Новгородский колокольный узел-часть-5

А.Н. Одиноков

Часть – 5
                Новгородский колокольный узел

    Мы с Вами прошли важный этап нашего исследования, итоги которого следующие:
1) Мы можем с уверенностью утверждать, что эвакуация в августе 1941 г. затрагивала не только колокола Софийской звонницы, а охватывала большую часть коллекции колоколов Новгородского музея. На барже, отплывшей 14 августа 1941 г. из Новгорода, находилось 19 средних и малых колоколов, включая 13, висевших на звоннице Софийского собора;
2) Спуск трёх, самых больших колоколов, осуществлялся за кремлёвскую стену на сторону берега реки Волхов. Из 13 средних и малых колоколов, 9 сбрасывались со звонницы на «земляную подушку» траншеи внутреннего двора, у стены звонницы, а затем вытаскивались на берег через «Водяные ворота».
3) После загрузки второй баржи тремя колоколами («Вседневный», «Хутынский», «Годуновский»), на берегу остались два колокола: «Праздничный» и «Воскресный», которые в ночь с 14 на 15 августа, были закопаны в землю. В результате налёта немецкой авиации и попадания в неё авиабомбы баржа была повреждена. С полузатопленной, наклонённой баржи колокола скатились в воду. В реке Волхов оказались три колокола («Годуновский», «Хутынский» и «Вседневный»).



                Период оккупации Новгорода

    Период оккупации Новгорода германскими войсками характеризуют несколько источников, включая и немецкие архивные материалы.
    Очень интересным источником, передающим состояние монументальных памятников Новгорода в годы оккупации (с 20 августа 1941 по 20 января 1944 гг.), являются записки новгородского археолога Василия Семёновича Пономарёва. Новгородец, выросший и обосновавшийся в Новгороде, в среде известной семьи Передольских, В.С. Пономарёв до войны сумел проявить задатки археолога, участвовал в раскопках Новгородского музея. Живо интересовался историей Новгорода, его древними памятниками.
    Оккупация гитлеровцами Новгорода застала В.С. Пономарёва в среде людей пережидавших дни боёв в подвальных помещениях Колмовского района Новгорода. Как только закончился этап захвата города немцами, кампания заявилась в немецкую комендатуру и предложила свои услуги немцам. В.С. Пономарёву было оказано доверие и объявлено о назначении бургомистром.
    Записки В.С. Пономарёва, опубликованные в 2006 г. в «Ежегоднике НГОМЗ» за 2005 г. дают реальную картину состояния новгородских памятников и фиксируют внимание к объектам, окружавших каждого, кто в те дни посещал Новгород. Отметим, что новгородские колокола не присутствуют в записках В.С. Пономарёва. Но только потому, что их не было ни на звоннице, ни на берегу. Не на одной из фотографий оккупационного периода Новгорода (немецких и испанских), даже сделанных на берегу Волхова или около звонницы, мы не видим колоколов. Хотя у таких памятников, как «Тысячелетию России», поруганному памятнику В.И. Ленину, оккупанты позировали с удовольствием.

