Лорана. Наречённая вампира. Глава 4

               

   

   В приёмной ближайшего отделения милиции народу почти не было, и дежурный офицер, сидя за массивным столом, заставленным несколькими телефонами, то и дело отвечал на звонки, поочерёдно снимая трубки с аппаратов. Перед ним лежал раскрытый журнал, разлинованный под некое подобие амбарной книги, но у дежурного просто не доходили руки внести туда какие-то важные записи. От назойливых посетителей (или просителей) офицера отделяла массивная стеклянная перегородка с вырезанным над деревянной стойкой полукруглым куском стекла; этот вырез в какой-то мере делал возможным некоторое общение дежурного с народом.
  Филипп терпеливо дождался, пока дежурный закончит очередной разговор по телефону и всунул голову в предназначенный для этого вырез в стекле, при этом у него возникло ощущение, будто он засовывает голову в собачью конуру. Поэтому он тотчас вынул свой череп обратно, предпочитая просто говорить в оставленное для этого отверстие – так было гораздо удобнее.
   - Товарищ капитан… разрешите обратиться, - сказал Филипп.
  Офицер бросил на молодого человека беглый, но высокомерный взгляд – будто прикидывал, а заслуживает ли посетитель того, чтобы тратить на него драгоценное время.
Выдержав довольно долгую паузу, дежурный небрежно спросил:
  - Что у вас случилось?
  В самом вопросе, а также в тоне, каким он был задан, уже заключалось отношение дежурного к обратившемуся в отделение  человеку и к тому неизвестному пока делу, приведшему его сюда. Филипп сразу же уловил суть этого отношения: чёрт вас тут носит, ходите со своими заморочками, никакого покоя от вас нет… Однако выбирать не приходилось: Филиппа ведь сюда никто не звал. Сам пришёл – вот и терпи…
  - Я хотел бы написать заявление… - сказал Филипп.
  - По какому поводу? – отрывисто спросил дежурный.
  - По какому поводу?. .Человек пропал. Молодая девушка пропала…
Назойливо и нагло затрещал один из телефонов. Офицер мгновенно схватил трубку, безошибочно угадав сходу, какой именно аппарат звонит. Был заметно, что рука у него на это набита изрядно.
  - Дежурный по пятому городскому отделению милиции капитан Волков слушает! – бодро отозвался в трубку офицер. И Филиппу сразу стало ясно, что про него уже благополучно забыли.
  Он терпеливо замолчал, исподлобья наблюдая за дежурным, который, прижимая трубку к уху, по-армейски чётко отвечал на чьи-то служебные вопросы, умудряясь при этом делать авторучкой какие-то пометки в лежащем перед ним журнале.
  - Да, товарищ полковник… никак нет, товарищ полковник… уже доставили, товарищ полковник, - отвечал на вопросы какого-то начальника дежурный, и глаза его при этом бегали по строчкам журнала напряжённым взглядом. Филиппу было очевидно, что если бы он сейчас просто ушёл, то капитан совершенно не заметил бы его исчезновения. Но вот офицер наконец-то наговорился, начальство, видимо, осталось удовлетворенным, и взор дежурного вновь снизошел-таки  до набивавшегося на общение гражданина.
  - Так вы говорите… кто у вас пропал?
  - Девушка пропала! – отвечал Филипп. – Ее зовут…
  - Погодите, - оборвал его дежурный. – Вы сами-то кем ей приходитесь?
  - В смысле? – слегка опешил Филипп. Он не ожидал подобного вопроса… разве речь идёт о нём?
  - Ну… кто вы этой девушке: брат, сват, может быть, жених? Вы родственник?
  - А-а… знаете ли, нет, к сожалению… я ее сосед.
  И снова мерзко затрещал телефон. Капитан опять безошибочно схватил нужную трубку и быстро представился:
  - Дежурный по пятому городскому отделению капитан Волков…да!..да…не могу знать!..понял…
Он еще не закончил говорить, как вдруг заверещал еще один телефон. Офицер судорожно схватил и эту трубку – уже другой рукой. Буркнув в нее коротко «минутку», он откинулся на спинку стула и громко позвал:
  - Помощник!
На зов немедля появился старший сержант, вынырнувший из смежной комнаты.
- Где ты пропадаешь? – набросился на него дежурный.
- Здесь я, товарищ капитан! – бодро отвечал тот.
- Здесь он… вечно не доорёшься до тебя! На вот, поговори…
Капитан протянул ему трубку, и сержант тоже занялся телефонным разговором:
- Помощник дежурного по пятому городскому отделению милиции старший сержант…
  Теперь ни оба наперебой, увлеченно и старательно говорили по служебным телефонам – капитан по своему, а его помощник – по своему. Филипп же сиротливо стоял возле стойки и с тоской в глазах взирал на это священнодействие, чувствуя себя полнейшим идиотом.
 У него создавалось стойкое впечатление, будто эти сотрудники сидят здесь исключительно для того, чтобы принимать звонки и делать телефонные доклады, а вовсе не затем, чтобы выслушивать граждан, приходящих сюда со своими бедами.
  «Невероятно занятые люди, мать их…» - с досадой подумал Филипп.
    Вдруг он заметил, что капитан пристально смотрит на него, будто имеет ему сообщить нечто важное. Когда молодой человек приблизил лицо к стеклянному окошку, офицер, не отнимая трубки от уха, заговорщически сказал ему:
  - Ну что вы здесь стоите? Пускай сюда родственники пропавшей девушки приходят… А вы всего лишь сосед, иными словами, ни рыба – ни мясо. Так что идите… идите себе, молодой человек, не занимайте время…
  Филипп в изумлении открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, но в трубке у дежурного резко возобновился разговор, и капитан снова отвлёкся на него, демонстративно отвернувшись от Филиппа. Филипп ощутил, как в груди у него закипает гнев. Что еще за отношение к людям! Пропал человек, пропала молодая девушка, он пришел сообщить об этом и предложить свою помощь в поисках, а на него обращают такое же внимание, как на назойливую муху, случайно залетевшую в открытое окно! Тем не менее, он стоически дождался, пока капитан завершит свои исключительно важные переговоры и наконец отцепится от телефона.
  - Товарищ капитан, послушайте! У этой девушки из родных только бабушка, и она сейчас в больнице. Кроме меня, некому сюда обратиться, и заявление подать тоже некому.
  Капитан нахохлился как сыч, и словно бы вжался в обшитое кожей кресло.
 - Паспорт ваш предъявите, - сказал он неохотно.
Филипп с готовностью протянул в окно свой документ. Офицер взял его обеими руками, полистал с видом знатока, знающего толк во всякого рода ксивах.
 - Степанов… Филипп Юрьевич, - произнёс он вслух. – Проживаете на улице Садовая?
 - Ну да… - отозвался Филипп, решительно не понимая, какое это имеет значение.
 - А девушка эта где проживает?
- На Фабричной, - ответил Филипп, и тут же пояснил: - Наши дома почти рядом стоят, около перекрёстка Фабричной и Садовой. Только я не понимаю, какое…
 - Когда и при каких обстоятельствах пропала ваша соседка? – спросил офицер, возвращая Филиппу паспорт через окошко.
 - Понимаете… мы ходили в горы, - быстро заговорил Филипп, боясь, что его опять прервут телефонным звонком. – Ну… поход у нас был! Хотели подняться на…
 - Мы – это кто? – перебил дежурный.
 - Мы… это Ларисины приятели… и я.
 - У пропавшей девушки было много так называемых приятелей? – спросил капитан с понимающей ухмылкой. – И вы один из них?
 - Да нет…понимаете, они…
 - Говорите быстрее, не мямлите! – вдруг рыкнул капитан по-звериному. – Сколько вас было?
 - Нас было пятеро парней… вместе со мной, - отвечал Филипп, чувствуя, что разговор идет совсем не в том направлении, в каком он изначально предполагал. Ощущение было таково, будто он из потенциального заявителя медленно, но верно, исподволь, преображается в подозреваемого.
  - Товарищ капитан! – горячо воскликнул он. – Это вполне нормальные ребята, и Лариса знала их с детства! Потому и пошла с ними…
  - А если это вполне нормальные ребята, то как же вы впятером умудрились потерять в горах единственную девушку из вашей компании? – с явным сомнением спросил офицер.
  Филипп не успел ответить, лихорадочно подбирая нужные слова.
   И снова зазвонил телефон. Капитан задержал подозрительный взгляд на Филиппе, и этот взгляд был весьма красноречив: что-то с тобой не так, парень! А не заняться ли тобой поплотнее?
 
   Однако телефонный разговор отвлёк дежурного, и он снова углубился в обсуждение иных, куда более важных государственных дел, нежели исчезновение какой-то неведомой девушки, у которой, оказывается, и родственников путных нет, одни только соседи, да и те полоумные. За время его переговоров Филипп получил возможность подумать о дальнейшем разговоре… но что он мог вообще рассказать кроме того, что уже рассказал? Разве что подробности, которые наверняка вызовут недоверие, тем более, что капитан был вообще не расположен его слушать. Пока ему было очевидно одно: если этого милицейского капитана мало-мальски интересует хоть кто-либо в этой истории, то это прежде всего личность самого  Филиппа, а вовсе не пропавшая девушка.
   Но вот капитан положил трубку, рассеянно поводил глазами по сторонам и, увидев Филиппа, как будто снова вспомнил о нем.
 - Сдаётся мне, что вы чего-то недоговариваете, Филипп Юрьевич! – сказал он с хитроватой улыбкой. – Говорите как-то сбивчиво, путаетесь, повторяетесь…
 - А как же не повторяться, если вы то и дело отвлекаетесь на телефоны? – воскликнул Филипп в сердцах. – Я ведь не каждый день в милицию хожу… И я не понимаю, почему вы спрашиваете больше про меня, чем про девушку. Вы даже имени-фамилии ее не спросили!
 - Доберёмся и до девушки, приятель, - усмехнулся офицер многозначительно. – А пока будьте любезны, отвечайте на вопросы, коли пришли! Значит, вы пошли в горы в таком составе: пятеро парней, включая вас, и одна девушка. С этой вашей прогулки вернулись все, кроме этой самой девушки – так?
  - Так… - буркнул Филипп.
  - Ну, и как это произошло? Вы ее бросили в горах одну, или она от вас убежала? Остальные-то все вернулись, включая и вас?
  - Вернулись… - как эхо, повторил Филипп.
  - И когда это всё случилось? – вкрадчиво спросил капитан.
  - В горы мы пошли в ночь с субботы на воскресенье…
  - Стоп! Выходит, девушка вам весьма доверяла, коли решилась отправиться с вами в горы, да еще ночью?
  - Я же сказал, что всех ребят она знала давно, с детских лет.
  - И вас она тоже знала с детских лет?
  - Меня - нет. Я приехал в Семигорск чуть больше года назад.
  - Прекрасно! – воскликнул капитан, хотя Филиппу было решительно непонятно, что во всём этом можно увидеть прекрасного. У него возникло стойкое ощущение, будто он даром теряет время. – Прекрасно… Значит, вы пошли в поход в ночь с субботы на воскресенье, все впятером оттуда вернулись, бросив в горах девушку; а сегодня у нас понедельник! Что же вы сразу не пришли к нам, а? Вчера утром? И почему вы один? Или вы один такой беспокойный, другие ваши приятели не заморачиваются по поводу исчезновения девушки, которую знают с детства? Где логика в ваших действиях? Или вы пришли мне тут голову морочить?
  Филипп почувствовал, что уже не соображает решительно ничего. Вопросы, которые вываливал ему на голову дежурный, представлялись ему десятистепенными, если не откровенно нелепыми.
  - Послушайте, - тихо сказал он, едва сдерживая клокочущую в груди ярость. – Я пришел сюда сообщить, что пропала девушка. Вчера я не пришел, потому что пытался разыскать ее в горах самостоятельно, но мне это не удалось. Почему не заморачиваются другие – это вопрос не ко мне. Я могу отвечать только за свои действия. Сейчас важно одно: надо организовать поиски Ларисы! Надо ее найти! Всё остальное не имеет значения…
  - Вы, молодой человек, позвольте нам решать – что именно имеет значение, а что не имеет значения, - холодно сказал капитан, откидываясь на спинку кресла. – Итак, ничего конкретного и вразумительного вы сообщить не можете. Что именно произошло там, в горах, не говорите. Однако требуете от нас организации поисков. Ну что ж… ваша девушка пропала в ночь с субботы на воскресенье. Сегодня идут вторые сутки с момента ее исчезновения. Если ваша, как вы ее тут называете, Лариса, да? Если ваша Лариса не придет домой к исходу третьих суток, то мы начнем ее розыск… А пока – до свидания!
