Сын Рока

Дверь захлопнулась, издав звук похожий на горестный вздох. За всё то время, что она стояла на входе в этот кабинет, её ни разу не закрыли как следует - уверенно, спокойно и аккуратно. Впрочем, открывали её тоже неправильно - либо черсчур резко, либо слишком безвольно. А между тем, Дверь могла по праву гордиться своим происхождением и внешним видом: она была сделана из крепкого, темного дуба, покрыта красивым, блестящим лаком, а её изящная ручка сверкала позолотой.  Однако уже после десяти лет службы у психолога Прохора Эльзарова петли её истерлись и скрипели, а сама она начала некрасиво коситься.  Но посетителям хозяина было плевать на чувства какой-то там двери. Они приходили к  Прохору за счастьем, а уходили с горечью, и каждый раз Дверь слышала, как менялось их дыхание, в которое примешивался звук дремавшей доселе силы...
Прохор проснулся в кресле и ошалело посмотрел на дверь своего кабинета. И правда, покосилась слегка. Но что за бред он сейчас слышал? Надо переставать пить кофе.  Или хотя бы ограничиться десятью чашками в день.
Прохор потёр лицо, прогоняя последние остатки сна. Чему он, в сущности, удивляется? Если после его сеансов люди отращивали крылья, вызывали цунами и даже переставали брать взятки, в говорящей двери не было ровным счётом ничего особенного. Ну и что, что она сделана из дерева, а не из мяса? Тот же набор атомов, только в другой последовательности. И, честно говоря, в данный момент психолог предпочёл бы пообщаться с дверью, а не с очередным клиентом.
Потому что работа у Прохора была поршивая: каждый раз приходилось уничтожать чью-то мечту, рушить надежды, разбивать сердца. И какая разница, что после этой боли в человеке просыпался дар - ещё не известно, стоит ли умение летать разрушенного счастья.  Прохор прекрасно понимал, что выполняет роль палача, но сделать ничего не мог. Таких как он в организации называли "Чёрные лакмусы": их уважали, открыто признавали способности, но дружить никто не стремился. Всё потому, что привыкнув уничтожать свет на заданиях, в обыденной жизни такие особо серые не могли остановиться.  Профессиональная деформация, мать её...
Прохор невесело усмехнулся и посмотрел на часы. Через пять секунд дверь откроется, чтобы впустить очередную полную надежд жертву системы. Пять, четыре, три, два, один...
- Прохор Иванович, можно?
- Разумеется! Входите!
Дверь скрипнула, открываясь, и Прохор мог поклясться, что услышал тяжёлый вздох.

• • •

Ветер дул пронзительно, холодными пальцами проникая под одежду, стремясь добраться до сердца. Глупая стихия. Ветер не понимал, что сердце Прохора Эльзарова уже давно превратилось в подобие льда и качает по жилам не кровь, а жидкий азот. Тем не менее, мужчина накинул на голову капюшон куртки, поглубже засунул руки в карманы и ускорил шаг.
Прохор направлялся в штаб Особо Серых, где ему должны были дать список пациентов на весну. Сегодня место перехода находилось возле причала, в одном из многочисленных хранилищ дока. Дверь скрипуче открылась, обдав психолога так надоевшим запахом вишни, и мужчина оказался в стерильно-белом коридоре с мягкими стенами.
Очередная выдумка конспирологов. Прохор уверенно прошёл метров тридцать, повернул в казалось бы непроницаемую стену и оказался в так знакомом офисном помещении, по которому носились обеспокоенные коллеги. Мужчина шёл к нужному ему кабинету, кивая знакомым, когда на него налетал некто маленький, но очень сильный.
- Прохор Эльзаров? - безо всякого приветствия спросили снизу.
- Да, - ответил слегка опешивший Прохор.
- Следуйте за мной, - маленькое существо повернуло налево и шустрым семенящим шагом направилось в сторону отдела бихевиористики.
- Но моя работа..., - крикнул вслед курьеру Прохор.
- Код оранжевый!
После этих слов Прохор уже не медля последовал за существом. Код оранжевый - это третья степень опасности. Он означал, что до действительно больших проблем осталось совсем немного.
Кабинет, куда Прохора привёл курьер, оказался детской комнатой. На полу посередине сидел милый малыш и вовсю играл с железной дорогой. Игровая зона с мальчиком была отделена от остальной части комнаты прозрачной пластиковой перегородкой. Кроме ребёнка в кабинете находились трое мужчин в белых халатах и невысокая женщина с ярко-синими волосами, пристально наблюдавшая за малышом. Лицо её показалось Прохору смутно знакомым, однако он не мог сказать точно, где именно её видел.
- Доктор Эльзаров? - обратился к психологу один из мужчин, - Меня зовут Георгий Гонцов, бихевиорист. Рад с вами познакомиться. Это мои коллеги доктор Швецов и доктор Тайни.
- Не знаю, насколько взаимно, - Прохор пожал протянутые руки. 
