Амадис заозерный

Лучше видеть глазами, нежели бродить душою. И это также суета и томление духа.
Екклезиаст
Близость феодального замка радости округе не несла. Правда, иногда местным крестьянам приходилось при набегах укрываться за стенами замка. Но, чаще всего, барон предлагал своим крестьянам самостоятельно выбираться из беды. Замок мог выдерживать долгую осаду, но только при малом числе людей, находящихся за стенами. И не всегда барон доверял свою жизнь своим вассалам. И для этого у него было немало оснований.
Темнеет замок на скале,
Навис он над рекою.
В день ясный, и во мгле,
Округе не давал покоя.

То звонкий рог звучал,
То конский стук копыт,
Барона юного встречал
Орлиный клекот, крик.

То зайца гонят, то лису,
Поля, посевы топчут.
Олень, затравленный в лесу,
И пир до полуночи.
Пытаюсь представить  образ странствующего рыцаря, но, что-то постоянно мешает мне. Могу представить себе еще, что рыцарю надоела оседлая жизнь. Он устал от охоты, пиров, головной боли. Его стал тревожить образ  доньи Лауры, жены соседнего идальго. И он дает обет служения ей. Не ведаю, соответствовало ли это этикету поведения, созданному гениальным Мигелем де Сааведра (Сервантес), описавшего обет служения Дон Кихота Ламанчского Дульцинее Табосской.
Обет служенья должен несть
За честь оружье поднимая,
Вот только есть ли эта честь,
О даме ничего не знает.
А может желание совершать подвиги в честь прекрасной дамы, побудило юного оболтуса чтение повести о подвигах Амадиса Галльского, или Амадиса Заозерного, или иного Амадиса, черт их всех запомнит…
Оставлен замок за спиной,
Назад вернется ль, нет?
Копье с ним, меч и вороной.
Сражений виден след?..
У нас на Руси  ни рыцарей, ни, тем более странствующих рыцарей, никогда не было. Просторы не те, да и трудно встретить придурка, который бы дрался только за то, что кто-то не хочет признать какую-то неведомую ему «донью» Глашу самой добродетельной и красивой на свете!
Долго находится рыцарь в пути, но что-то не встречаются ему  ни огнедышащие драконы, ни замораживающий взгляд змея чудовищного. Хотя испытать жары и холода ему часто приходится.
Сегодня яркий светлый день,
А завтра дождь и стужа,
Сегодня сон подарит тень.
Ночлег на завтра нужен.

То душит жаркая  броня,
Морозит  холод тяжкий.
То шпорит резвого коня…
Едва ползет бедняжка.
Во всех сказаниях и повестях о странствующих рыцарях все есть: и доблесть, и храбрость, и благородства хоть отбавляй. В них есть торжественные встречи в замках королей, попытки пошатнуть влюбленность в избранный рыцарем идеал. И никто не пишет о том, что безденежье было тем пороком, который преодолеть рыцарю было невозможно. Где прислонить уставшую голову?
Путь рыцаря совсем не прост,
И часто меч трудился!
То едет прямо, во весь рост.
На круп коня склонился!

То светел, ясен небосклон,
То где-то ждет  засада.
Коль деньги есть, пирует он,
А денег нет – досада!
Показалась харчевня, разлапистая, просто сколоченная, но в ней есть жарко пылающий очаг, есть посуда и есть, кому приготовить и из чего приготовить. Можно выпить вина, можно настойки или пива, наконец.  Есть возможность и постель получить… Но, все это – при условии наличия денег!
Стоит харчевня близ дороги,
Накроют стол, еда – проста,
Постель  для путников немногих,
Мошна должна быть не пуста.

Но не поставят на постой,
Не ждут жаркое, пиво, хлеб,
Пусть даже странник не простой,
И на щите – фамильный герб.
Но странствие идет, а деньги, как вода сквозь пальцы просочились, не задержать их, и мысли тусклые, в голову лезут. Тут уже не до вызова  противника…
Пуст кошелек, в нем ни гроша,
Не завалился за подкладку…
Молитвою жива душа,
Но нет овса его лошадке?..
Безденежье и время  всю влюбленность, все чувства светлые, как ржавчина металл, съели. Приходится подумать и о том, как силой добыть средства на жизнь!
Что делать, в мире этом
Когда приходится платить.
Не размножаются монеты,
А нужно спать, и есть, и пить?

Забыт им долг, забыта честь,
Живот тоскливо ноет,
Куда девались гордость, честь,
Обычным занялся разбоем!