  - Но вы… вы не можете так поступить! – вскричал Филипп. – Пропал человек! Возможно, дорога каждая минута… возможно, ей нужна срочная помощь, а вы…вы… Да ведь за трое суток человек может умереть! Может погибнуть…
  - Вы не шумите, Филипп Юрьевич, - спокойно сказал капитан, - таков порядок, и не я его придумал. Ваше негодование можно понять, но подумайте сами: если бы мы сразу бросались искать каждого якобы пропавшего, то вся милиция пребывала бы в постоянном розыске…
  - И некому было бы отвечать на телефонные звонки! – злобно выкрикнул Филипп.
  - Да, - невозмутимо ответил офицер, - некому. Представьте себе, отвечать на звонки тоже крайне необходимо. А люди, будто бы пропавшие, в девяноста процентов случаев объявляются сами. И  вообще… мой вам совет: поищите вашу Ларису у кого-нибудь из ваших приятелей. Похоже на то, что у вас имеется соперник, куда более удачливый, чем вы…
  - Да плевал я на ваш совет! – не выдержав, закричал Филипп.
  - Это ваше право, - невозмутимо ответил капитан. – Но прекратите закатывать здесь истерики, иначе вас выведут отсюда, а то и привлекут за нарушение общественного порядка. Ишь, горячий какой нашёлся! Я вам, чёрт возьми, не Лариса!
  - Извините… - пробормотал Филипп, проклиная себя за малодушие. Но ссориться с дежурным было явно не в его интересах.
 - Всё, разговор окончен! – решительно заявил дежурный. – Идите, и если ваша девушка не объявится еще через сутки, вот тогда и приходите с вашим заявлением. Всего хорошего.
  Он отвернулся, и Филипп понял, что для капитана его больше нет. И снова затрещал один из служебных телефонов, и капитан вновь ушёл в мир телефонного общения. Однако Филипп не спешил уходить и терпеливо ждал, пока дежурный наговорится.
  Положив трубку, офицер с удивлением уставился на Филиппа.
  - Что-то еще непонятно? – спросил он зловещим тоном.
  - Да, - невозмутимо ответил Филипп. – Мне непонятно, почему я должен писать заявление через три дня после исчезновения девушки. Я хотел написать его сегодня. Может быть, тогда дело сдвинется с мёртвой точки пораньше?
  - Вы можете написать ваше заявление хоть сейчас, - отвечал капитан, пристально глядя в глаза молодому человеку, - но рассматривать его станут только по истечении трех суток. А так… пожалуйста, пишите! Вон там - видите, стол? На нем найдёте бумагу… даже авторучки есть. Садитесь к столу и пишите всё, что считаете нужным.
  - А вы, конечно, подтвердите мне на втором экземпляре факт получения? – спросил Филипп. – Распишетесь, печать поставите?
  - Естественно! Только прежде чем садиться и строчить ваше заявление, непременно учтите следующее. Если ваша девушка придет домой (или уже пришла), то всё останется без последствий. Ну, конечно, коли она сама не пожелает подать в милицию какое-либо заявление. А вот если она сама так и не найдётся, то вашему заявлению дадут ход. И тогда вам придётся прийти к нам для дачи свидетельских показаний. И не вы один – абсолютно все участники вашего столь сомнительного похода, так называемые приятели, тоже окажутся у нас. Все до единого! И с вами начнут плотно работать – со всеми вместе и с каждым в отдельности. Будьте уверены, мы выясним – куда вы ходили, чем вы там занимались, каким образом исчезла ваша единственная девушка… Из вас вытрясут решительно всё! Методично, последовательно, придирчиво, скрупулёзно! Вам предстоит  рассказать абсолютно все подробности ваших полуночных похождений! И тогда всякие заявления типа «я не знаю», «я не помню», «я тут ни при чём» и тому подобные - во внимание никем приниматься не будут. Каждое ваше слово, каждое ваше показание будет тщательно проверено и сопоставлено с показаниями других. И если при этом в показаниях обнаружатся нестыковки, несоответствия, попытки чего-то недоговорить, замолчать некую важную деталь… ну что ж, тогда, как говорится,  да поможет вам Бог! Если вы готовы к такому развитию событий, ну тогда – пожалуйста, пишите заявление. Не смею вам в этом препятствовать.
  И капитан снова отвлёкся на в который раз затрещавший телефонный звонок. Филипп оказался предоставлен самому себе.
  Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы сообразить: искать пропавшую в горах Ларису здешние  пинкертоны так и не станут. Вместо этого они, видите ли, будут «работать»  с  ним и его спутниками – так и подмывает сказать: соучастниками! И если он сейчас попусту теряет время, то дальше станет терять его еще больше…да и неизвестно вообще, чем вся эта бодяга закончится! Ясно только, что ничего путного из этого не выйдет… Что называется, себе дороже.
 В помещение вломились какие-то люди – взволнованные и удручённые. Бесцеремонно оттеснив от окошка одинокого Филиппа, они столпились у стойки, с надеждой взирая на капитана, продолжавшего телефонные переговоры. Филипп понял, что теперь разговор с ним действительно закончен, и поспешно вышел на улицу.
 
   Несмотря на прекрасную погоду, яркое солнце, пение и щебетанье птиц, ему словно бы не хватало воздуха: как будто на шею ему набросили невидимую петлю и медленно затягивали ее. Ну, и что делать теперь, куда еще бежать?
  Он остановился посреди асфальтовой площадки, расположенной перед крыльцом и заставленной служебными автомобилями. Постарался обдумать сложившуюся ситуацию как можно полнее и хладнокровнее. Приходилось признать, что он остался один на один со своей проблемой, а исчезновение Ларисы оказалось проблемой исключительно его одного. Государственная машина, созданная для помощи попавшим в беду гражданам, легко и наглядно дала ему осознать этот непреложный факт, и Филипп прекрасно понимал, что затей он скандал, прорвись он к самому высокому начальству -  это абсолютно ничего не изменит. Ответ будет таким же, если не хуже.
   И всё же разговор с дежурным офицером не прошел для него впустую. Капитан посоветовал ему обратиться к так называемым «приятелям». Конечно, он вкладывал в этот совет сугубо свой собственный смысл, порождённый его личным представлением о нынешних молодых людях вообще и о современных девушках в частности, а потому совет оказался «с душком», чем и вызвал острейший приступ негодования со стороны Филиппа. И тем не менее, совет милицейского капитана содержал в себе рациональное зерно.
Если кто-то и мог помочь Филиппу в поисках пропавшей девушки, то это были исключительно его товарищи по совместному походу. Товарищи, конечно, так себе: разбежались, как зайцы, хотя им непосредственно как будто ничто и не угрожало. Но, возможно, перспектива плотного общения  с вполне реальными милицейскими дознавателями  напугает их еще больше, нежели вся Змеиная гора с ее зловещей и необъяснимой аномальщиной? А страх, между прочим, иногда способен побудить человека делать то, чего он никогда не стал бы делать, если бы не испытывал страха.
Так что имело смысл вспомнить о товарищах по экспедиции на Змеиную гору – тем более, что и выбора у Филиппа не было практически никакого.
 Пройдя немного вперёд, Филипп присел на скамеечку в городском сквере и принялся обдумывать,  кому из них следует нанести визит в первую очередь. Здесь было не важно количество – куда более востребованным являлось качество. А потому Сашка Филипп отбросил сразу – этот парень ничем полезен в предстоящих поисках быть не мог: труслив и к тому же бестолков изрядно, да и ведёт себя как баба-истеричка! «Я один не останусь», да «почему всегда я…» Не нужен такой участник поисков, с ним самим хлопот не оберёшься. Не внушал особого доверия и Сергей Князев – это, конечно, не Сашок, однако Филиппу он представлялся всё же не столь серьёзным, как того требовали обстоятельства. Он мог рассматриваться разве что в качестве вспомогательного резерва.
Оставались двое – Кирсанов Геннадий и Сергей Юрьев. Кирсанов сходу заслужил прочную антипатию Филиппа – Филипп и раньше недолюбливал его и никогда с ним не имел никаких общих дел, а потому даже сейчас обращаться к нему страшно не хотелось, хотя именно Кирсанов объективно мог быть наиболее полезен: он бывал на Змеиной горе раньше, знал окрестные тропы. Да и качествами обладал нужными – целеустремлённостью, упорством, задатками лидера… Недостатков, впрочем, было куда больше – подверженность панике, безответственное отношение к товарищам, исключительное самомнение. А еще – Филипп явно ощущал его стойко повышенное внимание к Ларисе, и в этом внимании сквозило нечто такое, что внушало Филиппу глубочайшее отвращение. Если Филипп смотрел  на Ларису восторженно и благоговейно, то Кирсанов взирал на нее как потребитель, убеждённый в своей собственной неотразимости, и уже за одно это Филипп искренне ненавидел Геннадия.
А потому Кирсанов был последним, кого Филипп желал бы иметь своим товарищем в розысках девушки – он скорее предпочёл бы туповатого и трусоватого Сашка, а еще лучше – Князева…
   Оставался лишь один кандидат – Сергей Юрьев. Это был парень серьёзный, много знающий, независимый в суждениях, вполне ответственный. Вот к нему-то Филипп и отправился.
   По дороге он завернул к Ларисиному дому – а вдруг произошло чудо, и она пришла? Какое это было бы счастье…
 С бьющимся сердцем Филипп вошел в небольшую тенистую аллейку, невольно задержав дыхание, приблизился к Ларисиной калитке. Калитка была заперта – ну, это вполне естественно. Однако, заглянув через забор во дворик и окинув внимательным взглядом крыльцо и окна дома, молодой человек с тоской осознал, что никакого чуда не произошло, и дом оставался удручающе пустым. Горестно вздохнув, Филипп развернулся и решительно зашагал прочь. Сердце его сжималось от осознания того, что Лариса может остро нуждаться в помощи, что она может находиться в какой-нибудь яме, или валяться под руинами каменной стены, звать из последних сил на помощь, а он тут бездарно и бесполезно тратит драгоценное время…
   А правильно ли он поступил вообще, покинув вершину Змеиной горы и вернувшись в город за помощью? Может быть, следовало оставаться там и продолжать поиски до самого конца? Вот только вопрос – до какого конца? Разве не облазил он и так все внутренности проклятой башни и не обрыскал ее окрестности? И что? Никаких следов…Потому-то и вернулся в город, полагая, что удастся быстро поднять на ноги и милицию, и товарищей, может, кто из знакомых присоединился бы. А вот оказалось, что помогать ему в поисках пропавшей девушки никто особо и не спешил.
  Неужели Филипп совершил ошибку? И не повлечёт ли теперь эта ошибка за собой трагические и необратимые последствия? Мысли об этом ни на минуту не оставляли Филиппа, но он понимал, что терзаться ими бесполезно: пусть он принял не лучшее решение, но теперь следовало выполнять его до конца, и другого пути нет.
 
  Юрьева он застал во дворе его дома: возле распахнутых дверей сарая Сергей колол дрова. Обнажённый по пояс, он ловко раскалывал топором чурбачки, которые потом складывал в небольшую поленницу, устроенную на низенькой тележке с бортиками. Его крепкое загорелое тело лоснилось от пота в солнечных лучах.
   Филипп остановился за калиткой, наблюдая за его работой.
  - Бог в помощь! – крикнул он из-за прикрытой калитки.
 Сергей остановился, глянул на пришедшего.
  - Филипп? – воскликнул он с удивлением. – Привет…
  - Войти можно? – спросил Филипп. – Разговор имеется…
Не отвечая, Юрьев положил топор, неспешно подошел к калитке и отбросил щеколду.
