Воздушный Змей

Громады облаков словно замки нависали над чуть размытым красноватым светом горизонтом. Зелёно-жёлтые стебли травы раскачиваются от порывов всё ещё теплого ветра и готовятся умыться прозрачной росой.
Сквозь низкие ветки деревьев струится рассвет. Где-то вдалеке кричит птица. Гудят провода. Шуршат влюблённые листья. По просёлочной дороге ручейками струится пыль. Я иду, приминая траву, чувствуя в своей руке крепкую ладонь отца. Тихо. Лучи восходящего солнца заставляют меня чуть зажмуриться.
Отец поднимает меня и сажает на старую ссохшуюся серую ветку. Он разматывает леску, раскладывает на земле Змея и, напряженно двигая подбородком, вставляет новые спицы. Я мотаю ногами туда сюда, как делают все дети, когда немного скучно. На  мои плечи падают зелёные листья, а воздух словно наполнен предчувствием свободы.
- Слезай, - говорит отец, и я радостно спрыгиваю и бегу к нему, размахивая руками. Он только смеётся и треплет мои волосы, - Давай, держи.
Я беру Змея в руки и чувствую, что он живой. Да, да, чтобы мне там не говорили, он живой. Это он пока мёртвый, но стоит ему взлететь, стоит первому порыву ветра подхватить его тонкое невесомое тельце, и он оживёт! Разве не живо всё, в чем есть душа? Я уверен, в Змее душа ветра. И капелька свободы.
Я прижимаю его к майке, и красно-зелёные куски ткани греют мою грудь. Мы идём через поле, отодвигая руками слишком высокие стебли травы. Папа забирается на небольшой камень и всматривается вдаль, прикладывая правую ладонь ко лбу. По его скуле медленно ползёт желтый свет.
- Давай, беги! – кричит он мне.
Я замираю на секунду, предчувствуя радость. Словно вся жизнь пролетает в этот удивительный момент единения со всем миром. Через мои тонкие ноги моя энергия проходит в Землю и смешивается с тысячью других. Я открываю глаза и бегу. Бегу что есть сил. Быстрее. Быстрее.
Ещё быстрее.
Папа издаёт победный клич, а я отпускаю Воздушного Змея. Он резко всплывает над моей головою и устремляется в небо. Сначала он чуть падает, но тут же, подхваченный невидимым потоком, взлетает выше. Вот он уже парит так высоко, что я еле держу его, стараясь не выпускать из рук деревянную катушку.
«Ура!» - кричит отец, он бежит вслед за мной.
«Ура!» - кричу я, всматриваясь в треугольник, стремящийся к облакам.
Сначала мне показалось, что Змей тоже крикнул «Ура!», но это был лишь свист ветра. Змею было не до нас. Порождённый нами, он стал свободным. Он парил как птица и был всё ближе и ближе к облакам. Мне стало жаль его, и я отпустил катушку.
- Не выпускай!.. – крикнул отец, но я его уже не слышал. Я смотрел.
 Змей сначала продолжал лететь так же, как и раньше, но, внезапно почувствовав, что его больше ничего не держит, немного испугался. Он обернулся ко мне, и я готов спорить на что угодно, хоть на трёшник, что он мне улыбнулся. Улыбнулся и взлетел. Ещё выше! Выше!
Выше!
Он полетел совсем не туда, куда мы его хотели запустить. Он летел к облакам, которые всё быстрее и быстрее удалялись за горы трансформаторных вышек. Я бежал следом, чтобы не упустить ни одного мгновения этого чудесного освобождения и возрождения Змея. Папа был ближе и тоже бежал, смешно подпрыгивая и стараясь достать до лески. Но это было уже не в его силах. Он остановился.
Я подбежал, запыхавшись.
- Что ж ты наделал, дурень? – спросил он, но нисколько не злился, а лишь расплывался  в улыбке. Он снова взлохматил мои волосы, и я понял, что всё сделал совершенно правильно. Мы стояли среди колосьев и смотрели на медленно уменьшающийся красно-зелёный треугольник.
Вот он пролетел одну подстанцию. Вторую. Поднимается выше и выше. Он доберётся до облаков!
- Пап, а у Змеев рай на облаках? – спрашиваю я, часто моргая глазами.
- Наверное, - отвечает отец.
Солнце взошло и теперь лишь деревья скрывали под собой серую тень. Листья только-только полностью проснулись и начали громко шуршать, желая друг другу доброго утра. Мы стоим и смотрим на Воздушного Змея.
Он горит.
Он горит!
Он наткнулся на провод и вот теперь он падает вниз, так и не долетев до облаков. Красно-оранжевое пламя сжигает его, и в стороны летят серые ошмётки пепла. Я стою как завороженный и не знаю, что делать. Как же так? Он горит! А как же его мечта? Разве не для того он жил, чтобы добраться до облаков. Разве не там его рай?
Мы подбегаем к тому, что осталось. Меж коричневых стальных спиц чёрно-серое месиво, кое-где немного зелёное, кое-где немного красное. Я встаю на колени. Вот и всё, Змей. Прости, что так получилось.
- Пап… - шепчу я.
- Что, сынок?
- А Змея Бог сжёг?
На мои глаза навёртываются слезы, и я растираю их по лицу измазанным в пепле кулаком.
- Не знаю, сын. Но он так горел, что теперь он точно в Змеином Раю.
- Хорошо, что Бог на облаках сидит, - говорю я  и поднимаюсь с колен. Я беру руку отца. – Значит, он всё видел.
Мы уходим домой, а красно-зелёный змей лежит на земле. Но его душа где-то высоко-высоко.