Братья

Повесть.
1
    Стоял конец мая. Солнышко ласково согревало тело. Казалось, что зимы, и снега никогда не было. Все вокруг цвело и благоухало. Повсюду деловито копошились воробьи, и тут, и там раздавались трели других птичек. Природа радовалась теплу и предстоящему лету. Первоклассник Денис Данилов сидел на лавочке, возле родительского частного дома, и наслаждался бездельем. Уроки готовить не нужно – начались летние каникулы. Родители никакой работой не загружали, и можно посидеть просто так – не думая о завтрашних уроках, о не решенной задаче, о грязной тетрадке по письму, о двойке в дневнике. А самое главное, он не будет больше прятаться от конопатого Петьки с третьего «А» класса. Вечно этот  великовозрастный забияка подстережет его, и отвесит щелчок  по голове. И пожаловаться некому. Классный руководитель не всегда рядом. А родители знай, одно твердят:
    - Ты же будущий мужчина! Учись себя сам защищать.
    И вдруг во дворе внезапно появился Петр Сергеевич – отец Дениса. Мальчик встревожился – ведь был рабочий день.
    - Сейчас пойдем забирать твоего братика. Счастье-то, какое! – торжественно произнес Данилов старший, и побежал в огород собирать букет с пионов.
    Огромную охапку цветов Петр Сергеевич связал голубой лентой, заготовленной заранее, схватил сына за руку и потянул его на улицу. Там отца и сына ждало уже такси. Усевшись рядом с водителем, светящийся от счастья, мужчина необычно громко скомандовал: «В роддом!».
    Возле родильного дома людей не было. Отец попросил шофера такси ждать его, сам же зашел во внутрь здания, и вскоре вышел. А в течение нескольких минут оттуда появилась, в сопровождении медицинской сестры, радостно улыбаясь, Анна Ивановна – мать Дениса. В руках она держала сверток в одеяле. Отец вручил тете в белом халате букет белых цветов, и большую коробку конфет, расцеловал супругу, взял на руки ее ношу, и с интересом начал рассматривать сверток, отвернув предварительно, уголок одеяла.
    - Дениска! – торжественным голосом, чуть погодя, позвал он сына. – Иди, посмотри – какой у тебя красивый братик.
    Мальчик заглянул в отверстие свертка, и увидел там сморщенное красное личико младенца. Ни бурного восторга родителей, ни каких-то теплых родственных чувств оно у него не вызвало. Ребенок как ребенок – чему тут радоваться?
    С появлением нового члена семьи, стиль жизни Даниловых резко изменился. Ребенка каждый день купали в теплой воде с какими-то травами, постоянно меняли пеленки да время от времени трогали губами его лобик – или он не заболел случайно? Счастливые родители часами рассматривали и нюхали испражнения малютки. Потом заглядывали в свои записи – что тот ел накануне, и делали свое заключение – почему переработанные нежным организмом продукты пахнут так, а не иначе? После столь ответственной работы, кто-то с родителей отправлялся в детскую консультацию, и выяснял – чем объясняются замеченные им изменения в детских выделениях?
    Как-то Денис решил подшутить над очень уж добросовестными няньками новорожденного дитяти, и подсыпал в его кал молотого перца и ванили. Отец, понюхав, приправленный пряностями, кал весь побледнел и испуганно прошептал: «У ребенка рак желудка и сахарный диабет». Мать всплеснула руками, и в ужасе застыла посреди комнаты.
    - Пеленку не трогать! – дико прорычал Петр Сергеевич, и побежал в детскую больницу.
    «Злоумышленник» не на шутку испугался бурной реакции родителей на свою «диверсию». И, чтоб скрыть вещественные доказательства своего преступления, бросил грязную тряпку из-под брата в тазик с горячей водой, чем чуть не довел до инфаркта мать. Ведь грязную пеленку, как она поняла со слов мужа, должен еще понюхать врач. Расстроенная Анна Ивановна со зла надавала старшему сыну подзатыльников, и обругала его не очень хорошими словами. С Денисом впервые так грубо обращался самый близкий ему человек. Чтоб спрятать слезы обиды он убежал к друзьям, и до позднего вечера пропадал с ними на улице.
    Когда отец привел домой знатока детских болезней, тому уже было не с чего вдыхать «необычные ароматы», издаваемые калом ребенка. Петру Сергеевичу ничего другого не оставалось, как смачно выругаться, и начать на словах объяснять гостю -  что его напугало несколько часов тому назад. Врач внимательно осмотрел малыша, и сообщил, что он совершенно здоров. А необычный запах пеленки мог произойти от посторонних веществ, случайно попавших на нее. Но, чтоб окончательно развеять все сомнения по поводу возможных скрытых болезней, пусть кто-то с родителей занесет завтра в лабораторию больницы на анализ кал и мочу мальчика. Хозяин семьи со словами благодарности вручил врачу еще и крупную денежную купюру, за проявленное им сочувствие к отцовской тревоге. Необычайно внимательное отношение родителей к новорожденному мальчику, ревности у Дениса не вызывало. Наоборот, у него с этих пор появилось много свободного времени. Теперь его уже никто не ругал за позднее появление дома.
    Меньший братик был, на удивление, спокойным ребенком – плакал мало. В день, когда его решили окрестить, собралось много родственников. Была уже осень, и все пришли или в пальто, или в теплых куртках. Верхнюю одежду гости складывали на кровати, так как вешалка в коридоре была доверху загружена вещами хозяев дома. Когда очередь дошла до того, чтоб всех присутствующих познакомить с виновником торжества, то в колыбели его не обнаружили. И тут Петр Сергеевич вспомнил, что спящего ребенка он положил на кровать. Хозяин дома начал разгребать пальто и куртки, и нашел свое чадо в целостности и сохранности. Тот мирно сопел под кучей тряпья. Восторги, восхищения по поводу стойкости маленького существа были всеобщими. И все родственники единодушно предложили родителям назвать своего маленького героя Славиком, то есть, Святославом – в честь знаменитого Киевского князя, не знавшего страха.
    Советская власть, с первого же дня своего существования, усиленно насаждала подвластным гражданам атеизм. И не просто атеизм, а воинственный атеизм. Воинственность безбожия выражалась в том, что в годы великих репрессий попов расстреливали без суда и следствие как зловредный элемент общества. А в более миролюбивое время своего существования неистовые богоненавистники просто закрывали церкви. Часть с них сносили, а часть приспосабливали под музеи, цеха небольших заводов и под склады самых непредсказуемых  материалов: зерна, удобрений, кирпича, инструмента и черт знает еще чего. «Складские» здания под богослужение имели наиболее жалкий вид. Стекла на окнах куполов у них обычно отсутствовали. И атмосферные осадки, в виде дождя и снега, уничтожали прекрасные мозаики и фрески. К тому же, побывав под волнами наступающих, и отступающих армий различных народов, изображения святых, насильно «охраняющих народное добро», были изрешечены пулями. Солдаты, убегающие под ударами «превосходящих» сил противника, или, наоборот, воины, преследующие ненавистного врага, в панике бегущего прочь, считали своим непременным долгом испытать свое стрелковое оружие на ликах святых.
    Марксисты создали целую систему, как отлучить людей новой «передовой» формации от «опиума народа», то есть, от веры в Бога. Ни в одной детской сказке никогда не упоминались ни Всевышний, ни его ангелы. А вот стихи Пушкина о жадном попе, и глупых чертях – имелись в каждой библиотеке для подрастающего поколения, только-только научившегося читать.   
    Большими тиражами издавалась литература, клеймящая позором деятельность разного рода служителей культа.
    В свободную торговлю ни Библия, ни Евангелие не поступали. Зато в изобилии предлагались покупателям книжных магазинов «Забавная Библия» и «Забавное Евангелие» - две очень удачные сатиры французских писателей на всемирно известное Святое Писание. Божественные книги верующих создавались мудрецами много веков тому назад. И, естественно, содержат некоторые положения, мириться с которыми современные люди не желают. Например, за сексуальные однополые связи, Небеса когда-то казнили страшной смертью жителей двух городов: Содома и Гоморры. А теперь многие государства узаконили браки мужчин с мужчинами, и женщин с женщинами. И страны эти живут и процветают. Так что критикам божественных откровений патриархов веры далекого нашего прошлого, есть, где разгуляться.
    Помимо всего сказанного, каждому коммунисту, каждому члену коммунистического союза молодежи, каждому чиновнику вменялось в обязанность безжалостно искоренять в массах «мистические представления, покоящиеся на вере в чудодейственные сверхъестественные силы и существа». Поэтому на Пасху, на всех предприятиях, объявлялись воскресники. Правда, на этих неоплачиваемых «праздниках труда» люди только до обеда делали видимость своей бурной деятельности. А потом «заправившись» спиртом, предоставленным по такому поводу руководством заводов и фабрик, отправлялись домой, но не в церковь прославлять Иисуса Христа.
    Такая бурная деятельность Советского государства, в борьбе с «несуществующими силами природы» приносила, свои результаты. Граждане (особенно их молодежная составляющая) храмы посещали от случая к случаю, и молитв не знали. Редко в чьих домах имелись иконы. В стране были считанные монастыри. И если монах или монахиня, с тех или иных причин, на короткое время покидали пределы своей обители, они, как правило, переодевались в обычные одежды своих сограждан, чтоб не служить посмешищем в их глазах.
    И, тем не менее, девяносто девять и девять десятых процентов всех жителей страны Советов крестили своих чад. Люди рассуждали так:
    - Может, Бога и нет. А вдруг, есть какие-то силы еще не полностью изученные нами. Лучше уж перестраховаться.
    И перестраховывались до такой степени, что крестили иногда детей и дважды и трижды. Случалось, чтоб не ставить в неловкое положение семью, в которой оба молодожена были членами коммунистической партии, бабушка и дедушка внука по линии его мамы тайно крестили малыша. Потом то же самое проделывали и родственники со стороны отца. А далее, и папа с мамой, прячась ото всех, кто их знал, несли, оглядываясь по сторонам, свое «солнышко» в, единственно уцелевшую в округе, церковь.
    Анна Ивановна и Петр Сергеевич были людьми неверующими, но вопросом – крестить или не крестить своего ребенка они не мучались. Раз все родители так делают, значит – так нужно.
    Только Славик научился ходить, как все заботы о присмотре за самым маленьким членом семьи Даниловых легли на плечи старшего брата. Он буквально ходил по пятам за малышом, переживая, чтоб тот, не дай бог, не упал и не поцарапался. Отец и мать, каждый день после работы, интересовались у Дениса не его дневником, а подробно расспрашивали – кормил ли он Славика, не падал ли он, и спал ли днем? Теперь все воспитание старшего сына заключалось в том, что отец, по окончанию каждой учебной четверти, садился напротив Дениса, и комментировал его табель с оценками:
    - Ага…география – отлично. Хорошо, так и дальше держать. История – четыре. Ну-у-у, милый мой, тут нужно поднажать. Предмет сам по себе не сложный. Меньше гуляй вечерами с друзьями, а больше сиди дома и зубри даты. Чтоб в следующей четверти в табеле по этому предмету светилась только пятерка. И никаких возражений. Такая задача тебе по плечу. Так…математика – три. О-о-о, это уже никуда не годится. Да тебя так, первая же попавшаяся на рынке, торговка обсчитает. Запомни -  необразованным глупцам очень неуютно жить в этом мире. Ученый, ученый и только ученый человек сможет стать хозяином собственной судьбы.
    До окончания следующей четверти учебного процесса отец не беспокоил сына. А потом его нравоучения повторялись, с поражающей ученика, точностью фраз. Если бы мальчик побывал с главой семьи в кафе, где тот время от времени встречался с друзьями после работы. И услышал бы там пьяные слова Данилова старшего: «Ученый, ученый и только ученый человек сможет стать хозяином собственной судьбы». Он бы подумал, что его наставник выучил несколько слов на память, и цитировал их везде, где только вздумается
    Были моменты, когда старшего брата раздражало повышенное внимание родителей к малышу. Но постоянные назидания родственников, соседей и знакомых  на его невольные роптания: он же маленький, привели Дениса к внутреннему убеждению – младшему брату нужно во всем уступать. Он защищал Славика от обидчиков на улице, в школе, а на старости лет прощал ему многие не очень доброжелательные поступки с его стороны
    Все люди живут на подсознательном уровне восприятия мира. Мы, не задумываясь, идем на работу. Не сморкаемся в троллейбусе. Не бросаемся на прохожих с кулаками, когда нам скучно. Не афишируем своих связей с любовницами. Становимся по стойке «смирно» с телефоном в руке, при разговоре с очень высоким начальством. Доверяем словам Президентов, Депутатов и других проходимцев, которых мы же сами, поддавшись их сладким обещаниям, избрали на свою голову. Многие из нас автоматически кланяются символам своей страны, и плачут при звучании «своей» конституции. Мы идем на войну, придуманную нашими «вождями», и поднимаемся в атаку на таких же, как и мы, дураков, обманутых своими стратегами. Безропотно хороним своих близких родственников, считая их смерть естественным процессом, и так далее и тому подобное. Наверно, если бы все это происходило не «само собой», минуя наше сознание, многие бы сходили с ума на очень крутых поворотах своих судеб.
     Сознательная жизнь людей не что иное – как постоянное давление на мозги всех нас требования: мы должны вести себя на подсознательном уровне так, и не иначе. Если немца воспитали – не бросать мусор себе под ноги, он этого делать, инстинктивно не станет. То ли дело с «неучеными» украинцами – те  нагадят даже там, где для этого очень нужно постараться. И нельзя таким «труженикам» возразить – морду набьют каждому, кого осилят, радостно гыгыкая при этом. Мы ходим в школу, в церковь, читаем книги, смотрим телевизионные передачи, внимаем лозунгам политиков, постоянно выслушиваем просьбы и нравоучения родителей, ругаемся с соседями, с милицией и кондуктором в трамвае – все это подготовка к инстинктивному существованию людей. Жулик всегда будет подсознательно жуликом, а интеллигент – интеллигентом, пока реальная жизнь их не перевоспитает. Беря во внимании инертность нашего мышления, можно приблизительно представить себе как формируется мировоззрение людей. Вот так вот и Денис приобрел себе, на всю оставшуюся жизнь, внутреннюю необходимость -  уступать во всем младшему брату.
    Сознание того, что младший брат нуждается в постоянных уступках с его стороны, в Дениса выработалось, а вот какой-то внутренней сердечной привязанности к Славику у него никогда не возникало. Иногда просматривая по телевизору истории поисков некоторыми гражданами своих затерявшихся родственников, ему хотелось предложить телевидению рубрику: «Как сложились отношения Вани Иванова с братом Петей Ивановым, которого ему удалось, десять лет тому назад,  разыскать благодаря  помощи телезрителей?». Он был уверен, что многие Вани Ивановы очень сожалели, годы спустя, о своих поисках родных братьев - Петь Ивановых.    

2

    С тяжелым чувством, близким к отчаянию, ехал Денис в армию. До этого, после окончания школы, он выучился на фрезеровщика, и только-только начал получать более-менее приемлемую заработную плату, как его призвали через военкомат выполнять «священный долг каждого гражданина по защите родины».      
    Когда новобранцев постригли, помыли, и поселили в длинных деревянных строениях, в городке за колючей проволокой, рядовой Данилов почувствовал себя арестантом, лишенным свободы, на три долгих года. Порядки в казарме его и угнетали и раздражали своей нелепицей. Людей поднимали в шесть утра, и три часа до завтрака те бегали, копошились, а всего-то и делали, что умывались и заправляли постели. Такую бурную деятельность, при никчемных результатах ее, бывший рабочий раньше и представить себе не мог. И это притом, что на исполнение команды «подъем», новобранцам отводилось всего сорок пять секунд. А почему, именно сорок пять, и ни больше, и ни меньше – никто не объяснял? Самодурство какое-то. Затем целыми днями новые солдаты учились ходить строевым шагом. Занятие, как считал Денис, самый раз для пациентов сумасшедшего дома. И все это были только ягодки. Ведь первые два месяца новобранцы, оказывается, лишь проходили «курс молодого бойца». А вот когда их переселили в гущу уже настоящих «бойцов», жизнь, вчерашним гражданским парням, точно перестала казаться медом.      
    Новобранцы («салаги» - на языке бывалых защитников родины), с первого же дня своего зачисления в «настоящие военнослужащие», в полной мере почувствовали, себя людьми второго сорта. «Деды», то есть, старослужащие заставляли салаг подчиняться им во всем. Они заставляли «молодых» сослуживцев выполнять самую грязную работу в казарме, и прислуживать им – доводить до блеска их сапоги, подшивать подворотнички и предоставлять другие услуги. «Деды» никогда не чистили туалеты на территории воинской части, не ходили в наряды на кухню мыть посуду, не освобождали кюветы от снега зимой вокруг казармы, и так далее. Во время учений они находили себе, не утомляющее их, занятие.
    Рядовой Данилов, к своему ужасу, видел, что все командование, которое он только знал, хорошо  осведомлено о существующем положении дел в подразделении. И, тем не менее, оно ничего не предпринимало для устранения столь странного способа общения своих подчиненных. Много размышляя над неравноправным положением сослуживцев, он, в конце концов, пришел к выводу, что кажущийся «непорядок» облегчает работу офицерам. Одно дело – налаживать дисциплину среди всех солдат сразу, припустим в роте, другое – только среди старослужащих, сделав им послабление в службе.    
    Армию, в мирное время, Денис мысленно уподоблял, находящемуся в закрытом ангаре, бронетранспортеру, который непрестанно работает на холостом ходе. И дорогое его содержание, и невообразимая вонь, и толку никакого.
    Первое время, угнетенный службой, солдат, совершенно искренне считал, что таких неуставных порядков, как он увидел в «своей» части, больше нет нигде. Просто ему не повезло с воинским подразделением и его командирами. Но потом, беседуя со многими бывшими красноармейцами, он убедился, что противоречия совместного сосуществования старослужащих с новобранцами (где в меньшей, где в большей степени), это – неизлечимая болезнь всей Советской Армии.
    Даже люди, служившие в Афганистане, где на каждом шагу их подстерегала смерть, и когда повседневная поддержка, рядом находящегося, товарища очень много значила, распределялись между собой на «дедов» и «салаг». Бывали случаи, когда солдаты русских  оккупационных войск погибали не от местных партизан, а от гранат своих, морально
униженных перед этим, собратьев по оружию.       
    Конечно, нежелательные трения между военнослужащими боевых частей во время военных действий не могли не тревожить думающих командиров. И с их стороны были попытки расселять отдельно старослужащих и новобранцев. Только ничего хорошего с этой затеи не получалось. В «равноправных» казармах устанавливались беспорядки, непослушание и грязь. Солдаты, не чувствуя постоянного, ежедневного, ежеминутного давления со стороны сослуживцев, начинали игнорировать требования армейской дисциплины.
    Общаясь, в последующие годы, с иностранцами, Денис постоянно интересовался взаимоотношениями военнослужащих в их вооруженных силах. Оказалось, что и за границей в воинских подразделениях существует насилие одних групп сослуживцев над другими. По-видимому, люди не могут совместно существовать без определенного   ущемления чувства собственного достоинства одних по отношению к другим.
    Очень раздражала рядового Данилова так называемая «строевая подготовка». Это когда на плацу (большом поле, залитом асфальтом или бетоном) солдаты часами учились «печатать» шаг. Особенно ненавистным ему был воинский труд - оттачивать ходьбу «по подразделению». Суть такого занятия заключалась в то, что по команде сержанта «раз» нужно было поднять одну ногу с вытянутым носком сапога, и в таком положении ждать спасительного «два», когда затекшую конечность можно было поставить на землю   
    По армейскому Уставу все без исключения военнослужащие при каждой встрече, должны взаимно отдавать друг другу честь, то есть прикладывать правую руку, с разжатой ладонью, к своему виску. Солдаты и сержанты обычно такой вид служебного приветствия между собой не практиковали. Хоть ходили упорные слухи, что в некоторых образцовых частях Устав исполнялся беспрекословно. А офицерам, все солдаты и сержанты, честь отдавали беспрекословно. Рядовой Данилов, обычно, завидев военнослужащего со звездочками на погонах, обходил их стороной. Казалось бы – махнуть рукой, не такой уж и сложный труд, но оказывается – не для всех. Еще «ленивого» солдата раздражало вечное передвижение в строю.
    - Точно бараны! – мрачно рассуждал он. – Вот почему нас так легко бросать в бой, и мы так послушно лезем под пули.
    Денис, конечно, понимал, что защитников родины водить, куда бы то ни было, толпой
нельзя. Они элементарно разбредутся, каждый в своих «очень срочных» делах. И собрать их в единое целое, для решения будь какого, мало-мальски простого, задания будет невозможно. И умом он сознавал – армия крепка тем, что держится на приказах, и на их беспрекословном исполнении. И если чье-то распоряжение не исполнялось, обязательно должен был кто-то за это наказан. Но специфический внутренний климат, который формировался на основе строгой подчиненности и отчетности всех за каждый шаг собственного существования, не воспринимался сугубо гражданской личностью. А один случай из жизни бывших командиров он запомнил на всю оставшуюся жизнь, и всегда, когда был пьяным, рассказывал о нем своим собутыльникам. И те слушатели, которые слышали эту историю в первый раз, искренне смеялись. В воинской части имелась на содержании свиноферма. Мясо с нее поступало в солдатскую столовую. Так, по крайней мере, должно было быть. Обслуживали животных солдаты, но командиром над свинопасами назначили офицера. Интересно бы знать его мечты, при поступлении в военное училище, и как он живописал своей девушке службу на благо родины. Однажды на ферму зашел командир части, и поинтересовался в своего главного животновода:
    - Сколько поросят, на прошлой неделе, привела свиноматка?
    - Пятеро, товарищ полковник! – бойко ответил лейтенант, ответственный за поголовье свиней и их сохранность.
    - Почему так мало? – удивился «батя».
    Так все подчиненные называли между собой своего наибольшего начальника.
    - Виноват, товарищ полковник!
    - А ты тут причем? – глаза у пожилого ветерана войны полезли на лоб. – Поросята, надеюсь, появились без твоего прямого участия.
    - Так точно! 
    Случай получился анекдотический, но он, как нельзя более наглядно, показал суть отношений между офицерами в Красной Армии.
    Денис так ненавидел военщину, что ни разу, за все время службы, не ходил в увольнение. Он стыдился своего солдатского обмундирования. А после демобилизации еще многие годы парню снилось, что в военкомате, при оформлении документов, подтверждающих гражданский статус врожденного пацифиста, произошло недоразумение, и его везут дослуживать неучтенный год службы. И слезы жалости к себе накатывались на глаза уже взрослого человека. А все телевизионные фильмы о воинской службе, а особенно о войне, приводили в бешенство бывшего горе- солдата. Он тогда представлял себе, как его командиры (а не выдуманные кем-то герои) посылают в бой подчиненных, и, уволенного в запас, рядового Данилова начинало, непроизвольно, всего внутренне коробить. 
    Но, были  люди, чувствовавшими себя в армейской среде как рыбы в воде. В роте Дениса служил некий Мироненко. Он всегда подобострастно вытягивался перед всеми офицерами. На редких общих собраниях выступал с длинными речами, в которых очень беспокоился о дисциплине «в нашем родном контингенте защитников родины», и резко клеймил позором сержантов за неумение поддерживать боеспособность части на должном уровне.
    - Посмотрите на портрет великого Ленина! – громогласно провозглашал страдалец за порядок в части, указывая при этом указательным пальцем на изображение вождя Октябрьской революции, размещенного на стенке зала, где обычно проходили разного рода собрания. – Какое мудрое изречение начертано под ним? Правильно! – «Учиться, учиться и еще раз учиться»! А учимся ли мы всегда, везде, ежедневно, каждую секунду? Нет! У нас есть военнослужащие, не способные разобрать и собрать карабин! Позор, с которым нельзя мириться.
    И тут новоявленный Цицерон не врал. Несколько таких бестолковых солдат в роте имелось, и Денис среди них.
    Старания Мироненко не пропали даром. Его заметили, и вскоре отметили – произвели сначала в ефрейторы, а потом в сержанты, и назначили командиром отделения. Новый сержант не служил, а свирепствовал в подведомственном ему подразделении военнослужащих. И было непонятно – то ли он, действительно, считал, что достойным делом занимается, то ли упивался властью.
    Денис как-то спросил его:
    - Мироненко, а в армии ты порядок смог бы навести?
    - Нет. – грустно вздохнул тот. – Но дивизию скрутил бы в бараний рог!
    - Поступай учиться в военное училище.
    - Не получается. Никак не могу сочинение по русскому языку без ошибок написать. Всякие ученые писаки столько наповыдумывали правил правописания, что никак не удается все их запомнить.
    Денису стоило огромных усилий – не расхохотаться в ответ. Но, после недолгих размышлений смеяться ему расхотелось:
    - Я-то не прав. – подумал он. – Великое множество известных полководцев не умело ни читать, ни писать. Воевать и сочинения писать – занятия совершенно разные. Умное государство принимало бы всех своих граждан, желающих стать офицерами, в училища без экзаменов. И только в процессе учебы оно производило бы отбор настоящих служак от тех, кто не может быть таковыми. Военнослужащий – специальность особенная, первого попавшегося туда брать нельзя.