  - Ну заходи…
Филипп переступил порог и очутился во дворе.
 - Ты извини, я тут занят немного, - сказал Юрьев. – Проходи вот к сараю, давай присядем.
Он провел гостя к поленнице, молча показал ему на врытую в землю деревянную скамейку, сам присел на чурбан для колки дров. Взял в руки большую пластиковую бутыль с охлажденной водой, поставленную на травку в тени сарая.
  - Пить будешь? – спросил
  - Нет, спасибо, - отвечал Филипп.
Юрьев сделал три больших глотка, отставил бутылку.
 - Ну… слушаю тебя, Филя.
 - Беда у нас, Серёга, - сказал Филипп, пристально глядя на него. – Лариса… в общем, она пропала.
 - То есть как пропала? – Юрьев был искренне удивлён. – Как понять – пропала?
 - А вот так и понимай: была, а теперь нету!
 - Иначе говоря, ты вернулся со Змеиной горы без нее?
 - Именно так.
 - Интересное кино, однако! – воскликнул Сергей. – Но послушай, ты ведь оставался с нею вдвоем! Меня-то там с вами не было!
 - Конечно, не было. Ведь ты удрал оттуда во все лопатки вместе с остальными.
  Юрьев внимательно посмотрел в глаза Филиппу. Нет, Филипп и не думал издеваться или осуждать, он просто констатировал факт, и не более.
 - Да, удрал вот… мне стыдно, Филя, но так оно и было. Но я ничего не могу сказать про Ларису! Я ведь ее больше не видел. Единственный человек, который видел ее последним, был ты.
  - Я знаю, Серёга… Я был последний. Знаю, что относительно ее исчезновения ты сказать мне ничего не можешь. Вот пришел посоветоваться к тебе: надо ведь что-то делать.
  Юрьев взъерошил пятерней свои коротко стриженные волосы, в глазах его появилась тревога.
 - Ну дела… - протянул он. – Чёрт побери! Но ты скажи всё-таки: как так получилось, что она исчезла прямо при тебе? Ты ее потерял? Или вы как-то разминулись, когда спускались с горы? Как вообще такое могло случиться?
 - Как могло случиться? А чёрт его знает, как такое могло случиться! А случилось просто: она вошла в башню. Вошла в тот проём, который был внизу, ну, ты видел: нечто вроде входа. Вошла в него и… всё! Больше я ее не видел.
  - А сам ты в башню не входил? – спросил Сергей.
  - Не входил? – воскликнул Филипп. – Еще как входил! Сразу за ней туда и побежал…
  - И что там было?
  - Что было? А ничего! Что бывает в старых заброшенных сооружениях? Камни, мох, кучи щебня, стены замшелые… Еще лестница была, ведущая наверх, на смотровую площадку! Так я по ней поднялся – Лариса же хотела с верха башни на горы и леса при свете луны посмотреть. Я подумал, она наверх  пошла, вот и полез! Пока поднимался по этой чертовой лестнице, чуть не сдох… думал, конца ей не будет! Но Лариски не оказалось ни наверху, ни на промежуточных этажах, нигде! Как в воду канула!
  - Так может, она изначально была внизу, а пока ты там по верхотуре лазил, она вышла наружу, да и заблудилась, - предположил Сергей.
 - Почему тогда не кричала? – запальчиво спросил Филипп. – Почему не звала? Я бы наверняка услышал… так нет, тишина стояла полная! Впрочем, я и все кусты и камни вокруг башни тоже облазил – и никаких следов.
 Оба сокрушённо помолчали.
  - Вот и выходит, Серёга, - в отчаянии произнес Филипп, - что я понятия не имею, где она вообще может сейчас находиться! Я чуть с ума не сошел! Даже вроде как время перепутал…
  - Что значит время перепутал? – сразу заинтересовался Юрьев.
 - Ну, вернулся когда в город, пришел домой, думал,  у нас воскресенье, а оказалось – понедельник!
  - То есть, сегодня? – уточнил Сергей.
  - Ну да…
  - Но я вот вернулся домой вчера, - заметил Юрьев. – Это было раннее утро воскресенья. А ты вернулся сегодня утром?
  - Да, Серега, сегодня! Я ведь сказал уже…
  - А на часах… часы у тебя какой день показывали?  Календарь на часах у тебя есть?
  - Есть! Календарь показывал воскресенье! Я точно помню…
  - Тогда получается, что ты сам пропадал где-то лишние сутки! Понимаешь?
  - Честно говоря, не очень… - признался Филипп.
  - Ну вот смотри, - охотно отозвался Сергей. – Я вернулся утром в воскресенье, а ты утром в понедельник, хотя сам был уверен, что и ты пришел домой в воскресенье. Целые сутки у тебя выпали, куда-то провалились! И ты этого практически не заметил!
 - И что из этого следует?
 - Прежде всего то, что на Змеиной горе что-то странное происходит со временем.
 - Да и чёрт с ним! – воскликнул Филипп. – К Ларискиному исчезновению какое это имеет отношение?
 - Самое прямое! – горячо ответил Юрьев. – Как ты не понимаешь? Мы все пришли в город воскресным утром. А ты явился с опозданием на целые сутки! А что ты сделал такого, из-за чего могло произойти такое опоздание? Что ты сделал такого, чего не сделали мы?
  - Да ничего я не сделал!
  - Как ничего, Филя? Ты входил в башню!
- Ты хочешь сказать… - растерянно пробормотал Филипп.
- Из нас всех ты был единственный, кто входил в башню. И ты отстал от нас на целые сутки! – воскликнул Сергей. – Теперь понимаешь? Ты выпал из нашего времени на сутки, войдя в башню.
- Ну… и где же я был эти сутки? – рассеянно пробормотал Филипп.
- А чёрт тебя знает, Филя! – отозвался Юрьев. – Люди обычно такого не помнят. То есть, где-то в глубинах памяти у них эта информация сохраняется, но извлечь ее сами они не в состоянии. Если тебя подвергнуть регрессивному гипнозу, тогда, возможно, ты что-нибудь и вспомнишь.
  Филипп сосредоточенно помолчал, обдумывая услышанное.
  - Так ведь и Лариса входила в башню… - вдруг сказал он недоумённо.
  - Ну, слава Богу, допёр наконец! – торжествующе сказал Юрьев. – Вот к этому я тебя и подвожу! Она вошла в башню и выпала из нашего временного диапазона – так же, как и ты. Только ты выпал на одни сутки, а она могла выпасть на трое суток, на неделю, наконец…
  - А из этого следует… - начал было Филипп, но тут же неуверенно замолчал.
  - А из этого следует, что она вернётся, Филя! – закончил за него Юрьев. – Понимаешь? Так же, как и ты, она может в любой момент выйти из башни, будучи уверена, что провела в ней, скажем, полчаса, а у нас тут пройдет уже несколько дней.
  - Но ведь я тоже вошел в башню, почему же я ее там не встретил? – спросил Филипп.
  - А ты не слишком многого от меня хочешь, Филя? – усмехнулся Юрьев. – Тайны времени и пространства и сегодня представляют собой для науки тёмный лес! Ученые в них разобраться не могут! А я-то кто? Всего лишь недавний школьник. А нынче – курсант среднего мореходного училища, находящийся на каникулах. Что с меня возьмёшь? А вот древние люди, предки наши, похоже, разбирались в этих вопросах куда больше нынешних «доцентов с кандидатами»! Вот поэтому всякие древние сооружения и не доступны пониманию современных учёных – им непонятно ни их назначение, ни расположение на местности, ни способ их  возведения, короче – ничего толком! Вот и башня на Змеиной горе: нам непонятно, зачем ее там воздвигли, для чего она служила, а вот те, кто ее строил, всё это очень хорошо понимали. И судя по всему, построена она в аномальном месте, да так построена, чтобы могла изменять ход времени.
  - Ну, Серега, это ты, пожалуй, загнул… - невольно изумился Филипп.
  - Загнул? Ну тогда попробуй объясни, где ты пропадал целые сутки, войдя в эту башню. И куда подевалась Лариска, когда залезла в нее.
  - Не знаю, конечно… но всё это так фантастично! Прямо мистика какая-то!
  - Мистика…- сумрачно отозвался Юрьев. – Что есть мистика? Это область тех знаний, которые нашим современным человечеством на сегодня не освоены. Вот что такое мистика…
А когда чего-то не понимаешь, куда проще заявить, что всё это бред, суеверия, вздор… ну, и всё такое. Скажешь так – глядишь, и за умного сойдёшь.
   - Ну ладно, Серёга..- уважительно сказал Филипп. – Ты вот и на самом деле очень умный. Много разных премудростей знаешь… Но что с Ларискиным исчезновением делать? Как и где ее искать? Я, вообще-то, к тебе за этим пришел.
  - Я тебе сказал уже, что делать, - отвечал Сергей, не глядя на него. – Надо ждать. Она сама объявится.
  - Ты так уверенно говоришь…- произнес Филипп с сомнением.
  - Да, я уверен.
  - Но сколько ждать?
  - Не знаю… откуда я знаю, Филя? Это надо спрашивать у тех, кто строил эту чёртову башню. А это вряд ли возможно – ты не находишь?
   Филипп посидел немного, обдумывая полученную информацию, совершенно неожиданную.
Неужели в Серегиных словах есть хотя бы доля истины? Дай-то Бог…Однако сидеть и просто ждать, когда Лариса вернётся сама, у него не просто не хватит ни терпения, ни сил. А если она так и не вернётся?
  - Знаешь, Серёга… я всё-таки снова пойду туда, к этой башне, - сказал он задумчиво.
  - И что ты будешь там делать?
  - Буду искать… или там ее буду ждать.
Юрьев задумался.
  - Возможно, в этом действительно есть смысл, - сказал он. – Она может выйти из башни, никого вокруг себя не увидеть и сильно испугаться. Едва ли она будет что-то помнить. Вот ты – тоже ведь не помнишь ничего!
 - Так что ты мне скажешь? Ты пойдешь со мной?
 - Ты хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
 - Да, хочу.
 - А ты дорогу к этой башне хорошо помнишь? – спросил Юрьев.
  Филипп сразу смутился. Он подумал о том, что ночью, когда они поднимались на гору, он дороги, конечно, не запомнил – куда там, в темноте! Да и не следил он за дорогой, ибо его внимание целиком и полностью занимала Лариса. А когда возвращался с горы при свете утра, то ему было вообще не до запоминания дороги: шел наугад, словно зомбированный…
И если вот сейчас даже при свете дня  отправиться снова на Змеиную гору по той самой каменистой тропе, имевшей на своем протяжении множество ответвлений в обе стороны, то у него непременно возникнут очень  серьёзные проблемы…
   - Нет, - честно признался Филипп. – Не помню я дороги…
   - Вот и я не помню, Филя! – сказал Сергей. – А не зная толком дороги, как мы с тобою пойдем, да еще в такое опасное и странное место, как Змеиная гора? Заплутаем мы с тобой, Филя… И Лариску не найдём, и сами пропадём ни за грош. Проводник  нам с тобой нужен.
  - Это Кирсанов, что ли?
  - Ну да… он самый! Он единственный, кто дорогу знает. Ты его не слишком привечаешь, я это заметил. Да и сам знаю, что Генка не подарок… но что делать! Тут он нам просто необходим, да и правду сказать, его это была идея с самого начала! И Лариску тоже он предложил с собою позвать, уж не знаю зачем. С самого начала именно Генка начал первую скрипку играть, вот пусть теперь первой же скрипкой и заканчивает. Сходи к нему, уговори его, Филя! Может, согласится…
  Филипп сразу же изменился в лице, взор его, загоревшийся было пробудившейся надеждой, немедленно угас. Но, как бы ни было это ему неприятно, а Юрьев абсолютно прав. Без проводника тут никак не обойтись, а искать другого вместо Геннадия было элементарно некогда, да и негде.
  - Ладно, я к нему схожу, - хмуро пообещал Филипп. – Но ты-то точно пойдёшь? Не передумаешь? Я могу на тебя рассчитывать?