    В записках В.С. Пономарёва «Судьбы монументальных памятников Великого Новгорода» читаем:
    «В начале войны Новгород, хотя и подвергшийся налетам германской авиации, особенно участившихся с конца июля, пострадал, сравнительно, не много.
Детинец и храмы совершенно не были повреждены.
    Видимо германские бомбардировщики имели специальный приказ щадить церкви.
Детинец, послуживший импровизированной цитаделью, подвергся бомбардировке только в день взятия германскими войсками Софийской стороны города (15 августа 1941). При этом одна бомба попала в Софийский собор. Она пробила западный склон большого коробового свода (над хорами) и частично повредила осколками северо-западную главу собора.
    Другая бомба совершенно разрушила южную половину дома XVII в. у Звонницы. Кроме того, один артиллерийский снаряд пробил крышу музейной башни, и местами были сбиты зубья стен.
    Вот и все повреждения, нанесенные в этот день древним памятникам Детинца.
Прочие постройки в южной половине Детинца совершенно сгорели; северная, древняя «Владычна» половина («музейный городок» советского времени) осталась цела.
    В продолжение пятидневных боев за переправу через р. Волхов с Софийской на Торговую сторону города, занятую немцами 20-го августа сильные повреждения получил лишь храм Спаса на Ильине.
    Тяжелая бомба, упавшая подле юго-западного угла церкви, вызвала сотрясение всего здания, причинив ряд трещин по западному и южному фасадам. Возможно, от сотрясения при взрыве этой бомбы обрушился весь западный коробовый свод храма.
Знаменитый росписями Феофана – Грека северо-западный угловой придел хор получил небольшую пробоину в юго-западной части свода, но так счастливо, что фрески почти совершенно не пострадали.
    Другие храмы пострадали не от артиллерии и авиации неприятеля, а от пожара зажженного своими же русскими руками по варварскому приказу Сталина. Оставляя Новгород, советские власти подожгли весь город. Грандиозный пожар продолжался несколько дней. В ночь 14 августа загорелась Софийская сторона, а затем была подожжена и Торговая.
    На Софийской стороне сгорели следующие церкви: Никола Белый, Троицкая трапезная Духова монастыря (собор Духова монастыря занятый архивом сохранился в целости), Флора и Лавра, св. Власия и обгорела крыша церкви Петра и Павла в Кожевниках.
    На Торговой стороне: св. Прокопия, св. Жен-Мироносиц, св. Георгия, св. Климента, св. Дмитрия Солунского, св. Никиты, свв. Бориса и Глеба и обе Молотковские церкви.
    Древний вал, изрытый окопами, вновь сыграл боевую роль, а колокольни и главы храмов служили наблюдательными пунктами и пулеметными гнездами. В подцерковьях были убежища.
    В начале сентября 1941 года советская артиллерия нанесла им два первых тяжких удара. Снаряды разбили купол церкви Ивана на Опоках, и вызванный ими пожар уничтожил весь хранившийся в этом здании фонд Новгородских музеев, причем в огне погибли десятки тысяч предметов, в том числе около трех тысяч икон и весь музей Передольского.
    Несколько снарядов с востока попали в Знаменский собор и вызвали пожар, уничтоживший весь его замечательный иконостас начала XVIII в.
    Насколько можно судить по таким наблюдениям огонь немецкой тяжелой артиллерии почти совершенно разрушил храмы Волотова и Ковалева с их замечательными фресками».
    «…Осенью 1941 года в Новгороде организовался Церковно-археологический комитет, озаботившейся, при содействии германской военной комендатуры, некоторыми мерами по охране памятников древности, насколько это было возможно в условиях фронта.
    После эвакуации из города гражданского населения в конце декабря 1941 г. работы были прерваны, но затем с конца февраля 1942 г. опять возобновлены уже силами военнопленных, предоставленных комендатурой» ( В.С.Пономарёв. Судьбы монументальных памятников Великого Новгорода // Ежегодник НГОМЗ – 2005 г. В. Новгород. 2006 г.).

    Из Акта осмотра от 26 – 27 ноября 1941 г., составленный 4 декабря 1941 г. руководителем рабочей группы «Еstland» – «Эстония» Георгом Фридрихом фон Крузенштерном:
   «В отношении бедственного положения зданий в кремле комендант сослался на трудности в отношениях с испанской дивизией и невозможности организации работ по сохранению памятников.
   Также с русским бургомистром я обсудил полное уничтожение бесценного собрания Софийского собора. Он сообщил мне, что находящийся в Новгороде археолог В. С. Пономарёв получил задание, навести порядок в соборе и спасти то, что ещё возможно».
   По свидетельству русского бургомистра, советские эвакуировали все экспонаты из музеев.
   Из Отчёта д-ра Роскампа, составленный 14 марта 1942 г.:
   «…Также русские взяли золотые кубки, знаменитые лиможские эмали XII в. и отдельные ценные иконы..., а из музея в кремле — большое собрание икон и русской живописи XIX в.».
   «…Главная задача, по мнению Роскампа, заключалась в организации мероприятий по защите оставшихся в храмах икон и фресок. Помощь в организации этих мероприятий оказывали члены созданного в Новгороде церковно-археологического комитета – бургомистр профессор Джованни, археолог Василий Сергеевич Пономарёв, Б. А. Филистинский, А. Егунов и др. русские сотрудники».
   «…В историческом музее и музее русского искусства (оба в кремле) больше нет произведений искусства. Здания используются солдатами испанской дивизии как морг и магазин».
   «…О некоторых мероприятиях по сохранению памятников Софийской стороны, находящейся в ведении немецкой комендатуры, сообщают в начале марта 1942 г. д-р Пауль Вааль – руководитель особой команды «Новгород», Райхард – ответственный за вопросы культуры этой же группы, и д-р Роскамп. Так, в Софийском соборе иконостас и царское место закрыты бумагой; отдельные части иконостаса перемещены в боковые помещения, охрана Софийского собора обеспечивается комиссией во главе с отцом Василием и археологом Пономарёвым» (Ю.Б. Комарова – старший научный сотрудник НГОМЗ. «Перемещение культурных ценностей из Новгорода в 1941 – 1943 гг.» (По материалам фонда Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга в ЦГАВОУ) // Ежегодник НГОМЗ – 2002 г. В. Новгород. 2003 г.).

