А. Кожейкин Борьба полушарий... Статьи о поэзии

Статьи размешаются с согласия автора

Борьба полушарий и её отражение в поэтических образах Клубочка

Вступление. Вело Мотто из племени Бухты Барахты и его поэтический мир

    Если бы любой автор или читатель Клубочка вдруг на машине времени отправился в первобытнообщинное время и смог бы понять язык дикарей, он поразился бы обилию поэтов среди них. Немедленно оговорюсь: поскольку письменности в нашем понимании тогда ещё не было, а у многих народов до сих пор стихи не предполагают наличия рифм, под поэтом в данном случае я буду понимать человека, мыслящего ПОЭТИЧЕСКИ.
    Говоря о том, что обычный папуас, допустим, по имени Вело Мотто, предположим, из племени Бухты Барахты любой предмет воспринимает именно поэтически, я имею в виду, что он не просто видит нечто, но и художественно мыслит при этом. Олицетворяет грозные силы природы, придавая им человеческие черты, обобщает, находит яркие, меткие слова, подбирает интересные сравнения.
    Когда солнце скрылось или шторм утих, их образы в непосредственном восприятии папуасов племени Бухты Барахты не исчезают. Их хранит память, придавая каждому определённые человеческие, часто божественные черты. У Вело Мотто такими образами могут быть, например, образы Богов Моря, Солнца, Горы и так далее. Это первые примитивные олицетворения. Но важно понять: предмет или явление воспринимаются поэтически, т. е. в образном сравнении лишь будучи окрашены чувством.
    Мне кажется, Создатель предусмотрел у головного мозга человека два полушария не случайно. Разделив так, Демиург вложил в левое полушарие огромный потенциал логического мышления, состоящий из точных понятий, предполагая пополнять запас новыми формулами и константами. А правое полушарие он подарил людям для образного мышления.
    Учеными сам факт принципиального различия в работе полушарий установлен давно, как и то, что правополушарное мышление на ранних этапах развития общества не просто преобладало – оно было ведущим в осмыслении окружающего мира. Вело Мотто и его соплеменники понятия не имели про квадратные уравнения, определенные интегралы, формулу ди-2-этил-гексил-фосфорной кислоты и уравнение Гиббса-Гельмгольца – они левым полушарием практически не работали. Зато эти люди первыми переложили свое образное понимание увиденного на язык примитивного фольклора и создали прочный фундамент будущего здания поэзии.
    Разумеется, между миропониманием папуаса племени Бухты Барахты и среднего автора Клубочка – многокилометровая пропасть. Сами образы сделали рывок не по прямой, а стали многомерными, фиксируясь не только в определенных словах и выражениях, но и в сложной системе представлений, тесно переплетённых между собой.
    Сайт Клубочек характеризуется высочайшей концентрацией ярких поэтических личностей на единицу виртуальной площади. Вот почему я не смог отказать себе в удовольствии использовать такую прекрасную возможность для того, чтобы полюбоваться возможностями правых полушарий наших поэтов.
Развивать абстрактное мышление или не парить в облаках?

    Всегда стараюсь уменьшить количество нудной зауми в тексте, но не процитировать мэтров не получится. Хотя бы потому, что это потребуется для того, чтобы попытаться ответить на вопрос: можно ли развить поэтическое восприятие мира и почему на этом пути одни будут делать большие успехи, а другие меньшие?
    В «Поэтическом словаре» А.П. Квятковского поэтический образ трактуется, как «Художественное изображение в литературном произведении человека, природы или отдельных явлений «по законам красоты». Н. Г. Чернышевский писал: «В прекрасном идея должна нам явиться вполне воплотившейся в отдельном чувственном существе. Это существо, как полное проявление идеи, и называется образом».
    Есть простейшие образы, которые я бы назвал линейными. Они вовсе не плохие, и вполне могут быть деталями более сложной конструкции. Вот пример изящной работы Анатолия Ларионова. Из комбинации сложных, многомерных и сравнительно простых образов мастерски составлена яркая и достаточно полная художественная картина осени.
    
    Анатолий Ларионов
    
    Поздняя осень
    
    
    Маме
    
    Поздняя осень. Дымок над котельной
    к небу привязан, как крестик нательный.
    
    Золото сбросили парки и скверы.
    День стал обычным — свинцовым и серым.
    
    Сбилась программа. Не вымыта рама.
    Ходят вороны по мрамору храма.
    
    Код на подъезде не помнит старушка.
    Крестится. Но не стреляет Царь-пушка.
    
    Вряд ли была ей кукушка пророком.
    Счастье — жар-птица! По срокам. По строкам.
    