  - Ну я же сказал, Филя! – ответил Сергей, поднимаясь на ноги и вновь берясь за топор. – А я слов на ветер не бросаю, ты ведь знаешь…

   Кирсанов, к счастью, оказался дома. Филипп застал во дворе его  мать, развешивающую на веревках выстиранное бельё. Вежливо поздоровавшись, он попросил позвать ему Геннадия.
  - Гена! К тебе пришли! – крикнула женщина в дом, не прерывая своего занятия.
  На пороге веранды, пристроенной  к дому, вскоре показался Геннадий. Увидев возле дворовой калитки Филиппа, он, казалось, искренне удивился.
  - Ба-а… Филя? С чего это ты решил навестить меня? – воскликнул он.
  - Дело есть, - ответил коротко Филипп. – Ты меня как – впустишь, или за калиткой станешь держать?
  - Да впущу, конечно, как не впустить, - отозвался Геннадий, отпирая калитку и пропуская гостя во двор. – Проходи! Дело есть, говоришь? И надолго?
  - Не знаю… от тебя зависит!
  - Вон оно как? Ну, пойдем тогда в беседку, там присядем, там и перетрём…
  Геннадий провёл Филиппа через двор прямиком в беседку, что находилась в дальнем углу под сенью огромной старой ветлы. Здесь и вправду было удобно вести серьёзные разговоры без помех.
   Хозяин и гость присели на удобную деревянную скамью под тенистым навесом.
  - Ты что-то никак не уймёшься, Филя! – сказал Геннадий. – Вчера мамашка твоя прибежала, вся заведённая, чуть не плакала, говорила, будто ты пропал где-то, по всему городу тебя разыскивала! Нехорошо так маму-то волновать, она у тебя ведь одна…
А сегодня, глядишь, сам пожаловал! Ну, так что у тебя за дело? У тебя что-то случилось?
   За нарочито беззаботно-панибратским  тоном, каким говорил Геннадий, Филипп легко угадал затаившуюся тревогу. Кирсанов слегка нервничал: визит Филиппа его явно насторожил.
  - Со мной всё в порядке, Гена, - сухо ответил он. – А вот у нас беда, и серьёзная: Лариса пропала.
   Кирсанов ничего не ответил. Он только как-то сжался, молча уставившись в одну точку, в глазах его промелькнула явная растерянность. Но это замешательство длилось не более секунды.
 - У нас? Ты сказал – беда у нас? – Геннадий недобро, исподлобья взглянул на собеседника.
  - Ну да… - отозвался Филипп. – У нас! А у кого же еще?
  - А вот я бы сказал иначе, - заметил Кирсанов. – Беда не у нас, а у тебя, Филя. Исключительно у тебя одного.
  - Неужели? Это почему же?
  - Да потому, что ты был последний, кто оставался с Ларкой наедине. Что вы там делали, чем вы там занимались – тайна, покрытая мраком. Мы все ушли с этой проклятой горы, а вы с Ларкой там вдвоем остались, хотя я и звал вас обоих немедля следовать за всеми! Ведь звал же? Звал. Но вы не послушались: она осталась там, и ты вместе с ней. А теперь, говоришь, Ларка пропала? Ну, значит, тебе и ответ держать.
  - Да причём тут ответ?  Разве за этим я пришел – спорить с тобой об ответственности? Лариску искать надо – вот зачем я к тебе пришел! А ты чего мне тут несёшь-то? Вздор несусветный…
  - Ну, так ищи, Филя! Ты ведь Ларку потерял? Вот ты ее и ищи… Флаг тебе в руки.
  Филипп замолчал в полной растерянности. Он не ожидал такого даже от Кирсанова, хоть и не строил относительно него каких-либо иллюзий. Однако, если Сергей Юрьев прежде всего стал спрашивать Филиппа о Ларисе и обстоятельствах ее исчезновения, то этого субъекта занимал совсем другой вопрос: какие последствия может иметь для него лично это прискорбное событие, и только. Сама участь пропавшей девушки Кирсанова совершенно не интересовала.
  - Уж я-то буду искать до упора, можешь не сомневаться, - угрюмо ответил Филипп. – Однако я надеялся, что ты пожелаешь мне помочь. Вернее, мы с Серегой Юрьевым надеялись. А ты чего-то сразу в бутылку полез…
  - Ого, так ты уже и Юрьева к своей повозке пристегнул! – воскликнул Геннадий. – Ты времени зря не теряешь, Филя! Надо же, самого Юрьева взял и окрутил!
  - Никого я не окручивал, Кирсанов. Просто Юрьев признал, что поступил, как трус, считает себя виноватым и желает исправить ситуацию. Он готов со мной вместе Лариску искать, но просил с тобой поговорить, чтобы и ты пошел с нами: без тебя мы можем сбиться с дороги.
  - Ах, так вам Кирсанов в качестве проводника понадобился? И вы с Юрьевым уже всё решили? А меня-то самого не удосужились спросить?
  - А я сейчас что, по-твоему, делаю? Разве я тебя не об этом спрашиваю? Это ты уводишь разговор в сторону, пустился в рассуждения, кому отвечать… Искать срочно девчонку надо, разве это неясно? Потом будем делиться – кому и за что отвечать. Если понадобится.
  - А чего же ты сразу ее не искал – там, на Змеиной горе? – вызывающе спросил Кирсанов. – Прошло уже сколько времени? Суббота, воскресенье, понедельник… где ты всё это время был? Почему Ларку  не искал?
  - Я искал, Гена… - сумрачно заметил Филипп. – Никаких результатов.
   - Так чего ты от меня хочешь? – вызверился Геннадий. – Плохо искал, что ли?
«Да ничего я от тебя не хочу! – подумал про себя Филипп. – На кой чёрт ты мне вообще сдался!»
 А вслух произнёс:
  - То я вёл поиски в одиночку. Просто я полагал, что вот-вот я ее найду по свежим следам, как говорится. Но мои надежды не оправдались, пришлось вернуться в город. А что еще было делать? Да, времени изрядно упущено, но если нас будет трое-четверо, то вероятность успеха наших совместных поисков возрастает соответственно в разы, разве не так? Я искал ее сколько мог, а теперь вернулся в город за помощью. Мне кажется, к этому делу все имеют отношение – и я, и ты, и оба Серёги, и даже Сашок…
  - Да с чего ты взял это, Филя? Уж не Серёга ли тебе сказал такую глупость? «Все имеют к этому отношение» - какое мы имеем к этому отношение? – с нервным смешком воскликнул Геннадий. – С какой-такой стати? С какого бодуна?
  - С какого? – Филипп уже ощущал в груди волну накатывающего гнева и сдерживал себя с явным усилием. – А что, Лариса сама разве отправилась на Змеиную гору? Разве не ты был инициатором этого похода? И разве ты сам не приглашал ее в свою компанию, причем весьма настойчиво? Она сама мне об этом говорила! Как же теперь ты утверждаешь, что не имеешь к этому отношения? А кто тогда имеет? Пушкин?
  - А вот и нет… Филя! – ёрнически усмехнулся Кирсанов с плутовато-довольным видом искушённого человека, провести которого нельзя. – Нет-нет-нет-нет… Ты на меня эту хрень давай не вешай! Что с того, что я ее приглашал – ну, приглашал. И что? Лариска сама согласилась пойти, совершенно добровольно, и никто ее насильно ни на цепи, ни на верёвке туда не тащил! Это раз… Она, когда отправлялась с нами, понимала, что дело не шуточное, сопряжено с опасностями, а потому надо старшего во всём слушаться. Она меня слушалась? Нет! Я ей сказал – немедленно уходим? Сказал. А она не послушалась, а попёрлась в башню, хотя ей было сказано – пойдём туда только после наступления рассвета! Было такое? Было! Это два… Ну, и тебя-то мы не звали, правда? А почему ты среди нас оказался? А Ларка ведь сказала во всеуслышание, что это она сама тебя с собой привела…помнишь? Это все слышали и все это подтвердят. Она взяла тебя с собой как своего телохранителя, ведь так? Как вы там с нею договаривались – чёрт вас знает, мне на это в принципе наплевать. Но горькая правда  в том, что ты свои обязательства по отношению к Ларке не выполнил! Это три! Ты ее профукал, проворонил, а теперь вот пришёл и сопли мне тут распустил – мол, Лариска пропала! Пропала – так ищи! Моей задачей было вас на вершину Змеиной горы привести. Я свою задачу  выполнил. А твоей миссией было Лариску стеречь и охранять! Это была, между прочим, твоя единственная задача. И ты ее провалил с треском! Вот и весь расклад, Филя…Печально, конечно, однако – что поделаешь! Не надо было брать на себя то, что сделать не можешь, а так, видишь – один ты и  оказываешься виноват. И нечего теперь на других свою вину перекладывать… Так-то, Филя!
  А Филипп уже еле сдерживался. Ему безумно хотелось Геннадия ударить, заставить его наконец замолчать, стереть эту нагло-плутоватую ухмылку с его самодовольной физиономии. Филипп не вдавался в анализ того, что именно Кирсанов говорил, и в какой мере его излияния отвечают нормам правовой  логики и справедливости. Филипп понимал только одно: драгоценное время бездарно уходит, поиски пропавшей Ларисы по-прежнему не ведутся, соответственно шансы на ее спасение неумолимо стремятся к нулю, а этот скользкий тип, к которому он был вынужден обратиться за содействием, озабочен лишь тем, как бы удачнее выгородить собственную задницу, и не только не желает помогать Филиппу, но еще и активно вставляет ему палки в колёса! Столь циничный подход к проблеме, ставившей ребром вопрос о жизни и смерти молодой девушки, был для Филиппа в принципе неприемлем, возмущал его до глубины души, делал самого носителя такого подхода этаким недочеловеком, с которым вообще невозможно иметь никаких дел.
   Бесполезность дальнейшего разговора уже была Филиппу полностью очевидна. Однако просто вставать и уходить ему тоже не хотелось. Напоследок было бы уместно угостить Кирсанова доброй порцией негатива – такого, чтобы лишил его покоя, заставил бы его изнывать от неопределённости, мучиться неизвестностью, и уж конечно – наносил бы сокрушительный удар по самому чувствительному – по его самолюбию. Поэтому Филипп с видом полного равнодушия, как бы вскользь, заметил:
  - Ну что ж, Геннадий… мне с тобою всё ясно. Помогать мне в поисках ты не хочешь. Ладно, это твое право. Буду обходиться без тебя.
  - Удачи! – Гена снисходительно пожал плечами. При этом на устах его появилась до того гадкая и выразительная улыбка, что Филипп едва не заехал ему локтем в морду.
 - А вот то, что ты мне тут сейчас разъяснял относительно степени ответственности каждого из нас, ты постарайся запомнить. Очень логично и доходчиво разъяснял, между прочим. Может быть, лучше записать даже, а то неровен час, подзабудешь.
 - Чего записывать-то? И зачем? – вскинулся Кирсанов.
 - Да вот, знаешь ли… в милицию тебя скоро вызовут, а потому не мешало бы подготовиться.
 - В милицию? – Геннадий даже взвизгнул. – При чём тут милиция?
 - Ну как причём, - Филипп благодушно усмехнулся. – Человек ведь пропал, это тебе не шутки!
 - А ты что, ходил в милицию? – спросил Геннадий с неподдельным ужасом.
 - Ходил, - отвечал Филипп невозмутимо.
 - Да ты что… - пролепетал Геннадий, а потом вдруг завопил в голос: - Какого чёрта ты попёрся в ментовку?!
 - Извини, Гена… - спокойно ответил Филипп. – Твоего разрешения забыл спросить…
 - Ты придурок! -  истерично выкрикнул Геннадий. – Кретин! Ты понимаешь хоть, что ты наделал? Ты всех нас подставил, чёртов дебил!
 - Неужели? – Филипп изобразил на лице глубочайшее удивление. – Да как же это…
 - А вот так! Будут ли они Ларку искать – тот еще вопрос. А вот за нас возьмутся – это точно! На нас же и повесят ее исчезновение! И если с нею действительно что-то случилось, именно нас выставят преступниками! Обвинят, что это мы затащили беззащитную девочку в горы,  хором ее там изнасиловали, потом убили и в какую-нибудь яму сбросили! Скажут, что мы следы заметали, что не хотели ее в живых оставлять, как жертву насилия и  опасного свидетеля! Это ты понимаешь, идиот?! Ментам не надо ничего доказывать, они не станут ничего раскрывать, им лишь бы найти, на кого повесить преступление, и дело скорее закрыть! Они, видишь ли, с висяками борются… Ну, ты и сволочь, Филя! Ты сам же им все козыри прямо в руки дал… Придурок, придурок!!
