Три минуты жизни...

                Из блокнота памяти

     Много это или мало? Смотря как их прожить…  Если в радости, в веселье, они покажутся долгими и счастливыми. Но не три  счастливые минуты подарил мне Саша Островский – он поскромничал. Каждое его стихотворение, одухотворенное улыбкой и добротой, дарило часы жизни…
     Конечно же, звали его - Александр Евсеевич Островский. Для меня же он был Сашей.  Когда после долгих мытарств я получил добро на свою  злополучную книжку «Встреча с…»,  то  настоял на том, чтобы иллюстрировал ее только он. И не ошибся – его рисунки были не просто украшением юмористического сборника,  а помогали прочтению рассказов:  он очень точно, а главное смешно  раскрывал  изобразительными средствами подноготную сатирических персонажей. Вот так мы и подружились. Дружбу скрепили профессиональные интересы: мы работали в одном цеху – я писал юморески и фельетоны, он рисовал замечательные карикатуры и веселые детские стихи, и вместе печатались в казахстанском сатирическом журнале «Шмель», по-казахски «Ара».  У Саши выходили небольшие книжки детских стихов, и он дарил мне с шутливой прибауткой, что, мол, когда я впаду в детство, то будет чем заняться…
     Однажды он  приготовил  мне сюрприз –  пригласил в гости и вручил книжку «Веселый слон» - она была весомей его предыдущих изданий и явно выигрывала по своей сути. Видно было по нему, что он  гордился своим детищем. Дома принялся читать и … впал в детство. Сашины стихи  вернули меня  в то счастливое время, когда деревья были большими.  Книжку он сделал  от корки до корки  сам – от стихов и до рисунков.  А посвящение его на форзаце  звучало так:
     «Рафа. Пусть хоть на три минуты твоя жизнь станет лучше от этой книжки. Буду этому рад».
     Подарил он мне, и уверен читателям – и большим, и маленьким, кому, собственно книжка и была адресована,  -   не три минуты волшебного восхищения, а неизмеримо больше. Потому что послевкусие от книги длилось долго, и хотелось, когда сшибала жизнь снова обращаться к  его светлым, добрым и  веселым строкам, любоваться праздничными и смешными  рисунками - и сразу легчало (Перечитал сегодня еще раз, почти через двадцать лет после выхода книги и опять задохнулся от радости встречи с прекрасными стихами! Как будто напился чистой воды из родника).
    Творческая судьба Александра Островского складывалась не просто. Сашу ценили в издательствах и охотно заказывали ему иллюстрации к книжкам,  он числился одним из лучших карикатуристов журнала «Шмель» и здесь его работы принимали «на ура», а вот в Союз художников его долго не принимали и  почему-то  мурыжили, чинили какие-то нелепые препятствия, и это огорчало и обижало Сашу.  Членство в творческом союзе давало в Советском Союзе разные блага и привилегии, необходимые для существования семьи и творчества  – например,  определяло  трудовой стаж, открывало дорогу в дома творчества, гарантировало заказы и т.д. Наконец, преодолел он и этот барьер. Но обида в душе, по-видимому, осталась и скреблась там: не мог он не видеть, что людей куда менее даровитых, а часто и просто посредственных художников, тянут в Союз за уши, а его вынуждали  еще и еще раз доказывать свою творческую состоятельность, которая всем и так была очевидна.
     Пришли новые времена, и однажды он сообщил мне, что вместе с семьей уезжает в Израиль.Тот, кто не обладал  семитской физиономией и не имел в паспорте клеймо: «еврей», вряд ли поймет,  как неуютно было жить  в стране, где всегда напоминали, кто ты есть, и если  тебя терпят,  будь  благодарен. На словах, конечно, все были равны, но одни были равны больше, другие - меньше. И вот пришла печальная весть о неожиданной кончине Александра Островского. Вместо некролога  в «Вечерней Алма-Ате» мы дали  подборку его веселых и мудрых стихов, лучшая ему память. Судите сами!

                ЧУДАКИ

                Над лесами и лугами,
                над высокими горами,
                над большими городами,
                над излученной реки
                друг за другом
                длинны, длинным
                острым клином журавлиным,
                руки в стороны раскинув,
                пролетали журавли.

                Впереди летел вожак,
                старый опытный чудак.
                Люди головы задрали
                и глядят из-под руки,
                и кричат:
                - А не пора ли
                приземлиться, чудаки?
                Отвечает им вожак:
                - Мы бы рады,
                да никак.
                Мы давно бы приземлились,
                да ходить-то разучились.
                Тыщу  лет мы все летаем
                над землею   в облаках.
                Тыщу лет мы всё летаем
                и не ходим на ногах...
                Поднимайтесь лучше сами
                и летите вместе с нами.

                Но ответили с земли:
                - Мы не птицы-журавли.
                - Тыщу лет мы все трудились,
                а летать
                не научились.

                Пролетели,
                прошумели
                и исчезли чудаки.
                Люди долго в след глядели
                и ругали, и жалели:
                - Пропадете   дураки!
                А потом, хоть и устали,
                ясной ночью, при луне
                беспокойно что-то спали:
                всё ворочались, вздыхали,
                да руками всё махали,
                На пол падали во сне…

                ВЕСЕЛЫЙ СЛОН

                Когда мне не спиться,
                а надо бы спать,
                я серых слонов
                начинаю считать.
                Я вижу,
                как движутся
                серые туши,
                печально повисли
                огромные уши.
                Свинцовую пыль
                африканской дороги
                вздымают
                тяжелые, серые ноги.
                Идут друг за другом
                и не замечают,
                что их все считают,
                считают,
                считают.
                Десятый,
                семнадцаты
                сорок восьмой…
                И каждый качает
                большой головой.
                Сто двадцать,
                сто сорок,
                сто семьдесят пять…
                И я начинаю
                уже засыпать…
                Как вдруг…
                Что такое?
                Откуда он взялся?
                За двести девятым
                другой оказался.
                Он жёлто-оранжевый,
                в синюю клетку,
                и в хоботе держит
                цветущую ветку.
                Он в шляпе!
                И я просыпаюсь опять.

                И снова
                слонов начинаю считать…

                СПАСИБО!

                Стоит старичок
                И цветы продает
                Он как продает?
                За пятак отдает?
                А после на сдачу
                Вручает пятак.
                Выходит
                цветы отдает он
                за так?
                А что же тогда
                старику остается?
                «БОЛЬШОЕ СПАСИБО!»
                ему достается.
                «БОЛЬШОЕ СПАСИБО!»
                кладет он в карманы.
                Хорошая плата!
                И всё –
                без обмана.

                СЧИТАЛКА

                В тихой речке
                возле бани
                караси
                живут в сметане.
                Два –
                Соленых,
                Три -
                копченных,
                восемь –
                в тесте запеченных.
                Посчитай-ка
                поскорей,
                сколько в речке
                карасей.

                ХОРОШО
                Хорошо,
                что на поляне
                есть и травы,
                и цветы,
                Хорошо,
                что в океане
                есть и рыбы
                и киты.

                Обгоняет птица ветер,
                за окошком
                дремлет кот…
                Как прекрасно,
                что на свете
                столько разного
                живет!

      А ведь и в самом деле – прекрасно!