3

    Славик учился посредственно. Но ни отец, ни мать за оценки его не бранили. Они больше беспокоились о том, чтоб сынок был одет, обут и питался «как положено».   
    - Главное в жизни не учеба, -  обычно первым начинал размышлять вслух глава семьи, когда он и супруга, усевшись вечером у телевизора,  рассматривали дневник младшего сына, - а удачно определиться в жизни. Ну, пытались мы Дениса «вытащить» в отличники. И что с того? Даром только старались. Работа фрезеровщика особых знаний не требует. Повезло бы нашему Славику попасть в торговлю. Там люди как сыр в масле купаются. А почему? Да потому, что туда пробираются ребята умные, а не ученые. А это не одно и то же. Ты только посмотри – как живет Сонька, кума дяди Васи. Каждый год в Сочи ездит отдыхать. За границей бывает. Машина, дача, дома мебель итальянская, люстра немецкая, ковры на стенах турецкие, и денег, наверно,  в трехлитровых банках на огороде закопано не меньше миллиона. Что еще нужно человеку для полного счастья?
    - Петя, а я ведь Соню знаю с детства. – дополняла слова мужа Анна Ивановна. – Училась эта королева торговли на одни тройки. До неприличия безобразное существо, вечно сопливое, грязное. Я, грешным делом, думала – такая замарашка никогда замуж не выйдет. А она, видишь ли, уже третьего мужа поменяла. И каждый с них намного моложе своей, так называемой, дамы сердца.
    - А зачем нужны козырной даме никчемные старики? Пусть на них старые девы вешаются. – возражал Петр Сергеевич. – Вокруг столько молодых жеребцов рыскает в поисках любовных приключений, - почему не побаловать себя их жгучими страстями, если есть такая возможность?
    - Неужели эта женщина не понимает, что мужчин к ней привлекают только деньги, а без них она им не нужна. 
    - Почему не понимает? Она же не круглая дура. Не вечно же ей, в самом деле, ждать принца на белом коне. Тем более что такого коня она и сама в состоянии приобрести, а вместо принца на него можно временно посадить понравившегося ей смазливого юношу. А кода надоест этот, ничего не мешает заменить его другим.
    Обсудив тетю Соню, родители принимались за детей:
    - Красивый мальчик! – не скрывая своего восхищения младшим сыном, всегда торжественно произносил отец. – Умеет, стервец, располагать к себе людей! Все его любят. Отбоя от баб точно у него не будет. И ты скажи – два родных брата, а как разнятся между собой. Первый невзрачный, простоватый, простодушный и по-глупому доверчивый. Другой же парень- красавец, сам себе на уме, очень любит уважение со стороны других, и может постоять за себя. Помнишь, как удрученно говорил нам Дениска о принесенной со школы двойке: «Папа, извини, вчера я не успел выучить теорему Пифагора, и сегодня получил двойку. Завтра обязательно ее исправлю». А в самого обильно льются сопли со слезами. И как, словно нехотя, с достоинством, сообщал нам о своих плохих оценках наш Славик: «Учительница, такая дура, двойку мне втюрила, а я же предмет учил». Ха-ха-ха, правда – смешно.
    - Может, мы старшему сыну уделяли меньше внимания в детстве? Времена тогда были тяжелые, и требования к нему, с нашей стороны, предъявлялись несоразмерные его возрасту. – высказывала свое мнение супруга. -  Славик же у нас всегда маленьким был. Мы его постоянно баловали. Не заставляли работать по хозяйству. И возможности наши, сделать жизнь меньшенького сыночка более радостной, значительно возросли. Наверно поэтому и амбиций у него больше, чем в старшего брата.
    - А мордой, почему наш старшенький сынок не вышел? – с нотками недовольства в голосе обычно возражал супруг. – От нашего с тобой внимания или невнимания она измениться не могла. – и изредка вопрошал: «Или это не мой сын?»
    - Тьфу, на тебя, идиот старый! Совсем с ума выжил.
    - Ладно, ладно! – тогда оправдывался Петр Сергеевич. – Я просто так сказал. Очень уж наши сыновья не похожи друг на друга.
    - Вместо того чтоб высматривать – чем отличаются одна от одной твои родные кровинушки, лучше бы подумал, как посылку с продуктами Денису послать. Говорят, что первое время все солдатики в армии очень голодают.      
    - Еще чего не хватало! Военнослужащие должны достойно преодолевать все тяготы и лишения воинской службы. Только так они становятся настоящими мужчинами. Всякого рода испытания на то и даны, чтоб закалять наше подрастающее поколение.
    - И почему ты так Дениса не любишь?
    - При чем тут любовь, дорогая? Мужчина, не преодолевающий препятствия в жизни, может обабиться.
    - Ребенку предостаточно армейских испытаний. Зачем ему еще и голодать. Он может и сытым закаляться.
    - Тебя послушать, так можно подумать, что в армии не кормят. И все солдаты стоят на улицах с протянутыми руками, выпрашивая у прохожих кусочки хлеба.
    -Ну, мальчику же, наверно, хочется чего-нибудь вкусненького попробовать. Он же такой сладкоежка. А какой это генерал даст ему пряника?
    - Не морочь голову. Солдат на то и солдат, чтоб не хныкать по поводу того, что генералы не раздают им пряники.
    Анна Ивановна, втайне от мужа, регулярно посылала сыночку посылки с продуктами. И Денис очень радовался маминым подаркам. Он, действительно, полтора года не мог избавиться от постоянного, надоедливого желания – хорошо покушать. И это была еще одна из причин, почему рядовой Данилов возненавидел свое нахождение в рядах защитников родины.
    Сомнения по поводу своего отцовства, в отношении старшего сына, Петра Сергеевича мучили постоянно. Находясь как-то в больнице с обострившимся радикулитом (болезнью поясницы), он завел разговор с лечащим врачом – можно ли сейчас точно определить родителей ребенка?
    - Поведение супруги не внушает вам доверия? – поинтересовался эскулап, при этом ехидно ухмыльнувшись.
    - Понимаете, - смутился пациент, - мы как-то со своей Аней, моей прекрасной половиной, сильно повздорили, и некоторое время жили порознь. Говорят, у нее в это время был временный сожитель.
    - Так – говорят, или -  был?
    - Я лично его не видел, но от людей, ведь, не спрячешься. Друзья там, соседи, всевидящие бабушки всякого мне наговорили.
    - А Аня как-то прояснила ситуацию?
    - Никак. Она, как всякая женщина, все отрицает.
    - Если вас гложут сомнения, лучше расстаньтесь. Ничего хорошего ваш дальнейший союз не принесет.
    - Нас многое, что связывает вместе. Разводиться я не хочу. Уже не тот возраст. Привычка, понимаете ли, ну-у-у и все остальное. Мне бы только точно знать – я родной отец старшему сыну, или – нет?
    - Неужели вы не помните – когда и как занимались любовью с близким вам человеком? Сопоставьте время супружеских совместных контактов с днем рождения ребенка, и все, мучающие вас до сих пор, сомнения или подтвердятся, или развеются в прах, раз и навсегда. Это же так просто.
    - Нельзя.
    - Почему?
    - Моя жена рожала во время войны. А тогда, сами знаете, матери по собственному усмотрению устанавливали даты появления на свет свои детей. И никто их  в этом творчестве не ограничивал.
    - Да, действительно, в период немецкого владычества роженицы регистрировали своим детям не действительные, а приемлемые им, дни рождения, и чаще всего уменьшали своим чадам возраст, дабы те позже шли воевать. Войны, на протяжении всей жизни целого поколения советских граждан, следовали беспрерывными волнами одна за другой: Первая мировая, гражданская, китайская, испанская, финская, «освободительная» за Прибалтику и Западную Украину, Вторая мировая – все они вместе внедрили в сознание людей убеждение, что их сыновья обязательно будут воевать. А, значит, нужно, как можно на дольше, отсрочить участие в, постоянно чередующихся, бойнях своих детей. – так вслух поразмышляв, врач больного, обеспокоенного своим отцовством, добавил.- Что ж, тогда у вас остается единственный, и то, не всегда достоверный, способ узнать – отец ли вы своему наследнику: это сопоставление групп крови вас, жены и сына.
    - И какие группы крови должны не совпадать, чтоб знать – папа я, или не папа своему Дениске?
    - Все не так. Вы мне предоставляете данные анализов, а я смотрю в таблицу, и радую вас, или огорчаю ее показаниями
    Выйдя с больницы, Петр Сергеевич долго мучался вопросом – кому, когда и куда нужно отвести старшего сына с матерью, чтоб узнать секреты их кровеносных сосудов. В конце концов, он узнал – где это можно сделать, но возникла еще одна проблема: как объяснить ребенку и супруге, что им обязательно нужно знать – какая в них группа крови? Так ничего и не придумав, он пошел в больницу, где недавно лежал с острым приступом радикулита. Разыскал знакомого доктора, и, заплатив двести рублей, и попросил его, под видом врача-эпидемиолога, прийти к нему в дом, и сделать всем членам семьи «кровопускание», напугав их перед этим эпидемией какой-то болезни. Эскулапа дважды просить не пришлось. Но результаты его трудов не обрадовали Петра Сергеевича – таблицы показали, что он как мог, так и не мог быть отцом своего старшего сына.
    Пройдет много лет. Наука научится устанавливать родство людей, хоть живущих сейчас, хоть ушедших в небытие много веков тому назад, с достоверностью девяносто девять и девять десятых процента. И в одну со сверхточных  лабораторий однажды придет пенсионер Данилов. Старик выложит его работникам тысячу долларов, и попросит установить свое отцовство по отношению к взрослому сыну. Но люди деньги не взяли, старика пристыдили, и не стали с ним даже разговаривать. И долго потом в городском садике сидел сгорбленный старец, и раз за разом вытирал носовым платочком свои слезящиеся глаза.

4

    После демобилизации жениться Денис не спешил. На танцы ходил. С девчонками знакомился. Домой их провожал, но серьезных отношений с ними не заводил. Не было среди них той, которая бы вскружила голову раз и навсегда.
    Однажды, в троллейбусе он увидел красивую девушку. Лицо ее парню показалось знакомым, но где он видел неожиданную попутчицу раньше? – Никак не мог вспомнить. И тут его, вдруг, осенила догадка:
    - Извините меня, вы, случайно, не учились в семнадцатой школе? – спросил Денис   прекрасную незнакомку.
    - Только с первого по третий класс. – приветливо улыбнувшись, ответила девушка. – А потом, по воле своих родителей, я стала ученицей четырнадцатой школы. Между прочим, окончила ее без единой тройки
    - А меня не помните?
    - Нет. Мы разве с вами где-то встречались?
    - Я вас, еще первоклассницей, нес на плече, и вы услаждали меня и моих друзей последним звонком.
    Зрительная память у парня была великолепной. Через много лет узнать, бурно развивающегося, подростка – очень тяжело. Девушка внимательно посмотрела  на, стоящего рядом, пассажира переполненного троллейбуса, всплеснула руками, и радостно произнесла:
    - Боже, какая встреча! Вы мне тогда таким огромным и сильным показались. А сейчас вроде ниже ростом стали.
    - Это бывшая одноклассница выросла. А я, каким был, таким и остался. Меня звать Денис.
    - А меня – Катя. Будем знакомы.
    Молодые люди в тот вечер ходили в кино, кушали мороженое, и делились воспоминаниями о школе и учителях. С этого момента их встречи стали регулярными.
И вскоре общение парня и девушки приблизились к тому рубежу, когда люди фактически становятся мужем и женой. Но от последнего, решительного шага Дениса удерживали внутренние возражения, препятствующие его страстному желанию. Одно из них – Катя была намного моложе своего поклонника, но вела себя с ним так, словно обладала правом командовать им. И второе – какая-то необъяснимая обеспокоенность постоянно лезла в душу с предупреждением, о возможной ошибке в своем выборе. Без пяти минут жениха пугали жесткие, надменные огоньки, изредка мелькавшие в карих чудо-глазках его подруги.
    Как-то Катя попросила своего ухажера пригласить ее в ресторан. Денис исполнил желание девушки, и в одном с полупустых залов в заведении для торжественного времяпрепровождения заказал два салата и бутылку сухого вина. Выпив фужер кисловатого напитка, девушка, с непривычки, немного охмелела, начала много говорить и смеяться. В какой-то момент она откинулась на спинку стула, и, сделав капризный вид лица, затребовала:
    - Хочу ананаса.
    - Следующим разом. – ответил Денис.
    Ему не понравилось поведение Кати. Он отвел девушку домой, и на этом сложил с себя обязанности жениха. В поведении Кати ничего, позорящего ее, не было. Девушка захотела ананаса – ну и что с того? Любой другой мужчина, на месте Дениса, попросил бы официанта принести экзотический фрукт. Скорей всего его бы даже не оказалось в холодильнике столовой для посетителей с полным кошельком. Рестораны в то время не отличались широким выбором закусок.
    Но все дело в том, что наши  чувства живут по своим, нам непонятным законам. Бывает, одно слово, одна улыбка, один взмах руки, один поворот фигуры женщины делает нас, мужчин, ее рабами. А случается, ничтожное недоразумение в общении двух людей воздвигает между ними невидимые преграды, преодолеть которые никому с них так и не получится. Что-то похожее произошло и в отношениях Дениса и Кати.

5
 
    Когда Славик оканчивал школу, отец надумал пристроить к дому дополнительно две комнаты.
    - Вы скоро с братом поженитесь, и вам каждому понадобятся отдельные жилищные площади. – объяснил он Денису.
    - Что ж, втроем нам по плечу такая задача. – не стал возражать старший сын.
    - Славика к работам привлекать не будем. – тихо, но твердо отрезал глава семьи, отводя при этом в сторону свой взгляд.
    - Почему?
    - Пусть перед армией погуляет немного, и определится в жизни. Парень молодой, организм у него еще не окрепший, поэтому не будем загружать его работой раньше времени.
    Денис только пожал плечами, но спорить не стал.
    Строительство «про запас» продвигалось мучительно долго. В то время купить в магазине кирпич – практически было невозможно. Недостатка в кирпичных заводах страна не испытывала. Но почему был дефицит их продукции - оставалось загадкой. Пройдет время, рыночная экономика нагло ворвется в жизнь страны. Многие кирпичные заводы не выдержат конкуренции и закроются, а обожженные изделия с глины, в неограниченном количестве, торговля начнет предлагать чуть ли не на каждом углу. Как это так? - Уму простого фрезеровщика задача неразрешимая. Только – это произойдет много лет спустя. А сейчас нужно было как-то выкручиваться, и Петр Сергеевич отыскал частный дом, который шел под снос. На его месте прокладывалась новая дорога. Он договорился с хозяином «мешавшего транспорту, строения», что, за определенную плату, заберет его жилье для своих нужд.
    Отец и сын каждый день, после работы, шли разбирать выкупленное здание. А когда весь добытый ими материал «разрушители» доставили домой, то убедились, что его будет недостаточно для задуманного ими строения. Тогда они с сумками начали ходить по стройкам, и там воровать, недостающий им кирпич.  Эти походы продолжались весь конец лета, осень и зиму. А ранней весной добытчики строительных материалов приступили к строительству. Возводили стены отец и сын очень медленно. Нанять же специалистов - не позволяло отсутствие денег. В день каменщики – самоучки укладывали всего около ста кирпичин. Но работа двигалась. К очередной осени стены, задуманной Петром Сергеевичем, пристройки уже возвышались на полную свою высоту. А за следующее лето над ними появились потолок и крыша.
    Работа изматывала Даниловых до полного их истощения. Все приходилось делать вручную. Каждый день, после того, как утомленное солнце переставало посылать на землю из-за горизонта свои прощальные лучи, отец и сын садились на лавочку возле дома, и в изнеможении молча приходили в себя, каждый, занятый собственными мыслями. Кажется, в такую минуту, между мужчинами должно происходить сближение. Но, отчужденность между отцом и сыном не угасала, а, наоборот, накапливалась. И у каждого из них для этого были свои причины. Один считал, что трудится в поте лица для чужого ребенка. А другого все больше раздражала странная «однобокая» любовь отца к младшему брату. Когда стройка подходила к концу, Славика призвали на воинскую службу. Но, по новому приказу Министра обороны, служить ему предстояло два года, а не три – как Денису.   

