Лихов переулок гл. 5

Глава 5. НИЗАМИ


– Я никуда не уйду с могилы жеребенка, – сказала я.
– Какого, к чёртовой матери, жеребенка? – сказал князь.
– У белой кобылы убили жеребенка. Александр Македонский, перед тем, как идти в Казахстан, ну, Гиперборею, велел убить жеребенка. Шел, видно, из Турана, из Бактрии. Александр, он же Искандер, он же Двурогий. Носил шлем с двумя рогами. Жеребенка закопали, белую кобылу увели с собой. Когда он понял, что окончательно заблудился, кобылу отпустили. Она пошла галопом назад, на юг, на могилу сына. Она бежала день и ночь, и войско скакало за ней.
– Откуда знаешь?
– Низами пишет. В поэме «Искандер-намэ». Он пишет: «Русы упорны в бою». Откуда знал, непонятно. В двенадцатом веке это уже было известно. Видно, заходили с Волги, Дагестан грабили. Кстати, в том же веке, рядом, за горами, живет Руставели. Но молодой Руставели не знал Низами, а вот Низами знал грузинский и поэму читал, Барса-то в тигровой шкуре.
 – Что еще говорит почтенный Низами?
 – «И померкли глаза у китайской газели». Александру подарили где-то, в Северной Индии, что ли, китайскую принцессу, чтобы, значит, в Китай не зашел ненароком. Взятку дали. Тогда дарили лошадей, женщин, жемчужные ожерелья. Запросто. Александр немножко покрутил с принцессой, да и отдал ее Архимеду. Архимед молодой, вспыльчивый. Влюбился. И перестал посещать заседания научного общества. Это где написано «Не знающий геометрии, выйди отсюда». Шеф его вызывает, говорит: Или ты, гад, занимаешься наукой, или что?.. Потому у Архимеда инженерный способности. Архимед поклялся заниматься наукой. Но сам исчез на три года. Девушка умерла. Ухайдакали девушку. Архимед вернулся в науку. Потому инженерные способности. Над чертежами сидит.
– «И померкли глаза у китайской газели»,  – задумчиво повторил князь.
– Врешь ты всё, – сказал князь.
– Почему? Низами всё это описывает. Поэты не врут.


                Поклонись Низами.
                Немедленно поклонись.
                Ведь не стоят слова одного поэта
                Все царства мира, и вся слава их.


– Это кто говорит, Низами?
– Это я говорю.
– Что деется! – сказал князь. – Двурогий скачет на коне, царства рушатся, Архимеды за чертежами сидят! Какой-то бешеный мир, бешеную картину ты нам представляешь, Приша, просторы какие-то! Тут сидишь, спокойно кефир потребляешь, ни о чём таком не думаешь, и вдруг – Двурогий! Китаянки! Шлемы золотые, сталь дамасская!
– Да, всё так и было, – сказала я.
– Чёрт меня побери с моим кефиром! – сказал князь. – Да не мог Архимед жить в одном веке с Александром. Ну, еще раз повтори благородного Низами.
– «И померкли глаза у китайской газели», – твердо сказала я.