   Выдержки из докладной записки новгородского археолога Василия Сергеевича Пономарёва о мерах по охране памятников искусства и древности в Новгороде Великом 22 апреля 1942 г.:
   «После занятия германским войсками г. Новгорода были приняты меры к охране архива, собора св. Софии, библиотеки и фонда музея. Мне, назначенному 29 августа (1941 г.) первым бургомистром г. Новгорода, было поручено выяснить состояние этих хранилищ, важнейшие ценности из которых, как оказалось, были эвакуированы советскими властями.
   Затем в начале октября профессор Замм (Zаmm) вывез из Софийского собора несколько древних икон (в их числе храмовый чудотворный образ св. Софии и царские двери из иконостаса Рождественского придела собора) и несколько картин, перенесённых в собор из картинной галереи.
   В ноябре месяце мы с отцом Василием Николаевским, священником Новгородской приходской церкви, организовали Церковно-археологический комитет и на собранные пожертвования произвели работы по очистке собора.., а также перенесли в собор остатки разгромленной испанцами библиотеки музея, которая потом в феврале месяце вместе с богослужебными книгами из ризницы собора была перевезена в г. Псков капитаном доктором Ваале.
   С 25 декабря минувшего года ввиду эвакуации из Новгорода.
   Тем не менее советская тяжелая артиллерия 5 июля 1942 года с утра до вечера в продолжении всего дня, лишь с небольшими перерывами, вела систематический обстрел Софийского собора.
    Все снаряды, которых было выпущено свыше 100 из орудий 80 калибра, легли в северной части Детинца в непосредственной близости от собора.
    Площадь перед южным порталом Софии перед Входо-Иерусалимским собором и Арсеньевским митрополичьим домом была сплошь покрыта воронками, точно вскопанная гигантским плугом. Такую же картину представляли двор и сад севернее и восточнее собора.
    В самом соборе во время обстрела не было ни одного немца, там находились укрывшиеся в башне под сводами лестницы лишь автор этих строк с инженером и строителем и 6 рабочих из военнопленных.
    В корпусах же Владычного двора подле собора помещались испанский военный лазарет, испанская комендатура и кухня.
    Во избежание дальнейших повреждений иконостасы большой соборный и Рождественского придела (последний нисколько не пострадал) были разобраны, и иконы перенесены в нижнюю ризницу в юго-западном углу собора, как в наиболее безопасное место. Все предметы (литье, ризы, ткани и пр.) были перенесены в тайники на лестничной башне.
    Фреска Константин и Елена в Мартирьевской паперти и Алексеевский каменный крест XIV века в западной стене собора были заложены кирпичными стенками.
Бомбардировка собора вызвала распоряжение германских властей об эвакуации из Новгорода во Псков художественно-археологических ценностей из Софийского собора и других новгородских храмов, что и было исполнено в первых числах июля 1942 года.
    Ранее этого германскими властями из собора были вывезены:
1. В октябре 1941 г. (д-р Замме) храмовая икона Софии Премудрости и остатки картинной галереи, в основном, эвакуированной советскими властями и частично расхищенной в первые недели занятия города.
2. В феврале 1942 г. (д-р Вале) библиотека музея и остатки других библиотек.
    В начале июля во Псков вывезены (ротмистр граф Салиж и художник Шпунгольц) оставшиеся в соборе иконы Новгородского музея и полностью иконы из иконостасов следующих храмов:
1. Софийского собора.
2. Придела Рождества Богородицы Софийского собора.
3. Ц. Петра и Павла в Кожевниках (за исключением северных дверей жертвенника, украденных испанцами).
4. Собора Рождества Богородицы Антонова монастыря (за исключением двух икон, украденных испанцами).
5. Ц. Апостола Филиппа.
   Из иконостасов Николо-Дворищенского собора и ц. Спаса на Ильине взято по несколько икон.(
   Перед разборкой все иконостасы фотографировались.
   Затем из Софийского собора были сняты и увезены (в разобранном виде) владычное и царское места, две мозаичных плиты, и еще несколько церковно-археологических предметов (резные кресты, в том числе знаменитый Чудный Крест 1548 года и Людогощинский Крест 1359 года; ряд деревянных статуй: Параскевы Пятницы, Христос в темнице, голосники и т. д.).
   Вывезенные из Новгорода иконы и другие церковно-археологические предметы были доставлены в Псков, где и хранились в иконном фонде Псковского музея в Успенской Параменской церкви».