Собеседник весело улыбнулся:
- Знаменитое чувство юмора чёрных лакмусов. Интересно было бы с вами побеседовать. Впрочем, это потом. Вас пригласили сюда потому, что мы нуждаемся в вашей помощи. Ребёнок, которого вы видете, является феноменом.  Он один из последних потомков Рока.  Его мать отказалась от него ещё до рождения, мальчик попал в дом малютки, а там его нашли наши. В его силах менять ход событий...
В этот момент мальчик, играя, толкнул игрушечную машинку на железную дорогу и покатил поезд на неё.  Доктор Тайни выхватил из кармана халата рацию и нервно и громко произнёс:
- Охрана! Скорую ко всем железнодорожным путям, быстро!
Между тем ребёнок, весело смеясь, разогнал поезд и отпустил его. Игрушечный состав пролетел по путям и  выбил покарёженную машинку за пределы игровой площадки. Раздался оглушительный удар. Ребёнок огляделся в поисках других игрушек и пошёл к кубикам, лежащим неподалеку от железной дороги.  Синеволосая женщина, пристально наблюдавшая за этим, вздрогнула и наконец повернула голову.
- Ах да, я совсем забыл вас представить! Доктор Эльзаров, это Фера Айхен, специалист широкого профиля.
Фера.  Ну конечно, вот где он её видел! Там самая тихая Фера, которую нужно было разбудить. Единственная из всех его пациентов, чьё разбитое сердце было настолько обнажено, что тронуло даже Прохора. Она была горячей, бушующей, сильной как песчаная буря - такая яркая, пылающая надеждами. Феникс с серыми глазами. Тогда она была огненно рыжей, поэтому он и не узнал её. Сколько же лет прошло?
- Четырнадцать, - произнесла она тихо и от её голоса пахнуло Арактическим льдом, - Не буду лгать, что рада видеть вас, доктор Эльзаров.
- Ты почти не изменилась. Только волосы...
- Такие же, как сердце.
- Господа! - прервал их Гонцов, - Я всё никак не могу объяснить вам цель нашего собрания. Как вы поняли, малыш остался без попечения родителей. Отдавать его в приёмную серую семью было бы просто безответственно, поэтому мы решили, что вы больше всего подходите для этого.
Эльзаров опешил. Это было до того неожиданно и глупо, что он просто не находил слов.  Прохор никак не мог понять, какой мозговой жук съел весь здравый смысл в голове этого учёного.
- Вы ведь понимаете, кто я? Чёрный лакмус, вскрыватель, если хотите. Какой из меня отец? У меня не то, что детей - жены быть не может! И из-за работы, и в силу характера.
- Именно поэтому вам и поручается опекунство над потомком Рока. У вас не возникнет желания баловать его, выполнять его прихоти и мелкие желания. Вы прекрасно знакомы с "Законом судеб", поэтому характер ваш - то, что нужно в данной ситуации.
Фера возразила:
- Доктор, я сама вполне могу справится. Мне не нужен компаньон.  Я уже давно наблюдаю за этим ребёнком, знаю его привычки и желания. Думаю, ему будет достаточно одного родителя. Кроме того, в случае чего я в состоянии погасить его вспышки! 
- Ваши силы велики, это бесспорно, - примирительно сказал Гонцов, - Но их недостаточно. Кроме того, что мальчик может устроить Мировую войну, сдвинув кубик в игре, он обычный ребёнок. Малыш вырастет, у него начнутся проблемы с девочками, станет вопрос о становлении личности и тогда вы просто не сможете его остановить. Вам необходима помощь.
- Тогда пускай это будет кто-то другой, - холодно сказала Фера и стены кабинета покрылись инием.
Гонцов даже не поёжился:
- Решаем это не мы, вы же понимаете. Моя задача была познакомить вас, сообщить о задании и направить на новое место жительства. Машина, кстати, уже ждёт. 
Фера прошла в игровую и присела рядом с ребенком. Малыш радостно улыбнулся и потянулся к ней. Лицо женщины осветила теплая улыбка, она взяла мальчика на руки и направилась к выходу из кабинета.
Прохор обреченно вздохнул.
- Как долго мне придется изображать из себя отца?
- Любящего отца, - подчеркнула Фера, проходя мимо, - Вы будете находиться рядом с ним до его совершеннолетия. И только попробуйте сделать ему больно, доктор Эльзаров, от вас даже пара не останется. Я вас предупредила.
С этими словами женщина вышла из комнаты. Гонцов пожал плечами.
- Вы понимаете, что она меня ненавидит? И вполне обоснованно, - сказал ни к кому не обращаясь Прохор.
- Решаем не мы, Прохор Андреевич, - отозвался Гонцов.
- Ну конечно.

* * *

В дороге оба молчали. Мальчик скоро заснул на руках Феры, убаюканный леким покачиванием машины, а Прохор просто не знал, что говорить в такой ситуации, да и стоит ли вообще говорить. Никогда раньше он не оказывался в таком положении и многое бы отдал, чтобы вместо него на этом мягком кожаном сидении ехал в уютную квартирку кто-нибудь другой. От женщины рядом с ним веяло холодом отнюдь не в фигуральном смысле, что никак не улучшало ситуацию.
Машина остановилась возле подъезда выкрашенной в разные цвета новостройки, и Прохор выскочил из авто едва ли не раньше водителя. Фера аккуратно вышла следом, придерживая все еще крепко спящего малыша.