6

    После полгода службы Славика в вооруженных силах, Петр Сергеевич попросил Дениса:
    - Съезди, навести брата. Мальчику, наверно, не сладко приходится сейчас. Сразу и подарок  от всех нас отвезешь ему. Мать вкусненьких  пирожков с творогом напекла, сухой колбаски купила, рыбки нажарила. Сам ведь голодал первое время в армии, и не мне тебе рассказывать – как наш защитник родины обрадуется и твоему появлению, и маминой передаче.
    - Я плохо себя чувствую. – пробовал отказаться Денис от, предложенного отцом путешествия к «мальчику». – И денег на поездку нет.
    У него, действительно, был насморк, и сильно болела голова.
    - Деньги на дорогу я дам. – заверил его Петр Сергеевич. – И лекарства от простуды -  тоже.
    Старшему брату ничего другого не оставалось, как ехать с подарками на встречу с младшим братом. 
    Славик не выглядел морально униженным, и вечно голодным «салагой». Он больше был похож на вальяжного «деда».
    - Ты хорошо выглядишь! – обрадовался Денис, увидев упитанного, краснощекого брата в комнате встреч на контрольно-пропускном пункте воинской части.
    - А почему я должен выглядеть плохо? – удивился тот.
    - Муштра тебя не донимает?
    - Ради Бога! Даже интересно как-то быть солдатом. Накормят, напоют и ответственности никакой – что еще нужно?
    - Старослужащие не обижают?
    - Подумаешь! Можно перетерпеть. Зато я потом на новом призыве отыграюсь в полное свое удовольствие.
    - А строевым шагом ходить не раздражает?
    - Так это же главная солдатская обязанность. Три дня тому назад наша рота заняла первое место в гарнизоне по прохождению строем перед трибуной, где все гарнизонное командование присутствовало в полном составе. Представляешь! Все ребята дружно сорганизовались, каждый ухватился за рукав своего соседа и слился в единый с ним организм. Шаг печатали так, словно не сто человек шли, а один огромный богатырь. Веришь – даже чувство собственного достоинства нахлынуло на всех нас, от гордости за роту, за наш коллектив.
    Поверить такому «чуду» Денис никак не мог, и поэтому, чтоб отвлечь брата от радостных воспоминаний, спросил:
    - В увольнение ходишь?
    - А как же! Каждую неделю гуляю за колючей проволокой. Мне это дело очень даже нравится. В ближайшем поселке и бабку себе присмотрел. Балует она меня всякой вкуснятиной.
    - И хоть красивая женщина?
    - Га-га-га! – громко рассмеялся Славик.
    - Ты чего? – опешил Денис.
    - Обезьяна обезьяной, а не женщина. Когда с ней в постель ложимся, то я, ее лицо ладонью прикрываю, чтоб не портить себе удовольствие от секса. Но тело у нее тугое. Наверно ее никто кроме меня не тискает.
    - Так зачем же она тебе такая нужна?
    - Кормит же. Потом, где это я найду себе молоденькую модель с подиума, согласной видеть меня несколько часов по воскресениям, а все остальные дни недели сохранять мне верность, скучая дома у окна.
    - Н-н-н-да. Хорошо устроился. – почесал затылок Денис.
    - Не обижаюсь на жизнь. – согласился с братом Славик, с равнодушным видом лица роясь в сумке с подарками от родителей.
    Солдатская жизнь самому младшему Данилову нравилась. Он даже хотел остаться на сверхсрочную службу. Но, по совету командира роты, подал заявление в школу прапорщиков, куда и был зачислен с первой же попытки. И через несколько лет, в Красной армии появился еще один прапорщик-связист.
    Хорошая заработная плата, никаких забот о жилище и питании, вечером можно выпить с друзьями. Женщины сами «вешаются» на шею стройному, симпатичному парню в военной форме. Что еще нужно было молодому холостяку? Живи и радуйся жизни.
     В один из своих отпусков Славик решил побывать дома. Первых несколько дней братья провели вместе. Они бродили улицами города, частенько брали в гастрономе минеральную воду, батон, триста грамм вареной колбасы, бутылку водки, и долго потом беседовали на лавочке под грушей. Не виделись ребята, к тому моменту, долго, и им было, что сказать друг другу.
    К ужину одного из вечеров, к Данилову старшему зашел его старый друг  - полковник инженерных войск, часть которого располагалась в Германской Демократической Республике. Он хотел заказать своей сестре, в качестве подарка ко дню ее рождения, инкрустированный стол.
    Петр Сергеевич был высококлассным столяром. Все знакомые называли его не иначе, как Петей-краснодеревщиком. У себя, на земельном участке, он построил утепленную деревянную мастерскую, и пропадал в ней и зимой, и летом. Там хранились также инструменты и деревянные заготовки. Приобретал материалы для работы Петр Сергеевич у знакомых лесозаготовителей. Они зимой (обязательно зимой, когда деревья обезвоженные) пилили чурбаны, нужных ему размеров разных пород деревьев. Помимо этого, он ездил по ближайшим населенным пунктам и покупал деревья на корню. Больше всего столяр интересовался орехами и вишнями.
    Работы Данилова довольно высоко ценились. И многие состоятельные люди пользовались его услугами. С Анной Ивановной будущий супруг познакомился тогда, когда изготовлял ее отцу, преподавателю университета, книжный шкаф.
    Во время непринужденного разговора с гостем, хозяин дома обратился к нему с вопросом:
    - Ты в Германии служишь?
    - Да. В Дрездене.
    - Возьми в свой штат моего сына. Пусть мир посмотрит. Сам же знаешь, Советский Союз хоть и большой, но каждому из нас хочется увидеть еще что-то. А стол я сделаю безвозмездно – как услугу за услугу.
    Полковник принялся подробно расспрашивать Славика о деталях прохождении его службы, а потом спросил:
    - Ты женатый?
    - Нет еще! – ответил молодой прапорщик, радостно улыбаясь. Видно было, что парень очень гордился своим холостяцким положением.
    - Это плохо. – помрачнел полковник. – Не семейным офицерам и прапорщикам Министерство вооруженных сил обычно не дает разрешение на их нахождение за границей. Срочно женись, и я, через военкомат,  оформлю тебе вызов в мое распоряжение. Видишь ли, Люба, моя жена недавно родила девочку. Ей нужна помощь по дому. Ты и твоя будущая супруга будете жить у меня. И вместо платы за жилье, вы будете помогать молодой маме по хозяйству. Как тебе такой расклад заграничной жизни?
    - Мне нравится! – обрадовался Славик. За пределами страны он еще не был, а так хотелось там побывать.
    - Тогда женись. И чем раньше – тем лучше. Сам понимаешь, долго ждать я не могу. И  не столько я, сколько моя жена.
    Искать невесту Славику долго не пришлось, она сама в дом пришла.
    Отец Кати, Виктор Алексеев, работал шофером, и возил на служебной машине «Волге» директора оптовой галантерейной базы. Помимо непосредственно галантереи, на базу поступали перчатки, зонтики, женские платки, обувь, ковры и другие изделия легкой промышленности, как отечественной, так и иностранной. Много с того, что находилось на складах оптовой торговой точки, пользовалось повышенным спросом у населения, но отсутствовало на прилавках специализированных магазинов, иными словами, было «дефицитом». Таким странным образом тогда функционировала вся торговля в Советском Союзе. Понять это не в состоянии новое поколение людей, выросшее при капитализме, где слово «дефицит» содержит в себе такую же великую тайну, как японский иероглиф для украинского школьника начальных классов.
    Виктор, как главный извозчик директора очень прибыльного места в сфере народного хозяйства, ежедневно «отоваривался», иначе говоря – покупал вещи по государственным ценам, ценившимся на «черном» рынке в несколько раз дороже. И не только Алексеев так делал, а и все заведующие складами базы. Кроме них на «злачное место» наведывались «отовариваться» известные артисты, спортсмены и влиятельные чиновники средней руки. «Слугам народа» более высокого полета все, им необходимые, вещи приносили домой. Но, это информация для любителей посплетничать, и никакого отношения к данному повествованию не имеет. Выкупленное на работе добро, Виктор или сбывал знакомым спекулянтам, или использовал в виде взяток, при решении разных затруднительных вопросов, возникающих в быту.
    Незаконная торговля на галантерейной базе очень просто узаконивалась. Торговые точки получали от прямых поставщиков товаров не ковры, платки, сумки и другие вещи, а деньги. Их, продавцы магазинов, лавок и киосков, сдавали в банк как выручку за, якобы реализованные населению, «дефицитные» вещи. Такая торговля была ни чем иным, как зеркальным отображением несостоятельной экономики страны, в последние годы существования Советской власти. Полки объектов розничной торговли служили стартовыми площадками для мух, и, тем не менее, любую вещь можно было «достать», иными словами – купить в спекулянтов из-под полы.
    С переходом Украины на капиталистический путь развития, монопольное положение баз в оптовой торговле прекратилось. И они почти все были разграблены своими бывшими руководителями.
    Имея постоянную «дополнительную доплату» к своей заработной плате, намного превышавшую, установленную государством, тарифную ставку шофера, Алексеев, как мог, угождал шефу. Как-то, по его просьбе, он взялся оборудовать в машине откидную полку. Но для этого некоторые детали необходимо было изготовить на фрезерном станке. Однажды, за ужином, не сильно надеясь на положительный ответ, Виктор спросил дочь:
    - У тебя, случайно, нет ухажера, фрезеровщика по специальности? Или это не твой уровень знакомств?
    - Случайно – есть.
    - Прекрасно, Я сейчас дам тебе свои эскизы деталей, а он пусть выточит их. Только предупреди своего поклонника, что работу нужно сделать срочно, иначе у меня на работе возникнут большие неприятности.
    - Рисуй свои фантазии. Все будет исполнено в срок, и в самом лучшем виде. Неприятностей на работе у тебя не возникнет.
    Катя была расстроена разрывом отношений с Денисом. Прошел уже месяц после их совместного похода в ресторан, а она никак не могла успокоиться. Самолюбия ее бурлило с невероятной силой, и захлестывало всю через край. Она жаждала встретиться с парнем, посмотреть ему в глаза, и спросить:
    - Что случилось? Я не хочу пребывать в неведении. Если у тебя появилась другая девушка – так прямо и скажи. Если – нет, что тогда встало между нами? Нельзя, ни слова ни говоря, исчезать. Это неуважение к человеку вообще, и к женщине в частности. Зачем ты обидел меня?
    Но, просто так - прийти, и выложить Денису все свои обиды, она не решалась. Гордость не позволяла. А тут появилась прекрасная возможность подойти к обидчику, и небрежно сказать:
    - Послушай, не хочешь ли заработать денег на поход в ресторан в гордом одиночестве? Или у тебя появилась напарница для подобных мероприятий? Тогда я могу немного переплатить за, выполненную тобой, работу.
    И с этими словами, Катя хотела показать Денису рисунки папы. А когда он заговорит с ней, она обязательно выяснит причину их разрыва, и постарается восстановить прежние отношения. А будет, или не будет вовремя исполнен заказ отца – девушку тогда мало интересовало.
    Настроившись на откровенное выяснение отношений с Денисом, Катя направилась к нему домой. Но, никакого раскрытия истины не получилось. Он был у себя не один, а с младшим братом. Славик сразу же вмешался в разговор по изготовлению деталей, нарисованных на бумаге, и начал открыто ухаживать за гостей. Денис пообещал замысел Катиного отца бесплатно воплотить в жизнь завтра же, и куда-то ушел, оставив младшего брата наедине с девушкой. Катя, назло своему строптивому ухажеру, принялась «страстно» любезничать со Славиком.
    Через неделю состоялась свадьба Екатерины Алексеевой и Святослава Данилова. Вообще-то, на обдумывание своего важнейшего шага в жизни, жениху и невесте, во Дворце бракосочетания, устанавливался определенный испытательный срок. Но «пробивные» способности Виктора, подкрепленные «тяжелой артиллерией» - дефицитным барахлом, возымели свое действие.
    Гуляние было шумным, многолюдным. Пара молодоженов, виновница торжества, выглядела великолепно. Люди, не скрывая восхищения, любовались ею. Оба молодые, красивые, а как они страстно целуются. Правда, тень неприятного осадка оставило у многих гостей их поведение. Молодые, перед началом торжества, встречали друзей и родственников на входе в кафе, снятого в аренду, по этому поводу. Они лично принимали их подношения, и тут же внимательно, с комментариями, рассматривали подаренные вещи, и пересчитывали, врученные им в конвертах, деньги. Обычно, на других свадьбах, так никто не делал. Денис на торжество пришел позже всех.
    - Что мне подаришь, братишка, в такой знаменательный для меня день?
 – спросил его жених.
    - Катя разве не подарок? Лучшего тебе все равно никто не преподнесет. Вы словно созданы друг для друга.
    Славик хотел что-то ответить, но тут все закричали: «горько», и он приступил к своим прямым обязанностям – начал целовать невесту.
    Возле кафе на лавочке поссорились две бабки. Одна из них тяжело вздохнула, и мрачно произнесла:
    - Снова все достается младшему брату. Даже девку старшего отдали ему. Нехорошо так поступать. 
    - Как это - отдали? – возмутилась другая. -  Вещь она, что ли? Денис сам от Катьки отказался. Девочка его как раз любила, и готова была пойти за ним в огонь и воду, а он ее бессовестно бросил.
    Меньше чем через месяц после свадьбы, молодожены выехали на новое место службы мужа – в Германию.
 
7

    Денис познакомился с Верой в больнице. Он и она попали туда с одинаковым диагнозом – воспаление легких. Маленькая, хрупкая женщина покорила парня своим неиссякаемым оптимизмом, и простотой в общении – ни малейшей нарочитости. С некоторых пор стойкому холостяку начала надоедать пустота в доме, и он решился сделать больной, по соседней палате, предложение руки и сердца. Новая знакомая стать женой не возражала.
    На вечеринке, по поводу бракосочетания, Веры и Дениса людей собралось немного. У невесты родственников не было. Она выросла в детском доме, и с ее стороны на свадьбе присутствовали только две, самые близкие, подружки, тоже сироты. Со стороны жениха явилось пятеро друзей, и как обязательные гости, естественно, там, на почетном месте, восседали отец с матерью. Шумного торжества молодожены не устраивали за неимением ни денег, ни желания.
    Через год у Веры с Денисом родился мальчик. Счастливая мать решила назвать его Андреем.
    - Почему – Андреем? – удивился отец новорожденного. – Давай, назовем его Сашей, в честь Александра Сергеевича Пушкина.
    Очень уж нравились Денису два произведения великого русского поэта - «Анчар» и «Песнь о вещем Олеге».
    - Ну, милый! – взмолилась Вера. – Пусть будет наш сынок Андреем. Разве не красиво звучит - Андрюша?
    - Ладно! – сдался на просьбу жены муж. – Андрей – так Андрей. Спорить не будем. Главное, чтоб хорошим человеком рос.
     Дед с бабкой особого восторга, по поводу рождения внука, не проявляли. Невестка им совсем не нравилась, и чувство это перекочевало и на ребенка. Молчаливая какая-то. Что ей не говори – знай, улыбается, и кивает, в знак согласия, головой, словно китайский болванчик, а не женщина. И собой невзрачная совсем. Сынок мог и более приятной внешности женщину себе найти. Вон их, сколько вокруг красивых, пышных и здоровых – кровь с молоком. А эта какая-то хилая. Того и гляди, что сильный ветер поднимет ее, и куда-то унесет. Хорошо если эта дама  окажется в каких-то Гималаях, где отыскать ее больше не удастся. А если вихрь грохнет скелетону о соседнюю горку? Тогда, всю оставшуюся жизнь, супругу придется лечить переломы пострадавшей супруги.   
    Молодая жена принялась благоустраивать свое новое жилье. В комнатах появились занавески на окнах, под ногами коврики, на стенах копии картин известных художников. Земельный участок, выделенный свекром ей для выращивания овощей, она засадила цветами. И этим дала Петру Сергеевичу еще один повод быть недовольным невесткой: цветы цветами, но и кушать что-то нужно.
    - Лучше бы картошку посадила! – постоянно жаловался муж Анне Ивановной. – Катя Славика такой глупостью, как цветы, никогда бы заниматься не стала.
    - Где ты такую страшную и худую жену себе отгрохал? – как-то поинтересовалась мать у сына.
    - Мама, я не собираюсь варить холодное с Веры. Мне она костлявой нравится. И давай на этом закончим диспут на тему: «Жены должны быть толстыми, или тонкими?». По-моему, в данном случае, последнее слово все-таки остается за мужем. А мой вердикт такой – мне нужна жена худая и страшная.
    - Конечно, конечно! – начала успокаивать сына мать. – Вольному воля, как говорят у нас в Украине, а сумасшедшему степь.
    - И почему Денис так льнет к нищенке? – недоумевал Петр Сергеевич. – Точно, не моя закваска! Я бы никогда на бедной бабе не женился. Говорят: любовь, любовь! А что с ней делать на голодный желудок?
    Анна Ивановна была дочерью известного профессора. Но на третьем году ее семейной жизни, его репрессировали как «врага народа» по доносу лучшего ученика. Сразу после смерти  Сталина, ученого реабилитировали. Только, официальное, на государственном уровне, оправдание, невинно пострадавшего, преподавателя университета, у дочери его никакого улучшения жизни не последовало.
    Петра Сергеевича очень напугал такой поворот событий. Времена тогда были жуткие. Каждую ночь крытые машины, прозванные в народе «черными воронами», подъезжали с работниками министерства внутренних дел к домам, врывались в квартиры, и увозили в неизвестном направлении людей. Больше, после таких ночных посещений, их никто не видел. Тогда руководству каждой области, страшно сказать, спускался «сверху» план – сколько нужно арестовать, и сколько необходимо расстрелять «врагов народа». Такие «мудрые» мероприятия (как сделают вывод, многие годы спустя, известные «свои» и «чужие» экономисты), проводились для того, чтоб в стране, охваченной страхом, были спокойствие, и дешевая рабочая сила, для постройки государства «светлого будущего». И нужно отметить, экономика Советского государства, первых лет послереволюционного существования, делала семимильные шаги в своем развитии. Ее достижения впечатляли все мировое сообщество. И на этом фоне, панический страх одного из «винтиков» страны Советов имел реальную основу.      
    После ареста тестя, Петр Сергеевич удрал к матери, и начал думать о том, как развестись с дочерью, враждебно настроенного к Советской власти, элемента. Но вскоре, его самого арестовали. Чекистам показалось подозрительным срочное исчезновение с дому, репрессированного профессора, его зятя. Так мог сделать только английский шпион. Почему – английский? Во-первых, он очень оперативно отреагировал на провал «законспирированной» квартиры. А это почерк лишь профессионально подготовленных разведчиков. На то время лучше английских шпионов считались только советские разведчики. Но не исключалось и другое предположение. По-видимому, в министерстве внутренних дел план по выявлению тайных агентов туманного Альбиона трещал по швам, и нужно было срочно штамповать таковых. Как одна, так и другая версия имели право на существование. 
    Анна Ивановна, несколько лет подряд, писала письма во все инстанции, даже Сталину и Берии, в которых доказывала невиновность своих самых близких людей – отца и мужа. Но если повлиять на судьбу профессора университета ей не удалось, то столяра Данилова, всем на удивление, отпустили домой. Чудеса и тогда случались.
    Не успел Петр Сергеевич и год пробыть спокойно дома, как началась война. Потом произошло тяжелое ранение под Минском, долгое скитание по лазаретам и инвалидность. Устраивать после этого бракоразводный процесс было глупо, не взирая на то, что ходили слухи о неверности его супруги.
    Денис и Вера жили без ссор и драк. Вместе готовили еду, стирали белье, занимались уборкой комнат. В выходные дни молодожены или отправлялись в лес за цветами – подснежники, сон, ландыши и другие дары леса всегда приукрашали их жилье. Или вечерами бродили по городу. Во время отпуска они обязательно уезжали куда-то путешествовать по стране. За границу тогда «простых» - среднестатистических граждан не выпускали. Высокопоставленные чиновники еще могли увидеть что-то за пределами страны, а все остальные граждане «самого вольного государства в мире» такой возможности не имели.
    Всезнающие соседки утверждали, что так общаются   между собой не любящие друг друга люди, а жаждущие спокойного существования, не нашедшие себя в жизни, существа. Влюбленные тешатся тем, что бранятся, а эти молодые люди совсем не ругаются. А без ругни, как известно, и нет любви.
   
8

    Быть на побегушках у жены полковника, Катя считала ниже своего достоинства.
   - Из-за, временного пребывания в Германии, я должна постоянно унижаться перед какой-то дурой? – ежедневно, за ужином, жаловалась она мужу.- И что тут хорошего, в этой гитлеровской вотчине? Ну, есть один музей. Ну, посмотрели мы его. И за это я должна каждый день мести чужую квартиру? Да у нас дома музеев этих - пруд пруди. И разговаривают на улицах по-русски, а не по-немецки, и работу я там себе найду не горничной, а такую, какую сама захочу.   
    Квартирантка «не желала» исполнять многие работы по дому, и, естественно, общего языка с хозяйкой квартиры найти не смогла. Катя считала позором для себя мыть полы, менять девочке пеленки и ходить в магазины за покупками. Посидеть у колыбели с ребенком, она еще могла. Ну, суп сварить, яичницу поджарить – куда еще не шло. А приготовить рагу, или борщ сварить – отказывалась наотрез.
    Жена полковника вставала рано утром. А жена прапорщика, живущая у нее на квартире по доброй воле мужа, спала в это время. Одной такой несогласованности графика отдыха нянь ребенка было достаточно, чтоб между женщинами возникла ненависть друг к дружке. И между ними начали происходить сначала тихие, а потом очень громкие скандалы, плавно перерастающие в истерики то с одной, то с другой стороны. Мужья не успевали успокаивать жен.
    В конце концов, полковнику споры женщин надоели. И он потребовал от Славика, чтоб тот написал рапорт о своем желании продолжить службу на территории Советского Союза. Мужу своенравной супруги ничего другого не оставалось, как подчиниться требованию прямого начальника. 
    С помощью связей Катиного отца, Славик получил направление в воинскую часть, находящуюся на окраине его родного города. Вскоре Катя родила сына. Имя ему дали - Игорь. Так звали ее деда. Через год родился второй сын – Борис. А за ним - сразу третий. Его, по просьбе, очень верующей, тещи, нарекли – Глебом. Борис и Глеб, дети Крестителя Руси -  князя Владимира, были первыми в России людьми, причисленные к лику святых. Безгрешными хотела бабка видеть и своих внуков.   
    Матерью Катя, на удивление всех ее знавших людей, оказалась очень заботливой. Присматривая за девочкой полковницы, она брала грязные пеленки двумя пальчиками на вытянутой руке, предварительно отвернув лицо в сторону. А тут, без малейших признаков брезгливости, двумя руками стирала загаженные тряпки своих детей, и при этом не мыла мылом руки, садясь за стол.
    Как-то Катя предложила мужу условно развестись.
    - Это как же? – не понял тот.
    Уже несколько лет он прожил со своей, как принято говорить, прекрасной половиной, а ход мыслей ее нередко ставил Славика в тупик. Никак он не мог заранее знать, что Катя скажет в следующую минуту.
    - Мы для видимости расстанемся, а на самом деле будем продолжать жить как раньше. – разъяснила жена.
    - И зачем это нам нужно? – удивился Славик
    - Матери-одиночке полагается денежная помощь, и некоторые льготы. Зачем же нам их терять?
    Катя выросла в семье, где каждый день, сначала говорили о выгоде с какого-либо, заранее продуманного, мероприятия, потом обо всем остальном. Поэтому жизнь себе она представляла как нескончаемую череду сделок, приносящих либо удовольствие, либо деньги. В современной буржуазной Украине большинство семей озабочено именно такими проблемами. А в Советском Союзе проповедовались совершенно иные ценности – альтруизм, всеобщее равенство, самопожертвование ради интересов страны и так далее. Поэтому, на фоне своих сверстников, воспитанных на идеалах «социальной справедливости», Катя, со своим пониманием смысла жизни, выглядела не лучшим образом. Первопроходцам всегда тяжело. Сейчас уже не новость – жить родителям за счет государственной помощи их детям, или использовать сынов и дочерей в интересах собственного бизнеса. А было время, когда подобные действия вызывали общественное порицание.
    - А это не опасно? Нас не разоблачат? – выказал свое беспокойство кандидат в насильственные холостяки. Служба в армии приучила его к строгому исполнению своих обязанностей.
    - Нет. Официально ты будешь проживать в отца. А я переквалифицируюсь в твою постоянную посетительницу.
    - Другими словами, с жены, ты превратишься в любовницу. А дети где будут – у тебя, или у меня?
    - У меня, конечно!
    После непродолжительных уговоров, Славик согласился с предложением жены. И на следующий день Екатерина Викторовна Алексеева подала в суд заявление о  расторжении брака с мужем.
    Судья долго уговаривал молодую пару не сиротить детей. Но, «угнетаемая извергом-мужем», женщина не желала больше терпеть унижения со стороны неверного ей гуляки-супруга.
    - Он беспробудно пьет, поднимает на меня руки, не заботится о детях! – уверяла служителя фемиды «измученная неприятностями, исходящими от супруга» многодетная мать.
    - Она гуляет налево и направо! – столь же эмоционально, как и истица высказывался ответчик. – У меня очень даже большие сомнения: мои ли это дети? Если нас немедленно не разведут, я, рано или поздно, убью ее, застав с очередным любовником. Тогда дети, точно, останутся сиротами.
    - Подумаешь! – вспылила супруга. – Ну, ночевал у меня одну ночь Петя Демяненко. И что с того? Тебя же перед этим целую неделю дома не было. Я ведь не железная. Мужик мне нужный постоянный, а не приходящий и уходящий по одному ему известному, пьяному соображению.
    - Было! С друзьями «загудел» немного! Так это не значит, что ты должна сразу Петь разных заводить!
    - Еще чего! Сиди дома, и стереги меня. Тогда, точно, чужой никто не придет. А если и придет – меня не убудет.
    - Х-ха! Вот почему ты - многодетная мать!
    Судье ничего не оставалось делать, как заставить замолчать, а потом дать развод, такой с виду красивой, но уже морально опустившейся, паре.
    Выйдя с помещения суда на улицу, супруги переглянулись, и громко расхохотались. Их, заранее отрепетированный спектакль удался на славу. И они начали в голос воспроизводить некоторые его, понравившиеся им места.
    - Так я гулящая стерва! – задыхаясь от смеха, еле выдавливая с себя слова, проговорила «бывшая» супруга.
    - А я беспробудный пьяница, ежедневно поднимающий на тебя руки, и постоянно уклоняющийся от супружеского долга! – громко вторил ей «бывший» супруг, радостно улыбаясь.
    Так молодые люди забавлялись всю дорогу, пока шли домой.
    После фиктивного развода Кати, младшая сестра, Ира, как-то спросила ее:
    - Ты не боишься, что Славик оставит тебя по-настоящему, и примется водить к себе в дом посторонних баб?   
    - А с чего ты взяла, что он до этого мне не изменял? – с многозначащей ухмылкой поинтересовалась старшая сестра. – Я лично знаю четырех дам, осваивавших нашу постель в мое отсутствие. А сколько их еще осталось мной незамеченных? Этого, наверно, и сам Славик не знает.
    - И почему ты все это терпишь?
    - Потому, что знаю: от меня он никуда не денется. Уберечь моего благоверного от любовниц все равно не удастся. Но, всякий раз, как только очередное приключение ему надоест, он вернется ко мне. Вторично жениться – у нашего бравого прапорщика мужества не хватит.
    - Ты Славика не любишь?
    - А за что его любить? Папиного сынка без единой мысли в голове. На работе за него думает начальство, дома – жена, а до этого – мама. Единственное любимое его дело – на женские задницы пялиться. Да еще одно хобби начало вырисовываться – выпивки с друзьями.
    - Зачем же ты за него замуж выходила?
    - Милая моя, девочки – товар скоропортящийся. И его нужно вовремя реализовать. Я продала себя своему супругу потому, что рядом не было других покупателей, а годы поджимали. Но только появятся более солидные претенденты на меня, сразу же перепродамся. И минуты думать не буду.
    - Разве замужество – не результат взаимной любви?
    - Какая наивность? Каждая семья – это результат взаимной торговли своими интересами. Со временем сама убедишься в этом.   
    - Где такой, с позволения сказать, мудрости учат? В школе, насколько мне известно, ничего подобного не преподавали.
    - В окружающей нас жизни, Ирочка, в жизни. И главным учителем в ней был наш родненький отец. Много женских силуэтов я видела за тонированными стеклами его служебного автомобиля в нерабочее время. А возвращался он всегда к нам с тобой и к матери.
    - Врешь-то зачем?
    - Делать мне нечего. Проследи на досуге за времяпрепровождением своего папеньки вне семьи и дома. И ты много для себя интересного узнаешь.
    - Мама хоть знает о папиных проделках?
    - Откуда! Я же не полная дурочка, чтоб рассказывать все ей. Ну, узнает она, что муж ей изменяет – и что дальше? Ну, уйдет папа от нас, и станем все мы жить на одну мамину заработную плату. Ты этого хочешь?
    - Нет, конечно.
    - То-то.
    Вообще-то, у матери Иры и Кати, помимо ее небольшой заработной платы, был хороший приработок. Она слыла хорошим специалистом по ремонту квартир. Восхищенные ее работой, клиенты рассказывали друзьям, соседям и просто знакомым о, знающем свое дело, мастере. И без, неучтенной государством, работы она не оставалась. На доходы, оставленной мужем, женщины, ее дочери могли бы жить не хуже соседских детей. Но зачем жить «не хуже», когда отец одаривал их очень модными вещами, которые не у каждого были.
    Получив «статус» холостяка, Славик принялся чаще, чем раньше, водить в дом женщин. Приглашал он «гостей» в свою отдельную комнату поздно вечером, чтоб ни отец, ни мать их не видели. Взрослый сын не боялся их упреков, но «лишних» нравоучений слушать не хотел.
    - Волк собаки не боится, - каждый раз повторял он сам себе, - но не любит, когда она лает.
    Но, однажды, любовные приключения отца троих детей получили огласку в семейном кругу. Одна дама так стонала под мужчиной от удовольствия, что разбудила, мирно спавших за стенкой, Петра Сергеевича и Анну Ивановну.
    Утром отец промолчал, и не стал высказывать возмущения за прерванный сон. А мать сказала всего четыре слова: «Ну, и скотина ты!», и тут же позвонила невестке:
    - Катя, я не знаю ваших маневров с разводом, только все равно, Славик остается твоим мужем и отцом ваших детей. И если хочешь, чтоб и дальше так было, забирай мальчиков, и перебирайся с ними к нам жить.
    - А что уже случилось? – поинтересовалась жена «в разводе».
    - Случилось то, что семя существует порознь. А так не должно быть.
    Когда Катя с детьми приехала к мужу, жарких объятий с его стороны в тот день от него не последовало.
    - В чем дело? – поинтересовалась она. – Я уже тебе не нужно? И как далеко у тебя зашли отношения с другой женщиной?
   - Какая женщина? Какие отношения? – застонал супруг. – Трихомонады у меня. Понимаешь – три-хо-мо-на-ды!
    - Что еще за трихомонады?
    Славик снял штаны, и жена увидела, на волосах его живота, копошащихся мелких насекомых.
    - Иди срочно в поликлинику! – испуганно закричала Катя, сплеснув руками и отпрянув от мужа на шаг назад.
    - Куда? Завтра все соседи будут знать о моем позоре.
    - И что же ты собираешься делать?
    - Буду мазаться керосином. Один мужик мне говорил, что только так он спасался от коварных козявок.
    - Подожди - у меня есть знакомая медицинская сестра. Она нам поможет.
    Смазывая мужу, живот мазью, добытой у подруги, Катя спросила Славика:
    - И сколько тебе еще нужно перещупать женщин, чтоб окончательно потерять к ним интерес?
    - Все, дорогая, клянусь – никаких походов налево! – начал клясться «больной». – Более верного мужа, чем я сегодня стал у тебя, ни у кого не будет.
    Катя смолчала. Но мысленно выругалась:
    - Врет, скотина! Да где другого взять? Никто, даже шутки ради, не предлагает прогуляться ночным городом. Не говоря уже о чем-то более серьезном. Какие-то мужики пошли нерешительные.
    Катя была очень красивой женщиной. Но, странное дело, мужчины, почему-то, обходили ее стороной. Что-то в ее облике отпугивало их.
    Вера, узнав причину развода младшего брата Дениса, призналась ему:
    - Я  с тобой никогда, ни за какие деньги не развелась бы.
 