   Выяснением обстоятельств разрушений памятников и хищений исторических ценностей Новгорода в период оккупации фашистами занимались наши органы. Так протоколом № 2 дополнительного опроса Вальтера Кулик, перебежчика 2-го батальона, 1-й апд зафиксировано:
   «Перебежчик показал: «Я работал в Кремле Новгорода с 21 декабря 1942 г. по 9 июня 1943 г. Обслуживал клуб солдат и жилые помещения тылов 2 батальона.
   В помещении театра размещалась конюшня 2 батальона 1 апд. <…>
   В Софийском соборе в апреле 1943 г. работал около 2-х недель профессор археологии – русский (бывший гр-н СССР). Он рассматривал картины и рукописи, больше о нем я ничего не могу сказать. Профессор среднего роста, в черном пальто, шапка папаха черная, носит очки, возраст 50 – 60 лет.
   В середине мая (13) 1943 г. я проходил по двору Кремля, увидел следующую картину: у Софийского собора стояли генерал-майор Вильке с поднятой головой и смотрели, как обер-шталмейстер 2 батальона Штинцгоф и унтер-офицер шофер генерала Вилке снимали позолоту с купола Софийского собора. Листы сбрасывали вниз. Они были длиной более 1 кв. метра и 2 – 3 метра толщиной.
   Позже шофёр рассказывал, что это золото пошло на сервиз, бокалы и на др. посуду для генерал-майора Вильке.
   Церковь была заперта, и вход туда был запрещён, т. е. командование скрывало, что внутренность церкви была ограблена.
   Кремль минировался с конца октября до середины ноября. По-моему минирование производил сапёрный батальон, входящий в состав 1 апд.
   В это время в Кремле размещался штаб противовоздушной части, и штаб зенитно-артиллерийской части. Командир противотанковой части капитан Манн.
   Обер-фельдфебель Меннер из противотанковой части рассказывал мне, что Кремль минирован и будет взорван нами при отступлении, если будем вынуждены оставить Новгород.
   Опрос произвел майор:                (Татаринов)

   Кроме того и разведчики Красной армии проникали в оккупированный Новгород. Так в деле архива ГАНО сохранилась копия Протокола допроса 1944 года февраля месяца 3 дня: «Я зам. нач. 4 отд. окр. «Смерш» 59-й армии капитан Баркман допросил в качестве свидетеля военнослужащего старшину, Петрова Феоктиста Александровича, 1900 года рождения, уроженца Ленинградской области, Новгородского района, деревни Малое Ляпино, русского, беспартийного, образование – 3 класса, из крестьян середняков, женатого, не судимого. В Красной армии с марта 1942 года, мобилизованного Мстинским Райвоенкоматом, Ленинградской области.