- Вот ваши ключи,  - вполголоса сказал водитель, протягивая Прохору связку, - Живете вы на шестом этаже, квартира 74. Вещи ваши уже наверху. На кухонном столе лежит инструкция и правила поведения с ребёнком. Осваивайтесь. В случае чего звоните доктору Гонцову. За безопасность не беспокойтесь - за вами будут наблюдать. 
- Кому-то из нас угрожает опасность? - удивленно спросил Прохор.
- Ему, - водитель кивнул в сторону мальчика. 
- Помилуйте, кто же в здравом уме будет нападать на ребенка Рока?
- А кто говорит про здравый ум? Прохор Адреевич, вы же умный человек, сами подумайте. Он - живая судьба, причем плохая судьба, разбивающая сердца и жизни. Найдется множество сумасшедших камикадзе, готовых пожертвовать собой, чтобы избавить мир от Рока.
Прохор испытующе посмотрел на водителя: средних лет мужчина, русые усы щеточкой, светлые глаза, темная от загара кожа. Обычный. Слишком обычный, чтобы быть оперативником.
- А ведь вы не просто водитель, верно?
Мужчина склонил голову.
- До свидания, Прохор Андреевич.

Дверь в квартиру оказалась стальной и неявно бронированной. Петли не скрипели, ручка поворачивалась легко, только слегка заедал ключ. Прохор пристально осмотрел проем. Все было, как он и предполагал: от притолоки и боковой рейки едва-едва пахло вишней. Никуда ему не деться от этого запаха!
Фера оттолкнула его от порога и деловито вошла в квартиру. Не снимая высоких ботинок, она направилась к одной из комнат. Через  некоторое время женщина вышла оттуда уже без ребенка и тихо прикрыла за собой дверь.
- Вы так и будете стоять в дверях? - неприветливо спросила она, - Входите, я покажу вам вашу комнату. Слава Белым, спать нам придется не на одной постели.
Прохор направился за Ферой. Его комната оказалась совсем небольшой и больше напоминала кабинет, а не спальню. Возле окна располагался большой крепкий стол темного дерева, рядом с ним - несколько вместительных шкафов. В противоположной стороне, почти рядом с дверью стояла софа, очевидно служившая спальным местом.
- Она раскладывается, - заметив взгляд Прохора бросила Фера, - Вы прекрасно на ней поместитесь. Как и ваши возможные гости, впрочем.
Прохор глубоко вздохнул.
- Фера, послушай...
- ПослушайТЕ, - перебила его женщина, сделав ударение на окончании, - Тот факт, что мы будем жить вместе, не дает вам никакого права фамильярничать.
- Хорошо, хорошо, - Прохор устало прикрыл глаза рукой и опустился на софу,  - Я понимаю, что вы меня ненавидите. В конце концов, я к тому и стремился в свое время. Но давайте попробуем отключить на десять минут эмоции и поговорить как деловые люди.
Синеволосая женщина прислонилась к шкафу и скрестила руки на груди. Сейчас Прохор заметил, как она похорошела за эти четырнадцать лет: подростковая угловатость исчезла, тело округлилось, но осталось стройным и сильным. Крепкие мускулы рук проглядывали через разрезы на рукавах рубашки, а длинную напряженную шею украшал крупный ониксовый кулон. Серо-стальные глаза смотрели прямо и открыто. Глубокий синий цвет волос придавал им какой-то ледяной оттенок.
- Так о чем вы хотели поговорить со мной, доктор Эльзаров? Я постараюсь не психовать, обещаю вам.
- Так вот, Фера. Начнем с того, что я к этой работе не стремился и совершенно определенно её не желал, поэтому не стоит воспринимать меня как конкурента. Волей случая мы оказались в одной лодке, и плыть нам с вами в ней не меньше семнадцати лет, так что давайте попытаемся вести себя как союзники, а не как враги. Вы согласны?
Женщина сдержанно кивнула.
- Далее. Я совершенно не знаю этого ребенка, поэтому прошу вас сообщить мне о нем все сведения, какими вы располагаете. В конце концов, от этого зависит не только моя, но и ваша безопасность.
- Хорошо, я расскажу вам, что знаю. Но у меня просьба к вам, доктор Эльзаров, - Фера отошла от шкафа и села на вертящийся стул у стола, - Попытайтесь хотя бы немного воспринимать мальчика как ребенка а не как угрозу.
- Но ведь он...
- Сын Судеб, Рок, да кто угодно! Это ребенок, и вам ближайшие годы придется изображать его отца. Так что постарайтесь не трястись в его присутствии! - Женщина глубоко вздохнула и извиняющимся тоном произнесла, - Прощу прощения, я забыла, что десять минут мы говорим спокойно. Сколько там еще осталось?
- Семь, - машинально ответил Прохор.
- Какая четкость! У вас встроенный таймер в голове?
- Привычка. Продолжим. Поскольку нам придется изображать из себя супружескую пару, дабы наш сын ничего не заподозрил, нужно договориться обо всем, что касается быта. Кроме того, нужно будет как-то объяснить мальчику, что его родители спят в разных комнатах.