9
 
    После переселения Кати к мужу, в большой семье Даниловых начали складываться не очень простые взаимоотношения ее членов.
    Общение братьев, первое время, проходило без всяких проблем. Они могли часами беседовать на разные темы, вместе обсуждать футбольные мачты и изредка распивать бутылочку вина в саду на лавочке под вишней. Тогда к ним присоединялся и отец.
    А вот у женщин хороших отношения как-то не ладились с самого начала их совместной жизни.  Катя и Вера после близкого знакомства и нескольких мирных бесед, подругами, в дальнейшем, стать не захотели. При встречах, и естественных ежедневных контактах, невестки не ругались, но и практически не общались. Каждая с них делала вид, что не замечает другую.
    - Ты себе не представляешь – какая она сплетница! А какая злючка! Люди у нее не хорошие, или плохие, а нужные, или ненужные. Всех подруг жена Славика делит на тех, от которых можно получить пользу, и на «бесполезных», но числящихся «про запас». Она всем завидует, и патологически жадная. С ней не о чем поговорить. – отвечала Вера мужу, когда тот поинтересовался причиной неприязни ее к жене брата.
    На похожий вопрос Славика своей супруге, Катя возмутилась:
    - Она же беспробудная дура с Хацапетовки! Нищенка с детского дома, по недоразумению, попавшая в город. Эта жлобиха не имеет ни малейшего представления о красивой жизни. Так о чем с ней говорить? И вообще, общаться с такими, увечными умом, дамами – себя не уважать.      
    В ответ на откровения жен, братья только улыбались.
    Анну Ивановну Вера раздражала своим присутствием на кухне, особенно после того, когда узнала, что девушка больная туберкулезом легких. Об этом ей, по секрету, сообщила  участковая врачиха. С Катей свекровь ладила больше. Может, все объяснялось тем, что невестка время от времени приносила ей дефицитные вещи. Да и была она более разговорчивой.
    А вот Катину мать Анна Ивановна терпеть не могла. Дочь советского профессора была воинственным атеистом. Сватья же отличалась набожностью, и ее речи о непротивлении злу насилием только раздражали бывшую комсомолку. Мать младшего сына даже, мысленно, прозвала его тещу Лампадкой, и, как могла, старалась меньше встречаться с «мракобеской».
    Вера, не найдя общего языка ни с Катей, ни со свекровью, чувствовала себя в семье Даниловых инородным телом. И, если бы не Денис, она бы и минуты не оставалась в, опротивевшем ей, доме.
   Лампадка иногда пыталась сблизить всех женщин семьи Даниловых, вооружившись цитатами с Библии. Только все ее усилия оказывались безуспешными. Слово Божье перессорившихся женщин не впечатляло. Собственные амбиции им были превыше всего. Во время выяснения отношений между собой, все представительницы слабого пола забывают о существовании Святом Писании.
     Анна Ивановна умерла неожиданной и нелепой смертью – шла по улице, поскользнулась, упала, ударилась головой об асфальт, и сразу же скончалась. Приехавшая скорая помощь ничем помочь не смогла, и лишь констатировала смерть пациентки.
    На семейном совете Петр Сергеевич заявил:
    - На похороны деньги у Славика брать не будем. Троих детей прокормить не просто. Когда мне Катя рассказывала – как ей тяжело сейчас, честно скажу, мне плакать хотелось. Не будем нищих последнего куска хлеба лишать.
    Все заботы о похоронах взял на себя Денис. Вера одна готовила поминальный обед. Славик три дня беспробудно пил, а Катя с детьми уехала к матери. Появилась она только на сороковой день, после погребения свекрови, вместе с отцом и матерью. Когда все выпили по три рюмки самогона, и Лампадка прочитала молитву, Денис вышел во двор перекурить. К нему подошла Катя, и тихо на ухо прошептала:
    - А жена-то у тебя – баба гулящая.
    - Не морочь голову. – равнодушно отозвался в ответ деверь. – Мне и без твоих сплетен тошно. Понимаешь, у меня мать умерла.
    - Напрасно, напрасно, ты не интересуешься прошлым своей избранницы. У меня есть такие любопытные фактики ее бурной жизни в прошлом, что тебе и не снилось. Вот, ознакомься с ними, будь добр.
    С этими словами Катя раскрыла свою сумку, и начала что-то искать внутри ее.
    - Засунь свои любопытные фактики себе в задний проход, и пусть они тебе будут вместо метлы. Ведьма чертова. Да ты мизинца не стоишь моей супруги. Закрой свой черный рот, и перестань гавкать в ее сторону.
    Так грубо с Катей еще никто не разговаривал. И все из-за какой-то нищенки! Ее женское самолюбие было до такой степени унижено, что она решила мстить до тех пор, пока чувство собственного достоинства не получит полнейшего удовлетворения. В тот же вечер она пожаловалась мужу, что ее, ни за что, ни про что, оскорбил его старший брат. Славик, при первом удобном случае, спросил Дениса – зачем он нагрубил его супруге?
    - А чтоб ты сказал Вере, если бы она тебе сообщила, что твоя жена – женщина легкого поведения, а проще говоря – проститутка?
    - Я бы послал ее куда подальше. И такими крепкими словами, которые только знает наша армия.   
    - Я сделал то же самое. Тем более, что твоя супруга преподнесла мне свои, так называемые, разоблачения на поминках матери, когда на душе, и без ее каверзных компроматов, было отвратительно.
    В тот день братья не поссорились. Но, с этих пор, Катя делала все от нее зависящее, чтоб самые близкие люди между собой стали врагами. В разговорах с мужем, брат его уже  не фигурировал под своим собственным именем, а как «твой ненаглядный жлоб». Сплетни соседей, откровенное вранье недоброжелателей и некоторые непреднамеренные  поступки Дениса, каким-то образом ущемляющие интересы брата, выдавались ею как хорошо продуманные, коварные замыслы, направленные против «наивного» Славика.
    Первая ссора братьев произошла по совсем пустяшному случаю. После смерти Анны Ивановной, вдовец разделил приусадебный участок земли поровну между сыновьями. Ковыряться на грядках столяр не имел никакого желания. Теперь там копошились жены братьев. И вот, однажды, в комнату Дениса врывается Славик и, задыхаясь от гнева, бросает ему в лицо обидные слова:
    - Что, братик, чужой земли захотелось? Да нам, каждому, достаточно двух квадратных метров на кладбище. Зачем тебе больше?
    - Больше мне не нужно. – удивился Денис. – Только, к чему весь этот разговор? Ясней выражаться не можешь?
    -А ты не знаешь?
    - Нет
    - Пошли, посмотришь!
    Денис последовал за Славиком. Во дворе он увидел, что пионы Веры наклонились на картошку Кати.
    - И это вся проблема? – удивился старший брат. – Давай по линии, разделяющие наши земельные владения, протянем проволоку. И все, что посмеет нагло нарушать установленную границу, пусть безжалостно уничтожается как с одной, так и с другой стороны. А вообще-то, как ты заметил агрессию моих пионов по отношению к своей картошке?
    - Это не я, а Катя.
    - Не перестаю восхищаться народной мудростью! Как она тонко подметила: «Хорошая женщина может и с мужа сделать человека!».
    - Ты хочешь меня оскорбить?
    - Нет. Хочу сказать, что я завидую тебе?
    - И с чего это, вдруг?
    - Мудрость жены, умноженная на мудрость мужа – великая, всепобеждающая сила. Ничто не устоит перед ней.
    Славик ничего не понял со слов брата. Решил, что тот пьян, и не стал больше разговаривать с ним. Тем не менее, идея с проволокой ему понравилась.
    Из-за пионов и картошки братья не поругались, но холодок взаимного отчуждения между ними пробежал.

10

    В жизни Дениса, помимо его воли, произошло невероятное событие – он снова влюбился. Кочергина Маша, новая кладовщица инструментальной кладовки, сразу не привлекла его внимания. Но, чем дальше, тем больше Дениса тянуло к этой замужней женщине. Сначала его ухаживания носили шутливый характер: то он ее конфеткой угостит, то новый анекдот расскажет. Потом фрезеровщик начал ходить на работу не по улице как обычно, а через рощу, где собирал для сотрудницы букетики лесных цветов. И, однажды, вручая один из них, не удержался, коснулся своими губами ее губ, и быстро ушел. В ту ночь ему приснилась разгневанная Маша. Она погрозила ему пальцам, и возмущенно воскликнула:
    - Того поцелуя я тебе никогда не прощу.
    На второй день Денис спросил Машу:
    - Ты действительно обиделась на меня за мою вчерашнюю выходку?
    - Ну, и вопросы у тебя.
    - Мне приснилось, что ты сказала: «Того поцелуя я тебе никогда не прощу», при этом еще и пальцем погрозилась?
    - Стало быть «тот поцелуй» был для тебя не простым знаком внимания, а чем-то, более значащим.
    - Так ты не обиделась?
    - Такие вопросы женщинам задавать нельзя.
    - Больше не буду.
    С этими словами Денис вторично поцеловал Машу.
    Новый служебный роман развивался бурно. С каждым днем фрезеровщик все больше терял голову от кладовщицы инструментальной кладовки. Однажды, в выходной день, он почему-то решил, что мужа Маши нет дома, и пошел ее проведать. Но, на его звонок, дверь открыл именно – муж. Оторопевший незваный гость пробормотал первое, что пришло ему на ум:
    - Петр Иванов тут проживает?
    - Нет. Это квартира Кочергиных. – вежливо ответил хозяин квартиры. Знал бы он – кто перед ним, ответ его был бы далеко не таким доброжелательным.
    - А где квартира Ивановых – не знаете?
    Второй вопрос Денис задал лишь затем, чтоб хоть как-то избавиться от, сковавшей все тело, растерянности.
    В это время, из-за плеча супруга, выглянула испуганная Маша. Ее широко расширенные глаза выражали все, что угодно, только не радость.
    - И вы не знаете – где живут Ивановы? – обратился к ней искатель несуществующего человека.
    Женщина усиленно замотала головой. Говорить она не могла. Что-то в горле ее застопорило речь.
    Денис ожидал, что в понедельник Маша, в лучшем случае, влепит ему пощечину за те минуты страха, которые ей пришлось вытерпеть по его милости. И он уже был готов на коленях вымаливать прощение. Но она даже словом не обмолвилась о субботнем «визите» своего бестолкового ухажера.
    Фантазия влюбленного мужчины превратила объект его обожания в неземное существо. Как-то он развеселил Машу своим, вполне серьезным, вопросом:
    - Скажи, у тебя все такое же, как в остальных женщин, или нет?
    - А тебе как бы хотелось? – рассмеялась она.
    - Даже не знаю. Только очень хотелось бы увидеть тебя всю голой, чтоб узнать – какая ты есть на самом деле.
    - Только увидеть, или еще и пощупать?
    - Ну-у-у, - замялся Денис, - и потрогать тоже.
    - Придет время, и увидишь, и потрогаешь меня. Потерпи только немного. Никуда я от тебя уже не денусь.
    И такое время настало. За какие-то успехи в работе, цех, в котором работали Денис и Маша, был награжден поездкой в Ленинград. В советское время большие предприятия могли позволить себе подобную роскошь. И пока все экскурсанты, целыми днями напролет, ходили смотреть достопримечательности «колыбели революции», парочка влюбленных занималась времяпрепровождением по собственной программе.
    - Ну, как, я такая, как все женщины, или нет? – поинтересовалась Маша, лежа голой в постели с Денисом.
    - Ты для меня сказка. Ее, как известно, рассказывают простыми, всем известными словами, но она все равно зачаровывает.
    - Да ты поэт, оказывается.
    - Нет, я не поэт. Это ты колдунья. К тебе только стоит прикоснуться, как сразу все обо всем на свете забываешь.
    Вера давно уже догадывалась, что с мужем творится что-то неладное. То он часами сидит молча, время от времени, улыбаясь собственным мыслям. То внимательно слушает ее, и ни чего не слышит. А один случай окончательно убедил женщину в том, что муж ее  влюбился в другую женщину. Как-то, в любовном экстазе, супруг назвал ее чужим именем. В ту ночь ему приснилось, что он в постели с «колдуньей». И до полного пробуждения Денис шептал ее имя, и страстно обнимал. А когда полностью пришел в себя, то увидел рядом с собой плачущую жену.
    - В чем дело? – всполошился муж.
    - Ты сегодня ночью все время повторял имя другой женщины, обнимая меня. У тебя есть кто-то еще на стороне.
    Денис привлек к себе Веру и задумался. Любовь накрыла его всего, словно морская волна. И он, в последнее время не отдавал никакого отчета своим поступкам. Теперь настало время спросить себя: «А что же дальше?». У него неизлечимо больная жена и маленький сын, требующий его, отцовского, внимания. У Маши своя семья, двое маленьких девочек. И как вписать, в создавшееся положение, его сердечную привязанность? Нужно было что-то делать. А что? Под утро, после долгих мучительных раздумий Денис решился:
    - Я сегодня же подам заявление о своем уходе с предприятия. – пообещал он Вере тихим, но твердым голосом. Начнем все с чистого листа.
    С утра, погруженный в свои мысли, Денис «загнал» в брак, срочно нужную, деталь. Начальник цеха, Иван Иванович Зимин, увидев результаты непредвиденного «творчества» своего подчиненного, не удержался -  сплюнул, зло выругался и съязвил:
    - Меньше о Маше нужно думать. Ты сейчас не в ленинградской гостинице, а на заводе у станка стоишь.
    - Да пошел ты…- тут виновник срыва сроков исполнения важного заказа предприятию разразился площадной бранью.
    - Зайди сейчас ко мне в кабинет. – цедя слова сквозь зубы, произнес, сдавленным от гнева, голосом «хозяин» цеха.
    Когда Денис появился в кабинете шефа, тот протянул своему подчиненному лист чистой бумаги и тихим приказным голосом проронил:
    - Пиши заявление о своем уходе с завода по собственному желанию.
    Уволили нервного фрезеровщика в тот же день. Когда изгнанный «по собственному желанию» бракодел подписывал обходной лист у Маши, любовники расцеловались на прощание.
    - Мне убить хочется нашего Ивана Ивановича. А я его так раньше уважала. – мрачно произнесла кладовщица, и поставила свою подпись на «бегунке».
    Выйдя за территорию завода, Денис уселся под его забором, и заплакал. Когда слезы закончились, он заговорил в голос, не замечая этого.
    - Вероятно сам Бог, или его ангелы посодействовали моему увольнению. Иначе трудно понять – почему я «запорол» деталь? Зачем обругал Зимина – хорошего, в принципе, человека? По своей воле, я наверно никогда бы не смог уйти с завода, хоть и дал слово жене – сделать это.   
    Потом Денис зашел в кафе, выпил двести грамм водки, закусил конфеткой, и поплелся, полностью душевно опустошенный, домой.

11

    В первый же свой безработный день Денис встретил старого друга. Тот как раз собирал бригаду строителей - шабашников. Так называли тогда людей, работающих по договору с предприятиями. Договор, чаще всего, представлял собой письменный, совместно согласованный, документ, где указывались - объем работ, и сумма денежного вознаграждения за него. Обычно доход бродячих рабочих, ищущих, на свой страх и риск, источник заработка, был намного выше средней зарплаты местных, постоянных тружеников. Посоветовавшись с женой, вчерашний фрезеровщик превратился в вольного строителя, и поехал в Полтавскую область шабашить. Вера подумала: «Пусть едет, может Машу свою забудет», и с легким сердцем отпустила мужа на поиски больших денег.
    В то время на территориях многих сел имелись не действующие силосные башни. Появились они там сравнительно давно, и не по воле сельчан. Такое, на первый взгляд, странное сообщение требует своего отдельного разъяснения. Советские сельскохозяйственные предприятия не имели права самостоятельно реализовать свою продукцию. Ее, по низким оптовым ценам, сдавали государству. А оно, через своих чиновников, решало – что, где, когда и сколько выращивать, и по какой технологии. Не будучи заинтересованными результатами своего труда, крестьяне не стремились показывать чудеса трудового энтузиазма на полях. И производительность их труда, естественно, была ниже фермерского в капиталистических странах.
    Руководство страны считало своим долгом чести догнать и перегнать капитализм по всем экономическим показателям. Поэтому оно постоянно принимало меры по усовершенствованию производства продуктов питания. Некоторые из них шумно пропагандировались, как панацея от всех бед, захлестнувших сельское хозяйство. Так Сталин решил, всю подвластную ему землю, охватить лесополосами. Его затея преподносилась народу, ни больше, ни меньше, как «Сталинский план преобразования природы». Один художник, по этому поводу, нарисовал огромную картину, сразу же  массово растиражированной. На ней «вождь мирового пролетариата», в красивых маршальских штанах, с умным выражением лица рисовал на карте Советского Союза линии, где нужно сажать деревья.
    Очередной хозяин страны взялся повсеместно сеять кукурузу. Это злаковое растение объявили «царицей полей», и внедряли ее даже там, где царствовать ей было очень и очень затруднительно.
    И таких мероприятий, правда, не всегда столь громких, было неисчислимое множество: яровизация, квадратно-гнездовая посадка некоторых овощей, севообороты, собирание хлопка двумя руками, замена плуга на плоскорез и так далее, и тому подобное. Среди них было - и возведение силосных башен. Использование таких строений для хранения кормов   животных было заимствовано ни то в Америке, ни то в Канаде. Их собирали с тонкостенных, очень прочных, бетонных плит. Потом они дополнительно стягивались, словно огромные бочки, железными хомутами. Сверху, под крышей высоких «стаканов» находились механизмы, обеспечивающие автоматическую загрузку и выгрузку измельченных растений. Скорей всего, канадские фермеры подсчитали, на счетных машинках, что им позарез нужны именно такие хранилища силоса. А русские крестьяне никогда ничего не считали. И почему башня лучше ямы – понятия не имели.
     Со временем механизмы на высоких, придуманных иностранцами, сооружениях вышли со строя. Ремонтировать их было некому. Да и зачем – только морочиться. Намного проще рядом яму вырыть. И стояли в селах башни, неизвестно по чьей инициативе построенные, как бельмо в глазу. Вот эту, никому не нужную, заграничную фантазию и предлагала колхозам и совхозам снести бригада шабашников, членом которой стал и Денис. 
    У бригадира приезжих строителей были его собственные строительные леса. Чтоб приобрести их, парню пришлось проявить недюжинную изворотливость. Советским промышленным предприятиям, в то время, запрещалось выполнять заказы со стороны не только частным лицам, а вообще кому бы то ни было. Колхоз, например, не мог, исходя из собственных нужд, договориться с заводом об изготовлении необходимого ему изделия.  А когда некоторые руководители сельскохозяйственных предприятий проявляли инициативу, и, например, асфальтировали дорогу поселка, они превышали свои полномочия, и могли не только лишиться работы, а и отправиться в места не столь отдаленные.
    Денис боялся высоты, но, преодолевая тошноту страха, от работы не отказывался.
    Поздней осенью с пяти человек бригады осталось только трое. Они взялись строить зимой детский садик. Его нужно было одному совхозу сдать в эксплуатацию к празднику Первого Мая. А строительные организации, из-за неразберихи в чиновничьих кабинетах, не приступали к работе. К концу ноября ребята возвели стены, а в середине декабря уже была готова крыша. Полы и штукатурку пришлось делать в январе и феврале. Чтоб не замерзнуть в сырых помещениях новостройки, строители круглые сутки жгли в железных бочках каменный уголь.