    Причинно-следственные цепочки левого полушария в моём восприятии разрушены сразу же и бесповоротно в первых же строчках этого стихотворения. Ибо автор с ходу говорит о своём творческом подходе, призывая и всех остальных воспринимать мир иначе, чем по законам физики. Привязанный к небу «дымок над котельной» говорит о том, что время вдруг замерло, и вы получили возможность лицезреть моментальную фотографию поздней осени и вспомнить особенный холодно-туманный, пронзительный воздух этой поры, когда дым может казаться зависшим.
    «Сбилась программа»… Автор начинает стихотворение, нарочно «сбивая» нам стереотипы восприятия. Он и заканчивает стихотворение хотя и не противоречивым, но также сложным образом счастья в образе жар-птицы. Какое у автора счастье? Оно поражающее воображение, обжигающее, неуловимое, исчезающее, опасное, удивительное (продолжать можно долго) – образ открыт для смысловых связей во многих направлениях. И неудивительно, что при таком начале и концовке я поймал себя на мысли: обычные образы и даже штампы про золото парков и скверов и свинцовый, серый день в данном обрамлении воспринимаются вполне гармоничными. Они – фон. А к фону меньше требований. Во всяком случае, у меня.
    У поэта, работающего над созданием новых образов, две главные проблемы: удивить и быть понятым. Без второй нельзя решить первую. Реалии XXI века таковы, что при усиленном развитии левополушарного мышления у многих людей автор рискует уйти в себя, а его словотворчество – стать уделом кучки избранных. Но снижая сложность образов, поэт может стать скучным и нудным. А сколько примеров, когда увлечение одним только образом, как таковым, становится самоцелью при игнорировании других составляющих русской поэзии: ритма, размера, рифмы, мелодии, наконец?
    В приведенном выше примере стихотворения об осени все эти составляющие на удивление гармоничны. Но вернёмся к заявленной теме про борьбу полушарий. Они – это разные способы познания мира. Борются полушария не потому, что хотят уничтожить одно другое, а по законам диалектики, давая стимул развития. И, на мой взгляд, как две стороны одной сущности, представляют собой систему сдержек и противовесов. Ведь никого не приходится убеждать: воспарить высоко и улететь в облака, точнее, в туман непонимания автору часто не даёт именно логика здравого смысла, то есть левое полушарие.
    Но полушарие правое не даёт жизни стать скучной и неинтересной; не позволяет стать деятельностью, идущей только по регламентированным программам. Мы не механизмы, и пока ими становиться не хотим. Абстрактное мышление переносит нас туда, куда не может доставить ни один аппарат – в сказку, в мечту. Есть на Клубочке блестящие примеры, иллюстрирующие огромные возможности достаточно распространенного творческого метода отстраненности.
    
    Сержант Грэй
    
    Град обретённый
    
    «Тишина – ты лучшее из того, что слышал»
    Б.Пастернак
    
    Шум на пляже мадам Тюссо.
    Меж пожухлых фигур лежу…
    -
    Я, пожалуй, ни то, ни сё –
    то ль улитка, а то ли жук.
    Поскитался и там, и сям,
    слыл уродцем и был красив.
    В шутку спрашивал карася:
    «Как живётся вам, караси?»
    Полз на гору, сползал с горы,
    избегая окольных троп.
    По пути получал дары –
    то ли контра, а то ли про.
    Суета, суматоха – жуть!
    Вспоминаю, как страшный сон…
    -
    Солнце. Пальма. Песок. Лежу.
    Пляж почтенной мадам Тюссо.
    Набежала волна (ленд-лиз),
    утащила, не выдав жабр,
    и швырнула на самый низ –
    то ли в холод, а то ли в жар.
    Очи выпучил осьминог,
    прячась в складках двойного дна.
    В местной грамоте восемь нот:
    семь расхожих – и тишина.
    От ромашки – к морской звезде;
    в полумрак – от накала бра…
    Поразмыслив, посею здесь
    то ли ветер, а то ли град.
    
    Два ключевых вопроса. Зачем нужно воображать себя улиткой или жуком? И почему в «местной грамоте восемь нот»? Не оттого ли, что осмысление качественно новой ступени самоидентификации человеческой (и творческой) личности неразрывно от понимания искусства как способа субъективного отражения мира. Поэтому Художник не способен увидеть мир глазами жука, но может дать простор фантазии и желает осмыслить необычный для него мир на своей территории сознания. Но в то же время есть нечто, находящееся пока за пределами понимания, и эта восьмая нота (пока) неведома нам. Она может и не стать восьмой, потому что сложившаяся из семи нот вполне годится. Но автору нужна восьмая нота. Зачем?
Восьмая нота поэзии

     Нота – это графический знак или сам звук. А разве тишина может быть графическим знаком или звуком? Нет! Тогда для чего этот абсурд? Очень просто: чтобы все задумались. Только для этого. Даниил Хармс так шутил, и Сержант Грэй тоже. Получилось. Великолепный пример.
    Смысловое поле поэзии, между тем, может колыхаться под ногами, и требуется большое искусство, чтобы поскользнувшись на скользкой поверхности читательского понимания не скатиться до полнейшего абсурда.
    Александр Денисов, наряду с аллитерацией и неподражаемой иронией, силён в образах. У него они часто на грани понимания, что не снижает их высоты. Рисуя на удивление расплывчатую картину, АС оставляет нам простор для воображения, он словно чурается точности изображения, нарочито абстрактен и ненавязчив. Такое впечатление – сработано исключительно правополушарно, и зело хорошо!
    