- Зачем? - удивилась Фера.
Прохор недоверчиво взглянул на неё.
- Обычно в счастливых семьях родители спят вместе.
- Ах да, - досадливо поморщилась женщина, - Можно будет сказать ему, что папочка очень много работает и просто засыпает в своем кабинете.
- Вариант, - кивнул Прохор, - Но таких мелочей будет много. Нужно будет обговорить всё.
- Согласна. Но давайте отложим это на завтра. Сегодня нужно обжиться на новом месте. Располагайтесь.
Женщина направилась к двери, когда Прохор окликнул её.
- Фера!
- Что-то ещё? - обернулась она.
- Как зовут мальчика?
Женщина странно улыбнулась и ответила:
- Они назвали его Даниил.
Прохор усмехнулся.
- Да уж, у Генералов свое чувство юмора.

* Имя "Даниил" с древнее-еврейского переводится как "Бог мне судья".

* * *

Мальчик крепко спал. Есть у детей такая особенность: им совершенно всё равно, кто их мама и папа, какой сейчас год и курс доллара. Они не рассуждают о будущем. Будущее с его заботами и сослагательным наклонением -  прерогатива взрослых.
Прохор смотрел на Даниила и не мог определить, что именно чувствует к этому ребенку.  Мужчина знал, что мальчик одним движением пухлых пальчиков может оборвать жизнь, но глядя на это маленькое спящее существо поверить в это он не мог. Ребенок выглядел таким спокойным, таким умиротворенным, таким довольным...
В дверь позвонили. Фера ушла в Штаб, поэтому открывать пришлось Прохору. Мужчина не любил новых знакомств - слишком часто они заканчивались трагически. Однако теперь он должен играть роль обычного серого, с женой, ребёнком, работой и кредитом под три процента годовых. Поэтому Прохор натянул лицо полюбезнее и открыл дверь двум улыбающимся людям.
- Здравствуйте, новоселы! - радостно поздоровалась невысокая пухленькая женщина с круглым лицом и ямочками на щеках, - Мы увидели вчера, как вы въезжаете и решили познакомиться. У соседей должны быть хорошие отношения, правда? Мы слева от вас живем, в 75. Меня зовут Таня, а это мой муж Семен.
Муж Семен - такой же круглый, как супруга, невысокий мужчина с маленькой плешью на темечке - крепко пожал протянутую руку Прохора и смущенно улыбнулся.
- Ну что ты, Танечка, так наседаешь. Видишь, люди ещё не устроились, а ты тут со своим знакомством. 
- Да ничего страшного, - пришел в себя Прохор, - Вы проходите.
- Ой, да как-то неудобно, - ответила Танечка, снимая легкую кофту и вешая её на крючок у двери. Безропортный Семен последовал за супругой, всё еще слегка смущаясь и отводя глаза.
- Проходите на кухню, чаю выпьем, - пригласил гостей Прохор, - Только вот угостить я вас ничем не смогу, сами понимаете, только переехали, не обжились ещё, - и, понемногу свыкаясь со своей ролью, добавил - Жена ушла по делам, а я не знаю, где что лежит.
Семен понимающе кивнул и сел на невысокий кухонный стул. Танечка с таким любопытством оглядывала комнату, что Прохору нестерпимо захотелось покопаться у неё в голове, но пришлось сдержать себя - он ведь теперь обычный человек. Наконец женщина уселась за стол и, сделав чисто символический глоток из высокой кружки, принялась без умолку рассказывать о перебоях с горячей водой, о жилконторе, о парковке, которую хотят организовать во дворе, да всё никак не организуют.
Дверь хлопнула. По шагам, деловитому шуршанию в прихожей, а главное - по холодному ветерку, пронесшемуся по квартире Прохор понял, что вернулась Фера. Женщина прошла на кухню и сдержанно улыбнулась гостям.
- Фера, знакомься, это наши соседи Татьяна и Семен. Моя жена Фера.
Женщина села на заботливо отодвинутый для неё стул и изобразила на лице выражение наибольшей доброжелательности. Танечка продолжила прерванный рассказ об управдоме, найдя в новоселах внимательных и заинтересованных слушателей. Семен молча пил чай.  Разговор продолжался еще несколько минут, когда Прохор между прочим спросил:
- Как там ткань, дорогая? Есть ли какие-то новости о деталях? 
Фера удивленно подняла бровь, но ответила:
- На стадии разработки. Мастера говорят, что возможно со временем добавятся новые элементы и с ними придется повозиться.
Прохор насторожился:
- Какого рода элементы?
- Поговорим об этом позже, дорогой. Мне кажется нашим гостям будет неинтересно слушать профессиональную болтовню. Я дизайнер, а мой муж психолог, - пояснила она соседям, - Сейчас вы совместно разрабатываем новый тип ткани. Знаете, работа на стыке двух наук.
- Ой, как интересно! - воскликнула Танечка.
- Да, очень.
Из детской донёсся плач - проснулся ребенок. Прохор и Фера вскочили одновременно.
- Я схожу посмотрю, как он, - Фера успокаивающе тронула мужчину за рукав, - Посиди пока с нашими гостями, я быстро.
