Setsudan TV

Каждый раз Маюко просыпалась и засыпала под невнятное бормотание старого черно-белого телевизора. Окончательно сбросить с себя тяжелую дремоту ей удалось лишь к вечеру. Она села - старый дырявый матрас жалобно скрипнул - и потянулась, снимая тёплую кофту. Хорошо, что теперь весна, больше нет нужды топить комнату, которая всё равно остается холодной.

Сухим резким выстрелом раздался звонок в дверь. Маюко неторопливо взбила подушку и начала застилать свою импровизированную кровать. Звонок повторился, девушка никак не реагировала - она ожидала, что сейчас откроет отец, но тот и не думал, а телевизор в комнате всё так же бессвязно лепетал какие-то слова своими слабыми динамиками. Бросив одеяло, Маюко побежала к двери. Нежданным гостем оказалась Като-сан, почтенная старушка с первого этажа с упитанным ленивым мопсом и высохшими кактусами на подоконнике. Като-сан с порога начала ругаться, что её снова затопили, постоянно оскорбляя отца Маюко и причитая над своим вставшим "шубой" ламинатом. Маюко слушала молча, её губы были плотно сжаты. По окончании возмущенного монолога старушки девушка извинилась, сложив ладони лодочкой и поклонившись. Като-сан ушла, бурча себе под нос "До чего же безответственное поколение бездельников!".

Вода давно перелилась за бортик ванной и продолжала выплёскиваться на кафельный пол. Маюко спешно закрыла её, белые носки мгновенно стали мокрыми и прилипли к ногам. Девушка сняла их и не глядя кинула в корзину для грязного белья. Она не помнила, чтобы сама открывала кран, но теперь это не важно, ламинат Като-сан уже не спасти. Из-за засора вода сходила медленно, и некоторое время Маюко пустым взглядом смотрела на маленькую воронку на дне ванной, пока у неё не заурчало в животе. Маюко отрешённо подумала, что последний раз она ела очень давно.

В маленьком протёкшем холодильнике не было ничего, кроме перевёрнутой вверх дном коробки из-под яиц, да упаковки молока, сиротливо стоящей на нижней полке. Маюко закипятила воду, из горы грязной посуды выбрала более-менее чистую кружку и, ополоснув её под краном, налила себе чай с молоком, которого оставалось совсем чуть-чуть, прямо на дне пакета. Сделав глоток, Маюко задумчиво повертела пустую пластиковую упаковку в руках. Срок годности датировался девятнадцатым апреля, а сейчас уже начало мая. Маюко допила чай и со стуком поставила кружку на стол, прислушалась. Никаких звуков, кроме проклятого телевизора.

Внезапно Маюко ощутила острую вспышку злости, едва представила себе отца, развалившегося перед экраном в одних трусах. О чём он только думает, старый жирный козёл, когда его дочери нечего есть?! Ему только и надо, что амебой лежать на диване и пялиться в свой чёртов телевизор, периодически комментирую программу новостей тупыми фразами! Маюко сжала кулаки и прикусила губу, чтобы не заорать во весь голос "Тупой ублюдок! Ненавижу!".

Решение созрело в один миг. От отца всё равно никакой пользы - не работает, не делает ровным счётом ничего, он лишь обуза для Маюко, мечущейся между несколькими подработками сразу. Как же она устала занимать деньги то тут, то там, завирая при этом о задержке отцовской зарплаты! Но нет отца - нет и проблем. Она должна его убрать, он только мешает...

Маюко ни о чём больше не думала. Едва её ладонь коснулась шершавого древка топора - и откуда он тут, на кухне? - как сознание просто-напросто отключилось. Удобнее перехватив оружие, девушка направилась в отцовскую комнату. Так и есть, вот он, лежит на своем грязном продавленном диване, уставившись на экран и ничего вокруг не замечая. Грызёт семечки, неаккуратно сплевывая в большую тарелку, так что шелуха прилипает к губам. Маюко передёрнуло от отвращения. Как эта жирная свинья, не достойная зваться человеком, могла настолько себя запустить?!

Отец Маюко издал какой-то неприятный клокочущий смех и опять забормотал что-то о политике, которую в данный момент обсуждала ухоженная ведущая в чёрном ящике. Это и стало для Маюко толчком к действию: она подошла к дивану и решительно вскинула топор. Отец закричал на неё, заметив наконец дочь, но она не обратила внимания - в ушах остался только громкий звон, да шипение телевизора. Маюко не помнила, куда она метила, однако лезвие топора удачно прошлось по голове отца, раскроило его высокий с залысинами лоб. Кровь быстро заливала перекошенное и абсолютно чужое для Маюко лицо, девушка замахнулась ещё раз. Снова удар по голове, а затем в шею. Хруст костей шёл как-то фоном, Маюко усердно работала топором. У неё не было сомнений в том, что отец мёртв, но она хотела наказать его за все года беспросветного кошмара. За пьянство и разгульный образ жизни, за грубость по отношению к ней и к матери, за то, что он ничем в своей жизни кроме телевизора не интересовался.

Странный тяжелый запах щекотал ноздри, Маюко безвольно опустила руки, точь в точь тряпичная кукла в кукольном театре. Тело отца представляло собой не то непонятное кровавое месиво, не то большой жирный кусок мяса. Мясо, как давно Маюко не ела ничего мясного... На мгновение от голода и сильного запаха крови помутнело в глазах, но Маюко усилием воли сдержала подступившую рвоту. Ей не привыкать, её желудок итак остаётся пустым несколько раз в неделю.

Она оглядела запачканный тёмной кровью диван. Он никогда ей не нравился, теперь наконец можно его выкинуть, надо лишь дотащить до ближайшей помойки. Но то делать с этим куском мяса? Маюко задумалась, глядя на толстый живот мертвого отца. Где-то внизу зашёлся лаем мопс Като-сан.

Маюко улыбнулась. Она ведь так любила собак, а чёртов ублюдок никогда не разрешал ей держать щеночка. Но теперь уж она накормит всех бродячих псов и ещё этого забавного ворчливого мопса.