Гл. 8. То престарелая вдова, то опять невеста...

Гл. 8. То престарелая вдова, то опять невеста…

А за три или четыре года до этого, точнее, осенью 1976 года мать получила письмо из Грузии, от своей старшей сестры Елизаветы Ефимовны. Сестра писала, что у неё умер муж, а соседи то ли притесняют её, то ли грозят отправить на тот свет. Короче, сестра просила приехать за ней в Грузию и забрать её оттуда, спасти её… Деньги на дорогу она им выслала и мать с Верой поехали спасать нашу бедную родственницу. Ибо детей у тётушки Елизаветы никогда не было и после смерти мужа она осталась совсем одинокой.
Через две-три недели они приехали в Рубежное уже с Елизаветой Ефимовной, которой в ту пору было шестьдесят четыре года. Несколько дней после приезда тётушка с волнением ждала багажа.
Наконец, багаж пришёл и меня попросили помочь привезти его с вокзала на квартиру матери. Багаж представлял собой несколько деревянных ящиков со старым тряпьём (одежда, постельное) и кое-каким, разумеется тоже старым, домашним скарбом.
Как только ящики затащили в квартиру и водитель грузовика, получив деньги ушёл, тётушка стала взволнованно вскрывать ящики и рыться в тряпье, ища что-то, по всей видимости, ценное и дорогое для неё. Наконец, она обнаружила среди тряпья и вытащила наружу одну толстую пачку пятёрок, в другом месте вторую, потом третью. Каждый раз она радостно вздыхала, а затем продолжала свои озабоченные поиски. Чтобы не смущать тетушку, я ушёл на кухню попить чаю.
Насколько я понял, грузинский тётушкин дом они с матерью продали быстро и весьма выгодно, - покупателей было, вроде бы, даже несколько человек.
Хотя, честно говоря, я не интересовался конкретной суммой, вырученной от продажи дома. Но большая часть сбережений тётушки были, по всей видимости, собраны от многолетнего их с мужем бизнеса на хурме и апельсинах, которые они выращивали на своём собственном подворье.
А через несколько дней, разобравшись дотошно с багажом, тётушка выделила мне целых пятьсот рублей на покупку печатной машинки и холодильника. В том году как раз сбылась моя заветная мечта и я стал первокурсником заочного отделения Литературного института имени А. М. Горького.
Пишущая машинка нужна мне была для писания в первую очередь творческих студенческих работ. Ну и, хотелось, делать потихоньку рассказы для литературно-художественных журналов…
За пишущей машинкой я поехал аж в Москву. На установочной сессии в сентябре 1976 года двое из моих однокурсников купили портативные машинки «Москва». И я мечтал приобрести себе такую же. Стоила она по тем временам немалые деньги – двести десять рублей.
Попал я в Москву уже в декабре. В магазине на Пушкинской, к моему глубокому разочарованию, портативных машинок «Москва» не было. А ведь именно здесь покупали их в сентябре мои счастливые однокурсники. На более дорогие такого же типа импортные машинки мне стало жалко тратить деньги. Да и на холодильник тогда бы не хватило.
Поэтому я отважился купить за те же 210 рублей мощную пишущую машинку «Уфа», весом чуть ли не с полмешка картошки. Пришлось нанимать такси, чтоб довезти этот большущий ящик на Павелецкий вокзал. А потом в Рубежном опять пришлось нанимать такси, чтоб привезти этот ящик к себе домой.
Впрочем, все эти мои хлопоты с тяжёлой «Уфой» оказались отнюдь не зряшными. Уже на летней сессии того же первого курса обладатели портативных машинок «Москва» жаловались на их очень низкое качество. У одного она полностью вышла из строя, у второго работала очень ненадёжно и некачественно. А моя мощная «Уфа» и на четвёртом десятке лет эксплуатации по-прежнему надёжна и готова служить ещё столько же.
Правда, в последние годы я работаю уже, как правило, на компьютерах. Здесь намного удобнее делать и править рукописи.
А тётушка Елизавета Ефимовна не смогла долго жить без своей Грузии. Перезимовав у моей матери, она за это время списалась со своими грузинскими подругами. Те нашли ей нового жениха соответствующего возраста. И весной воспрянувшая духом шестидесятипятилетняя тётушка Лиза отправилась смело и самоотверженно к своему новому старичку-жениху.
Отправилась в свою любимую Грузию, в которой прожила она почти всю свою, так называемую, сознательную жизнь, начиная с 22 лет.

Продолжение следует.