Триумф
Живя в Туле, где она родилась и выросла, она и представить себе не могла, что будет выступать перед ста пятидесятитысячной аудиторией там, где выступали звезды мирового масштаба. И по сравнению со всеми ее предыдущими выступлениями это самое ответственное и самое важное. Это тот момент, от которого зависит все ее будущее, и ударить лицом в грязь – значило бы перечеркнуть все ее усилия и достижения в один момент. Это момент истины в ее карьере и жизни.
Ее «менеджер» напоминал, что сегодня нельзя нервничать. Сказал свою коронную фразу, которая неизменно помогала ей в те времена, когда ее никто не знал: «Забудь, что на тебя смотрят. Просто слушай музыку и делай свое дело».
Хорошо, что она не одна на этой огромной сцене. Присутствие коллег всегда придавало ей уверенности. Рядом целая творческая группа «Danielle». Колин, старый аранжировщик, два опытных гитариста из Соединенного Королевства. Прямо в середине первого ряда «менеджер» со своей командой – она будет видеть их перед собой на протяжении всего выступления.
Впервые за долгое время она немного нервничает перед выступлением. В гримерке она задержалась на целых три минуты дольше обговоренного времени. Даже там слышен не стихающий рев публики.
Задержалась прямо у выхода. Вдохнула воздуха. Поправила в левом ухе невидимый для публики наушник. Эльтон будет на связи все время, он ее «суфлер». Раньше они такого не практиковали, но сегодня все должно быть идеально. Она лишь его попросила, чтобы он «включался» только в случае крайней необходимости.
Она медленно выходит, пытается справиться со слабой дрожью в коленях. Никто не должен заметить, что она волнуется.
Ярко-лиловый свет заливает огромную сцену, и рев публики усиливается. В горле стоит комок. Шум постепенно стихает, но эти камеры вокруг уже раздражают. Ее концерт транслируется в прямом эфире. В первый раз за все время.
Она окидывает взглядом публику. Выкрики и свист с трибун стихают, свет прожекторов тускнеет. В зале воцарилась полная тишина. Все готово к началу концерта.
Она вспоминает последние слова Эльтона: «Главное – не волноваться, остальное – пустяки. Если ты выступишь, как на любом из твоих последних “прогонов”, тебя ждет бешеный успех».
На «заднем вокале» Тиффани Хэлловэй, молодое дарование из Хьюстона. Большая поклонница Ли Энн Раймс, Тома Джонса и Шерил Кроу. Поет в клубах с восемнадцати лет – с тех пор, как закончила школу. Они с Эльтоном обошли чуть ли не половину клубов и баров в Техасе, чтобы подобрать подходящего кандидата на эту роль. Тиффани будет «подхватывать» мелодию, когда нужно. Из пятнадцати песен, которая она споет, Тиффани «врежется» в шесть – четыре в стиле «кантри» и две более спокойные композиции, которые они написали сами.
Первым пойдет ее хит «I am lost in your smile». И хотя ее «менеджер» считал, что начинать с «медляков» не стоит, она выбрала именно такое начало. Только потому, что все эту песню знают и в прошлом году она забралась на самый верх музыкальных чартов. Правда, из этой песни они сделали «ремикс». Чтобы увеличить темп и «зажечь» публику.
Еще секунд двадцать, и все начнется. Дыхание в груди сперло, и она опять делает глубокий вдох, чуть наклоняется к микрофону.
Публика застыла в ожидании. Двадцать тысяч маленьких колонок готовы взорваться шквальным потоком электризующего звука.
Музыка уже играет. Зал бурно реагирует, но тут же стихает, и все взгляды устремляются на центр сцены, где стоит она. Взгляды зрителей и как минимум миллиона телезрителей кабельных телеканалов, наблюдающих за ней «живьем».
Минут пять она почти ничего и никого вокруг не видела. Когда же открыла глаза, увидела сквозь сизый искусственный дым рукоплещущий зал. Зрители попеременно вставали, как на матчах по американскому футболу, и на время образовался страшный шум.
