наверняка, о чём они думают!..

Волшебство кончилось в двенадцать; мистер Хобс, легонько поцеловав руку юной Тюссо, опрокинул в себя последний бокал чудесного молодого вина.

– До свидания, мистер Хобс! – воскликнула девчушка, широко улыбаясь, и помахала старику рукой. – Ужин был просто замечательным!

Сказав это, она осыпалась под двенадцатый бой часов-курантов на пол ароматной цветочной пылью.

Энтони Хобс грустно улыбнулся; как жаль, подумал он, как жаль, что они не могут остаться со мной навсегда!..