    AC
    
    Ни осень, ни зима
    
    Ноябрь дождлив, а то морозен,
    накаркал кару за грехи:
    погода - ни зима, ни осень,
    а текст - ни проза, ни стихи.
    
    И бестолочь толочь ли в ступе,
    не то - засаду на засов
    за золотую цепь на дубе
    из звонких звеньев званых слов.
    
    И днём - темно, а в ночь - не мило,
    душа - раба, но ввысь вольна,
    и ни войны извне, ни мира,
    и внутрь - ни пива, ни вина.
    
    По центру - цензы и акцизы,
    а утром темь и кутерьма
    и, как в СИЗО, седой и сизый
    сезон - ни осень, ни зима.
    
    Ночь начеку, и час в засаде,
    и повод пуст, а посох прост,
    и День единства рдеет сзади,
    а впереди - Филиппов пост !..
    
    Заявленный жанр: «ироническое» также выдержан блестяще. И насчет аллитерации можно долго аплодировать. Мне же хочется отметить тонкую игру со смыслом, хорошо известную советским еще поэтам, когда образ можно было понимать и так, и этак.
    
    Ниже ещё один пример интересной творческой находки, в котором нарочитая абсурдность также, как у Сержанта, оправдана и добавляет яркости в палитру новизны образа.
    
    Эдуард Учаров
    
    Не ходите в сапогах по небу...
    
    Не ходите в сапогах по небу,
    Облака затаптывая в пыль,
    Нагибайтесь под рассветом медным,
    Чтоб о Солнце не разбились лбы.
    
    Ничего не трогайте руками:
    Хрупок мироздания клочок.
    На подошве занесёте камень –
    У Атланта вывернет плечо.
    
    Незнакомое смешивается со знакомым, а понятное с непонятным. Краски непривычны – коли даже рассвет становится медным, однако создают модель переосмысления и новое качество. К этому стихотворению нельзя применить принципы аналитики. Потому что аналитика расчленяет сложное на простейшие составляющие, а здесь в 8 строках все настолько тесно взаимосвязано, что вычленить составляющие невозможно без потери смысла всего произведения.
    И это пример того, как образ в поэзии придаёт завершенность и самодостаточность каждой единице информации, одновременно цементируя их в единое целое и рождая новое восприятие.
Кладовая образов или вместо заключения

    Был период, поэты обвиняли друг друга в заимствовании друг у друга тех или иных образов, говоря о том, что без этого не обойтись, ведь фундамент образного восприятия мира заложен в нас на уровне архетипов – первичных образов мира, да и фольклор также вобрал в себя созданное веками. Говорилось, новое в рамках здравого смысла создать сложно. Было и такое, что считалось интересным эпатировать читающую публику необычной формой, ритмом, нецензурной лексикой. Существовала точка зрения, что в противном случае стихи будут производить впечатление скучных и банальных.
    К счастью, сейчас эти тенденции не являются доминирующими. Наступило время прорыва и в образном миропонимании. Ещё Велимир Хлебников доказал: наряду с устойчивыми речевыми оборотами и устоявшимися выражениями можно создать множество новых образов, иногда отталкиваясь от старых. И есть масса примеров, когда авторы глубоко погружаются в суть простых вещей, показывая наряду с точностью передачи картины и особенности её субъективного отражения.
    Вот, например, недавно пришедшая на сайт Марина Хабадаева, продемонстрировавшая настоящую радугу в своих образах. Подумалось: наверное, интуитивно, призывая на помощь потенциал правого полушария, она нарисовала то, как мы по-разному видим один и тот же мир, обозначив своё видение.
    
    Марина Хабадаева
    
    Окалина
    
    Где-то там, вдалеке, в бирюзе или аквамарине —
    Безусловно мой цвет, безусловно небесный — и синий
    Кареглазой мне странно идет, словно той, изначальной Марине.
    
    Где-то там, в глубине твоих глаз затуманенно-серый —
    Безусловно твой цвет, безусловно земной — color terra.
    Он тебе не идет. Нам обоим к лицу цвет единственно верный:
    
    Алый. Огненный. Розово-нежный. Прощально-багровый.
    В этом цвете пылающих солнц мы до пепла сгорали бы снова.
    Если б не переходный — от синего к серому нам был дарован:
    
    Цвет окалины.
    
    Разумеется, палитра у каждого своя, и художественная реальность при полной свободе искусства отражает субъективное видение одного человека. Однако сила поэзии велика, а порой созданный яркий образ играет такими гранями, что позволяет, оценив по достоинству чужое видение, самому иначе взглянуть на мир. Если возможен новый взгляд, под другим углом, если создаются всё новые и новые стихи, удивляющие читателей, кладовая неисчерпаема.
    «Последним умирает слово» – сказал Арсений Тарковский.
    А мне кажется, хорошее слово, ограненное в образ, не умирает никогда.
    
    Александр Кожейкин (26/12/2009).