   Вопрос: Вам приходилось бывать в городе Новгороде, до его оккупации немецко-фашисткими захватчиками?
   Ответ: Я почти безвыездно проживал в г. Новгороде с 1913 года по август 1941 года. 18 августа 1941 года, в связи с приближением немецких войск к г. Новгороду эвакуировался в Мстинский район, Ленинградской области.
   Вопрос: Что Вам известно о разрушении немецкими войсками г. Новгорода за период с 22 июня по 18 августа 1941 года?
   Ответ: В последних числах июля 1941 года, немецкая авиация начала производить налёты на г. Новгород.
   Примерно, до 10 августа 1941 года налеты производились сравнительно небольшим количеством самолётов и больших разрушений городу не причинили.
   Примерно с 12 августа 1941 года, начались массовые, концентрированные налёты немецкой авиации на г. Новгород. Над городом появлялись одновременно до 60 самолетов, сбрасывающих зажигательные и фугасные бомбы.
   До 19 августа 1941 года, т. е. до занятия г. Новгорода, немецкими войсками, бомбардировки продолжались ежедневно.
   В результате бомбардировок к 18 августа были почти полностью сожжены или разрушены дома на ул. им. Льва Толстого (бывшая Чудинская ул.). Много домов было сожжено на Ленинградской улице и слободе.
   Вопрос: В каком состоянии находились 18 августа 1941 года новгородские памятники старины, здания Кремля и церкви?
   Ответ: К моменту моей эвакуации из города Новгород, все здания Кремля, как-то Софийский собор, музей Древности, бывший Архиерейский дом и бывш. Судейский городок были целы.
   Памятник тысячелетия России был не тронут.
Знаменский, Успенский и Никольский соборы, церкви, «Михаила Архангела» и «Николы Качанова», также были целы.
   Памятник В.И. Ленину на площади «Динамо» у дома культуры и С.М. Кирова на Торговой площади у дома Красной Армии, были в полной сохранности.
   Вопрос: Приходилось Вам быть в гор. Новгороде во время его оккупации немецкими войсками?
   Ответ: Примерно 10 января 1942 года, я выполняя специальное задание командования Красной Армии в течение суток находился в городе Новгороде.
   Вопрос: В каком состоянии находились к этому времени здания Кремля и другие Новгородские памятники старины?
   Ответ: Находясь в гор. Новгороде, 10 января 1942 года, я лично видел все здания Кремля и памятник «Тысячелетию России» совершенно целыми.
Соборы и церкви города также были целы.
   Памятник В.И. Ленина был уничтожен.
   Вопрос: После 10 января 1942 года приходилось Вам бывать в городе Новгороде?
   Ответ: Да, после освобождения войсками Красной армии г. Новгорода, я 21 января 1944 года был там.
   Вопрос: В здании Новгородского Кремля Вы были?
   Ответ: Да, 21 января 1944 года, я был в Новгородском Кремле и обошёл все его здания.
   Вопрос: Расскажите подробно, в каком состоянии находились здания Новгородского Кремля?
   Ответ: Все пять позолоченных глав Софийского собора сняты и увезены в Германию. Внутренняя часть собора полностью разрушена. Остались только голые кирпичные стены. Колокола сняты, где они мне неизвестно (выделено нами).
Памятник «Тысячелетию России» разобран на части и разбросан по Кремлю.
Судейский городок и Архиерейский дом разрушены полностью.
   Вопрос: Известно Вам, кто конкретно участвовал в варварском разрушении исторических памятников города Новгорода.
   Ответ: Мне известно, что все эти варварские разрушения памятников старины города Новгорода, произведены немецко-фашистскими оккупантами.
   Кто конкретно участвовал в разрушениях – я не знаю.

   Протокол допроса записан с моих слов правильно, мне лично прочитан.
(Петров)
   Допросил:
   Зам нач. 4 отд. Окр «Смерш» 59-армии
   Капитан                (Баркман)

   Мы приводим эти свидетельства, чтобы убедиться в достоверности дальнейших событий после полной оккупации Новгорода немецко-фашистскими войсками. Как с немецкой, так и русской стороны никто не видел колоколов. Это важно. Дело в том, что у исследователей вымышленного вопроса, – как оказались колокола на берегу реки Волхов, – нашлись доводы в пользу причастности немцев к ним.
   В 2002 году в «Новой новгородской газете», № 34 (156), от 21 августа, в статье журналиста Александра Орлова под названием «Реставраторы со свастикой» читаем:
«Можно прийти к интересным выводам и относительно спора вокруг софийских колоколов, которые в своё время тоже не успели эвакуировать из Новгорода.
    По свидетельству Н.Г. Тейса, который непосредственно занимался работой по снятию колоколов с Софийской звонницы и погрузкой их на баржи, успели отправить одну баржу с малыми колоколами. Вторая, с частью погруженных больших колоколов, была разрушена при налёте немецких бомбардировщиков. Часть груза утонула, один колокол, по крайней мере, погрузить вообще не успели и закопали у кремлёвской стены. На снимке, сделанном фронтовым фотокорреспондентом ТАСС Коноваловым 20 января 1944 года, запечатлены лежащие на заснеженном берегу колокола. Как они туда попали? Ведь они же были утоплены. Теперь стали склоняться к версии, что фотосвидетельства 44-го инсценированы.
   На мой взгляд, всё очень просто – их достали из воды немецкие водолазы. Не могло быть так, чтобы немцы, методично переписывая и учитывая все ценности Новгорода для последующей отправки в Германию, не заинтересовались софийскими колоколами. Куда они исчезли, оккупанты могли узнать без особого труда: в оккупированном Новгороде было, у кого об этом спросить. Остальное – дело техники. 
   Закопанный колокол вроде бы не нашли, а может, просто откопать не успели. Так же, как и не успели отправить фигуры с памятника и колокола, оставив их для фронтового корреспондента Коновалова и для споров современных исследователей».