   Филипп слегка отодвинулся от собеседника, с которым случилась настоящая истерика.
 - Да не ори ты так, Гена! – поморщился он. – Не дай Бог, глотку себе порвёшь. Успокойся уже: я действительно был в милиции, а вот заявления пока не писал…
  Кирсанов сразу же умолк и резко вскинул голову. В его безумных глазах затеплился огонёк надежды.
  - Точно не писал? – спросил он хрипло.
  - Точно.
  - А зачем тогда ходил? – сказал Геннадий подозрительно. – И что значит «пока»?
  - Слово «пока» значит, что заявление всё равно подавать придётся, - сказал Филипп. – Всё равно ведь на нас выйдут! И спросят, почему мы сами ее все вместе в первые три дня не искали. Почему в последующие дни в милицию не заявляли? Так что лучше уж самим пойти и рассказать, что мы вот ходили в горы, и у нас там девушка пропала. Ну, и соответственно, в заявлении придется об этом написать, как положено.
 - Нет, ты всё-таки на всю голову больной, Филя! – прошипел Кирсанов. – Ну что же ты сам-то в петлю лезешь, и ладно бы сам – ты нас всех за собою тащишь! Лариски третьи сутки уже ведь нет, да?
  - Третьи сутки наступят сегодня ночью, с понедельника на вторник, - угрюмо сказал Филипп.
  - Ну… да всё равно! Столько времени те, кто пропадает в горах, не протягивают. К тому же она к горным переходам не приучена, у нее нет ни тёплой одежды, ни еды, ни нужных в горах навыков. Понимаешь? Раз она сама до сих пор не вернулась, это сто пудов означает, что она уже мертва… - заговорщическим тоном продолжал шипеть Кирсанов. – А на Змеиную гору никто годами не ходит! Стало быть, труп ее никогда не найдут! А нет тела – нет и дела! И всё на этом закончится. Мало ли людей в нашей огромной стране бесследно исчезает? Лариске уже всё равно ничем не поможешь. Помалкивать только нужно… ты меня хорошо понял?
  Филипп посмотрел на Геннадия таким взглядом, словно совершенно не воспринимал смысл его слов. Он взирал на него долго и пристально, будто пытался понять, как живёт такой человек, и что же из него выйдет, когда он станет совсем зрелым, заведёт семью, детей…
   - Какая же ты мразь, Кирсанов… - сказал он задумчиво. – Я даже не представлял себе…
  Геннадий приник к нему вплотную, как клещ, вцепился скрюченными пальцами в его рубашку, притянул к себе еще ближе… Процедил медленно и размеренно:
  - И вот что я тебе скажу: попробуй только, засунь в ментовку снова свой крысиный нос, попробуй только нацарапать там свое поганое заявление, и тогда…
  - Руки убрал… быстро! – сказал негромко Филипп.
  Что-то в его голосе прозвучало такое, что Геннадий мгновенно отцепился от него и подался назад.
Он только смотрел на Филиппа не отрываясь – озлобленно и в то же время с растерянностью.
  - Знаешь, Кирсанов, - заметил Филипп, - я ведь прекрасно понимаю, что мозгов у тебя не больше, чем у курицы, но даже такие мозги желательно включать – хотя бы иногда! А потому слушай сюда: у Ларисы есть бабушка… Сейчас она в больнице, но в ближайшие выходные ее непременно выпишут. Старушка вернётся домой – а там пусто, внучки нет. Угадай с трех раз – что она станет делать, куда она пойдёт? Правильно, в ментовку! И напишет там заявление о пропаже внучки, и заявление это у нее примут. А дальше… дальше ты всё правильно сказал: за нас плотно возьмутся. Именно это, кстати, мне в милиции тоже пообещали. Так что угрозы свои засунь себе в жопу! Лучше подумай о том, как в ментовке выкручиваться будешь.
  По тому, как исказились черты лица Геннадия, Филипп понял, что подобные соображения в голову ему не приходили. Кирсанов безнадёжно опустил голову на руки, судорожно вцепился пальцами в свои тёмные, слегка вьющиеся волосы и в отчаянии прохрипел:
   - Чёрт, чёрт, чёрт! Проклятье… ну что я ментам скажу!..
   - Правду, - коротко ответил Филипп.
   - Какую еще правду?! – злобно выкрикнул Геннадий, вскинув голову.
   - Правду о том, как ты и твои друзья бросили в горах единственную в нашей компании девушку, и как вы, словно последние трусы, удрали оттуда, не останавливаясь аж до самого города. Правду о том, как вы забились по домам и сидели тихо, как мыши, надеясь, что вас случившееся никак не коснётся. Если захочешь – можешь рассказать и про то, как ты угрожал мне сейчас, требуя, чтобы я не писал заявления, и как ты уверял меня, что Лариса наверняка мертва, так что искать ее не стоит.
  Филипп поднялся на ноги, собираясь уходить.
  - Постой! – прохрипел сдавленно Геннадий. – А ты?..
  - Что я?
  - Ты ведь не расскажешь, о чём я сейчас тут говорил тебе про Лариску? Это останется между нами… правда? – он еще больше понизил голос. - Останется, ведь так?
  Филипп взглянул на него, как на мерзкое насекомое, которое хочется раздавить.
  - Между нами ничего не останется, Кирсанов, - сухо ответил он. – И никогда между нами ничего не будет.
 Он повернулся и пошёл к выходу. Выйдя за калитку, прикрыл ее за собой. Задержавшись на пару секунд, смачно и от всей души плюнул под дворовый порог, вложив в этот плевок всё свое презрение к обитателю этого дома, после чего быстро пошёл прочь, не оглядываясь.

     Филипп продолжал стремительно идти, пока сердцебиение не  улеглось, а дыхание наконец не сделалось ровным. Дорога привела его в один из тихих и зелёных городских скверов. Он вспомнил, что Лариса рассказывала ему, как она любит эти скверики, которыми так богат Семигорск, как ей нравится уединяться на их скамеечках с любимой книгой в руках и читать запоем повесть о захватывающих приключениях двоих юношей из далекой и таинственной страны Италии XV века, которые вместе с адмиралом  Колумбом отправились в плавание через таинственное Море Тьмы открывать новый континент, лежащий далеко на западе…Лариса много рассказывала Филиппу об этой книге, рассказывала о ее героях, и о том, как она сама представляет себя участницей этого славного похода, как в своих снах ей чудится, будто она лично плывёт на испанской каравелле и переживает невиданные морские приключения вместе с Франческо и Орниччо. Филипп слушал ее откровения невнимательно: ему все эти рассказы представлялись слишком уж романтичными, а неумеренный интерес к ним Ларисы - этаким прощальным всплеском уходящего Ларисиного детства. Ведь девушка была еще очень молода – даже не вышла из школьного возраста, ей буквально пару недель тому назад исполнилось семнадцать! И хотя внешне она была вполне сформировавшейся взрослой девушкой, физически развитой куда более многих своих сверстниц, то в душе во многом оставалась еще восторженным ребёнком. Филиппу весьма льстило, что с ним она не считала нужным это скрывать, что ее ничуть не заботило то, что Филипп увидит ее такой, какова она есть, без напускной взрослости. А с другой стороны такой безудержный романтизм юной девушки немного смущал и даже пугал Филиппа: по его мнению, он  мог помешать Ларисе адаптироваться к будущей жизни, создать у нее ложные представления о людях и об окружающей реальности. Тем более, что нынешние молодые девушки в абсолютном большинстве весьма рано демонстрировали  вполне развитой прагматизм и к моменту окончания школы имели жизненные установки, весьма далёкие от детских романтических мечтаний. Лариса была совершенно другой, и это притягивало к ней Филиппа, но в то же время сильно беспокоило его, заставляя бояться и переживать за ее взрослое будущее.
      И вот – трагедия не заставила себя долго ждать. Будь Лариса более защищённой, он бы без колебаний отвергла это безумное кирсановское предложение о походе на Змеиную гору, и сейчас была бы в городе, была бы в безопасности. А теперь что? Ему даже приблизительно неизвестно, где она и что с нею произошло! Жива ли она вообще? Как ее искать? Ведь он даже не в состоянии дать какие-либо существенные указания поисковикам, если таковые вообще когда-нибудь объявятся. О чём он им может рассказать? О призраках? О небесных световых эффектах? О том, что Лариса бесследно исчезла именно в этой проклятой башне? Да его поднимут на смех, и это в лучшем случае. В худшем – его самого заподозрят в причастности к ее исчезновению и станут смотреть на него как на преступника, тем более, что он был последним, кто видел Ларису живой…
   Он был последним, кто видел девушку живой! Этот факт обладает поистине железобетонной незыблемостью. А это означает, что именно Филиппу предстоит сделаться центральной фигурой будущего расследования.
  Филипп безнадёжно опустился на скамейку, взъерошил пальцами непослушные волосы.
  Ему, увлечённому мыслями о пропавшей Ларисе и ее поисках, до сей поры мысль о собственной  безопасности просто не приходила в голову. А между тем, она была совсем не лишней. Весьма велика была вероятность того, что всё будущее расследование может быть сведено к «работе» именно с ним – сначала как свидетелем, а далее с ним же, но уже в качестве подозреваемого. А Ларису искать по-прежнему никто не станет. А зачем, ведь «работа» уже ведётся!
  Надежды Филиппа на так называемых «товарищей» не оправдались. Рассуждения Сергея Юрьева, показавшиеся ему вполне убедительными, несмотря на их необычность, теперь воспринимались не более, как хитроумное обоснование для откровенного ничегонеделания, хотя объяснить странный феномен с потерей целых суток, произошедший с ним, Филипп всё так же не мог, да и этот вопрос казался ему абсолютно неактуальным на фоне главной проблемы. Но сама идея о возможности провала во времени, в который якобы попала  Лариса, представлялась  ему сущим вздором, явной нелепицей, не стоящей серьёзного обсуждения. Юрьев - умный парень; возможно, он и сам искренне верил в то, что говорил, однако предположить подобное, будучи в здравом  уме, было совершенно немыслимо. А как отнесутся к такой версии Ларисиного исчезновения милицейские дознаватели, представить себе было очень легко. Не стоило даже озвучивать подобный вздор во избежание лишних неприятностей.
  А что касается Кирсанова… Филипп теперь вообще не мог себе представить, чтобы он отправился на розыски Ларисы в компании этого типа, как бы хорошо  ни знал он дорогу на Змеиную гору.
  Вывод следовал неутешительный. Филипп оставался один на один с практически нерешаемой проблемой. Помогать ему в поисках никто не хотел и не собирался. А кроме того, перед ним маячила реальная перспектива стать главным подозреваемым в деле о странном исчезновении молодой девушки, с которой его и раньше  нередко видели вместе.
  Между тем, день неумолимо склонялся к вечеру. А назавтра следовало снова обращаться в милицию, уже вполне официально. Или не обращаться? А что тогда делать? Искать самому, да еще в одиночку? Но он уже искал! Результат – нулевой. Филипп совершенно не представлял – как ему следует поступить.
     Наконец после долгих и мучительных размышлений он принял решение: назавтра он опять отправится на Змеиную гору, соберётся и отправится один. Выйдет еще до рассвета, доберётся до башни, облазит ее всю снизу доверху – может быть, найдёт хоть какие-то следы пропавшей девушки. Надо будет – пробудет там до следующего утра. И если его поиски снова не дадут результатов – ну что ж, тогда в среду утром он вновь отправится в милицию. И всё изложит в своем заявлении самым подробным образом.
  Сегодня же остаток дня Филипп решил посвятить тому, чтобы как можно подробнее узнать всё возможное об этой проклятой Змеиной горе. Только теперь информацию следовало черпать из компетентных источников, а не слушать досужие разговоры и байки из местного фольклора. Стало быть, путь Филиппа теперь лежал прежде всего в краеведческий музей.
