Виктория

- Ты никому не нужна, кроме меня. - говорила ухоженная, миловидная пожилая женщина маленькой девочке.
- Твои родители тебя бросили, если я умру, ты никому больше не нужна! Ты будешь всегда вспоминать меня, мои слова, все, что я тебе говорю. - повторяла бабушка.
        Внучка испуганно смотрела на бабушку. Ей стало страшно.
        У старухи болело сердце, она постоянно держалась за живот, её тошнило после каждой еды, пальцы её были скрючены артритом, и по двенадцать часов в день ей приходилось стоять на кухне возле плиты, готовить, убирать, стирать, чистить за внучкой и больным мужем. В доме был культ чистоты и еды. Так её приучили с детства - на обед обязательно должен быть десерт, а все вокруг должно сиять чистотой, окна  сверкать, в натертом паркете отражаться солнце. И хотя слуг у них уже давно не было, дореволюционные привычки к чистоте и уюту остались.
        Порой казалось, уже нет сил. Но необходимость вставать ни свет, ни заря, чтобы приготовить завтрак, поднимала её больное тело с кровати и гнала на кухню. И так день за днем.
       .... Они с дедушкой шли с дачи и несли ведро спелой, красной клубники "виктория". Дед никогда не жаловался. Ему всегда было хорошо и все интересно. Они весело шагали по засыпанной гравием дороге. Дедушка, прихрамывая, тащил левой рукой с оторванными миной на войне пальцами ведро с ягодами, а правой крепко сжимал руку внучки.
- Песню запевай! - командовал старик.
- Эй, дороги! Пыль да туман,
холода, тревоги да степной бурьян... - выводила тоненьким голоском пятилетняя девочка, вторя мужскому басу деда.
         Почему-то девочка не боялась за деда: он никогда не пугал её своей возможной смертью, не показывал свою боль, и у неё не было сомнений в его вечной жизни.
         С бабушкой было иначе. За бабушку она боялась.
         Ведро клубники стояло на столе. Теперь все думали, что из неё приготовить. Внучка любит варенье. С ним играться дольше. Они втроем чистили ягоды. Когда клубника была засыпана сахаром в медном тазу, на улице уже наступила ночь.
         Внучка спала и бабушка прилегла рядом.
         Когда девочка проснулась, в окно глядела полная луна. Старуха лежала рядом, луна освещала её точеный профиль, ровный нос, высокий лоб, красивый изгиб губ, лицо было мертвенно серым. Руки были сложены на груди, она не дышала... Девочку охватил ужас.
- Бусинька, не умирай!!! - пронзил ночную тишину крик девочки. Она обхватила бабушку за плечи и стала трясти.
         Из соседней комнаты на крик внучки прибежал дед, схватил девочку на руки и крепко прижал к себе.
- Успокойся, родненькая, она жива, все хорошо, - успокаивал девочку дед.
         Бабка уже открыла глаза и с недоумением осматривалась, не понимая спросонья и от усталости, что твориться, и что за крики вокруг.
- Зачем ты её пугаешь, - ворчал на бабку дед.
.....    Больше тридцати лет нет на этом свете дедушки. В окно светит полная луна и освещает точеный профиль, ровный нос, высокий лоб, красивый изгиб губ, мертвенно серое лицо сто трехлетней старухи. Руки сложены на груди, и, кажется, она не дышит...