   Поражаешься вольности рассуждений автора на тему желания и возможностей немцев. При этом игнорируется объективная и всем известная информация.
   Определённо известно, что немецкие специальные службы, в числе которых были: команда Розенберга и отряд Зимина, были с первых дней оккупации Новгорода нацелены на захват музейных ценностей и церковных реликвий. Особенно это касалось книг, икон, картин, церковных реликвий – изделий германского происхождения, включая Магдебургские врата и софийское паникадило. Это, что касается официального рейха. Но, кроме официальных служб, виды на ценности имели и отдельные военноначальники. К примеру: памятник 1000-летию России захотел вывести немецкий комендант оккупированного Новгорода – золотые листы купола Софийского собора рвались на куски и изготавливались из них сервизы, бокалы, блюда, подносы и другие изделия по приказу боевого офицера, генерал-майор Вильке. От войсковых немцев не далеко ушли и испанцы. Ими был прихвачен крест святой Софии. Есть пример, правда, не в Новгороде, а в Старой Руссе, когда офицер одной из немецких частей решил обзавестись трофеем – колоколом, который оказался после войны в его родном городе.
   Но, повторимся, в оккупированном Новгороде были и места, где колокола продолжали висеть на колокольнях. И оказались не тронутыми немцами вплоть до освобождения Красной Армией Новгорода.
   Есть и ещё пример. В архиве Новгородского государственного объединённого музея-заповедника хранится дело с перепиской о колоколе, который обнаружил командир воинской части № 77678, майор Берковский. Майор Берковский сообщал: «На месте прежней дислокации вверенной мне части, в имении Вана-Антсла, в 4-х км. от ст. Антсла Эстонской ССР остался колокол, являющийся исторической ценностью, как подаренный в XVI веке царём Фёдором Ивановичем в один из Новгородских храмов.
Колокол находится в одном из сараев в имении-совхозе Вана-Антсла, куда просьба направить Вашего представителя за его получением, для передачи гор. Новгороду».
   В соответствии с этим письмом Новгородский музей командировал сотрудницу музея, Федотову Антонину Александровну. Правда, мы до сих пор не знаем, был ли получен колокол из Эстонии и какой именно, так как документы в архиве организации отсутствуют.
   Какой же вывод? Вывоз ценностей Новгородского музея осуществлялся как по официальному приказу немецкого командования Вермахта, так и по частной инициативе военнослужащих. Однако, что касается колоколов, то никаких сведений о колоколах на берегу реки Волхов, близ кремля, в период немецкого и испанского господства в Новгороде (19 августа 1941 – январь 1944 гг.), нет.
   Кроме того, как свидетельствовал В.С. Пономарёв, немцами «в первых числах июля 1942 года» все остатки ценностей Новгорода, интересующие рейх, в целях их сохранения, «были вывезены во Псков».
   Как после этого можно говорить о колоколах, которые, вроде бы, находились на берегу реки Волхова у стен кремля. Неправильная датировка фотографии Коновалова от 28 января 1944 года вновь сыграла злую шутку, только теперь над Александром Орловым.