    Приняв конкретное решение, Филипп немедля поднялся и направился в сторону главной городской улицы. Как ни странно, на душе у него стало заметно легче. А потом вдруг подумалось – а ведь и он тоже может вот так бесследно пропасть на Змеиной горе! Ему ведь никаких охранных грамот никто не давал! Он сам удивился  тому, что мысль эта не вызвала у него ни страха, ни тревоги, ни сколько-нибудь серьёзного замешательства.
  «Пропаду – ну и чёрт с ним! – как-то отстранённо подумал Филипп. – Особо расстраиваться-то некому, вот отца и маму только жалко будет…»

 
*         *           *

   Посещение краеведческого музея по сути не принесло Филиппу никакой полезной информации. Музейчик оказался  так себе: маленький, невзрачный, с весьма скромной экспозицией. В комнате, посвященной вопросам местной географии, молодой человек отыскал лишь некоторые упоминания о Змеиной горе, однако сведения о ней носили весьма краткий и узкоспециальный характер. Филипп узнал только о ее высоте над уровнем моря, о характере растущей на ней растительности, о горных породах, слагающих эту гору. Вот, собственно, и всё. 
    В историческом отделе музея он также встретил упоминание о Змеиной горе, но оно касалось неких исторических памятников, оставшихся на территории края как наследие минувших эпох. Змеиная гора упоминалась как место, где сохранились руины от эпохи античности (что конкретно за руины – в материалах музея не уточнялось) и где осталась со времён средневековья некая постройка, напоминающая сторожевую башню. Предполагалось, что башня была возведена выходцами из Генуи или Венеции во времена упадка Византии за несколько десятилетий до ее окончательного падения под натиском турок-османов.
  Ни о каких загадочных феноменах, световых эффектах в ночных небесах над горой, а уж тем более о призраках и прочих мистических чудесах в материалах музея не содержалось ни единого слова. Змеиная гора представала как природный объект, не более, чем вполне обычная горная хребтина, примечательная разве лишь своей высотой, живописными окрестностями и еще тем, что на ней сохранились остатки каких-то старинных сооружений.
  Филипп вышел из музея в самом отвратительном настроении. Он ощущал себя попросту обманутым. Музейные материалы, представленные в экспозиции, кем-то были тщательно отсортированы, все сомнительные сведения удалены, малейшие следы всякой там «мистики» старательно зачищены…Гора как гора. Филиппу подумалось, что сотрудники музея своими действиями фактически вводили посетителей в заблуждение. Если бы Филипп самолично не побывал на Змеиной горе, он остался бы вполне удовлетворён  полученной информацией и мог бы с лёгким сердцем отправиться на Змеиную гору как на обычную туристическую прогулку по местным достопримечательностям. Однако случилось так, что ему довелось познакомиться с феноменами Змеиной горы, и он не понаслышке знал, что Змеиная гора – действительно весьма таинственное и крайне опасное место, куда можно пойти и обратно не вернуться. Однако кому-то было важно совсем иное – скрыть от людей  всякие «чудеса», якобы порождённые вековыми суеверными страхами и народным невежеством, в угоду господствующей парадигме; тем самым составители такой «урезанной» экспозиции, по  сути, совершали настоящее преступление, утаивая от интересующихся весьма важную информацию, незнание которой  могло привести к самым тяжким последствиям для незадачливых туристов и любителей посетить экзотические места.
   Таким образом, получалось, что ради неких скорее идеологических, нежели научных догм подвергались смертельной опасности здоровье и сама жизнь вполне реальных людей! Как такое вообще оказывалось возможным – Филиппу было совершенно невдомёк.
  Теперь он отправился в центральную городскую библиотеку Семигорска. Она находилась в нескольких сотнях метров от музея, всё на той же главной городской улице и размещалась в стареньком кирпичном доме о двух этажах. Дом был явно дореволюционной постройки, однако, судя по его виду, в самые последние годы его подвергли  реставрации, а потому выглядел домик почти как новенький! Это немного обнадёжило Филиппа – возможно, городские  власти в какой-то мере озаботились состоянием местного «храма» знаний, а это могло означать, что и полезной информации здесь удастся «нарыть» куда больше.
   Филипп прошел в прохладный вестибюль и оттуда попал в библиотечный зал, где читателям выдавались на руки книги. У девушки за стойкой он поинтересовался, есть ли в библиотеке книги или журналы, посвященные местным природным и историческим достопримечательностям.
  - А что вас конкретно интересует? – поинтересовалась девушка.
  - Конкретно меня интересует Змеиная гора, - отвечал Филипп.
  - Змеиная гора?.. - с явной растерянностью отозвалась молодая сотрудница, и по ее тону молодой человек сразу понял, что это название девушка слышит впервые. – А это где… на территории нашего края?
  - Ну да, - с легкой досадой ответил Филипп, - на территории  края, можно сказать, прямо под носом у нас с вами! Похоже, вы о ней даже не слышали?
  - Признаться, нет… - смущённо пробормотала девушка. – А чем эта гора примечательна? У нас тут в округе  и впрямь сплошные горы, но такого названия я действительно не слышала.
  - Долго объяснять, - сказал Филипп, - хотя возможно, у вас эта гора значится и под другим названием… простите, а вы давно в Семигорске живёте?
  - Всю жизнь… - девушка недоумённо пожала плечами. – Я здесь родилась, школу закончила…
  «Это замечательно, - подумал Филипп. – Есть, оказывается, люди, родившиеся и выросшие в очень примечательных местах, и при этом умудряющиеся ни черта не знать о собственной малой родине. Видно, в школе ее даже на экскурсии не водили…»
 - Ну понимаете… мне очень нужно! – уже вслух сказал Филипп. – Вы никак не можете помочь?
  Похоже было, что симпатичный и умный молодой человек юной сотруднице весьма понравился.
   - А знаете что? – оживилась она. – Пройдите в наш читальный зал! Там у нас работает  Аврелия Францевна… Вот она вам точно поможет!
   - Аврелия… - ошеломлённо повторил Филипп.
   - Францевна, - с улыбкой подсказала девушка. – Она заведует читальным залом и всем архивом. Представьте только, она у нас старейший работник: в нашей библиотеке работает уже сорок лет!
   - Ух ты… - в тон девушке невольно восхитился Филипп.
  - Аврелия Францевна не просто библиотекарь, она еще и краевед! – доверительно сообщила девушка. – Обратитесь к ней: если кто-то и может рассказать вам что-нибудь интересное и правдивое об этой вашей Змеиной горе, так это она!
  - И где же мне ее найти? – заинтересовался Филипп.
  - А нет ничего проще! – бодро отозвалась сотрудница. – Выходите из этого помещения в коридор, - она показала на проём в стене без двери, - пройдёте шагов десять и увидите справа массивную дверь с надписью «Читальный зал». Заходите туда и… застанете в зале нашу Аврелию Францевну! Она охотно ответит на все ваши вопросы.
  - Спасибо вам большое! – сердечно поблагодарил девушку Филипп.
  - Пожалуйста… - чарующе улыбнулась она.
Но Филипп не заметил этой улыбки, он находился во власти других, куда более удручающих эмоций.
   Он вышел в коридор, как ему было указано, и аккуратно приоткрыл массивную резную дверь читального зала. В большом помещении с непривычно высокими потолками и стилизованными под старину стеклянными люстрами он увидел много столов, установленных рядами, а вдоль стен поднимались книжные полки. Напротив читательских мест находился еще один стол, предназначенный, очевидно, для сотрудника библиотеки. За этим столом сидела маленькая старушка в темно-синем костюмчике и больших очках; она сосредоточенно изучала лежавший перед ней журнал. Напротив старушки за столами сидело примерно пять или шесть читателей, каждый из которых был с головой погружён в собственную работу.
  - Извините, - негромко произнёс Филипп, однако в абсолютной  тишине зала его голос прозвучал подобно удару колокола – во всяком случае, так ему показалось.
  Старушка мгновенно обернулась к нему. Взгляды их встретились, и Филипп сразу же понял, что перед ним и есть та самая Аврелия Францевна.
  - Добрый вечер, - сказал он еще тише. – Мне там, в библиотеке, сказали, что к вам можно обратиться по одному очень важному для меня вопросу…
  - Здравствуйте, молодой человек, - серьёзно отозвалась старушка, внимательно разглядывая его сквозь толстенные стёкла массивных очков. – А вы, простите, кто будете? Я вас что-то не помню.
  - Это неудивительно, - невольно улыбнувшись, ответил Филипп, - потому что я здесь в первый раз.
  - А-а… вероятно, вы желаете записаться в читальный зал?
  - Вполне вероятно, но только не сейчас, - вежливо заметил Филипп, - сейчас у меня, к сожалению, совершенно иные заботы… Не могли бы вы мне кое в чем помочь, Аврелия Фридриховна?
  - Аврелия Францевна, - с оттенком назидания поправила его старушка.
  - Ах, извините… ради Бога, извините! – смутился Филипп. – Аврелия Францевна, конечно…
   Он почувствовал, что краснеет. Старушка была очень опрятная, очень аккуратная, и по всему ее виду можно было судить, что порядок во всём у нее на первом месте. А он… даже отчество ее запомнить не смог, с первых же слов разговора сразу сел в лужу! Ему стало стыдно.
  - Не смущайтесь, молодой человек! – сказала ему старушка, - ничего страшного, вы ведь видите меня впервые, а имя-отчество у меня и впрямь непривычные. Так говорите, помощь вам нужна? Ну что же… проходите, вот присаживайтесь напротив меня, - она кивнула на массивный стол, за которым сидела сама. – И, пожалуйста, говорите тише, чтобы не мешать другим.
  Филипп присел, куда ему было предложено.
  - Я слушаю вас, - сказала Аврелия Францевна.
  - Понимаете, - начал Филипп, – меня интересует некий местный природный  объект, именуемый в народе Змеиная гора. Я хотел бы узнать о ней всё, что только возможно. Вы не могли бы мне в этом помочь?
  - Змеиная гора… - задумчиво повторила старушка. – Да, есть у нас такой природный объект. Вот только - что вас конкретно интересует? Геологические данные, географические, упоминания в исторических хрониках, или, быть может, вам нужны местные легенды об этой горе? Вы ищете материал для научной диссертации, или же вы являетесь собирателем местного фольклора? Поконкретнее можете сформулировать свой  запрос?
  - Если поконкретнее, то я бы сказал так: меня интересуют прежде всего сведения о загадочных феноменах этого места и особенно – случаи необъяснимого исчезновения людей на Змеиной горе.
  - Вот даже как… - старушка посмотрела на Филиппа долгим заинтересованным взглядом. – Ну что же. Сейчас мы посмотрим, что у нас есть по этой теме.
      Она поднялась из-за стола и направилась к шкафам, уставленным разными книгами и толстыми подшивками журналов. Филипп с невольной улыбкой проследил взглядом за ее небольшой и собранной фигуркой, весьма шустро для ее лет передвигающейся между читательскими столами. Аврелия Францевна вскоре пропала из виду, но через некоторое время вернулась, неся в руках довольно объемистую книгу. Подойдя к Филиппу, она положила книгу перед ним на стол.
   - Вот! – сказала Аврелия Францевна, хлопнув по книжке своей маленькой и аккуратной ладошкой. – Я думаю, это как раз то, что вам нужно.
  Филипп глянул на обложку и прочёл: «Таинственные и аномальные места нашего края».
  - Вам знакомо это издание? – спросила старушка.
  - Нет, - признался Филипп.
  - И неудивительно, - заметила Аврелия Францевна. – Книга вышла только в прошлом году; ее уникальность в том, что автор, будучи здешним краеведом и к тому же учёным, практически впервые подверг анализу все имеющиеся данные о загадочных местах нашей обширной области. Большое внимание уделено как историческим сведениям, так и местным преданиям разных народов, населяющих эти территории в разные эпохи. Посмотрите: может быть, в ней вы найдете как раз то, что вас интересует… а я ненадолго оставлю вас.
