Сестры

     Мы студентки  4-го курса строительного факультета Политехнического института. Обе замужем за пятикурсниками, беременны с разницей в 2 месяца,  еще не зная кем. Ходим  по улицам города, заглядывая в витрины магазинов, с выставленными в них  пирамидами сгущенки, связками баранок. Нам  нестерпимо хочется маминых  пышных блинов, а  вместо них мы  съедаем, до донышка,  столовские кислые-кислые щи, настолько кислые, что и сейчас, при воспоминании о них, у меня сводит скулы.

 Поездки до института занимают целый час. У меня токсикоз на ранней стадии, я разбиваю поездку на дополнительные пересадки,по  требованию, растущего во мне, сына. Так он, еще не родившись, уже пытался мне намекнуть: питайся лучше, береги меня.
Питание было скудное, весной в магазинах любимой зелени, яблок  нет, а хочется. Иду на рынок, вижу  грузди, ржавые по краям, во рту появляются слюни, так мне их захотелось, покупаю, и на ходу, с жадностью отправляю к себе в желудок. Сын доволен, но ненадолго, теперь ему хочется камбалы, покупаю, жарю ее, съедаю почти два килограмма, и никакой тяжести  в желудке не ощущаю.

Нет, все- же беременность меняет вкусовые пристрастия до наоборот! Никогда не любила, и сейчас не люблю рыбу. Думаю, что в сыне развивался будущий рыбак, что потом и подтвердилось. Там, где ни у кого не клевало, он приносил почти по ведру хариусов, которые мы сушили, жарили, я ела их с удовольствием, наверно для меня важно, кто их ловил.

 На занятия я приезжала почти всегда бледная, голодная, меня качало от всего сразу, но я  стойко сдавала зачеты, проекты,  думаю, я своим  жалким видом ускоряла их получение у преподавателей.

 У мужа моя беременность вызывала, скорее, раздражение от отсутствия прежнего внимания и обожания, чем радость и трепетное ожидание появления на свет своего сына.  Мне то хочется есть, то  спать,  то я  иду в кино, то не иду, слезы от всего: "Ты  съел ромовую бабу?- я ее хотела, а ты съел!!" Нет, сейчас-то смешно, а тогда было не до смеха.
В  переполненном автобусе, припертая  девятимесячным животиком к стойке, думала рожу, так стало страшно за него. Мне кажется,  неровный контур мочки  левого уха сына – результат того контакта со стойкой.

 В институт мы  с сестрой ездили на автобусах  до самых родов. Был уже пятый курс, брать академический отпуск мы не стали, нам с  сестрой разрешили свободное посещение занятий. Сестра родила на два месяца раньше меня девочку и я, на семимесячном сроке беременности,  приехала ее поздравить. Сестра, не присаживаясь, стояла у коляски и все время ее качала, весь день  ничего не ела, так боялась отойти от дочурки, чтобы только не слышать ее плача.  Пришла педиатр, отругала сестру за то, что та не поит дочку  водичкой.

 Наблюдая за ее ошибками, я училась их  не делать. Сестренка подарила мне, редчайшую по тем временам, книгу чешского издания  по уходу за новорожденными. Я ее изучила,и, как мне казалось, подготовилась к  появлению будущего сына. За неделю до родов, я решила  постирать все, что нужно для   выписки нас  из роддома. Погладила,сложила в один  пакет  комплект для выписки из роддома, в другой оставшиеся пеленки и распашонки.

 Наступил день выписки нас из роддома. На дворе зима. Ноябрь, температура на улице  минус 35 градусов. Медсестра берет пакет, принесенный мужем и застывает в недоумении, в пакете лежат пеленки и распашонки из другого пакета и  еще тонюсенькое детское покрывало. Нужный пакет оставлен дома. От вида этого тонюсенького  покрывала меня бросило в жар, слезы выступили на глазах, в груди закаменело.

 Жили мы далеко от роддома, даже на такси ехать не меньше часа. В отчаянии вспоминаю, рядом живет сестренка, одна надежда на нее. Телефонов мобильных тогда не было, да и домашних тоже. Умоляюще гляжу на мужа, прошу:"Быстрей к ней, бери все, что она даст, она знает,что надо, и бегом сюда!" Сижу, жду, вижу  в глазах медсестры немой укор. От стыда готова провалиться, мимо меня проходят с нарядными конвертами   счастливые мамы и папы с новорожденными, а у меня одна мысль:"Быстрей бы уехать домой".

 Через минут сорок, запыхавшись, вбегают  в роддом  муж и моя сестренка. Успокаивают меня. Наконец-то и наш сын завернут в теплое одеяльце, хорошо, что ленту голубую муж догадался принести с собой. Садимся в такси, приезжаем домой. Жили мы тогда в гостиничного типа общежитии. Вода была только холодная. Комната была большая двенадцати квадратных метров, у сестры  девять, но с горячей водой. Ванночки для купания, на день выписки, у нас не было, кроватки тоже, была только коляска.

Я захожу в комнату и обомлела от увиденного, на столе стояло корыто. Да, то самое, оцинкованное с горбатым овалом корыто. Муж взял  его у знакомых, на первое время, пока мы не купим нормальную пластмассовую детскую ванночку. Ну, думаю, сюрпризы похоже еще не закончились. Я оказалась права. Не успела я переодеться в домашнюю одежду, как в комнату вваливается вся моя институтская группа. Счастливые, шумные и с подарком: лохматая кудрявая собачка и курточка сыну, чтобы ее купить группа работала на маргариновом заводе и заработала целых тринадцать рублей. Сын эту куртку носил до трех лет, такой она оказалась универсальной.
 
Первое пеленание. Лежит сыночек голенький, пеленки развернула и думаю, а как-же ножки и ручки в линейку сложить, он же не дается. Беру пеленку, обматываю, чтобы тельце его закрыть, и голубой  лентой перебинтовываю по всей длине. Кормлю, он вырывается из моих бантиков.

 Жду в отчаянии приезда  сестры, она же с опытом, у нее-то уже  двухмесячная дочка.  Она, показывая мне как надо пеленать,  уверенно прижимает одну ручку, другую, потом ножки-и все, готово. Сын счастлив, я счастлива, сестра довольна и горда- спасла! Потом было очень много ситуаций, когда было трудно,  рядом, как по-волшебству,  всегда была моя сестра. И что удивительно, она, открывая дорогу в жизнь сыну, никогда не оставляла его без своей любви, всегда опекала его, была для него, до последнего дня,  второй мамой.