Исторические терзания

  Случилось мне недавно общаться с человеком, называющем себя русобором – представителем малочисленного народа, живущем с вечной надеждой на процветание. В неспешной беседе признался он мне, что в последнее время в нем утрачивается доверие к национальному лидеру. Не скрывая свой неподдельный интерес к собеседнику, я поспешил узнать детали столь сложного психологического процесса. В результате прояснилось следующее.
   Одним из элементов прежней устойчивой приязни к их четному президенту (поясню, что в их государстве двум достойнейшим представителям присвоены четный и нечетный номера, и они руководят, попеременно сменяя друг друга; сейчас как раз время четного президента) было то, что он всегда оставался государственником в меру, т.к. не пытался по-глупому вляпаться в историю, как это умудрился сделать его смежник, перетасовывая часовые пояса и переименовывая охранное ведомство из русолиции в боролицию в надежде на появление в последней после смены названия лучших человеческих качеств.
     Так вот, к сожалению, умеренность во взглядах совершенно неожиданно выпала из списка лучших качеств четного президента по причине внезапного и очевидного желания лидера походить на своих предшественников, руководивших страной в период, когда она называлась по-другому и, казалось, ничто не угрожало её светлому будущему при неизменно заботливом надзоре любимой партии «Неравное равенство». Суть же желания в том, чтобы появился в каждой школе наконец новый, правильный, учебник истории с нужными акцентами и пояснениями для правильных молодых русоборов. Как выяснилось, все прежние лидеры, к слову, один из которых вошёл в русоборскую историю с прозвищем киногероя Горец, другой как Колхозник, а третий – Орденоносец, каждый в своё время требовал от академической общественности переписывать учебники истории с учетом личных представлений о прошлом и настоящем русоборов.
   Почувствовав мою страстную заинтересованность в изучении особенностей внутренней русоборской политики, мой собеседник попытался кратко описать причины своего беспокойства. Во-первых, как выяснилось, его беспокоит зашкаливающий уровень верноподданнического чувства у чиновников и деятелей различных наук к личности и деяниям четного президента. И в такой ситуации не захочется ли назначенным авторам будущего учебника слегка прислушаться к мнению лидера, его оценкам различных важных исторических событий и персонажей? Возможно, даже им захочется увидеть особое историческое значение дел четного президента? И будьте уверены, увидят.
  Во-вторых, беспокоит его само наличие желания что-либо переоценить, уточнить, оптимизировать, обобщить, так сказать. При этих процессах всегда, как известно, теряется что-то важное, ценное, нужное (иногда, самое важное и ценное!). В чем нынешнее счастье наличия  множества учебников? По мнению его знакомых школьных учителей истории, серьезных проблем с тем, по какому учебнику изучать науку, они не испытывают, потому как не предаются постоянному чтению его от корки от корки, а предпочитают обсуждать конкретные факты по проверенным источникам в целях лучшей подготовки к Главному экзамену (который, кстати, грозятся сделать обязательным, потому как русоборы все меньше и меньше знают родных героев в лицо и пофамильно). Давать же оценки событиям, комментировать их, да к тому же требовать приятия или неприятия исторических личностей, ныне не в чести у школьных русоборских учителей, потому как новый образовательный стандарт требует дать самостоятельность ребенку в познании науки, даже такой сложной, как история.
   Мне нельзя было усомниться в важности таких исторических терзаний, тем более что нечто подобное зарождается в моем сознании по очень похожему поводу.