Это та реакция зала, на которую она надеялась больше всего. Вдруг прошло волнение, и свет двух десятков прожекторов перестал назойливо слепить в глаза. Она почувствовала, как по телу слегка пробежали «мурашки», но это было не состояние шока, а возвышенное ощущение того, что ей все восхищаются, сладкое чувство эйфории, которого она еще не испытывала никогда. И ощущение своей неповторимости и способности «достучаться» до миллионов восторженных поклонников. Это та самая минута славы, ее творческий триумф и прорыв, которого она так ждала и ради которого работала все эти годы не щадя сил.
Потом ей стало легче справляться с волнением. Поддержка зала одновременно и придала уверенности, и возвысила ее ощущения на тот уровень, когда уже не нужно было сосредотачиваться и напрягаться, с не покидающей задней мыслью о том, что, возможно, что-то не удалось. Раньше ее это все время беспокоило. То ей казалось, что она неправильно дышит, то где-то она слишком «потянула слова» или, наоборот, выдохнула воздух из груди раньше времени. Ничего подобного она не испытывала. Все происходило словно само по себе. Голос ее прекрасно слушался, накладываясь на музыку и звуча именно так, как было спланировано; шум в зале не мешал «стать частью мелодии», как говорит ее менеджер. Чувствовала она себя как на репетиции. Это та уверенность, тот самоконтроль, о котором всегда говорил Эльтон.
Далее шли более ритмичные песни, в основном в стиле софт-рока и поп, чем-то напоминающие популярную музыку 80-х и 90-х. Позади нее неумолимо гремела бас-гитара Кикки, их «штатного гитариста», виртуоза с острова Тринидад, которого они приметили во время отпуска прошлым летом.
По плану, который она разработала вместе с Эльтоном, музыка сначала ускорялась, а потом, на седьмой песне в стиле «кантри», которую наполовину спела Тиффани, все постепенно замедлялось, и композиции среднего темпа сменялись джазовыми и блюзовыми «медляками». Между девятой и десятой песней – четырехминутный перерыв, когда выйдут танцовщики, чтобы немного подзадорить публику перед «замедлением», а потом она должна выйти и закончить концерт спокойными, медленными песнями, две из которых ее поклонники уже имели возможность послушать в ее последнем альбоме.
Взгляд «креативщиков» тоже был прикован к ней. Эльтон, который сидел прямо в центре первого ряда, следил за ней не отрываясь, лишь поглядывал вокруг после каждой песни на реакцию зала. Его переполняло чувство восхищения ей, ее неповторимым талантом и способностью «соединиться с музыкой», как говаривал его друг Миша, а с другой стороны - непередаваемая радость и возвышенное ощущение того, что он так много вложил в нее, в ее реализацию как певицы, в претворение в жизнь ее мечты – создавать музыку, которая трогает и поражает своей самобытностью и красотой миллионы восторженных обожателей.
Бурные аплодисменты после каждой песни постепенно прекращались, и публика, казалось, проникалась атмосферой романтического настроения. Вечер «замедлялся», а Диана постепенно уставала, и у нее даже чуть защекотало в горле. Иногда так случается на ее соло-концертах, когда приходится напрягать голосовые связки. А голос у нее довольно тонкий и его надо беречь, поэтому она научилась слегка сбавлять темп и понижать голос, но так, чтобы это не было заметно простым любителям музыки, непрофессионалам; при этом она все же кое-где брала высокие ноты, но только в тех частях, где они производили наибольший эффект на зрителя.
Последняя песня была своеобразным сюрпризом для тех, кто ее хорошо знает. Впервые она ее исполнила более года назад. Музыка ее, слова написал Эльтон через два дня после переезда в Лос-Анджелес.
Это ее любимая песня, и она оставила ее на самый конец выступления.
Начало более быстрое, чем припев, – такое бывает довольно редко, а потом – перед вторым припевом - опять замедление.
Музыка стихла, и она медленно опустила микрофон. Прожекторы были отключены, и свет на сцене стал совсем тусклым, но несколько десятков вспышек фотоаппаратов ярко сверкнули в темноте завороженного зала.