12

    Через неделю, после увольнения Дениса, в инструментальную кладовую зашел Зимин. Он присел на свободный стул, минут пять о чем-то думал, а потом заговорил с кладовщицей, недоуменно поглядывающей на начальника. До этого в ее «апартаменты» он еще ни разу не заглядывал:
    - Извини меня, пожалуйста, Маша! Я был не прав, когда увольнял Данилова. Понимаешь, в тот день Зина, в очередной раз, сменила милость на гнев, и я был вне себя от отчаяния. Ну, и повел себя не лучшим образом тогда.
    - А кто такая Зина? – поинтересовалась Маша.
    - Моя хорошая знакомая. Она, как и вы, замужняя женщина. Я постоянно уговариваю ее расстаться с мужем, и сойтись со мной. А она только смеется в ответ, и постоянно играет моими чувствами, словно клавишами на пианино – то гневно гонит меня прочь, то радостно бросается на шею. Когда мы остаемся вдвоем, я самый счастливый человек на свете. Тогда мир становится прекрасным и кажется, что любовь – это сущность жизни души. Сейчас для меня мир именно такой. Я словно растворился в пространстве благосклонности к миру. И мне очень жаль, что с моей подачи вы лишились подобного блаженства. Наша ссора с Денисом случилась в тот день, когда Зина не хотела меня видеть. Я вас тогда двоих, словно наяву, увидел счастливых, идущих в обнимку по Невскому проспекту, и, каюсь, позавидовал вам - вот и психанул. Знаю – так делать нельзя. Поверите – мне гневные слова словно кто-то со стороны нашептывал. Простите меня, если можете. Передайте Денису, пусть приходит на завод, и я возьму его на работу. Никаких упреков ему с моей стороны не будет.
    Кладовщица, не помня себя от радости, расцеловала начальника цеха, и трижды пролепетала: «Спасибо, спасибо, спасибо». После ухода Зимина, Маша начала раздумывать – как увидеть Дениса? В отделе кадров она узнала адрес его проживания, и после работы отправилась искать, прощенного начальством, фрезеровщика. По дороге, любовница перебирала в голове всевозможные варианты встречи с любовником. Не исключала и такой: «Увидев его, я спрошу – вы не знаете, случайно, где живет Петя Иванов?». Но говорить ей пришлось не с Денисом, а с его женой:
    - Тут квартира Даниловых? – спросила она официально-безразличным голосом Веру, вышедшую на стук в калитку.
    - Вам кого нужно: Петра Сергеевича, или Дениса Петровича?
    - Дениса Петровича.
    - Зачем он вам нужен?
    - При увольнении, - сникла Маша, - он не сдал тиски в инструментальную кладовую, и теперь они за мной числятся. Пусть срочно зайдет на завод, и расскажет -  кому он передал, принадлежавший ему до ухода  с работы, инструмент.
    - Супруг уехал на заработки в Полтавскую область, и скоро дома не появится. Но как только он приедет, я обязательно сообщу ему, что вы приходили.
    - Может, вы дадите его координаты, и я напишу Денису письмо с просьбой - приехать как можно быстрей.
    Вере показалась подозрительной настойчивость незнакомки увидеть ее мужа. А, вдруг, это и есть та самая Маша?
    - У него нет постоянного места нахождения. – ответила бдительная супруга. – Его бригада скитается по всей области.

13

    В конце апреля, утром, по радио в «последних известиях» шабашники услышали новость, что на Чернобыльской атомной станции случилась авария. Авария – и авария. Этой новости никто не придал особенного значения. Но, когда днем, находясь возле трассы Киев – Харьков, мужики заметили, что каждая вторая машина, едущая в сторону Полтавы, была с киевскими номерами – люди встревожились. Они приостановили работы, и срочно помчались к семьям.
    Дома Денис узнал, что Виктор увез в Одессу, к родственникам, Катю и ее детей. Страх перед радиацией у населения был огромным. Тем более, что власть никаких официальных сведений о загрязнении города радиоактивными осадками, их вреда людям и способов защиты  - не публиковала. И это пугало больше всего.
    -А почему Андрея и Веру не увезли в Одессу? – спросил Денис в отца. – Я бы оплатил расходы, связанные с их поездкой.
    - Свободного места для них не оказалось в автобусе. – спокойным голосом ответил Петр Сергеевич.
    У Дениса от обиды спазмы сдавили горло. Он говорить ничего не стал, а только в сердцах махнул рукой и пошел к себе.
    - Срочно езжай на завод, и оформляй отпуск за свой счет. – сказал Денис Вере. – А завтра с утра все вместе отправимся в Полтавскую область.
    В той деревне, где квартировали шабашники, можно было снять квартиру для жены с ребенком. Поселив семью в одном с крестьянских домов, Денис вышел во двор покурить.
Со стороны Киева навевал приятный теплый ветерок.
    - Интересно, - подумал он, - все уничтожающие, изотопы тяжелых металлов сюда долетают, или нет?
    Потом, помимо его воли, в голове промелькнуло неожиданное желание:
    - Вот бы превратиться в такой ветерок, и облечь Машу, всю – с ног до головы. Положить руку на бедро…тьфу ты, козел!- остановил сам себя мечтатель, - Ветер с рукой! Думай, лучше, о тяжело больной супруге, и о ребенке. Менять жен, и заводить любовниц – привилегия богатых людей, а не таких, как ты голодранцев.
    Затушив сигарету, Денис пошел в дом.
    Пробыли, Вера с Андреем в деревне до глубокой осени. Когда настали холода, и строительство замерло до весны, вся семья вернулась домой. Немного отдохнув, недавний шабашник пошел искать работу по своей специальности. Жена не рассказала ему, что их навещала кладовщица с его предыдущего места работы, и он не ходил туда, предлагать свои услуги. Семья начала жить своей прежней размеренной жизнью, словно не было передряг, способных ее разрушить.
    Для устранения последствий аварии на атомной электростанции привлекалась и армия. Славик, в составе военных связистов, участвовал в налаживании связи между всеми структурами, которые, так или иначе, были причастны к аварийным работам.
    Непосредственно от радиации страдали люди, работавшие, на, разрушенном, четвертом энергетическом блоке. Остальные три блока продолжали функционировать в прежнем режиме. Энергетики там работали вахтовым способом. Им построили, в пятидесяти километрах от катастрофы, новый город – Славутич, вместо, навсегда покинутой жителями, Припяти. 
    Власти, после взрыва на электростанции, растерялись и не наладили строгий учет людей, работавших в условиях повышенной радиации. Поэтому статус ликвидатора чернобыльской трагедии получили вместе с ними и те, кто лишь мельком побывал рядом с развалинами четвертого блока. И даже те, кто там вообще никогда не был. Вообще-то советская система хозяйствования не очень отягощала себя учетом. Ей бы поучиться в немцев. Во время Второй Мировой войны в германской армии все военнослужащие имели воинские книжки, в которых фиксировались дни пребывания солдат и офицеров на передовой, под огнем противника, участие в дальнем «огневом» бою, в «ближнем» бою при непосредственном соприкосновении с врагом, в рукопашных схватках и так далее.
    Было бы вполне разумно, каждому, кто попадал на загрязненную территорию, выдавать личную служебную книжку, где бы указывались - организация, пославшая своего работника на опасную работу, номер приказа, на основании которого совершилась командировка, время пребывания на зараженной территории, дозы облучения и так далее. Но всего этого сделано не было. И масса разного рода проходимцев, как вешние воды, рванулись к социальным органам за льготами и пенсиями, причитающимся людям, пожертвовавшим своим здоровьем на развалинах атомной электростанции. Кроме этого существовала подпольная торговля липовыми удостоверениями ликвидаторов чернобыльской катастрофы. Денису, однажды, предлагали приобрести такое всего за тысячу гривен. Но совесть не позволила ему стать незаслуженно героем своего времени. А некоторые его знакомые не постеснялись ими стать.
    Независимая Украина, задним числом, попыталось вывести на чистую воду всех лжеликвидаторов. Были выявлены случаи, когда, на момент пожара на атомной электростанции, некоторым пожарникам было всего двенадцать лет. Но, полностью отсеять зерна от плевел не удалось, потом что чиновники разных рангов успели оформить льготы за отвагу на пожаре Чернобыльской атомной станции своих дальних и близких родственников, а за деньги, и просто знакомых. Они, естественно, как могли, препятствовали расследованию широкомасштабного обмана.
    Славик от радиоактивного излучения не пострадал, но считался участником устранения последствий техногенной катастрофы на законном основании. И впоследствии пенсию он получал большую, чем Денис.
    На третий день после трагедии, приравненной к взрыву атомной бомбы, к Петру Сергеевичу пришла Лампадка, и начала вещать:
    - Библия предсказывало то, что случилось в Чернобыле. В «Откровении Святого Иоанна Богослова» сказано.
    С этими словами она развернула книгу, аккуратно завернутую в газету, и начала, не спеша, торжественно читать:
    - Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и упала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горькими.
    Закончив чтение, Катина мать с минуту молчала, потом торжественно подняла вверх указательный палец правой руки, и произнесла:
    - Чернобыль – это разновидность полыни.
    - И что? – удивился сват. – С каких небес он падал. И где эта электростанция там была: на Луне, или на Марсе?
    - Слова Святого Писания нужно понимать иносказательно. Упала – значит взорвалась. И разве станция не горела подобно светильнику?
    - А какое иносказание в том, что люди массово умирали от вод? И кто это иносказание растолкует нам простым верующим?
    - Я еще не знаю. Но то, что Библия Святая книга – нет никаких сомнений. И она может предсказывать события.
    - Если она святая – пусть точно говорит: где, когда и за что должны мучаться люди. И почему это Ангелы трубят в свои трубы за тысячу лет до того, как произойдет возмездие за наши грехи сейчас? Пусть бы подсказали, что нам не нужно делать.
    Сват и сваха расстались, недовольные друг другом.

14

    Славик решил достроить себе комнату и отдельную кухню, с таким расчетом, чтоб у него был отдельный выход из его жилья. На этом настояла Катя. Она отказывалась готовить еду на одной газовой плите с Верой, так как боялась заболеть чахоткой. Перед началом строительства, меньший брат зашел к старшему, и заявил:
    -  Плати тысячу долларов, и наша общая кухня достанется тебе, и только тебе. А я  себе другую построю.
    - Строй. А я-то причем?
    - Кухня же будет твоя.
    - Да ей красная цена - сто рублей.
    - Я сам знаю, что она выеденного яйца не стоит. Но мне нужна тысяча зеленых, и ты ее мне заплатишь. Не хочешь добровольно дать, я получу деньги через суд.
    - Судись – раз надумал.
    И Славик, действительно, подал в суд на брата. Длилось судебное заседание, с длительными перерывами, около года. Судья все время уговаривал близких людей решить спорный вопрос полюбовно, но ни одна из сторон не захотела идти навстречу друг другу. В конце концов, страж правосудия вынес решение в пользу истца. По мнению Дениса, подобный приговор фемиды выходил за всякие рамки здравого смысла. Но, деваться было некуда, и он отдал брату за кухню, выеденного яйца не стоящую, присужденную судом сумму денег.
    Ирина, младшая сестра Кати, утонула в Десне. Она поехала с подругами позагорать за город, нырнула с берега в быструю речку, запуталась в чьих-то рыболовных снастях, и выбраться на берег уже не смогла. Утопшую девочку Денис знал мало. Еще тогда, когда все Даниловы и Алексеевы жили дружно, он несколько раз видел ее на общесемейных праздниках.
    - Кати и Славику нужно помочь в организации похорон Ирочки. – обратился отец к старшему сыну на второй день трагедии.
    - Чем это я смогу помочь?
    - Деньгами, сколько сможешь.
    - Денег давать Алексеевым я не собираюсь. – ответил Денис. – они люди обеспеченные, и мои копейки им погоды не делают, а мне они нужны.
    - Ты мало заработал в Полтавской области? Нельзя быть жадным. Нужно жить дружно своим со своими.
    - А кто содрал с меня, ни за что, ни про что, тысячу долларов? Где были тогда твои воззвания о дружбе?
    - Славик хочет строиться. А это, как ты сам знаешь, удовольствие не из дешевых. Ты и без суда мог бы дать ему нужную для строительства сумму денег. Тем более, что теперешняя кухня переходит теперь в твою личную собственность.
    - Папа, ты посмотри, во что обуты и одеты Катины мальчик. Цена только одной пары их кроссовок больше моей заработной платы за месяц.
    Внуки Петра Сергеевича как-то незаметно выросли, и уже ходили в школу. Одежда детей младшего сына, действительно, отличалась изысканностью и дороговизной. В  своих классах они слыли детьми богатых родителей, чем невольно внушали почтительное отношение к себе от соучеников и учителей.
    - Раньше ты никогда не был завистником. - возмутился отец. – Видать хорошим воспитателем оказалась твоя супруга. Ну, да ладно, Бог тебе судья. А помочь Кате готовить поминальную трапезу Вера поможет, или нет?
    - Нет.
    - Почему?
    - Я так хочу. Алексеевы могут нанять сто помощников без особого ущерба для своего кошелька, а жена моя – больной человек.
    - Точно говорят – человек познается в беде. Ты меня очень разочаровал, сынок. Так нельзя делать.
    Денис промолчал. Грубить отцу он не хотел.
    С этого дня Петр Сергеевич старался без нужды не обращаться к старшему сыну. Он словно, раз и навсегда, вычеркнул его со своей жизни. Жили теперь постоянно вместе кровно близкие люди, но невидимая преграда постоянно не давала им насладиться чувством своего родства.
    - Иудой оказался Денис! – не раз мысленно делал для себя вывод, после разговора с сыном, отец.
    - Странная отцовская любовь! – мысленно возмущался Денис, - Одному дитяти все, другом – ничего.
    До начала расширения Славиком своего жизненного пространства, электрические провода от столба на улице по изоляторам на стенке всего дома шли к счетчику на кухне. Когда стены новостройки поднялись на два метра в высоту, и вплотную подошли к  электропроводке, Славик потребовал от брата:
    - Забери свои провода с моей стены.
    - Я так понимаю, - удивился Денис, - стройка твоя, ты и должен беспокоиться, чтоб у меня был постоянно свет.
    - Твои провода мешают мне строиться! – начал кричать зачинщик строительства, нервно стуча правой ногой по полу.- Снимай их поскорей! Мне работать нужно! А не снимешь по-хорошему, я их обрежу, и тогда судись со мной.
    Отец принял сторону младшего сына:
    - Денис, ты не прав. О своем энергоснабжении каждый должен беспокоится сам. Славик же не привлекает тебя к строительству собственного жилья.
    Денис тяжело вздохнул, и, ни слова, никому не говоря, поехал искать организацию, в чьем ведении находилась наружная проводка. Перенос проводов с одного уличного столба на второй обошлись жертве чужого строительства в сто долларов.
     Только проблемы, связанные с желанием Кати жить полностью отдельно ото всех, на этом не закончились. В декабре месяце, как раз перед Новым годом, Славик, не предупредив брата, перекрыл ему воду. Дело в том, что водопроводные трубы проходили под новостройкой.
    - Зачем ты меня среди зимы без воды оставил? – спросил Денис Славика.
    - Катя боится, что когда начнутся холода, трубы замерзнут, лопнут, и зальют нашу новую квартиру. А мы в нее вложили большие деньги. Не хочется, понимаешь, все начинать сначала.
    - А как же мне быть без воды, да еще среди зимы? Ты подумал об этом, или нет? И  вообще, а вдруг бы я тебе такой сюрприз преподнес? Что б ты сказал?    
    - Ты мне помог, когда Ира умерла?
    - И за это я остался без воды?
    - Ничего страшного. Колонка с водой за тридцать метров от дома. Поносишь пару месяцев ведра, здоровье поправишь.    
   - Если ты так боишься за состояние общей водопроводной трубы под своей стройкой, - обратился Петр Сергеевич к Славику, - пусть Вера берет воду у тебя дома, до тех пор, пока у нее своя не появится.
    - Ну да! – возмутился тот, - Эта дама будет носить ко мне домой палочку Коха, а мне останется только ждать, когда я и моя семья заболеют чахоткой.
    Отец промолчал. Старший брат тоже ругаться не стал, но пошел с жалобой к участковому милиционеру. Главный смотритель за порядком на, подведомственной ему, территории почесал в раздумье указательным пальце правой руки свой небритый затылок, и как-то нехотя, словно разжевывая слова, проговорил, опустив голову, и пряча от посетителя глаза:
     - Я, конечно, могу сходить к вашему брату. Но где гарантия, что он вообще впустит меня к себе в дом? А если, даже, и впустит – то, станет ли ваш родственник меня слушаться? Личная собственность, понимаете ли, вещь неприкосновенная. Не могу я на нее наложить запрет. Такие вопросы, обычно, решаются на общих семейных советах. Соберитесь вместе за бутылкой водки. Простите друг другу обиды. И, я вас уверяю, ваши проблемы вам покажутся мелочью.
    Денис от участкового милиционера отправился в районный отдел милиции. Там он, в своем заявлении, изложил суть жалобы, и указал на равнодушие, проявленное их представителем на месте своего проживания. Через день в квартиру, лишенной воды, пришел мужчина в гражданской одежде от районного отдела милиции. Он покрутил водопроводные краны, убедился, что никакой жидкости они не выделяют, и составил акт, в котором указывалось, что данное писание может служить документом, при обращении его подателя в суд.
    В суд акт никто не носил.
    - Неужели будешь судиться с родным братом? – спрашивал Петр Сергеевич Дениса.- Весной проведешь свою воду. Сколько той зимы? Ну, боится Катя заразиться от твоей супруги чахоткой – и что? Ее понять можно.
    До марта месяца Вера и Денис возили воду домой в бидоне из-под молока. После выходки Славика с водой, братья при встрече еще здоровались. Но ни душевных бесед, ни совместных попоек  на лавочке в саду под вишней уже не проводились. Не редко, при необходимости решить тот или иной вопрос, они обращались не один к одному, а к отцу:
    - Папа скажи своему Славику (Денису) пусть принесет лопату (напильник, молоток, щетку или что-то еще), она мне нужна.