   Война разбросала участников эвакуации новгородских музейных ценностей по разным территориям подальше от фронта, – в глубокий тыл.
   Согласно эвакуационным предписаниям Владимир Андреевич Богусевич, бывший зам. директора Новгородского музея (напомним: В.А. Богусевич сопровождал первую партию музейных ценностей) и его семья оказались в Казахстане, месте расположения московского хранилища музейных ценностей.
   «Во время эвакуации семья Богусевича оказалась в Казахстане. Сначала преподавал он историю и географию в Тургенском педтехникуме Энбехгии Казахского р-на Алма-Атинской области. В 1943 году был призван в ряды действующей армии и в 1943 – 1945 гг. выполнял обязанности командира стрелкового взвода. Весной 1945 года был переведён в должность политработника 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта. <…>
   В то время, когда В.А. Богусевич находился на фронте, его жена с дочерью перебрались в Киев. Это произошло в связи с тем, что отчим жены, также сотрудницы музея довоенной поры Л.М. Глащинской, был привлечен в 1943 г. для восстановления речного пароходства на Днепре. К нему и переехала семья В. А. Богусевича, сделав тем самым выбор в пользу Киева. О возвращении в разоренный войной Новгород в то время не могло быть и речи.
   Владимир Андреевич демобилизовался осенью 1945 года и был принят на работу заместителем директора по научной части Государственного историко-культурного музея-заповедника Киево-Печерской лавры. Он поселился вместе с семьей в небольшой квартире на территории лавры, где тогда размещались многие сотрудники музея.    Здесь они прожили до 1964 года. <…>
   По рассказам родных, живя в Киеве, Владимир Андреевич поддерживал связь с прежними «новгородцами» – Н.Г. Порфиридовым, М.К. Каргером, А.А. Строковым, Б.К. Мантейфелем, Т.М. Константиновой. Это подтверждают книги о Новгороде из библиотеки В. А. Богусевича, на которых стоят, в частности, дарственные надписи Н.Г. Порфиридова, М.К. Каргера.
   Последние годы жизни Владимир Андреевич много болел, а в начале 70-х после очередного инсульта его практически полностью парализовало. В эти годы его редко навещали бывшие коллеги по работе и тяжесть ухода за больным, в основном пришлась на плечи дочери Екатерины.
   Скончался Владимир Андреевич в августе 1978 г., похоронен в Киеве» (С.В. Трояновский К. 100-летию со дня рождения В.А. Богусевича (1902-1978 гг.) Биографический очерк // Ежегодник Новгородского государственного объединённого музей-заповедника. 2002. С. 41 – 48).

   Александр Николаевич Семёнов (1915 – 1996), руководитель административно-хозяйственного отдела музея (напомним: он сопровождал вторую партию музейных ценностей), после 16-ти дневного пешего перехода от Новгорода до Тихвина, через 42 населённых пункта, «1 сентября отправились в товарных вагонах вместе с другими эвакуированными в Кировскую область. За 10 дней эшелон дошел до станции Котельничи и 11 сентября наш путь в эвакуацию был закончен. По направлению Котельнического РК КПСС я с семьей выехал в колхоз им. Горького на работу счетоводом колхоза. Здесь и трудился до июня 1942 г. до призыва в армию». «С июня 1942 г. служил в различных частях советской армии на Западном и 1-м Прибалтийском фронтах; участник боевых действий в Московской, Смоленской и Витебской областях. В июле 1944 г. по состоянию здоровья (был трижды ранен) демобилизовался и вернулся в Новгород.
   В послевоенные годы, до выхода на пенсию в 1977 г., А.Н. Семёнов находился на партийной и советской работе.<…> Скончался Александр Николаевич 22 сентября 1996 г. Похоронен в Новгороде на Западном кладбище» (Семёнов А.Н. «Обстановка в городе… была крайне тревожной…» (Новгород накануне немецко-фашистской оккупации) // Новгородский архивный вестник. Великий Новгород, 2002. С. 215).

   Николай Григорьевич Порфиридов (1893 – 1980), бывший первый директор советского периода Новгородского музея (напомним: он был в группе сопровождающих третью партию музейных ценностей), был эвакуирован в г. Тюмень, где «доцентствовал в Педагогическом институте». В конце 1945 г. Н.Г. Порфиридов был приглашён на работу в Государственный Русский музей, в Ленинград, где продолжал жить и работать до самой смерти (1980 г.)

   Борис Константинович Мантейфель (1896 – 1957), зав. отделом природы музея, фенолог (напомним: он возглавлял группу сопровождающих третью партию музейных ценностей), весь период эвакуации находился в г. Кирове, где осуществлял передачу ценностей государственной комиссии и их дальнейшую охрану. Был мобилизован в армию, получил контузию. Вернулся в Новгород, в Новгородский музей, в июне 1944 г., по ходатайству музейного отдела Наркомпроса. В первые годы работы в качестве старшего научного сотрудника часто исполнял обязанности заместителя директора музея. Согласно приказу № 49 от 10 июля 1945 г. был направлен в командировку в г. Кириллов для реэвакуации музейных ценностей. Вернулся в Новгород из командировки лишь 13 августа 1945 г., обеспечив возврат в Новгород 5-ти колоколов XVI – XVII вв. из довоенной коллекции музея.
   Руководил раскопками, участвовал в экспедициях по укреплению фресок на руинах храмов.