Зрители слегка зашевелились. Постепенно редкие выкрики поклонников превращались в гул тысяч восторженных голосов. Некоторые аплодировали стоя, другие остались на местах и по-прежнему внимательно смотрели на нее, будто в ожидании продолжения концерта. Постепенно аплодисменты переходили в ревущий шум.
Ощущения были незабываемые. Казалось, весь мир, наблюдавший за ней с восторженной завороженностью, покорился ей одной; она в центре событий, кроме нее нет никого и ничего; это внимание миллионов не тревожит неподъемным грузом ответственности, а напротив, опьяняет и окрыляет, вселяет чувство своей значимости и неповторимости.
Еще несколько минут, пока зал аплодировал, она стояла у микрофона, улыбаясь. Потом поблагодарила зрителей, вернула микрофон на место и пошла к первому ряду – подбирать цветы и хлопать по протянутым рукам зрителей.
Эльтон тоже подал ей руку, когда до него дошла очередь, и, подняв вверх руки, показал двумя указательными пальцами в воздухе форму сердца.
Потом была фотосессия и раздача автографов в фойе, разговор с их продюсером, который приехал с помощницей специально из Сиэтла, и, похоже, был всем очень доволен.
На вечеринку звезд Эльтон пошел неохотно. Он был воодушевлен блестящим выступлением Дианы, но во время встреч, последовавших за концертом, по-прежнему представлялся как ее менеджер, хотя пресса давно разнюхала об их отношениях и считала, что без их личного союза «Диана осталась бы простой полной надежд клубной певицей», как заметил один язвительный критик в Нью-Йорке. Прежнего желания общаться с максимально возможным количеством промоутеров, пи-ар менеджеров и воротил музыкального «шоу-биза» ради ее «продвижения» и поддержания ее имиджа у него не было; хотя он понимал, что разногласия в их личной жизни не должны отражаться на работе, прежний боевой настрой и желание ее бешеной популярности и творческого успеха день за днем покидали его. А кроме того, Диана уже не очень и нуждалась в его промоутерских услугах, особенно после такого успешного выступления на последнем концерте ее турне, которое не обойдут вниманием ни потенциальные спонсоры, ни крупные промоутеры на всем восточном побережье США. Тем не менее, он появился на этом «коктейле» и был как всегда общителен и по-прежнему раздавал подарочные диски и рассказывал про ее последние альбомы, искал возможности поговорить и с именитыми продюсерами, прибывшими на концерт. А кроме того, ему было интересно посмотреть, как она будет себя вести после своего триумфа на Мэдисон Сквер Гарден.
Как он и ожидал, был наплыв поклонников и репортеров отовсюду. Толпы фанов преследовали их четыре лимузина от дверей концертного зала до отеля; «креативщики» с трудом отбивались от журналистов известной фразой «без комментариев». На дорогах были страшные пробки – вереницы машин тянулись аж от Бруклинского моста. Начальник охраны Мэнсон и его четыре помощника пристально следили за толпой и держались поблизости – еще свежа была память о недавней потасовке после концерта в Шарлотте.
Как и предполагал Эльтон, Диана держалась независимо и ни разу не упомянула о нем в своих разговорах с промоутерами. Он уже давно считал, что ей свойственно «присваивать их совместный успех», и даже один раз обронил эту фразу во время их разговора; теперь у него даже было ощущение, что она в нем совсем не нуждается и он в ее жизни отошел на второй план. Эти мысли несколько омрачали сегодняшний успех, хотя на концерте он обо всем этом напрочь забыл и просто наслаждался ее пением.
Его раздражение не было продиктовано излишним тщеславием, тягой к общественному признанию. Скорее, он понимал, что их творческий союз, ранее основанный на глубоких чувствах, постепенно распадается. До сих пор их личные отношения служили вдохновением для них обоих, движущей силой для ее продвижения в музыкальной карьере. И если раньше она черпала энергию для своих песен и творческой работы именно из общения с ним, то теперь было очевидно, что она стала «самодостаточной», как она любит говорить, и теперь не нуждается в нем как в источнике вдохновения и творческой мотивации.
Свидетельство о публикации №213081701716