15

    Невзирая на все недоразумения между членами семейства Даниловых, между Петром Сергеевичем и Андреем завязались дружеские отношения. Это притом, что такую дружбу Катя не поддерживала, и всегда зло высказывалась по поводу «противоестественных отношений деда и внука». Юный сын Дениса с неимоверным усердием перенимал все секреты столярного дела у своего, преклонного возраста, «друга». У Веры складывалось впечатление, что Петр Сергеевич одаривал внука тем запасом внутреннего тепла, которое в свое время недодал его отцу.
    Вдовец меньше всего задумывался о дозировке своих симпатий к кому бы то ни было. Ему, просто, нужно было с кем-то общаться. Дети Славика, в основном, проживали у родителей матери, и все из-за того, что их оберегали от больной тети. До того же, они активно занимались спортом – посещали секцию бокса, и старик им был неинтересен. Со старшим сыном у него сложились неприязненные отношения. Младший сын уходил на работу рано утром, а приходил поздно вечером, и не всегда трезвым. Любу тесть не любил. А Андрей был подростком спокойным, мог часами слушать рассказы старика о его военных подвигах. Искусству столяра внук учился с увлечением, и подавал надежды - стать хорошим мастером.
    Все неприятности, происходившие от родственников, казались Денису и Вере временными, скоропроходящими. Они были уверены, что все недоразумения рано или поздно утрясутся, и семья заживет в свое полное удовольствие. Но, тут нагрянули смутные времена: страна развалилась на отдельно взятые государства. И их, теперь уже самостоятельная, Украина приступила к  бездумному разрушению, десятилетиями налаживаемой, экономики. Все началось со странного мероприятия –  людям раздали ваучеры, и объявили их хозяевами всех  богатств «своей земли». Очень даже странное понимание собственности. Потомки, наверно, будут ухохатываться от, невероятных для здравого смысла, действий своих предков. 
    На заводе Дениса, после полной ваучеризации Украины, все началось так: на первом же общем собрании всего коллектива директор объявил о нерентабельности поставок продукции в Харьков. А через некоторое время рабочие узнали о том, что результаты их труда вообще нигде не пользуются спросом. Заработную плату на предприятии начали выдавать продукцией – как собственного производства, так и той, которую руководству завода удалось выменять у своих смежников. Бартерный обмен полностью овладел экономикой нового государства. В выходные дни Денис начал, на ближайших рынках, реализовывать ведра, стиральные машины и другую натуральную заработную плату. Первое время ему, до дрожи в ногах, было стыдно стоять в плотных рядах торгашей, но когда среди «спекулянтов» он начал замечать своих сотрудников, то немного взбодрился.
    На одном из общих собраний, главный технолог завода Павел Олегович Кулонов
призвал всех своих сотрудников избрать его директором предприятия. Тогда он обещал наладить производство. Для подтверждения своих слов Павел Олегович представил людям молодого мужчину. Тот в ярких красках обрисовал свои возможности в налаживании рынка сбыта продукции. После главного технолога выступил директор, Киселев Юрий Анатольевич, и назвал своего подчиненного аферистом. Люди не знали, что предпринять. Они шумели, ругались до хрипоты, но дело до голосования не дошло. После многочасовой перебранки они разошлись по домам, так и не приняв никакого окончательного решения.
    Дениса раздражала странная, на его взгляд, пассивность Киселева в деле спасения завода. Ему даже иногда казалось, что тот  выполняет чей-то негласный заказ по уничтожению предприятия. Фрезеровщика пугала перспектива остаться без работы по прихоти кого бы то ни было. Павлу Олеговичу Денис, сам не зная почему, доверял.
    - По крайней мере, хуже не будет, - думал он, - если вместо старого, лишенного самостоятельности Киселева, руководить производством станет молодой энергичный
Кулонов.
    На свой страх и риск, Денис, вечером дома, нарезал с бумаги квадратики, где написал две фамилии: Киселев и Кулонов. Потом взял коробку из-под телевизора, две шариковые ручки, и рано утром уселся на проходной. Всем, идущим на работу, он давал бумажку с двумя фамилиями, и предлагал им вычеркнуть одну с них. Во время обеденного перерыва, Денис разложил все «бюллетени» на кучки, и оказалось, что за Кулонова проголосовало большинство людей. Он подошел к Павлу Олеговичу, и предложил ему собрать вечером, после работы, всех людей, и объявить им результаты состоявшегося накануне голосования. На следующий день Кулонов занял кабинет Киселева. Денис был на седьмом небе от счастья – будет все по-старому.
    Шли дни, но станки как стояли безмолвными, так ими и остались. Однажды только был объявлен новым директором субботник по уборке территории. Люди сразу воспрянули духом, думали: наконец-то завод ожил. Но, завод не оживал. Денис как-то зашел к новому шефу, и поинтересовался – почему нет подвижек в работе предприятия? Тот, невидящим взглядом, посмотрел на непрошенного гостя, покивал тихонько головой, невесело улыбнулся, и мрачно произнес:
    - Черт меня дернул переться в спасатели производства. Я, как оказалось, ничего не могу сделать. Куда только не обращался за сотрудничеством -  везде полнейшее равнодушие. Представляешь, словно стена глухая кругом.
    - А как же ваш знакомый, обещавший нам помочь? Парень очень убедительно выступал на общем собрании.
    - Он оказался жуликом. А все нечестные люди очень убедительно вешают своим жертвам лапшу на уши. Этот тип планировал бесплатно овладеть заводом, а потом все, что только можно, распродать, а на вырученные деньги открыть свой бизнес за границей, и там жить припеваючи.
    Вскоре Кулонов где-то пропал, а Киселев снова занял свой кабинет. Что больше всего удивило Дениса, новый старый директор никак не мстил ему за, проведенную им, совсем недавно, «избирательную кампанию».
    Потом еще один инженер пытался возродить работу на своем родном предприятии. Денис ему тоже помогал, как мог. А когда и эта попытка не увенчалась успехом, неутомимый фрезеровщик на, собранном им, общем собрании начал агитировать заводчан -   вместо директора, избрать комитет спасения с трех человек. В коллективный орган правления он предложил себя, и просил доизбрать туда еще двоих своих товарищей. Но его никто не поддержал. Люди устали от разного рода обещаний, и все дела на производстве решили пустить на самотек. Такое равнодушие граждан вольной Украины ко всему, что происходило вокруг них, было повсеместным. Не только заводы и фабрики, а целые отрасли народного хозяйства исчезли навсегда с карты нового государства. А возродятся ли они вновь – никого не интересовало.
    «Непотопляемый» Киселев начал сдавать опустевшие цеха в аренду. Теперь на территории, где раньше в две смены трудились рабочие-станочники, были – мойка машин, жестяная мастерская и другие небольшие частные точки по изготовлению всего, чего угодно. А, ставшую ненужной, столовую арендаторы переоборудовали в пекарню. Денис подрабатывал у них тем, что помогал перетаскивать и устанавливать их оборудование. Хозяина пекарни, временно наемный, работник знал хорошо, так как под его непосредственным руководством  передвигал с места на место печи, машины по изготовлению теста и всякие другие приборы и механизмы. Его Денис уговорил взять на работу уборщицей свою жену. К тому времени ее завод тоже перестал существовать, и она пополнила многомиллионную армию безработных.
    В пекарне выпекали батоны, булочки, ржаной хлеб и длинные узкие булочки с изюмом, так называемые «багеты». Нереализованный хлеб, который возвращали магазины пекарне, высушивался и перерабатывался в панировку. Багеты в продажу не шли, с них изготавливали сухарики. В конце смены каждому рабочему разрешалось брать с собой домой три батона, три булочки и немного панировки. Столько хлеба семья Дениса не поедала, и Вера продавала часть его соседям. «Торговые операции» жены деверя не могли не быть замеченными Катей. Она выпросила в одной соседки багет, и отправилась с ним в пекарню. Там разыскала «главного пекаря», и начала уверять его, что уборщица пекарни – воровка. В подтверждении своих слов, добровольный информатор показала булочку для сухариков, и заверила:
    - Вот таким продуктом ваша работница снабжает весь наш поселок. А батонами и ржаным хлебом она вообще свиней кормит.
    Владелец пекарни был хорошо проинформирован – кто, сколько и чего каждый его подчиненный кладет в свою сумку в конце смены. Да, есть наглые типы, за которыми нужен глаз да глаз. Но Вера среди них не числилась. Ее знали как женщину совестливую, отметающую прочь, все хитрые уловки сотрудников, позволявшие, прихватить домой хлеба больше, чем ей официально разрешалось.
    - Ну что ж, - ответил, «обворованный» своей уборщицей, бизнесмен, - спасибо за сигнал. Мы обязательно проследим за нашей работницей.
    Такой уклончивый ответ, на предоставленные Катей факты, по разоблачению «злостной» воровки, не понравился ей. И тогда она выложила начальнику Веры свой основной козырь:
    - А вы хоть знаете, что ваша уборщица не только хитрая мошенница, а еще и больная чахоткой женщина?
    Лицо мужчины сразу же помрачнело. Во всех штатных работников пекарни медицинские карточки, удостоверяющие отсутствие в них инфекционных болезней, были. Иначе, людям, постоянно соприкасающимся с продуктами питания при их изготовлении, работать никто бы не позволил. Две уборщицы официально в штате хлебопеков не состояли. И никаких медицинских справок от них не требовалось. Помимо Веры, в пекарне была еще одна женщина, отвечающая за чистоту производственных помещений. Работала каждая с них неделю, через неделю, потому что вахта уборщиц составляла двенадцать часов в сутки.
    Такие, «не существующие» труженики имелись, чуть ли не на всех предприятиях, ставшей буржуазной, Украины. Дело в том, что, за всех наемных рабочих, работодатели платили немалые налоги в пенсионный фонд. И поэтому они там, где позволяли условия,  ни в какие списки не вносили некоторых (или даже всех), своих подчиненных. И это была не единственная их уловка – как оставлять свою отчизну в дураках. Например, очень широко практиковались еще одна хитрость – как уклониться от платежей все в тот же пенсионный фонд. Налог туда исчислялся соразмерно заработной платы, и многие труженики, согласно имеющимся ведомостям, получали мизерные оклады. А, в действительности, реальная заработная плата людей состояла с платежей в закрытых конвертах, которые нигде документально не фиксировались. И, естественно, государство не дополучало деньги в бюджет. Бухгалтерам такой двойной учет прибавлял седин в голове, но зато приносил дополнительную прибыль собственникам предприятий. Все это приводило к тому, что Украина считалась одной из беднейших стран на всем земном пространстве, но все ее дороги были забиты дорогущими иностранными машинами.
    Известие о наличие заразной болезни в одной из его уборщиц не на шутку напугал владельца пекарни. Оно могло от «хороших людей» дойти до санитарно-эпидемиологической службы, и тогда предприятие ждали либо большой штраф, либо, вообще, приостановление работы для проведения разного рода дезинфекций. И потом, заразиться чахоткой он мог и сам. Подобный оборот событий никак не устраивал мелкого местного бизнесмена, и он сразу же потребовал от Веры срочно принести с поликлиники документ, разрешающий ей работать с продуктами питания. Больше уборщица на работу не вышла.

16

    После трагедии на Чернобыльской атомной электростанции, Катя потребовала от мужа, чтоб он немедленно «бросал свои чертовые вооруженные силы».
    - Вчера тебя послали укрощать взбесившийся атом, - возмущалась она, - а завтра пошлют тушить вулканы! Мне такие, с позволения сказать, маневры нашей вездесущей армии не нужны.
    Рассуждала мадам прапорщица так: «Будет другой муж – не будет, а этот уже есть в наличии. И лучше я им буду командовать, чем всякие там бездельники-генералы,  которых хлебом не корми, а дай, как петухам, «ура» прокричать».
    Славик не стал перечить супруге, и с тех пор, до самой пенсии, работал связистом в одной из городских фирм. Заработная плата там была немного меньше, чем в армии, но часто подворачивались «халтуры», иными словами, услуги населению, не предусмотренные служебными обязанностями: мелкий ремонт телефонов, установка его в другом месте и так далее. Больше всего удавалось подрабатывать при подключении к линии связи новых клиентов в частном секторе. Телефонный кабель, в то время, укладывался в, зарытые в землю, асбестовые трубы. Кроме этого нужно было еще рыть несколько технологических углублений в земле полтора метра глубиной. Служба, обеспечивающая общение людей с окружающим миром, земляных работ не производила. И все, кто хотел иметь дома телефон, копал канавы и ямы сам, или нанимал людей. Ими, чаще всего, оказывались связисты.
    Катя устроилась работать в одном из ресторанов помощницей повара. Каждый день она приносила домой две сумки продуктов. Ими она скармливала курей. Славику завтрак на работу супруга никогда не готовила.
    - Наши люди добрые, едой всегда поделятся, - говорила она постоянно мужу, - нечего даром свои продукты расходовать.
    Со сменой места работы, у Славика появилось много свободного времени, и он полностью подключился, к поискам супруги прибыльного бизнеса. Мечта – во что бы то ни стало разбогатеть, не покидала Катю всю ее сознательную жизнь.
    Начали муж и жена с того, что приобрели дорогой инкубатор, и принялись выращивать цыплят. Но, оказалось, что сбывать населению «птичьих деток» не так-то просто. Люди, почему-то, покупали их только весной. К тому же, свою продукцию в большом количестве предлагали и птицефабрики. Самим же разводить курей оказалось и хлопотно и дорого. С учетом гибели цыплят, в процессе их роста, и расходов на корм, несушек дешевле было купить на рынке, чем их растить в собственном сарае. Так спрос на рынке похоронил хорошо налаженный процесс обеспечения жителей города и окружающих  сел хорошими птенцами породистых кур.
    Следующее занятие, сулившее хороший заработок, было - выращивание цветов на продажу. Для этого Славик соорудил даже небольшую оранжерею, где планировал подготавливать посадочный материал. Только на этот раз дело испортил не спрос, а жестокая конкуренция, царившая среди продавцов чуда природы, растущего на радость влюбленных и романтиков. Где бы Катя ни появлялась со своими букетами роз или пионов, к ней обязательно подходили крепкого телосложения мужчины, и говорили, что она заняла «чужую территорию». В одном месте, возле рынка, благодаря присутствию мужа и трех сыновей, ей вроде не запрещали торговать цветами. Только в самом начале Катиного «рабочего дня» к ней подошел дежурный милиционер, и заявил, что за свое торговое место она должна платить ему ежедневно десять рублей. Месяц стояния с цветами у рынка не принес тех доходов, на которые рассчитывала семья.
    С цветов новоявленные бизнесмены переключились на выращивание вьетнамских свиней. Мода на маленьких темных животных с далекой страны возникла как-то сразу, и не понятно почему. Некоторые люди даже держали их в своих квартирах вместо котиков и собачек. Супруг и супруга бросились выращивать, пользующихся повышенным спросом, поросят. Но, только процесс был налажен, мода, вдруг, как внезапно появилась, словно эпидемия гриппа, так же внезапно и ушла, меньше всего заботясь о том – кому это выгодно, а кому – нет.
    Катя принялась уговаривать всех, кого только знала, купить у нее экзотических животных, красочно обрисовывая выгоду, которую можно получить, перепродав их. Соседи и знакомые «поросятницы» были не очень озабочены проблемой обогащения за счет непонятной им деятельности. И только одна женщина решилась купить чужестранного поросенка за тысячу гривен, намереваясь, через месяц, продать его, как минимум, в два раза дороже. Но все, кому она, спустя некоторое время, предлагала свой повзрослевший товар, только удивлялись – зачем он им? Безуспешно потыкавшись везде, со своим, никому не нужным иностранным чудом, соседка принесла животное Кате назад, потребовав, чтоб та возвратила ей ее тысячу гривен. Да не на ту напала. Не появилась еще на свете сила, способная отнять у Екатерины Алексеевой деньги.
    - Х-ха! Ты купила у меня поросенка, - ехидно ухмыляясь в лицо непрошенной гости, заявила она, - а  принесла взамен какую-то свинью, да еще и деньги требуешь! Совесть нужно иметь!            
    С этими словами разгневанная хозяйка дома резко захлопнула перед «бессовестной обманщицей» двери. Соседка не унималась – она непрестанно причитала и плакала под окнами дома Даниловых. Петр Сергеевич не выдержал криков женщины на улице, зашел к Славику, и начал выказывать ему свое недовольство:
    - Сынок, мне не нужны театральные представления перед моим жильем, оно не сцена для артистов. Или ты сейчас же уладишь вопрос со своими свиньями, или я буду вынужден выплатить собственные деньги, обманутому вами, человеку. Не хватало мне позора на старости лет.
    Славик вышел к плачущей соседке, и, приподняв ее за ворот одежды, прохрипел в мокрое от слез лицо:
    - Если жить хочешь, ты сейчас уйдешь, и навсегда забудешь дорогу сюда. Поняла, сука, или мне силу применить?
   - Поняла! Не нужно! – испуганно пролепетала владелица ненужной ей свиньи, и отправилась восвояси.
    Дома, обманутая Катей, женщина свинью, через день, зарезала. Но, каждый день кушая сало с хлебом, она обильно поливала его слезами – очень уж дорогим оно для нее оказалось. И всякий раз, минуя двор Даниловых, соседка сжимала в гневе кулаки, и тихо посылала в адрес своей искусительницы самые страшные проклятия, которые она только успела выучить в течение всей своей жизни.

17

    В последний год своей жизни Петр Сергеевич страдал болезнью ног. Передвигался он по дому с большим трудом и мелкими шашками. Старик отчетливо сознавал, что конец его жизненного пути не за горами, и становился с каждым  днем все мрачнее и мрачнее. Многие ученые мужи считают, что смерть – это естественный этап жизни, и каждый живой организм воспринимает ее как что-то само собой разумеющееся. Петр Сергеевич в науке был совершенно несведущим человеком, и свою кончину ожидал с ужасом. Он как-то говорил Андрею, единственному собеседнику, который мог его выслушать до конца, не перебивая:
    - Люди утверждают, что все возрасты хорошие, и каждый с них имеет свои прелести. Вранье это, внучек. Так говорят только те, кто хочет себя успокоить на пороге приближающейся ухода в небытие. Не верь им. Человек лишь тогда живет, когда молодой. А до, и после – он только небо коптит. Андрюша, как не хочется умирать! А я еще, ко всему тому, атеист. И знаю, что меня ни ад или рай ждут, а ящик для гниения глубоко в земле. Если у тебя возникнет вера в Бога – не противься ей. Не ищи в деяниях Небес каких-то несоответствий. Верь – и все. Тогда, умирая, ты будешь не пустоту видеть перед собой, а дорогу в потусторонний мир.
    Из-за своей болезни ног, старик начал надоедать сыновьям, невесткам и внукам постоянными просьбами что-то ему принести, или подать в постель. Кате это надоело очень быстро, и она, забрав детей, переселилась к своим родителям.
    - И надолго ты уединяешься от нас несчастных, подруга дней моих суровых? – спросил ее Славик, ехидно улыбаясь.
    - Пока твой быстроногий папуля сдохнет! Быть у него целыми днями на побегушках я не собираюсь.
    Муж тоже бы последовал за супругой, но он был в ссоре с тещей. Ее нравоучения, первое время после свадьбы, зять еще терпел. Но, однажды, когда Лампадка начала учить его -  как нужно держать себя во время еды за столом, он не сдержался, и одел ей на голову тарелку с кашей, которую только что ел. И с тех пор квартира Алексеевых превратилась для него в запретную зону.
    Потом уехали в Одесскую область Денис с сыном, только совсем по другой причине, чем Катя. Их туда вызвал бригадир шабашников. Он получил большой заказ на ремонт баз отдыха, а людей в бригаде не хватало. Денис взял Андрея с собой затем, чтоб тот смог заработать денег на покупку собственного компьютера.
    Дома с Петром Сергеевичем осталась только Вера. Она добросовестно исполняла все просьбы тестя, но этим невольно прибавила ему забот. Зная о болезни добровольной домашней работницы, старик, каждое утро, ставил в морозилку холодильника пустые тарелки, а через час вынимал их оттуда и обдавал кипятком. Так он уничтожал, по его глубокому убеждению, злокозненную палочку Коха. Чтоб продлить себе жалкие остатки жизни, Петр Сергеевич разработал целую систему процедур, способствующие этому. Воду он пил только родниковую. Полностью исключил с потребления соль, сахар, жиры, мясо и сало. Начал настаивать на водке и пить чайными ложками какие-то травки и кушать чеснок. Вера каждый день выдавливала ему с тертой моркови сок.
    Славик никуда не уезжал, но его присутствие дома было номинальным. Он приходил обычно поздно ночью и всегда пьяным. Как-то отец обратился к нему с какой-то просьбой.
    - Пусть Веерка тебе прислуживает, может, сдохнешь скорей. А я спать хочу. – грубо на просьбу родителя среагировал сын.
    - Как же ты так можешь говорить? – стал совестить Славика Петр Сергеевич. – Я же тебе всю душу отдавал.
    - Он душу отдавал! – возмутился сын. – Я обогатился за счет нее! Дворец себе построил! Да плевать я хотел на твою душу! Хлеба за нее не купишь!
    - Родненький, - пытался угомонить своего любимца отец, - крыша над головой у тебя есть, руки, ноги – тоже. Здоровьем Бог тебя не обидел, живи и радуйся жизни. Что еще нужно человеку?
    - Ха-ха! Нищим пустил меня на свет, и еще издевается – живи, мол, и радуйся жизни. Ты даже мне машину не купил!
    - Неужели в машине счастье?
   - А в чем? В чем? В чем – я тебя спрашиваю? – кричало, брызгая слюной в лицо старику, его великовозрастное чадо.
    Больше Петр Сергеевич сына ни о чем не просил. А за день до смерти, когда ему совсем стало плохо, он попросил Веру посидеть с ним.
    - Скажи мне – в чем ты видишь смыл существования людей? – после минутного молчания спросил он невестку.
    - Не знаю. – растерялась Вера. – Я никогда не задумывалась над таким вопросом. Жила себе, и жила.
    Старик долго молчал, потом произнес:
    - А я смысл своей жизни видел в судьбах сыновей. А теперь оказалось, что старался зря. Все мои труды были напрасными.
    После своей короткой тирады Петр Сергеевич снова надолго умолк.  И сиделка, пришедшая по ненавязчивой его просьбе, решила уходить, как он остановил ее еще одним, необычным для нее вопросом:
    - Ты счастливой была?
    - Не знаю. Но мне всегда хорошо, когда рядом со мной Денис и Андрей. А счастье ли это, как о нем пишут в книжках? -  Не могу сказать.
    - Счастье. Я говорю так, потому что его у меня не было.
    Почему так сказал старик в преддверии грядущего путешествия в мир иной? – Осталось его тайной.
    Хоронили Петра Данилова Лампадка, и ее муж Виктор. Катя, на это время уехала к родственникам в Одессу. Ее поступок тоже остался тайной.
    Вера побоялась своим присутствием наделать переполоха среди родственников жены деверя. Она лишь, на второй день после похорон, принесла на свежую могилку две гвоздики, и долго сидела потом в раздумье в тишине среди могильных оградок, крестов и буйной зелени
    Славик был в запое, и как хоронили отца – не знал.