Прохор  кивнул "жене" и вернулся к разговору, который тут же завертелся вокруг детей.
Женщина прошла в комнату. Там было ужасно жарко, обогреватели работали вовсю. Мальчик сидел в кроватке и сосал палец. Фера уже давно знала ребенка и потому без сомнений потянулась за бутылочкой с водой. Пока малыш пил, женщина внимательно осмотрела кроватку. По краю колыбели шли условные знаки, по которым родителям следовало определять, что именно произойдет в мире по неосознанному желанию Даниила. Были там пугающие изображения ядерного гриба, замаскированного под обычный подберезовик, волнения и войны, представленные в виде невинных ярко разукрашенных рыцарей с мечами. Имелись также и картинки, представляющие саму Феру и Прохора.
Мальчик напился и отбросил бутылочку в сторону. Капли теплой воды пролились на танцора в широкой шляпе - изображение Прохора. 
В этот момент Танечка встала со стула и непременно захотела показать, как она научилась вальсировать. Она легко повернулась, взмахнув руками, так и не поставив недопитую чашку чая.
- Осторожно! - крикнула Фера, врываясь в кухню.
Прохор едва успел прикрыть рукой глаза, когда горячая вода плеснула ему в лицо. Предплечье обожгло болью, мужчина едва сдерживался, чтобы не закричать.
- Ой, простите..., - Танечка с ужасом округлила глаза. Семен моментально оценил ситуацию и тут же потянулся вызывать скорую. 
- Не стоит, - остановила его Фера, подбегая к Прохору, - Мы справимся сами.
- Простите, я не хотела, - причитала соседка, бегая вокруг стола в тщетных попытках что-то исправить.
- Вам лучше уйти, - не глядя на женщину, попросила Фера, осторожно  касаясь пострадавшей руки, которая под рукавом рубашки уже начала покрываться пузырями.
- Да, мы пойдем. Простите, бога ради. Таня! - Семен взял за руку совершенно потерянную жену и буквально утащил её из кухни.
Когда за гостями захлопнулась  дверь Фера дотронулась до обожженной руки Прохора, остужая и замораживая её. Боль стихла, мужчина судорожно вздохнул. Женщина помогла ему снять рубашку и принялась обрабатывать ожог.
- Как ты узнала? - проговорил наконец Прохор.
- Вода в колыбельке.
- Понятно. Хорошо, что действия нашего малыша пока что реализуются моментально, - Прохор пытался шутить, однако лицо Феры оставалось сосредоточенным.
- Получается мы тоже в опасности?
Фера взглянула на мужчину и серьезно кивнула.
- Определенно.
Спустя несколько минут повязка была готова, и женщина помогла Прохору дойти до постели.
- Сегодня я посплю в кабинете. Отдыхай.
Мужчина со стоном откинулся на подушки. Кровать была широкая и крепкая, как будто генералы и впрямь полагали, что спать на ней будут двое. Вот ведь старые развратники!
Прохор посмотрел на женщину, стоящую на пороге. А ведь она действительно красива. Может быть в другой жизни, в другой вселенной, где-нибудь, где он не был бы вскрывателем, а она - его пациенткой. Где-нибудь в другом месте. В другой раз.
- Почувствуешь себя плохо - зови. Я рядом, - просто сказала она.
Прохор улыбнулся:
- Значит мы всё-таки на "ты"?
- С боевым крещением, дорогой, - Фера улыбнулась мужчине и, закрыла дверь. 
Прохор  устало закрыл глаза. Засыпая, он невесело подумал: "Это будет очень тяжелое задание. И очень долгие семнадцать лет".

***
Девять лет спустя

Перед Даней Эльзаровым стояла трудная задача - тема сочинения по русскому языку называлась "Я и мои мама и папа". То есть нужно было рассказать о родителях, а мальчик не знал, с чего начать. Он сидел за партой и задумчиво грыз ручку, в то время как большие круглые часы над доской с громким цоканием отмеряли секунды и минуты.
Папа Дани постоянно говорил, что время - невероятно своенравная субстанция, и что задача человека - эту субстанцию обхитрить. Мальчик понимал не всё, но ему в общем мысль ему нравилась. Папа вообще был очень умным. Какой бы вопрос Даня не задавал ему, отец не всегда сразу, но обязательно находил ответ или советовал книгу, где стоит поискать. В их отношениях мальчик всегда был Даниилом - Прохор Эльзаров принципиально не сюсюкал с сыном, говорил с ним серьезно, как со взрослым человеком. Дане это нравилось. С отцом они долгие часы проводили в библиотеке, склонившись над картой мира, изучая географию и страноведение. Благодаря этим занятиям уже в третьем классе мальчик знал все государства мира и мог даже понемногу рассказать о каждом из них. Даня очень хотел стать путешественником и папа его в этом поддерживал, но перед этим настоятельно рекомендовал (он так и говорил: "Настоятельно рекомендую тебе, Даниил") хорошо закончить школу и выучиться соответствующей профессии. Отец постоянно твердил об ответственности: объяснял, что это такое, приводил примеры. Он говорил, что настоящий мужчина всегда дожен понимать, что он делает и как это может отразиться на других. Даня хотел быть настоящим мужчиной и поэтому слушал внимательно.