   Тамара Матвеевна Константинова (1917 – 2001) педагог-историк, с января 1944 г. директор Новгородского краеведческого музея (напомним: участвовала в эвакуации третьей партии музейных ценностей по железной дороги).
   Эвакуировалась в Кировскую область, место расположения коллекции музея. «С августа 1941г. по октябрь 1943 г. преподавала историю в средней школе с. Полом, Поломского района Кировской обл.
   В октябре 1943 г. отозвана из эвакуации в распоряжение Ленинградского областного отдела народного образования и назначена инспектором культурно-просветительной работы в г. Тихвине.
   С января 1944 г. переведена на должность директора Новгородского краеведческого музея.<…>
   Под руководством Т.М. Константиновой и при её участии была проведена реэвакуация музейных ценностей, возобновлены археологические раскопки и наблюдения, продолжено издание краеведческой литературы и возобновлена публикация НИС (Вып. 9 и 10)» (Энциклопедический словарь «Великий Новгород». СПб., 2009. С. 249).
   Т.М. Константинова проработала в музее до 1967 г.

   Крижановская П.А. – научный сотрудник (напомним: сопровождала колокола на барже от Новгорода до г. Кириллов). Исследователь Кончин констатировал, что следы её после войны затерялись.

   Ольга Ивановна Покровская (1897 – не позднее 1970) – главный хранитель музея (напомним: она вместе с П.А. Крижановской сопровождала колокола и Магдебургские врата на барже). «Это был честный, ответственный человек. Она посвятила свою жизнь музею и хранительству» (воспоминания А.М. Михеевой).
   О.И. Покровская была эвакуирована «в Архангельскую область, а 28 апреля 1944 г. вернулась в Новгород на место прежней работы» (из личного дела). «Участвовала в реэвакуации музейных ценностей, в работе комиссии по атрибуции предметов, хранившихся в ризнице Софийского собора, занималась вопросами комплектования и реставрации памятников. До ухода 29 января 1962 г. на пенсию была единственным постоянным сотрудником, заведующим отделом учета и хранения фондов…» <…>    Похоронена в Саратове» (Энциклопедический словарь «Великий Новгород». Спб., 2009 С. 393).

   О судьбе баржи с колоколами известно по публикациям Е. Кончина:
   «Музейный груз сопровождали заведующая фондами Ольга Ивановна Покровская, ныне покойная, и П.А. Крыжановская, послевоенные следы которой так и затерялись. Внезапно начались холода, которые на воде были особенно ощутимы, женщины сильно мёрзли, так как тёплой одежды дома не успели взять. Было холодно и голодно.
Катер, буксировавший баржи, попался старенький, часто ломался, подолгу простаивал, с топливом были перебои. Поэтому добирались до Кириллова с разными неприятными приключениями почти полтора месяца. Здесь кое-как перезимовали, а ближе к весне на санях перевезли часть имущества в Вологду. Отсюда Сигтунские Магдебургские. – А.О.) и Корсунские врата, «как имеющие особо важное значение для русской культуры», отправляются в Казахстан – в город Кустанай, где было устроено специальное музейное хранилище» (Кончин Е. Грузите золото бочками. С. 139).

   Из докладной Т.М. Константиновой от 17 декабря 1943 г. мы читаем:
«…Четвёртая и последняя партия груза, состоявшая из колоколов, Магдебургских и Корсунских ворот, икон отправилась 13 августа в тот момент, когда был фронт у самого города, когда город подвергался не только бомбардировке, но и артиллерийскому обстрелу. Этот груз отправлялся уже не по железной дороге, а по воде на барже. Сопровождали эту партию Крижановская и Покровская О.И. – зав. фондами.
   Многое пришлось пережить этим двум женщинам в их нелёгком пути, но груз они благополучно довезли до места назначения».

   Как видим, источники практически отсутствуют. Больше всего удивляет, что нет отчёта О.И. Покровской о сопровождении колоколов, их количестве, отсутствуют документы передачи колоколов на хранение в г. Кириллове.

   Какова же судьба колоколов, которые по воле обстоятельств оказались осенью 1941 года около Кирилло-Белозерского монастыря?
   Ответить на этот вопрос также не просто.
   Воспользуемся информацией, которую сообщает сам Кирилло-Белозерский музей:
«Осенью 1941 года, музей взял на себя заботу об экспонатах, эвакуированных из Новгорода. В 1942 году при приближении линии фронта к границам Вологодской области музей стал готовиться к частичной эвакуации. Иконы ХУ века из иконостаса Успенского собора были упакованы и подготовлены к вывозу; оружие, колокола закопали в Больших больничных палатах» (на сайте Кирилло-Белозерского музея-заповедника).


Продолжение следует…