18

    Правительство самостоятельной Украины, по-видимому, первое время не знало что делать с экономикой страны. Предприятия массово закрывались, а их работники, так же  массово, выбрасывались на улицу. И миллионы людей разных профессий занялись торговлей. Среди торговцев были токари, слесари, строители, химики, железнодорожники и даже сотрудники научно-исследовательских институтов с учеными званиями. Денис, глядя на толпы людей с товарами на руках, удивлялся – как же раньше государство жило без такого количества продавцов? А еще больше поражал воображение тот факт, что производство в стране сворачивалось, а торговля разворачивалась. Как это так? – Он понять не мог.
    После того, как Вере пришлось уйти с пекарни, она, через подруг познакомилась с предпринимателем, наладившим скупку от населения пустых бутылок из-под воды, пива и водки. Скупщик тары принимал на работу только тех людей, за которых кто-то мог поручиться. Дело в том, что перед началом каждого рабочего дня, он выдавал своим приемщикам определенную сумму денег для расчета с клиентами. И бывали случаи, когда  потенциальные работники, получив, необходимые для работы, средства, исчезали с ними в неизвестном направлении. Судиться с ними было себе дороже. Новый работодатель подругам Веры доверял, и принял в свой штат ее с мужем.
    Денис выходил на работу рано утром, и шел пешком. По дороге собирал пустую посуду, оставленную ночью выпивохами, и каждый день две-три гривны у него было сверх заработка. Рабочий день длился десять часов. После этого, получив ежедневную заработную плату и «оборотные средства» на очередное стояние на улице, шел на конечную троллейбусную остановку, где менял у кондукторов бумажные деньги на мелочь. Каждый день ее уходило до ста гривен. Работа была тяжелой, но другой не было.
    Помимо того, что сам труд был тяжелым, еще и досаждало отсутствие поблизости туалета. Исполнение гражданами естественных, но неприятных для посторонних лиц, нужд в Украине требует особого повествования. До войны, и некоторое время после нее, дома всех городов группировались так, что между ними образовывались, закрытые со всех сторон зданиями и заборами, дворы. Там располагались детские площадки, уборные, ямы для мусора, водопроводная колонка и сараи каждой семьи, где, помимо всего прочего, хранилось и топливо. Дворы имели ворота, калитку, и на ночь закрывались на замок.
    Уборные представляли собой грубо сколоченные, с необработанных досок, кабины. В  них, посредине, в бетонном полу зияли дырки. Такие, с позволения сказать, туалеты не отличались чистотой, но были они повсеместно. Все, что поступало в многочисленные грязные отверстия от, плотно поевших, горожан и их помойных ведер, по трубам поступало на поля, и назывались они «поля орошения». Химия тогда еще не в полную силу осчастливливала людей изобилием ядохимикатов, и все человеческие отходы, действительно, могли служить удобрением.
    С наступлением цивилизации, в каждой, отдельно взятой, квартире появились свои санузел, газ и вода. И с дворами повели нещадную борьбу, как власти, так и средства массовой информации. И сейчас они сохранились в небольшом количестве только в старой части городов. Но эти закрытые пространства между строениями уже не предоставляют населению весь комплекс прежних услуг на свежем воздухе, а превратились в бесплатные стоянки автомобилей.
    С уничтожение дворов, уборные остались еще в парках культуры и отдыха и на многолюдных площадях. Но, с каждым годом, их становилось все меньше и меньше. Украина стеснялась выставлять на всеобщее обозрение свои грязные, но порой до зарезу нужные кабинки для вынужденных размышлений. Вообще-то, стесняться было чего. Только уничтожать их не стоило, а привести в благообразный вид – смысл имелся. В развитых странах так и сделали. Туалеты там есть на всех трассах, на заправочных колонках, в кафе, в магазинах, а у нас не так – нет их нигде. А в тех местах, где изредка и  попадаются – то платные.
    Целый день простоять на улице без освобождения своего организма от излишней влаги, и, отработанных желудком, плохо пахнущих, веществ – тяжело. Денису приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтоб и товар охранять, и свой организм не мучить. Для этого приходилось и под окнами высотных зданий садиться, и прятать от детей и женщин за тонкими деревцами свой не очень тощий зад.
    Приемщик заметил интересный факт. Люди, приносившие тару, обычно несколько копеек оставляли ему. «Новые» же аристократы, привозившие ящиками пустые бутылки на иностранных дорогущих машинах, требовали расчет с точностью до копейки. И Денису представляло большое удовольствие расплачиваться за товар с владельцами сверкающих автомобилей копейка в копейку, но на гривну меньше. И, за все время его работы, только один человек заметил, что его обсчитали «на целый рубль». Денис тогда извинился, гривну отдал, при этом, сказав, что просчитался.   
    Муж и жена работали вместе, только Вера выходила на торговую точку несколько позже. Домашние заботы – стирка, уборка, приготовление еды, походы на рынок – заставляли ее задерживаться. Как-то, в конце лета, с утра Денис остался дома. Он хотел купить на ярмарке несколько мешков картошки, и загрузить их в погреб. Поэтому до обеда Вера работала одна. На ее беду разразился ливень. Повсюду образовались лужи. Пустые бутылки всплыли, и расползлись по всей улице. Женщина разулась, и начала босяком бегать по мокрому асфальту. Она вылавливала посуду, наполняла ее водой, и выставляла рядами, чтоб легче потом посчитать.
    Вода лила с неба холодная, Вера простудилась, проболела неделю, и умерла. На девятый день после смерти жены, к нему зашел пьяный Славик с бутылкой водки в руках и весело произнес:
    - Братик, ты уже холостяк! У меня есть на примете хорошая баба, и тоже не замужняя. В постели – тигрица, лично проверял. Могу свести вас вдвоем. Если надумаешь – не стесняйся, всегда помогу. 
    Впервые в жизни Денису захотелось ударить Славика. Но сработал, с детства усвоенный, неосознанный рефлекс, что перед ним младший брат – еще не разумное существо, нуждающееся в постоянном снисхождении с его стороны. Когда вдовец выставил за двери веселого гостя, он напился до беспамятства, горько плакал, и просил в покойницы прощение за роман с Машей.

19

    Андрея в армию не призвали по состоянию здоровья. Ему, по наследству от матери, досталась чахотка. Каждый год парень проходил медицинскую комиссию, после чего его отправляли на лечение. И так продолжалось до тех пор, пока, по закону, военкомат не имел право его больше беспокоить.
    Женился парень рано, но, на свою голову, на дочери генерала, хоть сам при этом был всего простым рабочим на обувной фабрике. Молодые люди встретились на главной улице города, где прогуливались в выходной день. Они тут же посчитали, что любят друг друга и решили жениться. Когда родители невесты узнали, кто ее избранник, они отказались благословить их союз. И парень с девушкой женились тайком от всех. После официального оформления своих отношений, они пришли к Денису, и заявили:
    - Папа, мы муж и жена, и будем жить у тебя.
    - Живите, - не стал возражать Денис, - но вы хоть представляете – какое нищенское существование вас ожидает -  ни работы, ни профессии, ни планов на будущее?   
    - С милым и в шалаше рай! – радостно сверкая карими глазками, заявила новобрачная, и положила свою головку на грудь мужа.
    - Да, да, отец, у нас любовь! – поддержал жену Андрей.
    - Мой дом – ваш дом, коли так. Располагайтесь – где найдете нужным! – ответил Денис, а про себя подумал: «Эх, несмышленыши! Любовь – любовью, а пару нужно искать на своей улице». 
    Только через полгода замужества своей дочери, высокопоставленный военный чиновник снизошел до того, что приехал поговорить с отцом своего зятя.
    - Вы на что рассчитываете, вступая со мной в родство? – спросил его генерал. – Вам не кажется, что своим свиным рылом вы залезли в калачный ряд?
    Денис рассмеялся:
    -  Да успокойтесь, ваше благородие, дети по своей наивности не разобрались – кто есть кто? А вы, ваши близкие и дальние родственники скоро доведут до сведения молодой женщины – как она была не права. Жалко только будет – если родится ребенок, и еще одна сиротинушка появится на свет.
    - Никаких сирот! Это я беру  на себя!
    - Я всегда восхищался решительностью русских генералов?
    - А ты, до какого звания дослужился?
    - Рядовой я, товарищ генерал.
    - Даже не ефрейтор?
    - Нет.
    - Такой бестолковый?
    - Что поделаешь, так Бог распорядился.
    - Сынок в отца.
    - Скорей всего – да.
    - Коньяка выпьешь?
    - Нет.
    - Почему?
    - Извините, на самогоне вырос. И другого «пития» не воспринимаю в принципе. Понимаете ли, крепость обожаю.
    - Да. Кто вырос на квасе – шампанского пить не станет.
    - Совершенно с вами солидарен.
    - Будем надеяться на ваше благоразумие, и семьями дружить мы не станем. Дочь, уверен, поумнеет и вернется туда, где ей и положено быть, а наша с вами встреча, пусть будет первой и последней.
    - Двумя руками – за!
    - Я когда ехал сюда, думал – без ругани разговора у нас не получится. А вы оказались человеком покладистым
    Ругаться-то я умею, да будет ли детям от этого лучше?
    Генерал разговором с несостоявшимся сватом остался доволен. А через месяц супруга Андрея оставила мужа. Жизнь с любимым в шалаше не всегда выдерживает испытание временем и окружающей средой. Эти два фактора имеют свойство насмехаться над человеческими чувствами.
    Потом Денису рассказывали, что его бывшая невестка вышла замуж за сына какого-то миллионера. Но, не прожив с ним и года, - развелась. А сейчас находится в гражданском браке с известным режиссером художественных фильмов, и, даже, снялась в одном из эпизодов его кинокартины.
    Сообщали ему также, что генерал души не чает в своей внучке. Ее воспитывают сразу две воспитательницы, одна из которых – чистопородная англичанка. Девочка ни в чем не знает нужды. Это Дениса радовало.
    Когда развалился Советский Союз, и настали смутные времена, обувная фабрика не смогла долго сопротивляться наплыву красивой, но не качественной, заграничной продукции, и закрылась. Андрей, оставшись без работы, начал изготавливать для продажи различные столярные изделия: кухонные полки, садовые переносные скамейки, табуретки, столы и так далее. Денис помогал продавать, изготовленные сыном изделия, на рынке. Однажды к нему подошел милиционер, и потребовал документ на право торговли. Денис резко обернулся. У него было такое чувство, что кто-то внимательно смотрит ему в спину. В десяти метрах от себя он увидел Катю, покупающую картошку.
    - Господи, когда эта женщина устанет делать гадости другим? – подумал Денис, а представителю правопорядка начал рассказывать, только что придуманную им, историю. – Я купил жене в подарок полку, а она ей не понравилась. Вот приходится ее теперь продавать.
    - Вы должны, в таком случае, зайти на территорию рынка, заплатить рыночный сбор. – потребовал милиционер.
    - Хорошо. Я пошел на рынок. – не стал спорить с представителем власти Денис. –
    В тот день он так ничего и не продал. А когда пришел домой -  рассказал о своих приключениях  Андрею. Отец с сыном посовещались и пришли к единому мнению: нужно взять в налоговой службе одноразовый патент, чтоб не дразнить жену дяди Славика, и спокойно стоять на рынке.
    В дальнейшем деятельность Даниловых приносила им не очень большой доход, но на пропитание, налоги и покупку ношеной одежды – хватало.    
    Но так было не долго. Андрей все больше и больше засиживался у компьютера, и, в конце концов, стал пленником собственного светящегося экрана. Он, практически, перестал заниматься работой. Ел мало, и Денису представляло большого труда заставить
его что-то покушать. Если он приносил «занятого потусторонними проблемами» сыну тарелку каши, тот ставил ее перед собой, и ел, не отрывая взгляда от квадрата перед собой. Как-то, интереса ради, Денис заглянул в компьютер, от которого Андрей не мог оторвать взгляда. Там стоял человек с копьем, пытавшийся заколоть какого-то динозавра. При каждой попытке «охотника» уничтожить доисторическое животное, древняя тварь уклонялось в сторону. И так повторялось много раз подряд.
    - Сынок! – в ужасе воскликнул отец. – Ты же больной человек! Тебе скоро сорок лет! Разве такое занятие приличествует умному, взрослому человеку? Оглянись вокруг – жизнь прекрасна! Я тебя прошу – встряхнись, и выбрось к чертовой матери этот ящик Пандоры, уничтожающий разум и тело. Перед тобой идиотизм, взошедший на волне прогресса.
    - Тоже, мне врач! – возмутился Андрей. -  Сначала разберись в компьютерных играх, а потом ищи в них болезни!
    Денис только молча покрутил головой, и пошел заниматься своими делами. Из-за, постоянно усиливающегося, увлечения Андреем «охотой» на несуществующих животных, отец и сын, с некоторого времени, начали жить на нищенскую пенсию старшего Данилова. Младший Данилов вообще ничего не делал – ночью сидел у компьютера, а днем спал. Кроме пенсии, немного выручал приусадебный участок, где росли огурцы, помидоры и картошка. Да еще Денис, по старой памяти, собирал на улице пустую стеклянную тару из-под разных напитков.
       

20

    В первые месяцы существования Украины как самостоятельного государства практически вся мелкая торговля была под контролем бандитских групп. И формировались они, в основном, с бывших спортсменов. В киоск или магазин появлялись крепкого телосложения мужчины, обязательно в малиновых куртках, и тихим ласковым голосом сообщали:
    - Мы будем вашей крышей.
    С улыбкой говорили. Не хамили. Это означало, что на торгашей «ненавязчиво» накладывались  обязанности  платить «крышевателям» определенную долю своих доходов.
    Такой группой вымогателей стали три сына Славика и Кати. Стройные, плотные ребята, хорошо владеющие кулаками, одним своим видом уже нагоняли на мелких предпринимателей страх. Как долго бы они терроризировали киоскеров – не известно. Но, на свою беду, братья начали пугать владельца небольшого магазинчика, который «крышевала» милиция. Были и такие. Естественно, находящийся под зонтиком доблестных хранителей общественного порядка и безопасности граждан, честный плательщик «дани» не мог не сообщить своим защитникам о том, что его хотят защитить еще раз. И вот, во время поборов, перед тремя боксерами, словно из-под земли появились два милиционера. Игорь, молниеносными ударами, одного и другого тут же уложил на землю. Братья бросились убегать. Борис и Глеб благополучно скрылись. А Игорь, убегая, наткнулся на женщину с кошелками, подвернул ногу, был схвачен. А потом до полусмерти избит, пострадавшими перед этим, работниками правопорядка.
    Над Игорем состоялся суд. На судебном процессе он всю вину за драку с милицией взял на себя, утверждая, что братьев на то время с ним не было. Так научил его говорить, нанятый дедом Виктором, адвокат.
    Сначала Игорю грозил очень большой срок тюремного заключения. Но судья нашел смягчающие вину обстоятельства, и осудил его на пять лет пребывания в колонии общего режима. Пробыл за колючей проволокой старший сын Славика чуть больше трех лет, и «за хорошее поведение» был отпущен на свободу. За это время его страна немного экономически окрепла, и формы деятельности ее бандитских формирований изменились. На смену рэкетирству пришло рейдерство. И это закономерно. Все объясняется просто -  криминальный мир бедного резко отличается от криминального мира процветающего государства. Перефразируя известную пословицу, можно с полной достоверностью говорить:
    - Скажи мне – чем занимаются бандиты в стране, и я скажу – какая средняя зарплата в ней.
    Когда люди в Украине существовали в среднем за два доллара в день – они страдали от рэкетиров. А только доходы потомков Мазепы достигли двухсот и более американских зеленых бумажек – возникло рейдерство.
    А вот в самых Соединенных Штатах Америки, где люди пыхтят на работе за тысячу и больше долларов в месяц – там национальные злодеи играют по-крупному. Они демонстративно показывают по телевизору, как убивают своего Президента, его брата, якобы убийцу первых лиц. Нищая Украина такого разгула «демократии» позволить себе еще не может. Нет, высокопоставленных чиновников у нас убивают, конечно. Иначе нельзя. Но все сведения счетов между сильными мира сего обставляется как самоубийства. Наши бандиты более стеснительные, чем американские. Те по мелочам не работают. Если кто-то с них, не дай Бог, не заплатит все, причитающиеся с него налоги, с ним никто здороваться не будет.
   Так нельзя делать. А вот другие страны слопать, и их правителей выплюнуть побежденному народу на их «праведный» «демократический» суд – милое дело.               
    За время пребывания в заключении, Игорь хорошо изучил Уголовный Кодекс, познакомился со многими «решительными парнями», и расширил свои познания в способах добычи легких денег.
    Наши лагеря, содержащие заключенных, устроены таким образом, что представляют собой не столько места для отбывания наказания, сколько курсы повышения квалификации лицами преступного мира. Многие жестокие банды формировались именно там. Вообще-то тюрьма, где бы она ни находилась, это общественная клоака, испражняющая плохо пахнущие отходы, переработав предварительно, самую разную пищу, в том числе и очень изысканную.
    Прибыв, домой, недавний заключенный принялся разрабатывать план по приобретению в свою собственность предприятия, приносящего хорошую, регулярную прибыль. И, действительно, нашел такое. Не сам, естественно. Банда, в которой находился Игорь, состояла с банкира, прокурора, судьи, нескольких милиционеров. Один из них, был именно тот старший лейтенант, которого в свое время первым ударом левой руки уложил на землю боксер первого разряда Данилов.
     Рейдерство – очень сложная грабительская операция, имеющая видимость полнейшей законности. Один из многочисленных вариантов этого жульничества выглядит следующим образом: банк подает в суд на предприятие-жертву, мол, оно не погашает ссуду, и его следует объявить банкротом.
    Главный бухгалтер и юрист учреждения, вызванного в суд, доказывают, что они готовы хоть сейчас перечислить на счет «потерпевшего» банка всю сумму своего долга. Но их никто не слушает, и предприятие объявляется банкротом. «Несостоятельный должник» жалуется в местную прокуратуру. Оттуда приезжает проверяющий сигнал жалобщика, и пишет заключение, что претензии банка обоснованы. Обиженное судом предприятие, обращается во всевозможные инстанции вплоть до Главного прокурора и Президента республики. Но все они дают указание местным властям разобраться на месте. На месте знают - как разбираться. И завод, фабрика (или любое другое предприятие) приобретают нового владельца. А все, задействованные в «законном» воровстве чужой собственности, лица получают мзду. Поэтому в Украине самые богатые «трудящиеся» люди – судьи, прокуроры и депутаты Верховного Совета. То есть, все те, кто должен бдеть закон. И так они усиленно бдят его, что нашей Конституции и делать нечего в стране.
    С некоторых пор завод Дениса было не узнать. В бывших корпусах трудились арендаторы. Самый большой цех оккупировал супермаркет. А все станки, стоящие там, между прочим, очень точные, Киселев сдал в металлолом, и имел с такой операции довольно приличный, как на то время, доход. Единственное, что веселило недоброжелателей бывшего директора, вскоре началась сумасшедшая инфляция, и доходы одного из первых  бизнесменов, грядущей рыночной экономики, сгорели как солома на стерне.
    Денис потом часто задумывался: почему люди так бездумно обошлись с богатством своей, получившей независимость, страны? И у него сложилось свое личное мнение на этот счет. Во-первых, считал он, некоторые отрасли народного хозяйства, действительно, оказались никому не нужными. Например, заводы, изготовляющие наглядную агитацию, прославляющую идеи марксизма-ленинизма.
    Во – вторых, с развалом многонационального государства на отдельные страны, прервались, годами налаженные, деловые связи, а новые партнерские взаимоотношения еще отсутствовали.
    В- третьих, не было в наличии контингента подготовленных деловых кадров, способных самостоятельно работать в новых, рыночных, условиях хозяйствования. До этого, весь руководящий состав всех, без исключения, отраслей народного хозяйства работал только по указке «свыше», а, не исходя с интересов «своего» предприятия. И эти люди, оказавшись в свободном плавании, не знали в какую сторону им грести. Там же, где среди чиновников разного уровня попадались умные, смелые, решительные люди – экономика не пострадала.
    И, в-четвертых, наши соотечественники, в основной своей массе, любители что-нибудь своровать и удрать, а там – трава не расти. И им безразлично – кто при этом страдает.
    Банда Игоря за своими интересами разделилась на две группы. Первая из них желала овладеть заводом. Вторая – универсамом, находящимся на его территории. Предприятие, обреченное иметь нового хозяина, было официально приобретено одним из жуликов. Через месяц владелец завода «перепродал» его своему товарищу. Такая перепродажа – один из распространенных действенных приемов криминального мира. Если первого любителя чужого добра еще можно уличить в недобросовестном приобретении имущества, не ему принадлежащего, то второго – никак. Он уже добросовестный покупатель. После этого «честный» владелец бывшего механического завода уволил всех, еще работающих там, сотрудников «по сокращению штатов». Потом замуровал все окна, двери. И что там происходит? - Люди только строят самые невероятные догадки. Игорь, однажды, в ресторане поинтересовался в приятеля- предпринимателя его видом деятельности. Тот сразу протрезвел, внимательно посмотрел любопытному собеседнику в глаза и спросил:
    -Ты хочешь много знать?
    - Нет, нет, нет! – замахал руками Игорь. – Лишние знания мне не нужны. Я спросил тебя просто потому, что к слову пришлось. Больше с моей стороны никаких вопросов не последует. Клянусь здоровьем собственной мамы.      
    - Будем надеяться! – успокоился владелец секретного предприятия своего друга, и пиршество продолжилось дальше.
    Игорь стал владельцем супермаркета. С прежним хозяином торговой точки он повелся «благородно» - дал ему возможность, без всяческих помех, вывезти весь свой товар туда, куда ему только заблагорассудится.