Однако порой мальчик скучал. Ему хотелось, чтобы отец хотя бы иногда из строго учителя превращался в обыкновенного папу, который возится с сыном в гараже, шутит и играет в футбол, дружески хлопает по плечу. Доктор Эльзаров всегда держался немного отстраненно, и Даня всей своей детской душой чувствовал это.
С мамой было по-другому. Она тоже воспитывала его, но при этом в каждом её жесте, в каждом поступке сквозила такая забота и нежность, что это заметили даже другие дети. В результате весь первый класс Даня проходил с обидным прозвищем "маменькин сынок". Однако продолжалось это недолго. После того, как (опять таки, по предложению мамы) мальчик пошел в спортивную секцию, все его обидчики быстро нашли себе другие дела и дразниться перестали. Даня любил маму. Она была его другом, советчицей, помощницей и поддержкой. С любой проблемой Фера Эльзарова справлялась шутя, все препятствия на её пути исчезали в мгновение ока, стоило ей только посмотреть на них своими серыми глазами. Папа как-то сказал, что у Дани такие же. С другими Фера могла быть резкой, даже жестокой, но в семье она всегда оставалась милой и доброй мамой, которая любила печь пирожки для любимого сына и часто приносила кофе мужу, засидевшемуся за работой допоздна. После этого свет в кабинете гас, и Даня слышал, как родители о чем-то тихо переговариваются в темноте. Он никогда не понимал, про что они говорили, но этот шепот успокаивал и дарил мальчику какую-то уверенность.  Уверенность в том, что так будет всегда.
Даня закончил писать и сдал тетрадку.
Следующим был урок физкультуры, и учитель обещал устроить футбольный матч. Мальчик был уверен, что его выберут нападающим.   На воротах стоял друг Дани Санька Краснильцев, так что играть становилось еще интереснее. Кроме того, на трибуне сидела хорошенькая рыжеволосая девочка из параллельного класса, перед которой мальчику очень хотелось покрасоваться. Рядом с ней примостились её подружки, и тут же принялись что-то активно обсуждать, то и дело хихикая. Даня поймал взгляд рыженькой, расправил плечи и сделал суровое лицо.
Игра началась. Матч длился уже десять минут, команда соперников проигрывала со счетом 2:0, когда мяч полетел в сторону Саньки. Вратарь прыгнул, чтобы защитить ворота, но в этом момент пустая пластиковая бутылка, прилетевшая откуда-то с трибун, пребольно ударила его по рукам. Мяч попал в ворота. Санька подул на пальцы и с досадой пнул ворота. Учитель физкультуры подул в свисток и сердито крикнул:
- Кто это сделал?!
Даня знал, кто. На третьей скамейке, ниже рыжеволосой девочки, сидел толстый темноволосый мальчишка и трясся от смеха, тыкая сардельнообразным пальцем в сторону вратаря.  Учитель тоже увидел увальня.
- Ухов, еще раз что-то такое сделаешь, и на следующий урок придешь с мамой, понял? Гол не засчитывается.
Когда тренер отвернулся, толстяк показал Саньке язык и скорчил рожу, после чего опять мерзко захихикал. Даня, молча наблюдавший за этим, не выдержал и крикнул, сам не понимая до конца значения своих слов:
- Смотри не лопни, жиртрес! Будешь так хохотать - со скамейки свалишься! Оттуда больно падать!
- Так, Эльзаров, без угроз! Не то тоже удалю, - прикрикнул на мальчика учитель, - Продолжаем игру.
~~~
Когда прозвучал свисток, одной из подружек рыжеволосой девочки срочно понадобилось выйти. Она встала со своего места и попыталась протиснуться ступенькам, но споткнулась о вытянутые ноги другой девочки и толкнула всё еще смеющегося Ухова, так некстати наклонившегося вперед. Мальчишка полетел лицом вниз. Раздался хруст.
~~~
Учитель кинулся к упавшему, бегло осмотрел его и сейчас же повел к школьной медсестре. Оставшиеся без попечения игроки сбились в кружок и начали тут же возбужденно обсуждать случившееся. Никто уже не помнил, что до этого сказал их одноклассник. Зато Даня помнил и ему от это стало очень не по себе.  Он ушел в раздевалку и принялся медленно надвязывать бутсы. Мальчик понимал, что случилось что-то плохое, и что в этом в его вина, но не мог осознать, почему. Даня просидел в раздевалке до конца урока и там же его нашел учитель.
- Поднимайся, Эльзаров, - спокойно сказал он, - Я провожу тебя домой.
Мальчик молча кивнул и последовал за учителем. По дороге никто из не произнес ни слова. Когда они пришли, дверь открыл папа Дани.
- Здравствуйте, Прохор Иванович, - поздоровался учитель физкультуры и подтолкнул мальчика внутрь, - Я тренер вашего сына. Мы не могли поговорить?
Даня аккуратно вытер ноги, снял обувь и моча ушел в свою комнату. Там он лег на кровать и заснул.
~~~
Между тем тренер, которого звали Семен Старцев, прямо в прихожей рассказал Прохору, что случилось в школе.