   Филипп поблагодарил заведующую читальным залом и раскрыл предоставленную ему книгу. С первого же взгляда ему стало очевидно, что перед ним серьёзное научное издание, в котором не так-то просто разобраться. На нескольких сотнях страниц были приведены самые различные данные о природных объектах края и области. Книга была снабжена также графиками и диаграммами, таблицами из области геологии и палеонтологии, содержала также и самые разнообразные исторические, мифологические и фольклорные материалы. В части, озаглавленной «Горы и возвышенности», Филипп нашёл целую главу, посвящённую Змеиной горе.
   
    Глубоко вникать во всю эту тщательно подобранную информацию у Филиппа элементарно не было времени. Кроме того, знакомство с этими сугубо научными данными предполагало наличие у читателя определённых специальных знаний, каковыми молодой человек, естественно, не обладал.
   Тем не менее кое-что полезное для себя Филипп из книги почерпнул. Автор отмечал, что так называемая Змеиная гора пользовалась в народе весьма зловещей славой, оказывается, с незапамятных времён! Еще в эпоху античности местные жители (в основном, греческие колонисты) считали эту гору обиталищем богов и демонов. Боги, по их мнению, спускались на вершину горы с небес, а демоны, напротив, поднимались на нее из глубин земли и древних пещер, ведущих прямиком в преисподнюю. Упоминались в книге и загадочные световые феномены и некие таинственные объекты, называемые «летающими колесницами». Автор уделял внимание и теме странных исчезновений людей, происходивших также в самые различные исторические эпохи; была приведена даже обширная таблица, содержащая  конкретные сведения о подобных случаях, начиная аж с середины позапрошлого века! Это и было как раз то, что особенно интересовало Филиппа.
  «1875 год. На Змеиной горе странным образом пропали  две женщины, отправившиеся на поиски целебных растений. По сведениям, одна из женщин была знахаркой-травницей,  другая – ее помощницей. Труп одной из них был обнаружен через два месяца. Еще спустя три недели обнаружилась и вторая. Эта была жива, сама пришла в деревню, но ничего не могла рассказать: местный доктор диагностировал помешательство. Женщину отправили в психиатрическую лечебницу, где она скончалась через пять дней. Рассудок к ней так и не вернулся.
   1883 год. На горе пропала группа деревенских подростков от 13 до 17 лет в составе девяти человек. Ни сами ребята, ни их тела так и не были найдены.
   1895 год. Экспедиция Русского Географического Общества в составе пяти членов. Прибыла с целью обследовать вершину горы и сохранившиеся там древние постройки. Все исчезли. Спустя четыре месяца на склоне был найден труп Прохора Никитина, местного жителя, нанятого членами  экспедиции в качестве проводника. Причина гибели Никитина не установлена. Тело сохранилось на удивление хорошо, благодаря чему оказалась вполне заметна гримаса невообразимого ужаса, застывшая на лице покойного. Создавалось впечатление, будто проводник экспедиции умер от шока, вызванного сильнейшим испугом. Остальные члены экспедиции или какие-либо их следы не обнаружены.»
    Филипп читал короткие и сухие строчки, бесстрастно повествующие о давних трагедиях, разыгравшихся  некогда на Змеиной горе, и чувствовал, как воротник рубашки начинает стягивать ему шею, а на лбу выступает холодный пот. Никаких объяснений этим смертям и исчезновениям автор книги не давал. Просто приводил факты, предоставляя читателю самому делать выводы…
  Филипп подумал о группе подростков, пропавших на проклятой горе сто двадцать лет назад. Как эта история напоминала ему их собственный поход! Очевидно, тогдашние молодые ребята не меньше нынешних желали прикоснуться к зловещим тайнам страшного места, и, конечно же, знали об этом месте не больше, а возможно, и еще меньше их. Только были они похрабрее, и эта храбрость привела их к неведомой гибели. Получалось, что нынешних «исследователей» Змеиной горы спас…заурядный страх?!
  Он вспомнил ощущение жуткого, инфернального страха, охватившего его там, на вершине, когда его спутники опрометью бросились бежать. Он и сам бы побежал вслед за ними, если бы не Лариса. Она без страха, скорее – будто зачарованная, направилась к старой башне, а он последовал за ней! Ну не мог же он ее там оставить… И вот результат: Лариса исчезла, по-видимому разделив участь тех людей, что много раньше пытались познать тайны страшной горы и пропали там, а то, что сам он уцелел и вернулся, было, похоже, счастливым исключением из правил…
  - Что это с вами, молодой человек? – раздался над ним озабоченный голос Аврелии Францевны. – Вам нехорошо?
  Филипп вздрогнул и поднял голову. Старенькая библиотекарша стояла возле него с подшивкой журналов в руках.
   - А?..Нет, ничего… - пробормотал Филипп, - всё в порядке…извините.
  - Но вы так побледнели… - недоверчиво заметила Аврелия Францевна. – Да на вас лица нет!
   - Пожалуйста, не беспокойтесь, - Филипп попробовал улыбнуться, однако вышла какая-то жалкая гримаса. - Я в полном порядке… лучше скажите, пожалуйста: все эти люди, что когда-то ходили на Змеиную гору, погибали там, бесследно пропадали  или сходили с ума? Без исключения? Судя по этой книге, именно так и было!
   - Ну почему же, - успокаивающе отозвалась Аврелия Францевна, – нет, конечно. Бывали вполне счастливые исключения. Загляните, к примеру, в перечень групп пропавших путешественников, относящихся к ХХ веку… их всего девять! За весь век! В целом подобных групп  наверняка было больше, и многие благополучно вернулись. Только вот тем, кто пропал там или погиб (а это, вероятно, в данном случае слова-синонимы), от этого, конечно, ничуть не легче.
  - То есть были и такие, кому попросту везло? – спросил Филипп.
  - Ну да… Весь вопрос в том, что люди, отправляясь на эту пресловутую гору, не могли знать заранее, в какую категорию попадет именно их группа – в везучую или невезучую.
  - А скажите, были среди них группы, ходившие в те места в тёмное время суток? – взволнованно поинтересовался Филипп.
  - То есть ночью? – изумилась Аврелия Францевна. – Да вы что, молодой человек! Это же есть чистейшей воды безумие… в такие места по ночам не ходят! Хотя настоящие научные экспедиции проводили там недели, и ничего плохого с ними не случалось… вроде бы.
  - Простите… а что значит «вроде бы»? – насторожился Филипп.
  - Понимаете… - слегка замялась пожилая дама. – Ну вот, например, в 1936 году из Академии наук приехала экспедиция. В ее составе были геологи, археологи, натуралисты и даже специалист по древним языкам. Одной из целей экспедиции, по выражению ее руководителя, было развенчание вредных и вздорных мифов, издавна окружающих эту так называемую Змеиную гору. Ну, вы знаете, что в те годы под все сколько-нибудь значимые мероприятия неизменно подводилась идеологическая основа… Экспедиция оказалась вполне удачной, ее участники собрали богатый материал, и все благополучно возвратились в Семигорск. Было много шума, поздравлений, патриотических заявлений… ну и всё такое. Экспедиция уехала в Москву, а на следующий год жители нашего городка узнали, что две трети из числа этих учёных оказались арестованы как враги народа и очень оперативно расстреляны, а потом весьма стремительно умерли  и остальные от внезапно проявившихся у них серьёзных заболеваний. В итоге уже к началу 1939 года в живых не осталось ни одного. Каждый волен, конечно, делать свои выводы – имеет ли какое-то отношение такая зловещая судьба полутора десятка крепких, здоровых мужчин к их пребыванию на Змеиной горе или не имеет, но согласитесь – ассоциации напрашиваются весьма неприятные.
  «Ну, это явно из области народных баек и страшилок, - подумал про себя Филипп, - просто наша уважаемая заведующая  уже в преклонном возрасте, а пожилые люди склонны во всём видеть то перст Божий, то козни дьявола и прочую мистику… Никакого отношения к Змеиной горе трагическая судьба членов этой экспедиции не имеет, конечно.»
  Между тем, Аврелия Францевна продолжала:
  - Впрочем, это было очень давно. Я могу привести и куда более недавние случаи  относительно благополучного завершения таких вот экспедиций. Я, например, лично знаю некоторых жителей нашего города, бывших сотрудников областных научных учреждений, которые проводили на этой горе целые изыскания – археологические, геологические…Насколько мне известно, никто из этих людей там не погиб и не пропал, все благополучно вернулись. И до сих пор, насколько я знаю, все они живы. Правда… - старушка задумалась, словно сомневаясь, стоит ли поверять этому молодому посетителю то, что внезапно ей вспомнилось.
  - Правда – что? – немедленно отозвался Филипп.
  - Один из этих людей, человек весьма ученый и добросовестный, - пояснила старушка не очень охотно, - пару лет назад опубликовал статью, в которой  недвусмысленно предостерегал будущих исследователей от посещения не собственно Змеиной горы как таковой, а тех древних сооружений, которые сохранились на ее вершине. Этот материал можно найти вот в этой журнальной подшивке, - она кивнула на толстую подшивку журналов, которую принесла с собой, - однако его надо еще здесь отыскать, а это потребует времени…плюс само изучение, а между тем, мы закрываемся через полчаса, уж извините…Я вам предлагаю всё-таки оформиться у нас как постоянный читатель нашего зала. Тогда вы можете прийти хоть завтра, я вам предоставлю эту подшивку, и можете изучать ее хоть целый день.
   Филипп ощутил, как у него разом пересохло во рту и как внезапно вспотели ладони. Слегка прерывающимся голосом он ответил:
  - Большое вам спасибо, Аврелия Францевна…Однако дело в том, что завтра у меня попросту не будет на это времени. Вы говорите – через полчаса? Пока есть еще эти полчаса, может быть вы расскажете мне о сути этого предостережения? И вообще, о том, что известно о древних постройках Змеиной горы, и чем они могут быть опасны? Пожалуйста, для меня это очень важно!
  Аврелия  Францевна взглянула на Филиппа с удивлением. По-видимому, ее слегка озадачивало столь страстное стремление молодого человека как можно глубже проникнуть в тайны Змеиной горы.
  - Ну как вам сказать… - с некоторой растерянностью ответила она. – Говоря коротко, эти сооружения опасны для неподготовленных людей своей необычайно мощной и главным образом -   негативной энергетикой. Так утверждает этот учёный… Это может означать целый букет самых различных факторов, которые могут проявлять себя по-разному. Негативный энергетический фон, излучаемый древними постройками, вступает во взаимодействие с энергетическим полем конкретного человека, и последствия этого могут быть самыми непредсказуемыми…
  - Боюсь, я не очень понимаю… - пробормотал Филипп.
  - Это неудивительно, - усмехнулась заведующая. – Вопрос совершенно не изучен, к его сути только-только прикоснулись, а между тем так называемая официальная наука ничего не хочет замечать, упорно делая вид, что на Змеиной горе и ей подобных местах ничего необычного не происходит, списывая все свидетельства на излишнюю впечатлительность наблюдателей, на массовые галлюцинации и тому подобный вздор. Такие явления надо изучать, а до сих пор они интересуют только энтузиастов-одиночек, подвергающих опасности свое здоровье и саму жизнь…
  - А сами-то вы как такие феномены объясняете?
  - Ну, молодой человек… я ведь не специалист по аномальным явлениям, а всего лишь простой библиотекарь.
  - Вы явно скромничаете, Аврелия  Францевна… Лично меня очень интересует ваше мнение.
  - Благодарю, конечно, но повторюсь – суть происходящего на Змеиной горе вам вряд ли кто сможет объяснить вразумительно. А реальность на сегодня такова – от этого места желательно держаться подальше любому здравомыслящему человеку. И всё же позвольте спросить – чем вызван ваш  столь горячий интерес?
  - Я вам непременно скажу, Аврелия Францевна, только чуть позже, - пообещал Филипп. – А сейчас пожалуйста, расскажите, что вам известно об этих древних сооружениях, которые  находятся на Змеиной горе.
  - Да уж! – усмехнулась старушка с невольным уважением. – Вам отказывать трудно.
В нынешнее время нечасто встретишь у молодых людей подобную тягу к знаниям. Ну что ж… в конце концов, просвещать людей – это моя работа! Давайте возьмём такое древнее сооружение, как Змеиный оракул, от которого вся гора получила своё название. Оракул этот был построен задолго до нашей эры и действовал как минимум до VI века новой эры, пока его не разрушили христианские фанатики. Однако некоторые знакомые мне учёные утверждают, будто этот оракул дееспособен и сейчас, несмотря на то, что от него остались одни руины.