21

    Как-то к Денису заглянул Славик, протянул ему чистый лист бумаги, и скомандовал голосом, не допускающим возражений:
    - Поставь свою подпись внизу бумаги, а текст, нужного мне, заявления будет написан потом. Он еще не полностью созрел в моей голове.
    - Я не стану этого делать. – ответил старший брат.
    - И почему же, разрешите спросить?
    - Боюсь. Пойди, знай -  что и когда созреет в твоей башке, под влиянием нашей общей знакомой -  распрекрасной Кати.       
    - Какая Катя? Какая Катя? Я решил построить новый просторный дом для себя лично, своих детей и внуков.   
    - Покажи документы на строительство.
    - Зачем они тебе?
    - Хочу посмотреть.
    - А больше ничего не хочешь?
    - Нет.
    - Если я начну каждому показывать свои бумаги, то у меня не останется  времени на личную жизнь.
    - В таком случае, моей подписи на чистом листе бумаги не будет. Понимаешь, брат, жизнь настойчиво учит осторожности.
    - Да я тебя убью!
    - Кто тебе мешает? Вон палка лежит на асфальте, бери ее и бей меня по голове. Ни удирать, ни сопротивляться не буду. Бесполезно это все. Всю жизнь удирать -  очень утомительное занятие.
    В конце разговора братьев к ним присоединились сыновья Славика - Борис и Глеб. Теперь уже три человека взялись уговаривать родственника поставить свой автограф на пустом листе бумаги. От уговоров отец и сыновья перешли к угрозам. Потом они начали избивать беззащитного, пожилого мужчину. А когда тот потерял сознание – вызвали скорую помощь.
    На следующий день к больному в больницу пришел вчерашний охотник за автографом, и, отводя взгляд в сторону, попросил:
    - Ты, того, заявления в милицию не пиши. Свои люди – сочтемся. Мы тебе расходы на лечение компенсируем.
    - Десять тысяч долларов.
    - Сколько? – У Славика глаза полезли на лоб, когда он услышал сумму, заявленную братом для мирного разрешения недавнего конфликта.
    - Десять тысяч долларов, мой дорогой. Ты меня очень расстроил вчера со своими сыновьями.
    - Хочешь обогатиться за мой счет? А тут еще, как нельзя, кстати, подвернулась такая великолепная возможность обобрать брата. Не так ли?
    - Нет. Не так. Вчера по радио говорили о тяжело больной девочке. Соседи по палате записали номер ее банковского счета, на который, все желающие, могут перечислить деньги. Как только сегодня принесешь квитанцию, свидетельствующую о твоем благородном поступке, так я сразу же рву свое заявление в прокуратуру.
    - Вот видел! – с этими словами младший брат сунул старшему брату фигу в самое лицо. – Да за десять «кусков» зеленых кого угодно посчитают здоровым - как слон. А за двадцать - тебя, братишка, еще и виноватым сделают.
    - Как хочешь! Только моя жалоба - на моральное и физическое насилие с твоей стороны сегодня же будет лежать у прокурора на столе.
    - Давай, давай! Посмотрим - чья возьмет!
    Больше Славик в больнице не появлялся. А к больному, через некоторое время, наведался следователь. Он поинтересовался – есть ли у пострадавшего свидетели, и как их увидеть?
    - Свидетели есть, - ответил Денис, - но познакомиться с ними вы и мои обидчики сможете только на суде.
    - Это же почему? – удивилось должностное лицо, проводившее официальное расследование, согласно поступившему заявлению от пострадавшего.
    - Вы их будете запугивать.
    - Значит, показания давать вы отказываетесь! – радостно прокомментировал старший лейтенант следственных органов слова пострадавшего. – Так и запишем. Тогда подпишитесь, пожалуйста, вот здесь.
    И следователь подсунул Денису чистый лист бумаги.
    - Вы издеваетесь! – возмутился тот.
    - А в чем дело? Я потом напишу все, что нужно для следствия. Вы себе даже не представляете – сколько от нас требуется бюрократической писанины.
    - Кому нужно? И сколько вам заплатили за старания, написать эти нужные кому-то слова?
    - Осторожно, уважаемый, вы можете нарваться на большие неприятности, связанные с оскорблением должностного лица.
    - Извините.
    - То-то.
    Когда Денис, после больницы, появился домой, в почтовом ящике он обнаружил уведомление. В нем сообщалось, что факты, о якобы избиении его родственниками, не подтвердились. Медосмотр никаких видимых повреждений его здоровью не обнаружил. Сотрудничать со следствием он отказался, чем косвенно подтвердил несостоятельность своих претензий. А потому, в возбуждении уголовного дела, о его избиении, нет никаких оснований.   
     На земельном участке Славика кипела работа. Все деревья и кусты исчезли. Сарай, летние кухня, туалет, курятник были снесены, и вывезены на свалку. На пустой огород заехал экскаватор, и начал, по всей его плоскости, рыть яму три метра глубиной. Огромную искусственную емкость обложили кирпичом, перекрыли железобетонными плитами, и над ней начали возводить четырехэтажное здание- дворец по чертежам неплохого архитектора.
    Как-то к Денису, наблюдавшему за строительством, подошел подвыпивший Славик. В трезвом состоянии он перестал это делать.
    - Что, завидуешь, брат? Стану я теперь на тебя, стоящего где- то внизу, окурки бросать, и будет у меня на душе приятно-приятно. Что скажешь в ответ?
    - А страшно умирать тебе не будет?
    - С чего бы это?
    - Представляешь – ты такую красоту возводишь на земле, а тебя в маленьком ящичке, в общей канаве зароют.
    - Ты мыслишь как нищий бомж, завидующий чужому богатству. Ведешь себя как Лиса в басне, не имеющая возможности попробовать ягод винограда. Кричишь, обманывая себя и других: «Он еще зеленый».
    - Все правильно, дорогой! Спорить не буду – мысли каждому из нас кошелек нашептывает. Но, знаешь, мечты ведь всякие еще у людей собственные имеются,  вне всякой зависимости от звона монет в кармане.
    - Да! И что бы ты такое необыкновенное намечтал бы, имей столько денег – сколько душа желает?
    - Я бы, наверно, учредил бы журнал, куда бы могли писать свои статьи все, кому только заблагорассудится. И на любую тему.
    - А сейчас, разве таких нет?
    - Нет. Каждый корреспондент, перед тем, как напечатают его статью,  должен предварительно иметь рекомендацию от известного ученого со званием.
    - Это же глупость.
    - Согласен
    - Пропади они пропадом всякие журналы. Я дом детям строю.
    - Если он детям нужен, если имеются средства, если при строительстве интересы других людей не затронуты, почему – нет? Раздражают не чужие возможности, а чужое хамство. При восстании Пугачева были случаи, когда крепостные спасали своих «угнетателей» от  праведного общенародного гнева. Вот видишь - даже во времена дикого неравенства людей,  случалось их сосуществование на основе взаимопонимания.
    - Откуда ты такой умный?
    - Жизнь учит.
    - Почему меня не учит? Помнишь наш разговор в больнице?
    - Помню.
    - Лучше б мы помогли больной девочке. Тогда нам такая помощь обошлась бы всего в десять тысяч долларов. А так за услуги следователя и адвоката пришлось выложить пятнадцать «кусков зеленых». Представляешь?
    - Ничего удивительного. Жадный платит дважды, и всегда не тому, кому следовало бы, отдает свои деньги.
    - Ну, ты никак не можешь не воспользоваться случаем, чтобы, не плюнуть человеку в душу. У тебя есть что-то общее с Катей! – возмутился за слова брата Славик, и, демонстративно отвернувшись, отправился домой.
    Стройка успешно продолжалась, и вскоре изумленные соседи увидели дворец во всей его красоте. Славик водрузил над входом в чудо-строение национальный флаг, и, отойдя метров десять в сторону, начал им любоваться. Таким и увидел брата Денис, следуя с магазина домой.
    - И что рассматриваем? – спросил он владельца прекрасного строения, возвышавшегося над невзрачными одноэтажными хатками соседей.
    - Как позолоченный трезуб блестит на фоне голубого здания! Да, красиво!
    - Действительно, смотрится не плохо.
    - А как же – символ моей страны!
    - Это верно – страна твоя.
    - По-моему, и твоя тоже.
    - Откуда! Была бы страна моей, я смог бы защитить себя от тебя и твоих сыновей. А так, что есть – то есть.
    - Забудь! И успокойся. Больше я тебя пальцем не трону. Мне добрые люди разъяснили – все, что мне нужно получить от тебя, можно добиться мирным путем.
    - Совершенно верно! Сейчас деньги правят бал. Кто богатый – тот прав. Кто бедный – тот одним своим существованием – уже преступник.
    - Деньги! Деньги! Неужели ты не испытываешь, ни малейшего чувства восторга, глядя на наш, всей Украины Герб, Трезуб?
    - Во-первых, Все гербы, гимны, флаги – это пережитки дикого средневековья. Они мне никак не нужны. И, во-вторых, как я могу восторгаться тем, чему не знаю объяснения?
    - Трезуб – личный знак Владимира Крестителя Руси. Это что-то да значит? Ведь он заложил фундамент нашего духовного естества.
    - И что он означает? Может, Князь Владимир Красное Солнышко так обозначал количество своих любовниц? Ведь его наследники имели личные печати с меньшим количеством зубьев. С чего бы это? И потом – на трезуб могут претендовать и Россия, и Белоруссия. Вам на собственном Гербе нужно иметь что-то только свое – скажем, рисунок горы Говерлы. 
    - Ну, ты и отвратительное существо! Мало я тебя ногами мотыжил. Таких стрелять нужно, как писал Шевченко – без милосердия и зла.
    Долго потом, в тот вечер, сидел и размышлял в саду Денис.
    - Конечно, - думал он, - семья брата не подарок! Но, они же трудяги. Как ни крути, Славик, его жена, ее родители и дети по восемь- десять часов ежедневно проводят в своем универсаме. Они построили там свою пекарню, наладили переработку мяса и рыбы, а  также расфасовку товара. Осуществляют ежедневный контроль за большим и пестрым коллективом – а это очень даже не простая проблема. Ездят по всей стране, и налаживают прямые, без посредников, поставки товара. Каждый день производят уборку и ремонт помещений. Да, они обманывают и собственных работников, и покупателей, только такая, с позволения сказать, деятельность требует самоотдачи и сжигания нервных и физических сил. И государство, хоть и в урезанном виде, но получат налоги.
    А взять моего Андрея. Он человек хороший, но целыми сутками торчит за компьютером, и ничего не производит. Страна от такой деятельности богаче не станет.
Господи! Почему ты соединил трудолюбие с жадностью, красоту с коварством, прогресс с потерей людьми своего самосознания, своей сущности? Сын-то мой живет в несуществующем пространстве, благодаря чьей- то гениальной мысли. Неужели люди, твое подобие, должны врать, обманывать, до крови сражаться за собственное нахождение под солнцем – и в этом суть их существования. Боже, как не все просто на, сотворенной тобой, Земле!
    Как только был закончен дворец Славика, Дениса повесткой вызвали в суд. Там он узнал, что его земельный участок вплотную подступает к новому строению. А, по существующим нормативам -  дома, сараи и другие сооружения должны находиться от соседнего участка на расстоянии не менее двух метров. Поэтому старший брат обязан уступить двухметровую полоску своей земли в пользу меньшего брата.
    - Так это же моя собственность! – возмутился Денис. – Пусть истец перенесет свое творчество из кирпича, бетона и стали туда, где ему положено быть. Почему я должен страдать из-за несоблюдения правил строительства кого бы то ни было?
    - Перенести здание нельзя. – возразил судья. – Поэтому, от уже возведенного строения, отступить придется вам.
    Денис не знал – плакать ему, или смеяться. Но, проволоку им же когда-то натянутую, он таки отодвинул от апартаментов Славика и Кати на, требуемое судом, расстояние.
    А через полгода умер Андрей. Мужик знал, что болеет туберкулезом легких, но лечиться не хотел. Ведь он жил в пространстве, которого нет, но где не нужно ходить к врачам, соблюдать режим и покупать лекарства. Денис бы посчитал своего сына сумасшедшим человеком, если бы не видел вокруг себя много таких же, безразличных к своей жизни, «компьютероманов». Это была болезнь нового времени.
    - Боже, как слабы разумом рабы твои! – обратился с прискорбием в голосе к Небесам отец на свежей могилке сына. – Почему не наставишь на путь истинный Ты стадо свое заблудшее?
    Но ответа на свой вопрос он не получил. А неприятности на него продолжали сыпаться как с рога изобилия. Как-то зашел к нему сосед, и предложил распить бутылку водки в честь дня рождения его маленькой дочери. Выпили мужчины не много -  всего по две рюмки, и очнулся Денис…только на другие сутки. А через месяц к нему пришли судебные исполнители, и потребовали в течение двадцати четырех часов покинуть, проданную им своему родственнику несколько дней назад, свою часть дома.
    Денис зашел к соседу, и спросил его:
    - Кто тебя заставил подпоить меня?
    - Твой брат. Извини, по-другому поступить я не мог. Сильно уж большая моя зависимость от него.
    Выйдя от соседа, Денис подошел к жилью Славика, и постучал в дверь. На стук вышел младший брат, как обычно пьяный в стельку.
    - Зачем тебе моя земля?
    - Дети задумали там выкопать водоем.
    - И для этого нужно было сначала судиться за полоску в два метра шириной?
    - Не подумали сразу.
    - Все ясно – аппетит приходит во время еды.
    - Какой аппетит? Какая еда? Хотели бы тебя сожрать – то и косточек твоих бы не сохранилось.
    - Ладно. Забрал ты мою недвижимость, черт с тобой! Знаю – судиться бесполезно. Так заплати мне хоть половину его стоимости.
    - Братишка, ты бы не стал так  говорить, если бы знал – во сколько мне обошлись юрист и нотариус, произведшие продажу твоей собственности мне.
    - Во сколько?
    - Да я бы смог за эти деньги два, таких как твой, участка купить.
    - Почему же не купил?
    - Больно детям твоя земля понравилась.
    - И куда мне деваться теперь?
    - Мы тебе за городом домик купим. За шестьдесят километров отсюда Катя видела покинутую жителями деревню. В ней еще сохранились целые, не разграбленные мародерами, дома, и можно дешево приобрести один с них. Там свежий воздух, бабку себе найдешь, и будешь жить припеваючи.
    - Какая щедрость!
    - Конечно. Я с тобой хорошо обошелся – даже убивать не захотел. А мог бы. Стоило  мне для этого только чуть больше в водку снотворного порошка насыпать. И кто бы тогда разбирался – почему ты умер?

22

    Первое время Денис обитал на лавках в пригородных парках. Ехать в деревню, где Катя видела еще не разоренные дома – ему не хотелось. Погода в то засушливое лето стояла теплая. Но, нужно было подумать о зиме и осени, имеющих «свинство» - появляться всегда после кажущейся вечной теплоты. И в это время одинокого «мыслителя» заметил Николай Хохлов, работавший когда-то с ним вместе, на одном предприятии.
    - Данилов, ты! – радостно воскликнул бывший сотрудник. – Ждешь кого-то? Или может, поговорим?
    - Никого не жду. Бомжем я, Коля, стал. Идти некуда, ждать некого, и перспектив в жизни никаких.
    - Братик с дома выгнал?
    - Ты уже все знаешь?
    - Ничего я не знаю. Я Славика твоего знаю.
    - Откуда?
    - Наши жизненные пути несколько раз пересекались в спальнях очень-очень горячих дам. Извини, пожалуйста, но твой родственничек сам себе на уме.
    - Ты прав, только с небольшим уточнением – он сам себе на чужом уме. Своего мировоззрения, понимаешь ли, ему в детстве родители не догадались привить.
    - Может и так. Спорить не стану. Тебе, как самому ближайшему родственнику, видней. Ты лучше расскажи – где сейчас «отаборился?»
    - Нигде. Но, я обрабатываю постоянно в уме самые разные варианты своего дальнейшего существования в условиях приближающихся холодов.
    - Я могу помочь тебе в твоих творческих поисках.
    - Как?
    - У меня есть договоренность с одним дворником, дядей Сережей. Он мне доверяет ключи от подвала своего высотного, жилого здания. Там я оборудовал постель, печку с электроплиткой для приготовления пищи, провертел в трубе с горячей водой отверстие и могу теперь ежедневно мыться. За это я своему благодетелю каждый месяц плачу дань. Иди ко мне в сожители. Вместе нам и за аренду жилья рассчитываться станет легче, и походы по мусорным бачкам не будут скучными.
    - Даже не знаю! Непривычно как-то каждый день у всех на виду в мусоре ковыряться. Стыдно, знаешь ли.
    - Стыдно мусорить.
    - Вообще-то, да.
    - Ты же не пацан с высшего общества. Привыкнешь. Первое время побудешь в меня стажером, а потом все станет на свое место. И начнем мы с того, что купим тебе такую же большую сумку как у меня. Поверь мне, старому бездомному бродяжке, – без нее ни туда, ни сюда.
    - Послушай, меня брат лишил жилья, а тебя – кто? Сколько у тебя родственников? Или это не они позарились на твое добро?
    - Нет у меня родственников, а была умная супруга. Я женился на очень красивой женщине. Она уговорила меня продать свою квартиру, и перебраться жить к ней. А за, вырученные от продажи моего жилья, деньги купить киоск. Любовь не картошка – ее не хочется немножко. А жаждешь жрать этот дар Божий столько, сколько двумя руками ухватить сможешь. Только пиршество мое продолжалось не долго. Влезла моя ненаглядная «ласточка» в какую-то авантюру, и попросила меня грех ее взять на себя. Я, естественно, так и сделал, и попал на несколько лет в места не столь отдаленные.
    - Почему – естественно?
    - Потому, что любил я ее, и сейчас люблю.
    - И когда ты вернулся с заключения, у нее был уже второй муж. А тебя давным-давно выписали с квартиры.
    - Боже! Какой ты умный! Может еще и подскажешь – что, где и когда мне нужно было делать раньше?   
    - Нет. Я сам лишился жилья по собственной глупости. Захотелось, видите ли, водки чужой попить. А спросить меня, дурака - кто, кого, когда поил бесплатно. Если приходит в дом такой благодетель - гони его прочь.
    - Вот-вот. Нет у людей страшней врагов, чем они сами. К тому же, дружище, мы творения среды, давным-давно ушедшей в никуда. Ты стал бы, перед женитьбой составлять договор с невестой о своих имущественных претензиях на все случаи жизни?
    - Нет. Не стал бы.
    - Я тоже. Поэтому нам с тобой нужно вымирать как динозаврам. А на смену таким, как ты и я придет новое поколение – твой брат и моя супруга. Они не дадут обмануть себя друг другу. С ними будет процветать мир. Так что будем жизнь свою коротать бомжами.
    - А ты не хотел бы отомстить своей жене  за все то плохое, что она тебе сделала в жизни?
    - Нет. Боюсь.
    - Чего?
    - Того, что, умирая, она сможет посмотреть на своего убийцу с презрением. А так в моей памяти она навсегда останется нежно мне улыбающейся. И это, поверь, приятные воспоминания.
    Такая, многими презираемая, прослойка населения как – бомжи, чисто буржуазное изобретение. При социализме любой гражданин, или гражданка (хоть с детьми, хоть без них) могли сесть в первый попавшийся поезд, и  ехать туда, куда глаза глядят, не переживая, что в конце своего, предварительно не спланированного, пути останется без работы и крыши над головой.
    Другое дело, что были в стране Советов люди, не желающие работать вообще, так называемые «бичи». Их уговаривали, стыдили, перевоспитывали. И когда все цивилизованные методы заставить человека - быть им, ни к чему не приводили, добровольных бездельников высылали за сотый километр больших городов. Но и там им выделяли жилье.
    А при капитализме, с его развитой, вконец запутанной законодательной базой, и всесилии денег – многих и многих людей лишают жилья раз и навсегда, без всякой компенсации. Правда, в холодные зимы, бомжам добросердечные власти открывают пункты обогрева, где даже подкармливают. А так, как до холодной зимы еще было далеко, то Денис пристал к предложению Хохлова.
    Как-то, в конце лета, Денис сидел на лавочке возле приемного пункта вторичного сырья. Он ожидал Николая, сдававшего макулатуру, собранную ими вдвоем за целый день. В это время на проезжей части, напротив бомжа, остановилась красивая легковая машина иностранного производства. Она немного постояла, потом подождала, когда освободится проезжая часть от другого транспорта, развернулась и куда-то уехала. Через пять минут легковушка снова подъехала к месту, где недавно разворачивалась. С нее вышла, одетая по последней моде, Катя. Она несла доверху наполненный чем-то кулек. Подойдя вплотную к Денису, женщина, скривив пренебрежительную мину лица, бросила к его ногам свою ношу.
    -Возьми, жлоб! – с этими словами Катя развернулась, и ушла к своей машине, ожидавшую ее на шоссе.
    Денис удивленным взглядом проводил невестку, и заглянул в кулек. Там были ананасы. Он вынул с кармана перочинный нож, раскрыл его, отрезал кусок тропического плода, и бросил его в рот.
    - Может, если кушать сей фрукт каждый день, к нему и привыкнуть можно. – подумал, неожиданно осчастливленный подарком, бомж. – Только зачем мне вся эта американская трава, да еще и от Екатерины? Неужели она решила таким образом подсластить мне пилюлю потери жилья? От этой стервы можно ожидать всего, чего угодно. Юмор ее не предсказуемый.
    И тут Денис вспомнил свой поход в ресторан с юной красавицей Катей около пятидесяти лет тому назад, и… расхохотался.
    - Надо же! Чувство мести, оказывается, сильнее чувства жадности. В какие бы учебники по психологии записать такое открытие? Да оно на Государственную премию тянет! Что на Государственную? На Нобелевскую!
    Николай, увидев взахлеб смеющегося друга, не на шутку обеспокоился:
    - Где ты уже успел наркотиков нанюхаться?
    - Какие еще наркотики? – немного успокоившись, ответил Денис, и начал рассказывать приятелю свою любовную историю давно минувших лет, получившую столь неожиданное продолжение.      
    Хохлов смеяться не стал. Он только мрачно произнес:
    - Женские обиды с годами не ржавеют. Стерегись ее. Она не успокоится, пока не уничтожит тебя.
    - Да, ладно! –  успокоил друга Денис. – Куда меня уже дальше уничтожать? Я старый, нищий, за шаг до смерти старик. И этим все сказано. У Кати крепкая обеспеченная семья.  Взрослые, нашедшие себя в жизни, дети. Все прелести нашего мира ей доступные – что  еще нужно женщине?
    Однажды Денис увидел Машу Кочергину, но подойти к ней постеснялся. Она такая красивая, гордая, торжественная. А он бородатый, в старой поношенной кепке с огромной торбой, заполненной пустыми бутылками.
    Денис даже представить себе не мог – какую глупость он тогда сотворил. Маша, к тому времени, вела одинокий образ жизни в большой, пустой двухкомнатной квартире, и часто долгими вечерами с улыбкой вспоминала, очарованного ею, фрезеровщика. Девочки ее вышли замуж за иностранцев, и уехали со страны. И одна, и вторая звали мать к себе. Маша изредка наведывалась к ним, но долго жить на чужбине не могла. Одно то, что языков чужих не знала, а второе- люди там были не такие, как на родине.
    Муж нашел себе более молодую и успешную в жизни женщину. Уходя к ней, он оставил бывшей супруге квартиру, и больше не надоедал ей своим присутствием.
    Как-то, получив пенсию, Денис приобрел билет мега-лото, и похвастался им перед Хохловым:
    - Вот выиграем несколько миллионов, и заживем тогда в свое удовольствие. Купим себе домик в Крыму, и оставим в покое все мусорные бачки мира.
    - И взрослый мужчина, и такой глупый! – возмутился Николай. – Все лото – это обман людей на государственном уровне.
    - Естественно. Но почему не попробовать?
    Через день Денис и Николай узнали, что их билет выиграл три миллиона гривен.
    - Побежали в киоск деньги брать! – воскликнул Хохлов. – Тут один мужик хочет по-дешевке свой телевизор продать. Так мы сегодня сможем футбол в нашем подвале посмотреть.
    - Коля, уже вечер, и в киоске вряд ли уже кто-то есть. И, потом, откуда в маленькой торговой точке такая огромная сумма денег? За ней, скорей всего, придется идти в какой-то центр. И там нам миллионы, я так думаю, тоже не сразу  отдадут, а будут, предварительно, посылать наш, заполненный цифрами, бланк на экспертизу.
    - Денис, ты прав. Но давай, я в кого-нибудь одолжу денег, и куплю телевизор сегодня. И мы, наконец-то, посмотрим футбол в нормальных условиях.
    - Хорошо, беги! – сдался на просьбу друга новоявленный миллионер.
    Хохлов обошел квартиры двух своих друзей, но безрезультатно. Расстроенный болельщик шел по улице, перебирая в уме всех своих знакомых – кто бы смог срочно ссудить нужную ему сумму денег, и столкнулся со Славиком.
    - О!- обрадовался Николай. – Дружище, одолжи мне триста гривен. Через месяц отдаю пятьсот.
    - Откуда в бомжа финансы появятся?
    - Уже появились! Твой брат сегодня три миллиона выиграл в мега-лото.
    - Врешь!
    - Когда я тебе врал. Завтра, с самого утра мы с Денисом пойдем искать фирму, выдающую выигрыши.
    Славик не мог упустить возможность заработать на ровном месте двести гривен, и деньги приятелю дал. А когда пришел домой, то поделился новостью с Катей. Та надолго задумалась, а потом спросила мужа:
    - Как ты думаешь – зачем бомжу такие большие деньги? Нам бы они больше пригодились.
    - Зачем?
    - Ты что, совсем тупой? Кафе свое сможем открыть!
    - Убивать его я не хочу.
    - Тогда сиди и смотри – как жлоб, ничего не делая, в золоте купается, а ты каждую, копейку потом и кровью добываешь.
    - Я знаю…- засомневался муж. – Может Игорю сказать – пусть он со своей компанией подсуетится.
    - Игорю нельзя ничего говорить. Он был осужденным, и милиция сразу же заинтересуется им.
    - Так что, мне идти к Денису в подвал, и там бить его молотком по голове? Или топор с собой брать?
    - Почему, сразу, идти в подвал, и бить кого-то молотком или топором по голове? Ты еще кувалду с собой прихвати.
    - А что ты предлагаешь?
    - Думать нужно
    На второй день возле киоска, по продаже государственных лотерейных билетов, нашли мертвого Дениса.

 Конец.