- Это именно те новые детали, о которых нас предупреждали девять лет назад. Судя по реакции мальчика, это первый раз, но наверняка не последний.
- Даниил что-нибудь понял? - с беспокойством спросил Прохор.
- Кажется, нет, но чтобы узнать наверняка, вам придется поговорить с ним.
- Его матери сейчас здесь нет.
- Поговорить всё равно нужно. Мальчик начнет додумывать что-то, решит ещё, что может повелевать людьми. Мы не можем так рисковать. Я думаю, следует ему всё рассказать.
Прохор удивленно посмотрел на Старцева.
- Сейчас? Он же еще ребенок. Ему только десять недавно исполнилось. Что по этому поводу говорят в Штабе?
- Генералы пока молчат, но я не вижу другого выхода. Нужно "вскрывать" парня. Впрочем, вам ведь не впервой, верно? Справитесь, - усмехнулся Старцев.
Прохор еле сдержался, чтобы не ударить этого мерзавца.
- Вы забываетесь, лейтенант. То, что думаете вы, не имеет абсолютно никакого значения. Вам поручено наблюдать за мальчиком, а делать выводы и принимать решения предоставьте тем, кто понимает, о чем идет речь.
Старцев ошеломлено уставился на Прохора. В голосе мужчины звучала сталь, в глазах появился опасный огонек.
- Мальчика поручили нам с Ферой, и нам решать, когда и что ему рассказывать, - уже спокойнее добавил Прохор, - Даниил не узнает ничего, пока не наступит срок, таковы были условия. У него будет нормальное детство, он вырастет спокойным и уверенным в себе человеком, а не неврастеником с комплексом вины и манией преследования. Вы правы, я поговорю с ним. И Фера с ним тоже поговорит, когда приедет. У мальчика здоровая психика, он сам скоро забудет об этом инциденте. Но чтобы ни случилось - Даниил узнает всё в восемнадцать, как и было сказано первоначально. И вскрывать его, тем более в таком возрасте, я не стану, да и никому не позволю. Вам всё понятно, Старцев?
- Да, товарищ капитан!
Прохор замолчал и отвернулся. Он уже злился за то, что позволил себе эту вспышку. Не пристало такое поведение черным лакмусам. Куда же делась безэмоциональная сволочь, про которую столько рассказывают в ОС? Видимо, общение с Ферой сказывается. Но Старцев говорил про его сына! Прохор неожиданно для себя понял, насколько важен для него этот мальчик. Если кто-нибудь только попробует навредить Даниилу, черный лакмус найдет способ испортить жизнь обидчику.
- Можете идти, Старцев.
- Слушаюсь, товарищ  капитан!
Дверь за лейтенантом захлопнулась.
Да, пусть только попробуют! 

****
Восемь лет спустя.

Солнце играло на светло-зеленых, только-только распустившихся клейких листочках. Для Даниила Эльзарова мир пах удивительно хорошо: лезущей через мокрую землю травой, свежей краской на обновляемых домах, духами похорошевших одноклассниц. Все эти ароматы складывались в чудесную композицию счастья и больших надежд.
В конце зимы Даня отметил восемнадцатилетние. У него были наполеоновские планы на будущее - летом парень собирался поступать на факультет международных отношений в МГИМО. Сейчас он шёл с подготовительных курсов домой, чтобы немного отдохнуть перед тренировкой. До дома оставалось совсем немного, когда из-за трансформаторной будки выскочил человек и понёсся прямо на Даниила. В руке у него сверкнул нож.
Даня не боялся бандитов или гопников - не даром он считался один лучших учеников своей школы тхеквандо. Однако глаза нападавшего, когда тот приблизился, заставили парня вздрогнуть. Белки все в красных прожилках, зрачки расширены так, что это было видно даже с такого расстояния. На Даниила, размахивая ножом, бежал сумасшедший. Учитель рассказывал, что когда человек теряет контроль над свои разумом, он становится слаб, но отнюдь не физически. Напротив - неадекватные люди идут к своей цели неотвратимо, не обращая внимания ни на какое повреждения, и остановить их можно только хорошим ударом по голове.
Даниил принял боевую стойку, но драться не пришлось. Сумасшедший резко остановился и внезапно начал задыхаться. Через асматическое дыхание нападавшего парень различил:
- Ненавижу... Руки твои... в крови...
- Что, простите? - удивлённо спросил Даня.
- Исцелить мир... от тебя...
- Вам помочь? - Даниил приблизился к нападавшему, но тот отскочил, закашлившись еще сильнее. Нож выпал из ослабевших рук. 
- Не подходи ко мне!
- Давайте я хоть скорую вызову? Вы же умрёте тут.
Человек, выпучив на Даниила глаза, начал хватать ртом воздух. Схватившись за горло, будто бы пытаясь разжать невидимые пальцы, он прохрипел:
- Будь ты проклят...убийца... - и повалился на землю. Парень бросился к нападавшему, но тот уже не дышал. Пульса тоже не было. Дане стало не по себе. Он вызвал скорую, а затем позвонил отцу, зная, что Прохор сейчас дома. 
Доктор Эльзаров выбежал из дома и кинулся к сыну.