  - И в чём же выражается его действие? – нетерпеливо спросил Филипп.
  - Видите ли, в античные времена там было святилище бога Асклепия, - рассудительно заметила заведующая. - Вы слышали что-нибудь об этом боге?
   - Да… это бог врачевания у древних греков.
   - Совершенно верно, но лишь отчасти. В классической мифологии Асклепий считается сыном Аполлона. Он врачевал людей, да так успешно, что начал даже оживлять мёртвых. Тем самым Асклепий восставал против мирового порядка, возвращая в мир физический тех смертных, кому судьбой было предназначено уже пребывать в царстве Аида. За это Зевс (его родной дедушка!) поразил Асклепия молнией и низвёрг его в Тартар. Этот миф, несущий следы назидательной притчи, тем не менее свидетельствует о хтонической природе Асклепия, его тесной связи с преисподней и потусторонним миром. А это означает, что Асклепий очень древний бог, еще доолимпийской эпохи, и сыном Аполлона его сделали позднее, когда включали в Олимпийский пантеон. Вот эти черты невероятной древности несут в себе и те сведения, которые нам известны о Змеином оракуле.
  В незапамятные времена Асклепий почитался в образе змея. Поэтому в храме его на Змеиной горе содержались священные змеи, да и нынче, как вы знаете, змея, обвившаяся вокруг стойки чаши, служит символом всей медицины. Потому оракул называли Змеиным. Известно также, что в храме Асклепия-Змея имелось особое помещение, носившее название абатон. Оно размещалось вдоль храмовой стены под крытой галереей. Здесь каждый посетитель, приходивший к богу за исцелением или за прорицанием, ложился на шкуры жертвенных животных и погружался в так называемый священный сон. Во сне ему являлся сам Асклепий, давал советы, указания по излечению и даже производил хирургические операции! Встав от священного сна, человек уходил исцелённым. Наши доморощенные учёные полагают, будто бы это жрецы  погружали паломника в сон с помощью какого-то усыпляющего растения, а потом делали ему операцию. Мне лично такое объяснение представляется просто смешным. Ну, подумайте сами: человек уходил исцелённым! Если бы было иначе, то храм просто перестали бы посещать! Так какая по сути разница, кто оперировал больного – явившийся ему Асклепий собственной персоной, или же его служители – жрецы, владевшие такими энергетическими и духовными практиками, перед которыми многие наши нынешние медицинские достижения покажутся детским лепетом! Кроме того, здесь можно было, также во сне, получить откровение относительно своего будущего или же давно стёртого из памяти прошлого…
   Аврелия Францевна остановилась, чтобы перевести дух: старушке стало трудно говорить.
   Филипп воспользовался паузой и тут же задал вопрос:
  - А что насчёт башни? Про башню вы столько же знаете, как и про Змеиный оракул?
  - О-о… башня! – мечтательно откликнулась заведующая. – Эта башня построена спустя многие века после святилища Асклепия, а вот известно о ней еще меньше, нежели об оракуле. Мне, например, решительно непонятно ее назначение. Маяк – от моря далеко, сторожевая вышка? Но даже если так, разве нельзя было построить вышку попроще, чем возводить на такой высоте, в таких диких, необитаемых местах столь трудоёмкое и сложное сооружение? На этот вопрос ответов до сих пор нет. На этот счёт можно предложить только некую гипотезу…
   Аврелия  Францевна отвлеклась от Филиппа, чтобы принять книги от уходящего читателя. Филипп огляделся по сторонам и убедился, что зал уже пуст, и они с заведующей остались вдвоем.
  - Извините, пожалуйста, - сказал он, - похоже, я изрядно задержал вас сегодня…
  - Да будет вам! – беззаботно отозвалась заведующая, - куда мне спешить? Ничего страшного, ну задержусь на полчаса…
  Аврелия  Францевна закончила необходимые формальности с последним уходящим читателем и снова повернулась к Филиппу.
 - Так на чём я остановилась?
 - Вы говорили о башне, – напомнил Филипп, и его голос заметно дрогнул от волнения.
 - Ах, да! Башня… Так вот, ее назначение невозможно объяснить, исходя из нашего современного уровня знаний. Есть, правда одна гипотеза, не лишённая интереса. Исследования последних десятилетий показали, что Змеиная гора зиждется на цельнолитной плите, а разрез геологических слоёв в этом месте показывает, что под горой располагаются параллельно друг другу два гигантских электропроводящих пласта, между которыми залегают известняковые породы и доломиты. Таким образом, под Змеиной горой размещается нечто, похожее на гигантский природный конденсатор, между пластинами которого образуется и сохраняется электрическое поле с ошеломляющими параметрами напряжённости. Это явление настолько уникальное, что некоторые специалисты всерьёз говорят об искусственном происхождении этого конденсатора как источника мощнейшего электрического поля. Но вот кто, когда и зачем создал такое устройство, естественно, никто сказать не может.
    Однако весьма вероятно, что именно этот фактор и есть причина всех чудес и феноменов, происходящих на Змеиной горе. Наблюдаемые там светящиеся шары, явления так называемых призраков и прочие эффекты связаны как раз с имеющимся под горой полем… Сюда же можно отнести и всякого рода видения, миражи, а также исчезновения людей…
  - Простите, - перебил Филипп, - а каким образом человек может пропасть из-за того, что под горой находится…
  - Пожалуйста, не перебивайте меня, - строго заметила Аврелия Францевна. – Электрические поля, создаваемые гигантским конденсатором, являются причиной имеющихся аномалий, которые проявляются по-разному, и одним из таких проявлений служит дезориентация в пространстве. Я полагаю, что именно она лежит в основе многих исчезновений: человек просто уходит совершенно не в том направлении,  в каком ему нужно, и дальше с ним может произойти всё, что угодно! А что касается змеиногорских сооружений – как Змеиного оракула, так и башни, то я вам вот что скажу:
любой серьёзный исследователь, занимавшийся изучением этих объектов, непременно вам скажет, что строители, возводившие и оракул, и башню, прекрасно знали о природном конденсаторе и более того, как раз из-за него построили свои объекты именно в этом месте! Да так построили, чтобы поле конденсатора заставляло эти объекты работать! В случае с оракулом – это прежде всего излечение людей и проникновение в будущее и в прошлое, а вот в каком направлении работает башня… - Аврелия Францевна замялась, -  по этому поводу трудно сказать что-то определённое. Во всяком случае, мне неизвестны на этот счёт какие-либо связные и стройные предположения… Это тайна, которую еще только предстоит раскрывать. Ясно лишь одно: связь этой таинственной башни с геологической структурой и энергетической природой Змеиной горы несомненна.
   Теперь Филиппу стало ясно, что заведующая читальным залом рассказала ему всё, что могла. Можно было уходить…
  Он поблагодарил добрую и знающую старушку и уже приподнялся, чтобы идти. Надо было еще подготовиться к завтрашней дороге, собрать необходимые вещи, просто выспаться, наконец.
  - Одну минутку, - задержала его Аврелия Францевна. – Молодой человек, простите – а как вас зовут?
  - Меня? – рассеянно отозвался Филипп; вопрос показался ему несколько неожиданным. – Меня зовут Филипп…
  - Послушайте, Филипп: вот я добросовестно и насколько возможно подробно ответила на все ваши вопросы, - сказала заведующая. – Теперь и я полагаю себя вправе задать и вам один-два вопроса. Можно?
  - Конечно, Аврелия Францевна… - ответил Филипп, всё еще полностью во власти своих мыслей.
  - Видите ли, меня настораживает и даже беспокоит ваш столь настойчивый интерес к этим феноменам, связанным со Змеиной горой. Складывается впечатление, что вы собираетесь туда отправиться… Я не ошибаюсь?
   - Нет… вы не ошибаетесь, - грустно отвечал молодой человек.
   - Должна заметить вам, Филипп, - строго сказала  библиотекарь, - что это плохая идея. Вы поступили бы весьма благоразумно, отказавшись от этой затеи.
  - К сожалению, не могу, Аврелия Францевна, - вымученно улыбнулся Филипп.
  - Почему?
  - Дело в том, что я уже был там…
Аврелия Францевна невольно откинулась на спинку своего стула и взглянула на собеседника с неподдельным ужасом.
  - То есть как  были? Когда?
  - В ночь с субботу на воскресенье, - сухо заметил Филипп. – Я даже поднимался на эту саму башню!
  - Да вы шутите!
  - Нет! мне не до шуток, Аврелия Францевна! Мы ходили на Змеиную гору небольшой группой: нас было пятеро парней и одна девушка. Мы наблюдали там действительно таинственные и даже пугающие явления…все ребята благополучно вернулись в Семигорск, а вот девушка…
  Он замолчал, будучи не в силах продолжать.
  - Что девушка? – жёстко спросила Аврелия Францевна.
  - Девушка у нас пропала… Я долго искал ее, но пока безуспешно. А завтра с рассветом собираюсь снова на Змеиную гору, к той старинной башне, чтобы продолжить поиски…
 
  Аврелия Францевна резко подалась вперед, сдернула с носа очки, своей заметно дрожащей маленькой ручкой положила их на стол и буквально впилась взглядом сразу расширившихся серых глаз в лицо смутившегося Филиппа, как будто желала получше его запомнить.
  - Вы с ума сошли? – осуждающе и в то же время с ужасом спросила она. – Как же вы могли…вы производите впечатление весьма серьёзного, рассудительного, умного молодого человека, вы даже внушаете настоящую симпатию, и вдруг – такое! Вы таскали бедную девочку на Змеиную гору, да еще ночью? Кошмар… Уму непостижимо! Какая вопиющая… я бы сказала даже – преступная безответственность! С ума сошли…
   Филипп чувствовал себя прескверно. Ему нечего было ни ответить, ни возразить – оставалось разве что откланяться. Однако ноги будто налились свинцом – он не имел сил встать и уйти. Ему хотелось объяснить этой доброй и мудрой женщине – как всё было, хотелось поведать ей всю историю, как-то оправдаться в ее глазах… но – ему стало совершенно ясно, что всё это излишне и теперь не имеет абсолютно никакого значения. Филипп опустил глаза в стол и понуро молчал.
  - Полагаю, вы сильно запоздали с вашим визитом сюда, - сухо заметила старушка-библиотекарь. – Вам следовало ознакомиться с этой информацией заранее, возможно, тогда у вас хватило бы здравого рассудка для того, чтобы отказаться от этого безумного предприятия. А теперь… теперь что?
  Филипп продолжал угрюмо молчать и только беззвучно кусал губы.
  Аврелия Францевна некоторое время пристально смотрела на него, и трудно было понять, чего в ее взгляде больше – осуждения или же человеческого сочувствия.
   - Видите ли… - выдержав паузу, снова продолжила она, - мне очень не хочется вас пугать и тем более - разбивать ваши надежды на успешные поиски вашей девушки, но вам всё же следует это знать. Для людей, бесследно исчезнувших на Змеиной горе, согласно многолетним наблюдениям, бывает три варианта их дальнейшей участи. Первый: их никто и никогда не находит. Где они, какова их судьба – никто не знает. Второй: их находят через какое-то время – дни, недели, месяцы, - но находят исключительно мёртвыми, и причина смерти, как правило, не устанавливается. И третий вариант: они обнаруживаются сами, но при этом их психика нарушена, они ничего не помнят, ведут себя неадекватно… к нормальной жизни в человеческом обществе такие люди обычно больше не возвращаются. Другие варианты мне лично не известны. Таким образом, уважаемый Филипп, если даже вам сильно повезёт, и вы найдёте вновь вашу пропавшую девушку живой, имеются все основания утверждать, что такой, как вы ее знали и любили раньше, она уже никогда не станет. Так что… прошу извинить меня.
  Аврелия Францевна поднялась из-за стола, давая понять Филиппу, что ей больше сказать ему нечего… Информативный, но весьма тяжёлый для молодого человека разговор теперь был действительно закончен.

                Конец 4-ой главы.