- Что здесь произошло, Даниил?
Парень зябко пожал плечами - не каждый день у него на глазах умирал человек. И уж точно люди при этом его никогда не проклинали.
- Этот сумасшедший кинулся на меня с ножом. Потом начал что-то нести про кровь на моих руках, что-то про исцеление мира.
Прохор изменился в лице. Осмотрев внимательно труп, он кончиками пальцев перевернул левую руку нападавшего. На запястье чернела татуировка - перечеркнутая буква греческая буква "ми". Мужчина резко обернулся к парню, схватил его и потащил в дом.
- Но пап, нужно скорую дождаться! Не будет же он там валиться один.
- Он уже мертвый, ничего с ним не сделается. А ты сейчас пойдешь в свою комнату. Мне нужно позвонить твоей матери.
Даниил хорошо знал этот тон. Отец говорил так только в очень серьёзных ситуациях, и спорить с ним сейчас было бесполезно. Даниил зашёл в комнату и закрыл дверь, но неплотно. Поэтому, когда Прохор зашептал в телефонную трубку, Парень услышал отдельные слова.
- Они нашли его... Уверен, Фера, у него был знак... В любом случае уже пора, некуда больше оттягивать. Да, жду.
Закончив разговор, отец вошёл к Прохору.
- Мама будет через десять минут. Нам предстоит серьёзный разговор, Даниил, он, возможно, шокирует тебя, но я полагаюсь на твою выдержку благоразумие.
Парень кивнул. Отец никогда с ним не сюсюкался, но в этот раз в голосе Прохора звучало какое-то другое беспокойство. Таким тоном говорят, когда сообщают, что ваши близкие погибли на заводе по производству соляной кислоты - старательно пытаясь сохранить спокойствие, понимая, между тем, весь ужас своей новости.
Мама влетела в комнату в обуви, не сняв куртки и берета. Она кинулась осматривать сына, руки её дрожали.
- С тобой точно ничего не случилось? Он не кидал в тебя ничего? Может быть, ты не заметил? Как ты себя чувствуешь?
- Да всё в порядке, мам! - Даниил мягко отстранил женщину, - Папа сказал, вам нужно о чём-то со мной поговорить.
- Ох, да, конечно, - Фера наконец опомнилась. Лицо её мгновенно стало серьёзным. Она сняла куртку, повесила её на спинку стула и села на диван напротив сына. Прохор расположился рядом с ней.
Родители рассказали Дане всё, а парень слушал их, внимательно глядя на черные следы, оставленные ботинками матери на светлом ковре.  Его жизнь с каждым словом Прохора или Феры, казалось, загрязняется также. Пятна проявлялись на полотне как в глупом ужастике - разрастаясь и увеличиваясь в размерах, ещё немного и хлынет кровь.
- Я могу это прекратить? - спросил Даниил, едва родители смолкли. В их словах он не усомнился ни на секунду.
Прохор покачал головой:
- Нет, сын, не можешь. Такова твоя сущность и изменить её не может никто. Даже если ты закроешься в четырех стенах, слова всё равно будут срываться с губ. Единственное, что можно сделать в этой ситуации - это следить и мониторить тебя, чтобы можно было предотвратить хотя бы что-то. Мы покажем тебе место, где именно с тобой будут общаться и куда с сегодняшнего дня тебе придётся наведываться ежедневно.
Даниил решительно встал и протянул матери куртку.
- В таком случае, отведите меня туда прямо сейчас.
Фера молча оделась и все вместе они вышли из квартиры.
Погода не изменилась, только в воздухе сильно пахло вишней - слишком рано для марта. Родители шли чуть впереди Даниила, совершенно отдельно, как едва знакомые люди. Парень внезапно осознал то, на что сначала не обратил внимания в их рассказе: а ведь они не его родители! Они даже не женаты. Теперь, когда тайна раскрылась, им больше не требовалось изображать близких людей. Мысль об этом причинила острую боль. Получалось, что теперь у Даниила нет родных. Даже фамилия отца, а точнее Прохора Ивановича, ему больше не принадлежала. Чем бы там ни был этот Штаб, он теперь просто Даниил. Никто больше.
Возле подъезда одной из многочисленных новостроек, где запах вишни ощущался острее всего, Прохор и Фера остановились.
- Ты готов? - спросила Даниила женщина.
Парень лишь кивнул в ответ.
- Тогда вперёд.
Они открыли тяжёлую дверь и вошли. Даниил не удивился, когда вместо привычных почтовых ящиков и серых увидел белую просторную комнату с множеством ярких лапочек по стенам. Едва они зашли будто-то из неоткуда появился маленький вертлявый человечек в белом халате. 
- Здравствуйте, Даниил Прохорович, добро пожаловать в Штаб. Я сейчас отведу вас к вашим кураторам, они вам всё объяснят. Следуйте за мной.
Человечек подошёл к стене, нажал на что-то и там тут же образовалась полупрозрачная дверь. Даниил обернулся, взглянул на мать и отца, кивнул им и, более не оглядываясь, последовал за провожатым.

Едва дверь исчезла, Фера села на мягкий пол и разрывалась. Прохор мягко дотронулся до её плеча.
История оборвалась.